– А если бы золото перепрятали где-то здесь же, на фабрике? – вопросом на вопрос ответил мне Хофман. – Кстати, спасибо, что предупредили. Я сейчас же позвоню тестю, и он все урегулирует. А на фирме Штерна свет клином не сошелся.
– Не понимаю! Как мне сказал Штерн, твой тесть – очень уважаемый в городе человек и, видимо, богатый, так что же вы к этому золоту так прицепились? – удивилась я.
– А денег много не бывает, – усмехнулся он. – Особенно для меня – тесть ведь половину мне обещал отдать.
– Ладно, – сказала я, поднимаясь. – Езжай-ка ты домой, Карлушка! Нормальная одежда твоя, я думаю, где-то хранится, так что приводи себя в порядок и вали отсюда прямо сегодня. Учти, если я узнаю, что ты еще здесь, – ждет тогда тебя прямая дорога в казенный дом. Это я тебе твердо обещаю!
Настроение после разговора с этим законченным мерзавцем у меня было отвратительное. Во-первых, в деле о покушениях на Андреева он мне ничем не помог, не сообщив на эту тему ничего нового и интересного, я только окончательно убедилась в том, насколько крупно заблуждалась по поводу фабрики – она здесь ни при чем, и я зря потратила столько времени. Во-вторых, передо мной во весь свой немалый рост встал вопрос – а каковы же мотивы у сладкой парочки, понимай у Лариски и Валерия, для убийства Андреева? Что ими движет? Доказательств их причастности у меня не было, а мои умозаключения к делу, что называется, не подошьешь. Кроме того, возник еще один вопрос: почему Лариска собралась уехать из России и чем она собиралась заплатить за свой фиктивный брак? Она так вытрясла Андреева, что у нее хватило бы на это денег? А приданое откуда? Оттуда же? Опять одни вопросы без ответов.
Еще раз побеседовать с самим Андреевым или Сазоновым? Нет, это бесполезно, а с кем бы еще поговорить, я представления не имела. Мне нужен был мотив преступления, но как до него докопаться, я не знала, и это просто приводило меня в бешенство!
Срочно требовалась хорошая порция положительных эмоций, и я решила поехать к Горбунову – обрадовать его, да и самой за него порадоваться. Но приходить с пустыми руками в гости неприлично, и я, купив по дороге торт и букет цветов, отправилась к нему.
– Вы уже узнали? – увидев меня, воскликнул Алексей Алексеевич, и его глаза зажглись таким восторгом, какой бывает у детей при виде новогодней елки.
– Узнала, – кивнула я и невольно улыбнулась. – А еще к вам придет человек от отца Леонтия. Батюшка хочет прочитать вашу рукопись о Кузнецове, и, если она ему понравится, ее напечатают.
– Так это вы устроили?! – воскликнула Наталья Ильинична. – А мы-то гадали, кого за это благодарить! Ведь от него приходили уже!
– Не надо, мне это ничего не стоило, – поспешно сказала я, чувствуя себя очень неудобно под их восхищенными взглядами.
Букет, как ему и положено, поставили в вазу, и Наталья Ильинична заметалась между комнатой и кухней, накрывая на стол, причем каждый раз, появляясь в комнате, она жалобно просила:
– Только вы без меня ничего не рассказывайте!
Но вот мы расселись, и я начала свое повествование, под их охи и ахи.
Зарядившись хорошим настроением и отдохнув душой в этом милом доме, я поехала к себе, но по дороге решила заглянуть в супермаркет – в холодильнике-то моем уже пусто. Бродя между рядами с тележкой, я нечаянно столкнулась с каким-то мужчиной, мы взаимно извинились и уже совсем было собрались разойтись в разные стороны, как он, неожиданно улыбнувшись, сказал:
– Здравствуйте, Татьяна Александровна! – Я удивленно посмотрела на него, и он представился: – Я Антон Морозов. Да вы меня, наверное, не помните.
– Так мы же с вами только один раз и виделись. – Я пожала плечами и спросила: – Как вся ваша большая семья поживает? Надеюсь, все благополучно?
– И все благодаря вам, – галантно заметил он.
– Ну, дай бог, чтобы и дальше так было, – улыбнулась ему я и покатила тележку дальше.
Я невольно вспомнила не такую уж давнюю историю этой семьи и порадовалась, что все же вытащила их из, казалось бы, безвыходной ситуации. Черт! Я невольно резко остановилась. А ведь в первый раз Андреев обратился ко мне именно по рекомендации Морозова! Он тогда сказал, что они не только коллеги, но и соседи и иногда по вечерам встречаются. Так, может, Морозов мне хоть что-нибудь прояснит? Я посмотрела на часы и, увидев, что до конца рабочего дня еще полно времени, бросила тележку прямо посреди торгового зала и рванула к Морозову на работу.
К счастью, он был на месте: хозяйство у него огромное, и он вполне мог быть где-то на территории.
– Ой, какие гости! – радостно приветствовал он меня и приказал секретарше: – Кофе приготовь, получше да покрепче, для Татьяны Александровны. – Когда девушка вышла, он спросил: – Неужели я могу вам чем-то помочь?
– За тем и пришла, – созналась я.
– Все, что в моих силах, – с готовностью заверил он меня.
– Михаил Антонович, ко мне вновь обратился Андреев… Вы же наверняка слышали о покушениях на него? – спросила я, и Морозов кивнул. – Позвонив мне в первый раз, он сослался на близкое знакомство с вами.
– Я бы не назвал наше знакомство близким, – покачал головой Михаил Антонович. – Мы поневоле общаемся, потому что живем в одном поселке, вот и все. Несколько его давних визитов ко мне оставили у моей семьи настолько тягостное впечатление, что я позаботился о том, чтобы они больше не повторялись. Но вас я ему действительно рекомендовал, когда он обратился ко мне за помощью.
«Неудивительно, что Андреева в приличных домах принимать не хотят! Если он и в гостях ведет себя примерно так же, как у себя дома, это мало кому может понравиться. А на близкое знакомство с Морозовым он сослался, чтобы я уж ни в коем случае ему не отказала! Вот ведь проходимец! Все врет и врет! И как ему это до сих пор не надоело?» – мысленно хмыкнула я.
– Значит, не дружите вы? – спросила я.
– Упаси бог! – даже отшатнулся от меня Морозов.
– А ведь вы были моей последней надеждой, – вздохнула я.
– Татьяна Александровна, если вы скажете мне, в чем дело, я в лепешку расшибусь, но постараюсь ваши надежды оправдать, – серьезно заявил он. – Что вы хотите у меня узнать?
– Понимаете, Михаил Антонович, я никак не могу найти мотивов этих покушений на Андреева. Кто их осуществляет, я знаю, кто за преступником стоит – тоже, а вот почему они это делают – я никак понять не могу! Как я ни ломала голову, но никто от смерти Андреева ничего не выигрывает! Кроме сына, естественно, на которого написано завещание, но Иван уже давно в Германии. Он очень зол на отца, причем совершенно заслуженно, но хоть мы и встречались всего два раза, а разговаривали вообще один, да и то очень коротко, но не того он склада человек, чтобы родного отца заказать. Вот и бьюсь я как рыба об лед!
Морозов внимательно посмотрел мне в глаза, потом уставился в стол, потом глянул на меня исподлобья пару раз, и я ясно поняла, что он что-то знает, но не решается сказать.
– Михаил Антонович! – взмолилась я. – Погибну же я иначе, во цвете лет! Ну, не томите! Неужели это такая страшная тайна?
– Не моя. Мне один человек невольно проболтался, и я обещал молчать, так что… – он развел руками.
– Михаил Антонович! Никогда, никому, даже под пытками я ни словечка не скажу о том, что это вы мне такую страшную тайну открыли! Если, не дай бог, тьфу-тьфу-тьфу, – я поплевала через левое плечо, – у вас в семье что-нибудь случится, то я тоже в лепешку расшибусь, но все для вас сделаю! Причем безд-возд-мезд-но! – умоляла его я.
– Хорошо! – поколебавшись, согласился он. – Но помните: вы обещали! Никому!
– Клянусь! – торжественно сказала я и даже руку к сердцу приложила.
– В общем, дело было так, – начал Морозов. – У нас в поселке дом один продавался… Неплохой, и недорого, потому что хозяин во время кризиса разорился, вот ему деньги срочно и понадобились. Я его для Антона купил – он у меня женился. Да и прибавление в его молодом семействе скоро ожидается. Ну, в общем, пошел я к нотариусу этот дом оформлять. А нотариусы в Тарасове работают…
– Знаю, по территориальному принципу, – вставила я.
– Ну да! Вот мы всем поселком к одному человеку и ходим. Увидел он меня и рассмеялся, сказал – что-то из «Графских развалин» к нему клиенты зачастили. Я нотариуса этого неплохо знаю, ну, и для поддержания разговора спросил, кто к нему приходил, и он ответил, что накануне вечером, прямо перед закрытием офиса, Андреев был у него. Я поинтересовался – а он-то что купил? Тут-то нотариус мне с раздражением и сказал, что Андреев явно с ума сошел, потому что завещание свое изменил – сына наследства лишил! Ну, что, помог я вам? – спросил Морозов.
Ответа он не дождался – я была в ступоре. Михаил Антонович всполошился.
– Татьяна Александровна! – засуетился он. – Что с вами? Вам плохо?
Он быстро налил мне стакан воды и почти силком заставил выпить ее.
– Ничего страшного! – с трудом пробормотала, перевела дыхание и спросила: – Какого числа это было?
Он быстро налил мне стакан воды и почти силком заставил выпить ее.
– Ничего страшного! – с трудом пробормотала, перевела дыхание и спросила: – Какого числа это было?
Морозов полистал свой органайзер и сказал:
– Тридцать первого июля. Этого года, естественно, а что?
Все правильно! Сын устроил отцу скандал и улетел, а шибко умный папаша не нашел ничего лучше, чем лишить непокорного Ивана наследства.
– А что еще вам сказал нотариус? – отдышавшись, спросила я.
– Что Андреев крыл своего сыночка последними словами, – сказал Михаил Антонович. – Потом нотариус спохватился и очень просил меня никому ничего не говорить.
– В чью же пользу Андреев переписал завещание? – поинтересовалась я, хотя и понимала, что ответ на этот вопрос вряд ли получу.
– Ну, этого он мне, естественно, не сказал, – усмехнулся Морозов.
– Михаил Антонович, у меня к вам большая и очень нескромная просьба: не могли бы вы позвонить этому нотариусу и спросить… Нет, не фамилию нового наследника, а просто уточнить, кто это – мужчина или женщина? – Я умоляюще глядела на Морозова. – Если это женщина, тогда все мигом встанет на свои места.
– Татьяна Александровна! – удивился он. – Вы же понимаете, что это бесполезно.
– Но ведь попытка – не пытка! Ну, попробуйте, пожалуйста! – уговаривала я его.
Долго он сопротивлялся, но наконец сдался и позвонил-таки нотариусу. Их разговор был коротким и для меня совершенно бесполезным – пол будущего наследника Андреева я так и не узнала. Я в мелкую пыль рассыпалась перед Морозовым, извиняясь за причиненные ему неудобства, на что он только махнул рукой и спросил:
– Ну, вам получше стало? А то вы меня здорово перепугали – белая как мел сидели!
– Получше, – кривя душой, подтвердила я и, не дождавшись кофе, вышла из его кабинета, всерьез озадаченная этой последней новостью.
Какое, к черту, лучше! Все летело к черту! Все мои версии и умозаключения. Я впустую потратила почти четыре дня, и теперь все нужно начинать сначала! Дура, идиотка! Ну зачем я взялась за это расследование, если у меня голова уже не варит?
Я вышла на улицу, села в машину и задумалась: что мне делать дальше, раз уж я пусть и с посторонней помощью, но все-таки докопалась до мотива… но чьего? Я же не знаю, на кого написано новое завещание Андреева! Самым логичным было бы предположение, что в пользу Лариски, хотя он в глаза и крыл ее подстилкой. Но тут возникал ряд вопросов, например: а знает ли она об этом? Скорее всего – да, потому что алкаш Андреев не удержался бы и по пьянке похвалился бы перед ней своей щедростью. Тогда это объясняет и деньги на фиктивный брак, и приданое. Но почему же они с Валерием столько времени тянули? Чтобы на нее подозрение не пало? Но наследник – всегда первый подозреваемый, независимо от времени написания завещания. А если не она наследница, то кто? Уж точно не Клавдия Петровна! Кто-то из братьев? Чушь! Они умеют только пить и просадили бы все состояние семьи Андреевых в два счета. Сестра? Да я же ее видела – простая деревенская баба! Что она в этих делах понимает? Кто еще остается? Сазонов? Нет, вряд ли! Уж слишком ничтожная он личность. Хотя кто ж Андреева знает? Мало ли что ему в голову взбредет?
Вот и получалось, что прямых доказательств чьей-либо вины у меня как не было, так и нету, мои подозрения в отношении Галкина и Простухиной к делу не подошьешь, значит, придется ловить преступника на живца, то есть на Андреева. Но это именно тот случай, когда мне, хоть расшибись, в одиночку не справиться. И поможет мне в деле только Ершов. Я позвонила ему на сотовый и, выяснив, что он на работе, поехала к нему.
– Узнали что-нибудь новенькое? – спросил он, когда я вошла в кабинет.
– Кое-что, и теперь не знаю, что мне с этим делать, – ответила я, проходя и садясь за стол для заседаний, а он, встав из-за своего стола, подошел и сел напротив меня.
– И что же это?
– Тридцать первого июля Андреев изменил завещание, – сообщила я ему.
Услышав это, Ершов невольно присвистнул.
– Вот именно! – выразительно сказала я. – Раньше оно было на Ивана, а вот на кого теперь – не знаю. Даже пол нового наследника мне выяснить не удалось. А народу вокруг Андреева столько, что выбирай – не хочу!
– То есть фабрика здесь ни при чем? – уточнил он.
– Абсолютно! – вздохнув, ответила я. – Только зря время на нее потратила. А теперь еще и вот эта проблема возникла.
– Предлагаете мне подумать вместе с вами? – спросил он. – Может быть, кого-то из потенциальных наследников мы сразу же и отсечем?
– Самое большое подозрение у меня вызывает Лариса Простухина, – сказала я. – А если учесть ее, так сказать, родство с Галкиным, который ради нее готов на все, то здесь есть над чем подумать.
– Уже подумал, – сказал Ершов. – У него алиби на все случаи покушений. Когда Мария погибла, у него был выходной, на рынке он не появлялся, кроме того, Андреев с Простухиной вместе приехали на работу на его машине – уже после того, как произошел взрыв. Так что ни Валерий, ни Лариска эту бандероль в почту Андреева подложить не могли. Когда же на мосту на машины напали, Галкин, наоборот, был на работе – его видели. Когда подорвали машину, он и еще несколько охранников разгоняли уличных торговцев, которые устроились как раз у ограды рынка, и его даже близко у машины не было.
– Ну, то, что мину подложил и взорвал Кефир, мы с вами уже установили, – сказала я. – И мне из достоверных источников известно, что сразу же после взрыва Галкин усиленно разыскивал Кефира.
– Вот как? – удивился он. – А источники действительно достоверные?
– На сто десять процентов, – уверенно ответила я. – Алиби, конечно, вещь хорошая, но не стоит забывать о том, что связи Галкина с уголовным миром никуда не делись.
– Намекаете на то, что он мог «подписать» на первые два случая кого-то из своих бывших подельников? – спросил Ершов.
– И на то, чтобы растяжку между деревьями по пути следования машины Андреева установить, – тоже, – добавила я.
– Но это только в том случае, если Андрееву действительно наследует Лариса, – напомнил мне Ершов. – А если не она? Если наследник – кто-то другой? Разве ей сейчас плохо живется? Она вся в шоколаде, и Галкину от этого тоже кое-что перепадает! Где они еще такую кормушку найдут?
– Ладно! – подумав, сказала я. – Все вам расскажу, ничего не утаю! Короче, я понимаю, что нарушила закон, но я влезла в переписку Лариски с одним немцем, а сегодня еще и побеседовала с ним. Так вот, Лариска хочет уехать из России, и ей нужен фиктивный брак в Германии, за который она готова заплатить.
– Ого! – не удержался Ершов.
– Но не это самое главное, – я продолжала интриговать его.
– Ну, выкладывайте своего козырного туза! – усмехнулся он.
– В своем последнем письме, написанном неделю тому назад, она – видимо, чтобы как-то стимулировать этого немца, – написала, что, когда они поженятся, у нее будет такое большое приданое, что он сможет открыть свою фирму! – торжествующе сказала я. – Так вот, как этот немец ни расспрашивал ее о происхождении приданого, она ему так ничего и не сказала.
– Так это же совершенно меняет дело! – воскликнул Юрий Михайлович. – А что за немец?
– Тот самый, который к нам из Гамбурга приезжал, – объяснила я. – А был он здесь в августе. Вот и получается: Андреев рассказал Лариске, что новое завещание – на нее! Из этих денег она собиралась и за брак заплатить, и ее приданое – оттуда же! А сейчас мне нужна ваша помощь, потому что того человека, которого Валерий пошлет убивать Андреева, надо брать только с поличным!
– И как вы себе это представляете? – откинувшись на спинку стула, спросил Ершов.
– Я сейчас расскажу вам о своем плане, и если вы организуете максимальное число оперативников, то, считайте, уже завтра мы эту историю закроем, – заверила его я.
– Слушаю, – с готовностью ответил он.
– Итак, Андреев сидит дома и носа никуда не высовывает, а ему на рентген надо ехать. Но он боится, потому что один раз растяжку между деревьями на дороге уже повстречал. А дорога из поселка в город только одна – значит, очередное нападение может произойти только там, тем более что вдоль дороги, по другую от «Графских развалин» сторону, сплошь частный сектор, то есть одноэтажные и очень редко двухэтажные дома. Идеальное место для засады! Завтра утром ваши оперативники рассредоточатся вдоль дороги, желательно на территории дворов, чтобы не бросаться в глаза. Когда все будет готово, я позвоню Андрееву, скажу, что опасность миновала и он может спокойно ехать в больницу, но!.. Где-то после одиннадцати часов.
– Чтобы преступник успел приготовиться? – спросил Юрий Михайлович, и я кивнула. – А если он не успеет?
– Насчет этого не волнуйтесь, – уверенно сказала я. – Расшибется, но успеет. Да он уже готов к следующему нападению и ждет только звонка от Валерия, чтобы начать действовать. Вот мы им такой подходящий случай и организуем.