Метамодель использует только эти три отображающие функции, хотя существуют и другие. Эти три функции описывают ключевые процессы, посредством которых мы перемещаемся от глубинной структуры внутри сознания и нервной системы к поверхностным структурам, проявляющимся в языке и речи. Короче говоря, при создании модели мира мы опускаем, искажаем и обобщаем информацию.
Что собой представляет эта метамодель? Это набор из тринадцати (в этой модели) лингвистических признаков и тринадцати групп вопросов. Эти вопросы помогают анализировать форму поверхностных структур, что позволяет говорящему восстановить опущенные, искаженные и обобщенные данные. Вопросы метамодели направляют процесс перехода от глубинной структуры к поверхностной в обратную сторону. Модель направляет в обратную сторону процесс абстракции – мы «деабстрагируемся» посредством метамодели, приводим человека обратно к опыту. Таким образом, метамодель открывает информацию, недостающую в коммуникации клиента и его модели мира, – часто важную информацию, без которой человек живет в мире с «обедненной картой». Некоторые люди спрашивают: «Когда вы прекращаете задавать вопросы метамодели?» Хороший вопрос. Вы останавливаетесь тогда, когда получаете результат.
Вопросы метамодели направляют процесс перехода от глубинной структуры к поверхностной в обратную сторону.
Мы сократили нижеследующее описание для того, чтобы дать краткий обзор этой нейролингвистической модели. Мы рекомендуем вам познакомиться с полным описанием метамодели и изучить ее более тщательно (Bandler & Grinder, 1975, Hall, 1996b).
Вопросы метамодели восстанавливают:
1. Искажения.
2. Обобщения.
3. Опущения.
Искажения
1. Номинализация
Номинализация – это представление непрерывных процессов как законченных. К ним относятся те виды существительных, которые берут начало в процессе. Они функционируют на метауровне по отношению к опыту и символизируют целые блоки опыта. Янг (Young, 1999) утверждает, что они «иконические, вроде символов на мониторе компьютера. Когда вы, образно выражаясь, “дважды кликаете” на иконке, она открывается и показывает некоторый символизируемый ею опыт». Номинализации останавливают процессы, так что фильм становится неподвижной картиной. Номинализацией может быть слово, которое является репрезентацией процесса, движения, действия (глагол) или идеи, концепции и таких понятий, как воспоминания, правила, принципы, ценности и убеждения.
Номинализация – изменение процесса глубинной структуры (движение, действие и т. д.) в статическое событие поверхностной структуры.
С точки зрения лингвистики, номинализация – это изменение процесса на уровне глубинной структуры (движение, действие и т. д.) в статическое событие на уровне поверхностной структуры. Классический признак НЛП, позволяющий отличить номинализацию от истинного существительного, заключается в вопросе: «Можете ли вы погрузить это в тачку?» Если да, то это существительное. Если нет, то это номинализация.
Другой способ установления номинализации связан с определением того, можно ли подозреваемое слово подставить в следующую фразу: «Текущий ________». Слово, обозначающее процесс, вроде номинализации, будет иметь смысл в этом синтаксическом окружении, в то время как конкретное существительное – нет.
При использовании номинализаций опускается много информации. Рассмотрим высказывание «Наши плохие взаимоотношения действительно беспокоят меня». Слово «взаимоотношения» выполняет функцию номинализации, хотя мы, как правило, трактуем его как конкретное существительное. Но мы не можем увидеть, услышать взаимоотношения, почувствовать их запах или вкус. Мы не можем погрузить взаимоотношения в тачку. Изменение глагола «относиться» в псевдосуществительное «взаимоотношения» номинализирует глагол. Другими примерами номинализаций являются слова: «образование», «болезнь», «уважение», «дисциплина», «дружба», «решение», «любовь», «страх», «стратегия» и «ощущение».
При помощи номинализаций мы часто описываем медицинские заболевания. Когда недавно друг сказал мне (Б. Б.), что у него язва, я спросил: «Как ты изъязвляешь себя?» Он немедленно ответил: «Я слишком много работаю».
Льюис и Пьюселик (Lewis & Pucelik, 1982) пишут:
«В статье, озаглавленной “Язык, эмоции и болезнь”, доктор Уоллес Эллербрук приводит некоторые тонкие и оригинальные наблюдения. Встатье доктора Эллербрука, штатного психиатра государственной больницы города Норуолк, штат Калифорния, обсуждается влияние языка на восприятие и поведение. Он утверждает, что “…каждое слово, которое вы используете в качестве ярлыка для чего-либо, заставляет вас видеть это в совершенно ином свете”. Он приводит случай “идиопатической” гипертонии, – медицинского состояния, причина которого неизвестна. Его описание включает процесс деноминализации медицинского термина – достаточно редкое явление в области медицины, где очень много номинализаций. Вопреки общепринятой медицинской модели доктор Эллербрук заявляет: “Запомните, я называл все болезни “поведением”, другими словами, – тем, что люди делают… Когда я устанавливаю, что у пациента повышено давление (140/90 или выше), я не говорю себе “У него гипертония”, я говорю “Он гипертонирует”».
Такая трансформация номинализации «гипертония» (названия определенного диапазона состояний в медицине) обратно в глагол или в процесс «гипертонирования» изменила не только восприятие доктором Эллербруком своих пациентов, но и его поведение по отношению к ним. Как говорит доктор Эллербрук, это резко изменило в лучшую сторону реакции его пациентов на лечение. Итак, как только мы начинаем изменять наш язык, как в приведенном выше примере, мы изменяем наше восприятие процессов здоровья и болезни. В конце концов, это дает нам больше вариантов выбора наших физических и эмоциональных состояний.
Для того чтобы бросить вызов номинализациям, мы направляем процесс в обратную сторону. Когда человек превратил процесс в вещь, мы помогаем ему превратить вещь обратно в процесс. Мы производим вмешательство в следующем формате: «Каким образом вы осуществляете процесс (номинализации)?» Этот вопрос помогает человеку вновь соединиться с опытом таким способом, который позволит ему осознать свою роль в процессе.
Примеры:У меня плохие отношения с людьми.
Вы меня не уважаете.
Наша система образования отвратительна.
В их браке есть проблемы с коммуникацией.
Менеджер принял плохое решение.
Его желания создали ему проблемы.
Его поведение неприемлемо.
Это упражнение приведет вас к новым догадкам и новому пониманию.
2. Чтение мыслей
Чтение мыслей – это предположение, что мы обладаем способностью знать мысли, мотивы, намерения и т. д. другого человека без прямого сообщения с его стороны. Мы занимаемся чтением мыслей тогда, когда говорим: «Я точно знаю, как ты себя чувствуешь». Несмотря на выражение симпатии, такие высказывания обычно вызывают боль, обиду, непонимание и т. д. Поверхностная структура чтения мыслей дает гораздо больше информации о внутреннем опыте говорящего, чем другие поверхностные структуры. Соответственно, когда мы осуществляем высказывания, предполагающие чтение мыслей, мы проецируем на другого наше собственное восприятие, наши ценности, проблемы, нашу историю и т. д. Таким образом, эти высказывания, как правило, едва ли имеют отношение к тому человеку, к которому они обращены.
Для того чтобы бросить вызов чтению мыслей, спросите: «Как именно вы узнали, что я чувствую (думаю, намереваюсь делать и т. д.)?» Очень часто ответ человека на этот вопрос даст вам дополнительную информацию о его внутренней модели мира (глубинной структуре). Этот вопрос позволит говорящему усомниться в своих допущениях и обратиться к источнику объективной информации.
Примеры:Я знаю, что его это не волнует.
Она лучше знает.
Я уверен, что вы знаете…
Я вижу, что я не нравлюсь вам.
Он не заинтересован.
Вы думаете, что…
Вы огорчены.
Я уверен, что вы знаете…
Я вижу, что я не нравлюсь вам.
Он не заинтересован.
Вы думаете, что…
Вы огорчены.
Я знаю, что вы удивлены.
3. Причинно-следственные отношения
К ним относятся предположения, что некое действие одного человека может заставить другого человека испытать какое-либо чувство. Слишком часто используемое обвинение «Ты бесишь меня!» является примером причинно-следственного высказывания. Эта фраза подразумевает, что вы заставляете меня чувствовать себя взбешенным, как будто от меня ничего не зависит. В результате ваших действий я должен чувствовать себя именно таким образом. Это, по-видимому, подразумевает, что вы имеете определенную психологическую власть надо мной. Отом, что мы имеем дело с причинно-следственным высказыванием, говорят следующие слова: «заставить», «если, то», «как вы…», «то», «потому что» и почти все глаголы настоящего времени. Один из моих студентов, Джон Бартон, сказал, что «слова “потому что” являются наиболее влиятельным преобразователем разума». «Потому что…?»
Для того чтобы бросить вызов таким высказываниям, спросите: «Как именно я заставляю вас чувствовать себя плохо?», «При помощи какого процесса я “заставляю” вас испытывать эти чувства, иметь эти мысли или реакции?», «Разве вы не можете выбрать, как реагировать на этот стимул?» Такие вопросы побуждают говорящего расширять и обогащать при общении с другими людьми свою карту причин и следствий. Это позволяет ему взять на себя ответственность за свои собственные чувства, мысли и реакции и таким образом реагировать более активно, исследуя собственные возможности выбора.
Одна из целей более высокого уровня в психотерапии – дать клиенту возможность осознать свою способность реагировать и управлять реакциями. Клиенты обычно приписывают причины своих действий другим людям. Эффективная консультация приводит их к пониманию того, что они сами тоже являются «причинами». Так мы помогаем им контролировать свою собственную жизнь и свои реакции, а также заявить о праве на способность самостоятельно мыслить, чувствовать, говорить и действовать.
Примеры:Я опоздал из-за вас.
Когда вы верите в меня, я могу сделать это.
Вы заставляете меня чувствовать _____.
Я сделал бы это, но я взбешен.
Мне плохо из-за того, что я огорчил его.
Просто задав этот вопрос, вы начнете понимать.
Изучая метамодель, вы начнете расслабляться.
После того как вы прочитаете это предложение, вы можете придумать еще несколько примеров.
Потому что _____.
По мере знакомства с НЛП вы узнаете о том, какое значение имеют высказывания в форме причинно-следственной связи при рефрейминге. Для этого вы просто задаете человеку вопрос: «Каким образом это представляет проблему для вас?», который побудит его излагать проблему в терминах причин и следствий. Полностью мы описываем это в нашей книге «Линии разума: пути изменения сознания». Такой вопрос позволяет вам быстро «очутиться на “карте” человека». Он подготавливает человека к обработке новых фреймов, которые вы адресуете ему. Это также прекрасный способ сбора информации. Например, клиент кажется достаточно возбужденным. Очевидно, что он позволил какому-то внешнему событию взволновать себя. Я спрашиваю: «Каким образом это представляет для вас проблему?» Клиент даст мне больше информации о специфике его проблемы. Одна клиентка рассказала о раздражающих манерах ее мужа. Я спросил: «Каким образом его манеры представляют проблему для вас?» Она сказала: «Он мочится на меня». Теперь у меня были ее настройки, необходимые для рефрейминга. Я немедленно ответил: «Что случилось бы, если бы вы помочились на свое убеждение, что он может помочиться на вас без вашего разрешения?» Вы можете прочитать об этом в «Линиях разума». Просто, по-видимому, когда вы меняете местами причину и следствие, вы находите решение. Суть в том, что никто не может заставить вас иметь некоторые мысли и чувства, которых вы решили не иметь.
Когда мы живем в «причинно-следственных отношениях», мы помещаем себя в коробку (рис. 8.1).
Рис. 8.1. Жизнь в причинно-следственных отношениях
Рис. 8.2. Диссоциация от причинно-следственных отношений
Бросая вызов своим (и чужим) причинно-следственным отношениям, мы диссоциируем себя (и других) от своей (их) коробки (коробок) и даем себе разрешение спросить: «Полезен ли мне (вам) этот тип мышления?»
Перед тем как закончить обсуждение причинно-следственных отношений, мы хотели бы отметить один важный момент. Он касается того, каким образом вопрос «Почему?» часто приводит к неправильной формулировке причинно-следственной связи. Деннис и Дженнифер Чонг в своей наводящей на размышления книге «Не спрашивайте почему: книга о структуре порицания и плохой коммуникации» указывают на то, что часто, когда мы задаем вопрос «Почему?», мы, фактически, хотим получить основание и объяснения. Они делают вывод, что «как только вы получили основание или объяснение, вы получили причину. Вы знаете, что побудило вас сделать это. Следовательно, вопросы «Почему?» направлены на выяснение связи между двумя классами переменных или событий: класса переменных, являющихся причинами, и класса переменных, являющихся следствиями». Таким образом, вопросы «Почему?» вместо того, чтобы помогать искать решение проблемы, часто усугубляют проблему, помогая найти основания и оправдания.
Вспомните какого-нибудь человека, чье поведение не соответствовало вашим ожиданиям. (Хороший пример – дети.) Теперь обратите внимание на то, что когда вы спрашивали этого человека: «Почему вы сделали это?» – и он не имел оправдания своим действиям, его подсознание создавало такое оправдание. Итак, помогли ли вы ему выбраться из своей коробки или, фактически, еще сильнее заякорили его к ней? Вопрос «Почему?» усугубляет, а не решает проблему, так как человек ищет основания и оправдание своего поведения. Вместо вопроса «Почему?» попробуйте спросить: «Какова цель вашего поведения?» Обычно такой вопрос диссоциирует человека и проблему – выводит его из коробки. (Мы опишем этот тип вопросов, когда доберемся до Милтон-модели гипнотических языковых паттернов в главе 10.) Как только человек опишет вам цель своего поведения, вы можете сказать что-нибудь вроде: «Такое поведение не позволит вам получить от меня реакцию, которая вам нужна. Но если вы сделаете X, вероятность получения желаемой реакции повысится. Вы можете вести себя так, как вы решите, но выбирать реакцию на ваше поведение буду я».
Деннис и Дженнифер Чонг иллюстрируют такое мышление «вне коробки» при помощи квадрата, состоящего из девяти точек (рис. 8.3).
Рис. 8.3. Мышление «вне коробки»
Посмотрите на девять точек и соедините их, используя только четыре прямые линии. Нельзя отрывать ручку от бумаги и проводить одну линию дважды (рис. 8.4).
Рис. 8.4. Решение
Чтобы решить эту проблему, нужно выйти за границы квадрата. Причинно-следственное мышление запирает нас внутри коробки. Для того чтобы бросить вызов нашему причинно-следственному мышлению, мы должны сделать шаг за пределы ограничивающих убеждений и спросить: «Полезен ли мне этот тип мышления?» Если нет, измените его. Как-никак, ваше мышление состоит, главным образом, из мыслей.
Мы утверждаем (вопреки некоторым теоретикам НЛП), что некоторые формы вопросов «Почему?» могут быть нам полезны. Я (М. Х.) обсуждаю это в третьей главе моей книги «Нейролингвистическое программирование – становимся мета: продвинутое моделирование с использованием метауровней». Вы также можете найти эту главу на нашем сайте по адресу http://www.neurosemantics.com. Ниже я привожу список различных форм вопроса «Почему?».
«Почему?» причины/источника
«Почему вы поступаете (чувствуете, думаете) таким образом?»
«Почему?» объяснения
«Почему вы оцениваете себя так категорично?»
«Почему?» телеологии/результата (окончательные следствия, желаемые результаты)
«Почему вы делаете это?» (То есть «Для чего вы пытаетесь достичь этого? С какой целью?»)