– Ладно, уж и пошутить нельзя, – надулась Ольга. – Подумать надо.
– У меня от этих мыслей голова разламывается!
Едва я легла в постель, как сразу же почувствовала постороннее присутствие. Открыла глаза, но, к моему удивлению, ничего не увидела. Я находилась в непроницаемой темноте. Ощущение не исчезло, наоборот, усилилось, мне показалось, что тот, кто прячется в темноте, сейчас набросится. Ему надоело играть в кошки-мышки, и он решил убить меня.
– Кто здесь?! – крикнула я что было сил. Темнота лопнула, как пузырь. Вокруг летали ее ошметки, а я стояла на пустынной улице. Я огляделась. Пусто и неприютно, уныло, как ненастным вечером в ноябре, но улица мне знакома. Справа тянулись жилые дома, слева – школьный забор.
Я направилась к воротам, вошла во двор, поднялась на крыльцо.
Гулкий вестибюль пуст, блестели влагой только что вымытые полы. Никого.
Под ногами плескалась вода. Она быстро прибывала, мутная, грязная, как будто кто-то выплеснул огромное помойное ведро. Вот уже достигла щиколоток. Вестибюль превратился в гигантский бассейн с грязной водой.
Я побрела, загребая воду, к лестнице, надеясь подняться повыше.
С лестницы сверзился мутный поток. Меня сбило с ног, я поплыла, преодолевая отвращение. Вдоль стены тянулся узкий парапет, на нем стояла женщина в синем рабочем халате, с платком на голове и равнодушно смотрела на меня.
Я забыла обо всем: и о грязной воде, и о своем отвращении. Теперь я должна быстро доплыть до парапета и выбраться. Уж плавать-то я умею!
Женщина взмахнула руками. Вода продолжала прибывать, она уже добралась до края. Я торопилась. Но не успела: под водой что-то схватило меня за ноги, оплело, потащило вниз. Я нырнула, стараясь рассмотреть. Куст красноватых водорослей, сильных, длинных, цепких. Мне удалось освободиться без особого труда, но когда я вынырнула, женщина исчезла. На парапете стоял человек в красных доспехах и красном же мотоциклетном шлеме. Вместо лица – черная, вроде целлулоидная маска, в руках увесистая дубинка.
«Снова человек без лица?» – успела подумать я.
Времени не было. Безлицый поднял дубину, намереваясь обрушить ее на меня. Я рванулась, выпрыгнула из воды и, схватив его за ноги, утащила за собой. Он и не думал сопротивляться, в воде мгновенно начал тонуть, доспехи тянули его на дно, дубину он выронил. Да я еще и слегка придушила его. Его горло оказалось незащищенным и вполне человеческим. В последний момент я догадалась вытолкнуть его на поверхность. Он задыхался, потом начал мучительно кашлять, и вдруг из его горла вскочил черный камень в форме яйца, который я едва успела поймать. Сразу же маска стала таять, из-под нее проступило живое человеческое лицо. Потом он глубоко вздохнул, открыл глаза:
– Где я?
Да ведь это же наш школьный охранник! Он-то как оказался в моем сне?
Я помогла ему взобраться на парапет. Дядька ошарашенно озирался, шлем он потерял и теперь рассматривал нелепые красные доспехи в состоянии, близком к истерике.
– Снимите это, – посоветовала я, помогая ему освободиться.
– Что со мной, что со мной? – твердил он.
– Вы меня узнаете?
– Н-нет… – заикаясь, выговорил он.
Я усмехнулась:
– Понятно… Кто дал вам этот камень?
– А? Камень? – Он с недоумением уставился на черное яйцо на моей ладони.
– Но мне никто не давал никаких камней… Послушай, девочка, скажи, я сплю? Сошел с ума?
– Считайте, что это дурной сон, кошмар, – согласилась я. – Сейчас вы проснетесь у себя дома на своей кровати и все забудете.
Он покорно кивнул, успокаиваясь. Исчез.
Вода больше не прибывала. Наоборот, она стремительно отступала. Отделавшись от незадачливого охранника, я не раздумывая направилась на поиски «уборщицы» – именно так я мысленно назвала женщину в рабочем халате.
По пути открывала все двери. Школа пуста.
Зато в одной из подсобок я нашла «уборщицу». Увидев меня, она сразу же вскинула руки. Воздух сгустился, завибрировал, серые спирали протянулись ко мне.
– Ну нет! – крикнула я, тоже поднимая руки и переплетая пальцы. Наши потоки столкнулись. Серые спирали смялись, женщину отбросило к стене, платок сполз с головы, и я узнала черноволосую.
– У нее камень! – взвизгнула та. – Помоги! – обратилась она к кому-то. Я оглянулась, и сразу же все исчезло: подсобка, чернявая уборщица, школа…
Я стояла на холме, внизу у пруда играли дети.
«Это же ловушка! Ловушка специально для меня!» – догадалась я, подбрасывая камешек на ладони. Хитро и уж очень сложно. Меня хотели застать врасплох, выбить из колеи. Перемудрили.
– Ох, и доберусь я до тебя!
Очередной черный камешек остался у меня.
Глава 7 По горячим следам
В шесть утра я уже трезвонила Ольге. У той голос со сна был недовольный.
– Проснись! – шипела я в трубку. – У меня еще один камень!
– Что?!
– Камень, говорю, черный! Я еще один притащила!
– Как? – Ольга явно плохо соображала.
– Да не тупи ты! – чуть не заорала я, но осеклась, не хватало еще всех перебудить. – Кажется, я знаю, кто такая черноволосая! – произнесла почти по слогам, чтоб до подруги быстрее дошло.
– Кто?!
– Дед Пихто и бабка с пистолетом! – прошипела я. – Можешь быстро одеться и пойти со мной?
– Куда?
– Да в школу! Куда же еще!
– Прям сейчас?
– Через час! Оль, ну не тупи, пожалуйста! – взмолилась я. – Дело срочное!
– Иду! – коротко ответила она.
Я быстро натянула на себя какую-то одежду, мало заботясь о том, как буду выглядеть, – не до того. Неслышно ступая, подхватив ботинки и куртку, выскользнула из квартиры.
По дороге встретилась с непроснувшейся подругой. Она зябко ежилась – утро выдалось морозное.
Я схватила ее за руку и потащила за собой, не дав опомниться. Сбивчиво рассказала о своем сне.
– Так ты что хочешь сказать? – лепетала подруга. – Эта твоя монстриха у нас техничкой работает?
– Я почти уверена!
– Да ну, бред!
– Вот и проверим!
Мы влетели в вестибюль первыми. Еще бы, такая рань!
Охранник удивленно уставился на нас. А я – на него. Тот самый!
Так, теперь спокойно, чтоб не вызвать подозрений. Я мило улыбнулась, поздоровалась, толкнула Ольгу в бок, та поздоровалась тоже.
– Ранние пташки, – заметил охранник.
– Да мы это, решили специально прийти, у нас контрольная первым уроком, так мы чтоб подготовиться, – выпалила я.
Он кивнул и сразу расслабился.
Я сделала вид, что хочу идти в раздевалку, но потом вроде как вспомнила о чем-то, обернулась к охраннику и спросила:
– Ой, чуть не забыла, а скажите, кто-нибудь из технического персонала уже пришел? – это я специально так сказала, «из технического персонала», сама не знаю зачем…
– Завхоз здесь, – отозвался охранник.
– А уборщицы?
– Нет, никого, а тебе зачем?
– Я вчера забыла одну вещь, книгу… может, уборщица ее нашла… – соврала я. – Вчера ведь тетя Люба дежурила, да?
– Нет, Валина смена была, – сообщил охранник, – только она последний день работала.
– Валя? – уточнила я. – Это та, что помоложе?
– Ну да, новенькая, – с готовностью подсказал охранник, – устроилась с начала года, да вот уволилась, говорит, ездить далеко. Но ты не волнуйся, если она нашла твою пропажу, то оставила в подсобке, она чужого не возьмет. Женщина хорошая, вчера меня пирогом угощала.
– Вот как, – я кивнула, – ну да, ну да, спасибо.
Я снова потащила Ольгу за собой в раздевалку.
– Ну что? – шепотом спросила подруга.
– Все сходится… – задумчиво ответила я, – выходит, я с ней все время сталкивалась, да только внимания не обращала…
– А с чего ты взяла, что это именно она?
– А кто же еще? – Нет, сегодня Ольга как будто специально выводила меня из себя. – Я же тебе уже все рассказала! Это тот самый охранник, которого я спасла! А «уборщица» – черноволосая! Я ее узнала, понимаешь?!
– Да что ты злишься?! – возмутилась Ольга. – Я не тупее паровоза, все понимаю. Почему ты решила, что уволившаяся Валя и твоя черноволосая – одна и та же женщина?
И тут я растерялась. Действительно, в словах Ольги был резон. Доказательств никаких. Хотя…
– Можно посмотреть ее документы, – предположила я.
– Ха! Так ей же их вернули, она же уволилась, – напомнила Ольга.
– Но что-то осталось?
– Ну, не знаю…
Мы помолчали. Потом Ольга встрепенулась:
– Камень покажи!
– Что же, я с собой его, что ли, таскать буду? – возмутилась я. – Он дома.
– Сравнила?
– Нет, некогда было, сунула в стол и бегом, – я вздохнула. Ольга тоже.
Мы сидели на подоконнике и молчали. Ужасно хотелось спать. И стоило нестись в школу как ошпаренным только затем, чтоб узнать, что какая-то Валя уволилась…
Глава 8 Под личиной
Дома и в школе полным ходом шла подготовка к Новому году. Все как с цепи сорвались. Даже Ольга немного ожила и сопровождала меня в походах по магазинам.
А потом нам позвонила мамина сестра и сказала, что мой двоюродный брат Егор попал под машину. Мы так испугались, что и о празднике забыли. Мама немедленно уехала туда, мы с отцом сидели на телефоне. Я каждую минуту готова была сорваться с места. Хуже всего неизвестность. Да я и думать забыла о черноволосой! Какие сны! Реальность целиком поглотила меня.
Наконец мама сообщила, что с братом все в порядке, опасности нет, нога в гипсе, все остальное цело.
В итоге на Новый год мы отправились в гости к маминой сестре и загипсованному брату. От них все вместе заехали к бабушке. Так что все каникулы я была занята родственниками, и мне ни до чего другого не было дела. По ночам я совершала обычные переходы по границе, провожая умерших, да следила за теми, кто поселился в созданном мной маленьком мире, центром которого стал дом из моего детства. Гости попадались разные, были и очень беспокойные. Так что работы хватало.
Дом мгновенно реагировал на неблагополучных постояльцев. В моем мирке сразу портилась погода. Лето сменялось поздней осенью, жухли цветы, воцарялся промозглый туман или дождь вместо золотого теплого света. Приходилось срочно искать виновников и разбираться с ними. А это не всегда легко.
На этот раз дом встретил меня глубокой ночью.
«Что-то неблагополучно!» – подумала я.
Бетонная дорожка, вишневые деревья, серый забор из плотно пригнанных досок, из-за переплетенных веток поднимается острая крыша; темные окна и почему-то ярко освещенная веранда; налево кривая калитка. Поднимаюсь на цыпочки, пытаюсь рукой нащупать с той стороны щеколду…
Крышка гроба, прислоненная к штакетнику у крыльца, кажется алой. Нашитое из белых полосок ткани восьмиконечное распятие резко выделяется на этой пронзительной красноте. «Новенькие?» Я поднимаюсь на крыльцо, три ступеньки вверх, у средней незакрепленная доска. Ее много раз чинили, прибивая большущими гвоздями, но она почему-то отказывалась держаться.
Бабушка каждый раз предупреждает: «Ступенька! Ноги не поломайте, осторожненько!»
Дверь тяжелая, толкаю от себя, с трудом выходит из осевшего косяка, шагаю в темноту.
Она стоит передо мной в потоке электрического света, бьющего с веранды, загорелая, черноволосая, в красной кофте с глубоким декольте и узкой черной юбке – тетя Надя, мамина сестра. Широко и весело улыбается мне, спрашивая: «Кто там?»
– Привет, это я, – отвечаю на ее вопрос.
– Кто там? – слышу из-за прикрытых дверей веранды бабушкин голос.
– Машка, – повернув голову, кричит тетя Надя.
Я иду на нее, на свет, на голос, повторяя: «Что вы здесь делаете? Ведь вы же не?..» Я не решаюсь произнести «умерли». Я знаю, что они живы, и вот прямо сейчас бабушка спит в соседней комнате, а тетя Надя – на диване…
Бабушка сидит на диване у стены и, щурясь, пытается рассмотреть меня. Она хорошо выглядит и совсем не похожа на умирающую. Свесив босые ноги с дивана, помахивает ими в воздухе. На ней новое пурпурное платье с множеством рюшей и оборок. Я оглядываюсь на Надежду; та орудует у плиты, гремит посудой, и на мой вопрошающий взгляд подмигивает и крутит пальцем у виска.
– Теть Надь, почему ты здесь? Что за гроб во дворе? – не выдерживаю я.
Надя делает серьезное лицо и тихо сообщает:
– Недолго осталось…
– Кому осталось? Что ты несешь?! – Я перехожу на крик, но она останавливает меня вопросом:
– Правда, красивое платье? – и указывает на бабушку.
– Красивое… Я тоже привезла для нее рубашку, подумала: зимой ночи холодные, пожилому человеку надо что-то теплое, удобное…
Я полезла в свою сумку и достала оттуда пакет с байковой рубахой: длинной, просторной, белой, в мелкий голубой цветочек.
– Вот, бабушка, по-моему, тебе в самый раз будет.
Бабушка оживилась, соскочила с дивана, подхватила подарок и прижала к груди шелестящий пакет.
– Пойду примерю, а вы тут без меня пока, – и убежала, как девочка, топая босыми пятками и громко хлопая дверьми. Мы проводили ее взглядами.
– Что ты готовишь? – спросила я у тетки.
– Поминальный обед, – просто ответила она.
– Ты опять? Прекратите немедленно! И гроб уберите!
Я рванулась к выходу, она пошла за мной.
– Кто это? – спросила я, увидев с крыльца мужскую спину, согнувшуюся над гробом, установленным на двух табуретках.
– Сосед, Василий Павлович, – с готовностью объяснила тетка, – он нам сильно помог, гроб сделал…
– Пусть уходит, слышишь, – я повернулась к ней и громко сказала: – Немедленно! Вместе со своим ящиком!
– Никак невозможно, – ответил мужчина, не прекращая своей работы. Он заканчивал обивать гроб изнутри.
– Что?!
– Ты не понимаешь, – мягко сказала Надежда, – все уже решено, ты не можешь…
Бабушка протиснулась на крыльцо и встала, красуясь в новой рубахе, рядом со мной.
– А вот и покойница пожаловала, – мужчина выпрямился и смотрел прямо на нас.
– Где покойница? – ужаснулась я.
Но рядом со мной уже не было никого. Гроб с табуретками, тетка, сосед и бабушка непостижимым образом оказались на крыше сарайчика, где неугомонная парочка, уложив бабушку в гроб, о чем-то горячо спорила. Я разобрала только, что нельзя хоронить в этой рубахе, надо платье, то, пурпурное…
Я недолго находилась в замешательстве. Уже бежала к лестнице, а в голове звучали обрывки: «…ты не можешь…не понимаешь».
– Уйди! – крикнула тетка.
– Мне плевать! – Я толкнула соседа, и он кубарем скатился с крыши – глухой удар, тело упало на землю.
– Бабушка, вставай! Как не стыдно! – Она лежала, как колода, замерев и зажмурившись. А на месте тетки стояло нечто омерзительное, с кожистыми крыльями и голой черной кожей. Летучая тварь встала на задние лапы и, сжав длинные суставчатые пальцы в кулаки, с ненавистью уставилась на меня красными глазками.
– Ах ты так! – И я подняла руки, выставив ладони вперед. Тварь задрожала и, отступив к самому краю крыши, полыхнула в меня огнем из раскрытой пасти. Я шла на нее, скороговоркой читая «Отче наш». Она не выдержала, распахнула крылья и метнулась вниз, скользнула в провал в стене, и только я хотела рвануть следом, как в сарае рвануло, и мне пришлось отскочить, чтобы не попасть во внезапно вырвавшееся пламя. Меня обдало жаром, но через секунду все стихло.
– Ушла! – Мне было досадно.
Соседа нигде не было видно. Я поднялась по лестнице к бабушке. Она сидела в гробу и с ужасом оглядывалась. С трудом мне удалось вытащить ее оттуда. У нее не гнулись ни руки, ни ноги, видимо, от страха. Кое-как мы спустились по лестнице, мне приходилось поддерживать ее снизу и уговаривать опускать ногу на следующую перекладину. Наконец мы достигли земли. Бабушка плакала молча. Я перестала спрашивать, все равно она ничего не знала и не могла объяснить. «Как эта нечисть попала в дом? Была ли тетка? Куда подевалось тело соседа?» – вопросы оставались без ответа.
– Иди в дом, замерзнешь, – мы поднялись на крыльцо, но зайти так и не смогли. Дом загорелся изнутри. В клубах дыма показался мой двоюродный брат с узлами в руках, он швырнул их подальше и крикнул:
– Не подходите! – потом снова кинулся в разгорающийся пожар. Бабушка заголосила и повалилась на груду тряпья, вынесенную внуком.
– Куда же я теперь? Куда?
Брат снова показался со спасенными вещами.
– Хватит, – сказала я.
– Дом, наш дом! – рыдала бабушка. – Спаси его!
Я посмотрела на тусклое низкое небо и мысленно попросила дождя. Первые капли упали на нас, застучали по дорожке, крыше дома, крыльцу, вишневым веткам…
Я подставила лицо дождю, вспоминая картинки из раннего детства: яркие, изумрудно-солнечные, с каплями бордовых вишен, с запахом антоновки и меда. Я восстанавливала дом своего детства.
– Ба, возвращайся в свои сны, тебе нельзя здесь оставаться, – приказала я. Бабушка удивленно оглянулась на быстро меняющийся мир и исчезла. Егора тоже не видно. Как он тут оказался? Это тоже загадка. Теперь что же, все семейство будет посещать мои сны?
Что ни ночь, то приключение!
И куда подевались самозванцы?
С крыши сарая с грохотом обрушился гроб. Я подошла и увидела на дне его притаившуюся кляксу.
– Так вот кто тут хозяйничает! Фу, пакость!
Клякса выпрыгнула и рванула от меня через огород, в сторону луга. Я – за ней. Когда-то маленькая девочка-японка сказала мне, что только я могу распоряжаться в своих снах. «Догнать», – приказала я самой себе.
Как мало у меня опыта!
Завертело. Окружающее свернулось в цветную спираль, а я неслась по липкому черному следу.
Зыбкая картинка снова восстановилась. Сосны, песок, пляж, река…
Клякса прыгнула на грудь черноволосой женщине, сидящей в лодке, причалившей у берега. На веслах – тусклый мужик, сгорбленный и испуганный.
Он сразу же оттолкнулся веслом от берега. Женщина повернулась ко мне, распрямилась и, торжествующе скалясь, подняла руки. Но я успела первой.
Лодку тряхнуло, мужика выбросило на мелководье, я прыгнула, но лодка обрела свободу и умчалась в туман со скоростью военного катера.