– Свет…
– Все, – пискнула Светка, и из трубки покатились короткие гудки.
Лена растерялась. А вдруг завтра или даже сегодня позвонит Олег и предложит встретиться? А если он уже сейчас звонит? Она понеслась класть трубку.
Но Олег не позвонил. Расстроенная Лена до двух часов ночи ворочалась, прислушиваясь к телефону, ходила проверять, хорошо ли лежит трубка, и в сотый раз прокручивала в памяти их сегодняшнюю встречу, пытаясь понять, что ему могло не понравиться. Хотя, учитывая финал, вряд ли ему что-то не понравилось. Утром, взволнованная и невыспавшаяся, она пошла к мусоропроводу, прихватив для конспирации ведро. Окна их квартиры выходили на проспект, там машины Олега не было, оставалась только надежда на то, что он, потеряв номер ее телефона, дежурит во дворе. Двор можно было увидеть только от мусоропровода. Вытряся мусор и едва не выдавив стекло, она вынуждена была констатировать, что и во дворе его машины нет.
Настроение резко упало. На всякий случай тщательно накрасившись – вдруг он все-таки где-то поблизости, – Лена поехала к Карякиной. Она медленно пересекла детскую площадку, потопталась у витрины булочной и только потом побрела к остановке, окончательно убедившись, что любимый про нее забыл.
Едва Лена дотронулась до звонка, как Светка в легкомысленном шелковом халатике, мало что прикрывавшем, распахнула дверь и тут же заорала так, словно у нее в гостях была безнадежна глухая бабка, до которой непременно надо было донести факт прибытия гостьи:
– Кораблева!!! Какими судьбами?!! Сто лет тебя не видела!!!
По лестничной клетке заметалось перепуганное эхо и горохом ссыпалось вниз, оповещая всех жильцов о неожиданном визите. Лена покрутила пальцем у виска и шагнула в квартиру, на тон тише проорав:
– Да вот мимо шла, решила заглянуть. Вдруг, думаю, вы тут чай пьете!
Светка сделала свирепое лицо и ткнула ее в бок, погрозив кулаком:
– Слушай, я тут не совсем одна, но ты все равно проходи, – и свистящим шепотом добавила: – Дурында! Не забудь хотя бы, что ты его имени не знаешь!
С этим Лена была не согласна. Она считала, что любому мужчине будет приятно, если девушка им гордится и рассказывает о нем своим подругам. Но спорить с Карякиной по таким вопросам была равносильно попытке остановить скорый поезд, уцепившись снаружи за поручень.
То ли весь предыдущий день Светка вместе с кавалером посвятили поеданию продуктов, то ли грязь на кухне она копила всю неделю специально для торжественного события, но факт оставался фактом: чай можно было пить только стоя, держа чашку на весу. Карякина никогда не отличалась особым чистоплюйством, но такого бедлама ее кухня еще не переживала.
Лена начала мучительно соображать, надо ли реагировать на живописную картину разгрома или сделать вид, что это в порядке вещей. Ее мысли были прерваны тихим шуршанием за спиной и вежливым кхеканьем. Лена обернулась и оторопела: вряд ли у Светки гостили два кавалера одновременно, поэтому тщедушное создание, хилой соплей колыхавшееся в полумраке коридора, видимо, и было Вольдемаром, психологом, мужчиной-мечтой и очередной Светкиной любовью.
– Здравствуйте, – с непередаваемой интонацией выдавила Лена. В этом приветствии было все: недоумение по поводу габаритов, веселье, вызванное наличием у карякинского возлюбленного обширной лысины, прикрытой начесом редких вьющихся волосенок, и жгучее сострадание к неразборчивой подруге, притащившей домой эту ошибку природы.
Вольдемар между тем гордо прошествовал в кухню, церемонно поклонился и представился:
– Вольдемар, для вас можно просто Волик.
– Не будем фамильярничать, – тут же вклинилась в процедуру знакомства Карякина, возмущенно зыркнув на Лену.
– Светочка, представь мне девушку, а то она так смущена, что сама вряд ли сможет. Я вас пугаю, дитя мое?
Он окинул Лену орлиным взором мачо, привыкшего к легким победам. Это настолько не вязалось с его внешним видом, что она едва не прыснула. Вольдемар щеголял в махровом халате одного из предыдущих Светкиных бойфрендов, хоккеиста Василия. Поскольку Василий в карякинской квартире задержался аж на полгода, он слегка обустроил свой быт, украсив ванную дежурной мужской атрибутикой в виде всяческих гелей, пенок, двух угрожающе лохматых мочалок, похожих больше на мотки растрепанной пеньковой веревки, и купив именно этот огромный бордовый халат, для которого он не поленился испортить косяк, прибив туда крюк. Василий считал, что мужчина должен, придя домой, первым делом принять душ и остаток дня прожить в собственном халате. Поскольку от Лены требовалось высказывать мнение по всем Светкиным кавалерам, невзирая на то, что их мнения расходились с точностью до наоборот, Василий тоже был ей предъявлен к осмотру. Вспомнив, как халат смотрелся на шкафоподобном хоккеисте, она вздрогнула от очередной конвульсии внутреннего хохота и пробормотала:
– Меня сложно напугать. Я при желании сама кого угодно так пугану, что никакой логопед потом не вылечит. А зовут меня Елена.
– Очень приятно, – щелкнул голыми пятками Вольдемар. Его ступни терялись в универсальных тапках сорок пятого размера, приобретенных Светкой для мужчин, посещающих ее квартиру. Она рассудила так: большой мужик в маленькие тапки не влезет, а маленький в большие – запросто!
Психолог был похож на гнома из мультика: огромный халат волочился за ним по полу, а тапки ехали по линолеуму, словно лыжи. Ему не хватало только колпачка с кисточкой.
Карякина ловко сгребла со стола остатки то ли ужина, то ли завтрака, переставила посуду на подоконник, то, что не поместилось между цветочными горшками, было расставлено внизу у батареи. Это было настолько не похоже на Светку, что Лена совсем испугалась и осторожно присела на табуретку, предварительно сняв с нее вазу с яблоками. Поставить ее было некуда, поэтому Лена так и сидела, словно позировала для картины «Барышня с фруктами».
Светка поносилась по кухне, освободила еще пару табуретов и разгребла стол. Чайник побулькал и затих, исходя паром.
– Ты случайно к чаю ничего не прихватила? – нахально поинтересовалась она у Лены.
– Случайно нет, – Лене страшно хотелось вытолкать из помещения этого лысого уродца и высказать Светке свое мнение по поводу минимальных требований к кандидатам в женихи.
Вольдемар загадочно улыбался и картинно откидывал со лба остатки волос, причем делал это настолько величаво, словно ему было чем погордиться. Медленно усевшись на стул, он закинул ногу на ногу и снисходительно начал разглядывать Лену. Она отвела глаза в надежде, что психолог со стажем не догадается о ее нелестных для его самолюбия мыслях. Вероятно, самомнение Вольдемара настолько зашкаливало, что он мало что замечал вокруг. Зато Лена, наткнувшись взглядом на его жалкие костлявые коленки, поросшие редкими курчавыми волосками, и оглядев тощие конечности, навевавшие воспоминания о детских анекдотах про дистрофиков, окончательно приуныла. Вольдемар, не замечая ее кислого выражения лица и ревнивых Светкиных покашливаний, решил поразить незнакомую девушку своей проницательностью:
– Смею предположить, что вы одиноки…
Лена посмотрела на свои руки, на которых не было ни единого колечка, в том числе и обручального, и внутренне хмыкнула. Со вчерашнего дня она уже не была одинока. Даже если Олег и не появится больше в ее жизни, о чем думать не хотелось, она все равно уже получила свою порцию романтики, и ей было о чем вспомнить на старости лет.
…– недостаток мужского внимания сформировал в вас массу комплексов, одним из которых стал страх сближения с мужчиной. Согласитесь, вот вы же боитесь меня, но тем не менее не можете совладать со своими эротическими фантазиями. Вы оцениваете мою фигуру, я видел, видел, как вы разглядывали мои ноги, не отпирайтесь! В этом нет ничего зазорного. Более того, это правильно, я даже готов позаниматься с вами индивидуально, мне кажется, что вы очень интересный материал для моей докторской…
Краем глаза оценив степень карякинского гнева, Лена быстро встала, решив, что ее участие в последующих событиях будет лишним.
Светка не возражала, замерев в коридоре и глядя, как Лена по-спартански влезает в свое дутое пальто, одновременно зашнуровывая ботинки. Мельком глянув в зеркало, она ободряюще подмигнула Карякиной и крикнула в сторону кухни:
– Хотела дать вам совет на будущее: если желаете очаровать девушку, прячьте свой суповой набор в ватные штаны для иллюзии объемности, купите парик и не рассчитывайте на эротику с женщинами, у которых нет обручального кольца! Многие живут в гражданском браке и окольцовыванию не подлежат. Удачи с написанием докторской и всего хорошего, господин психолог!
– Он же обидится, – возмущенно прошептала Светка.
– Очень на это надеюсь! Хорошо бы, чтобы он не просто обиделся, а обиделся и ушел!
– Я тебе вечером позвоню или завтра утром. Как получится, – вытолкала ее из квартиры Карякина.
– Я тебе вечером позвоню или завтра утром. Как получится, – вытолкала ее из квартиры Карякина.
– Надеюсь, что до утра он здесь не протянет, – искренне ответила Лена и помахала Светке ручкой.
Сделав круг почета вокруг дома, она убедилась, что Олега по-прежнему нет. Оставалась только надежда на то, что он звонил. Взлетев по ступенькам, она навалилась на звонок.
Мама торопливо загремела замками:
– Что?! Почему ты так трезвонишь? Что случилось? На тебя напали?
– Мне никто не звонил?
– Нет. Ты мне ответишь?
– Ничего, мам, не случилось. Была у Светки, чайку попила.
– Странно, обычно вы часами треплетесь. Не поссорились?
– Нет. Разве с Карякиной можно поссориться? – Лена внимательно посмотрела на себя в зеркало, размышляя, почему он не позвонил. – Просто она не одна.
– Вот! – мама многозначительно воздела указательный палец к потолку, а потом наставила его на Лену. – Молодец девчонка! Вот она никогда одна не останется. Под лежачий камень вода не течет. Пока ты будешь сидеть и ждать принца, их всех переловят еще на подъездах к твоей башне такие, как Света. Хотя если кто и доскачет, то ты пренепременно зашибешь его каким-нибудь цветочным горшком или натравишь собак, чтобы проверить, быстро ли он бегает. В общем, я не сомневаюсь, что любой потенциальный жених не сможет к тебе подойти ближе, чем на сто метров. А на таких дистанциях дети не делаются. Так что не видать мне внуков.
На этой печальной ноте мама закончила свой монолог и побежала на звук веселого шипения, доносившегося из кухни.
Похоже, мама была права. Горшков она на Олега не роняла, но чем-то все-таки отпугнула.
Мысленно перечисляя все свои дефекты с точки зрения семейной жизни, начиная от плохого зрения и заканчивая неумением шить, она побрела к телефону, решив на всякий случай проверить, работает ли он. В трубке безжизненным клубком свернулась тишина. Повертев ее в руках и постучав по стене, Лена никаких результатов не добилась.
– Ну почему именно сейчас! – ей хотелось заплакать. С одной стороны, это объясняло, почему Олег сегодня не позвонил, а с другой – ничего не объясняло, потому что неизвестно, связано ли его исчезновение из ее жизни только с поломкой телефона.
– Что ты тут гремишь? – мама возмущенно выглянула из кухни.
– У нас телефон сломался! – с обидой выкрикнула Лена, словно это Вероника Федоровна была причиной поломки.
– Сломался? – удивилась она. – Не может быть. С чего бы это ему портиться?
Вероника Федоровна взяла трубку, задумчиво послушала тишину, после чего тапочкой легонько пнула телефонную розетку, криво торчавшую над плинтусом. Из трубки немедленно донесся тихий писк.
– Вот и все проблемы! – гордо сообщила она Лене и шлепнула трубку на рычаг. – А тебе нервишки подлечить пора. Чуть что, сразу в крик. Подумаешь, телефон не работает…
– Это тебе «подумаешь», а у меня судьба решается, может быть! И вообще, сейчас даже у школьников трубки есть, а я вынуждена зависеть от этой допотопной коробки! Дикость какая-то. Вот возьму и со следующей зарплаты куплю себе мобильный телефон!
– Да-да, – хмыкнула мама. – А еще жемчужное ожерелье, потому что некоторые их тоже себе покупают, и авто, поскольку некоторых школьников возят на занятия в автомобилях. Ты с кем по мобильному телефону общаться собралась? С Карякиной своей? Купи карточку и звони из таксофонов: дешевле и не украдут!
Лене очень хотелось рассказать маме об Олеге, но она боялась маминой реакции, советов, планов… Да и сам Олег куда-то пропал. В глубине души Лена очень сомневалась, что он пытался дозвониться по неработающему телефону.
Утром ей на работу позвонила Светка. Лена настолько ушла в мысли о резко оборвавшихся отношениях с Олегом, что даже не сразу отреагировала на карякинские всхлипы:
– Все, Ленк! Опять облом. Вот ведь невезуха! Такой мужик и…
– Привет, Светик!
– Слушай, что ты как эхо: я уже там, а ты еще тут. Не тормози. У меня горе.
– Горе?
– Ступеньки-пеньки-пеньки! – сердито передразнила Светка. – Хватит повторять, встряхнись давай. Не выспалась, что ли?
– Я?
– Нет, я! Хотя я-то как раз и не выспалась, но меня оправдывает то, что я пыталась устроить свою судьбу! А вот что делала ты? Только не смей опять переспрашивать, а то я приеду в твою контору и стукну тебя по башке!
Лена едва успела поймать уже щекотавший кончик языка вопрос «я?» и модифицировала его в «ну?».
– Гну. Не телефонный разговор.
– А зачем тогда звонишь?
– Ты сейчас издеваешься или у тебя правда мозговой затор?
– Затор, – согласилась Лена.
– Интересно, – задумчиво протянула Карякина. – А если я сейчас скажу, что ты дура, ты тоже согласишься в манере эха? Слышь, лесная фея! Очнись! Раз разговор не телефонный, то ко мне надо приехать.
– Ну надо так надо…
– А теперь засунь в рот «Рондо»! – рявкнула Карякина.
– Зачем? – Лена с трудом слушала Светку, потому что обычно Карякина углублялась в пространные монологи, и можно было только изредка мычать, поддакивать, в общем, не вникать. Сегодня схема была очень некстати поломана, а мысли, как назло, растекались киселем и не желали оформляться в какие бы то ни было конструкции.
– Так по рекламе положено.
– Свет, что ты за бред несешь? У меня и так голова квадратная, а тут еще ты со своими шуточками! – вспылила Лена, устав успевать за ходом карякинских мыслей.
– Слушай внимательно. Мне. Надо. Чтобы ты. Пришла. Ко мне. После работы. Тчк. Телеграмма принята?
– А, приду…
– Не заблудись смотри, болезная, – Светка хмыкнула и повесила трубку.
– Кораблева! Ты в сроки укладываешься? – проверещала климактерическая начальница, видимо, желая придраться хоть к чему-нибудь и начать неделю в тонусе.
– Да, – коротко ответила Лена, даже не потрудившись уточнить, о каких сроках идет речь. Тратить душевные силы на Татьяну Филипповну она не собиралась.
Но та не успокоилась. Не получив привычной порции адреналина, Татьяна Филипповна почувствовала некоторую незавершенность действия.
– Кораблева! А почему у тебя такой беспорядок на столе?
– Чисто только у тех, кто не работает, – неожиданно огрызнулась Лена. У Татьяны Филипповны, восседавшей за девственно чистым столом, на котором стояли только плоский монитор компьютера, канцелярский прибор, заполненный остро отточенными карандашами и новенькими ручками, и регистраторы неизвестного назначения, особой работы никогда не было. Сфера ее интересов была где-то вне кабинета. Лена, периодически покидавшая насиженное место, чтобы поразмяться, замечала бдительную начальницу то в курилке, то с чашечкой кофе в бухгалтерии, а то и вовсе наблюдала в окно ее удаляющуюся спину: это называлось «поехать в местную командировку». Какие такие местные командировки могли быть у начальника отдела переводов, Лена искренне не понимала, но сидела тихо и не высовывалась. В любом случае в этой заштатной фирмочке спокойно можно было заниматься своими халтурами и брать больничные для работы на выставках, поэтому она честно терпела затяжную менопаузу, изводившую злобную начальницу.
– Кораблева! Ты на что намекаешь? – грозно рыкнула Татьяна Филипповна, но тон слегка сбавила. – У тебя на столе не рабочий порядок, а помойка. Почему я должна терпеть это хамство? Вся нынешняя молодежь крайне невоспитанна и неаккуратна. Вот поэтому ты до сих пор еще и не замужем! – злорадно добавила начальница. – Такая неряха никому не нужна!
Лене стало смешно. Она вспомнила, как бабушка, еще когда Лена была совсем маленькая, учила ее:
– Хочешь выйти замуж, понравься свекрови. Хочешь понравиться свекрови, первым делом, когда придешь к ней в дом, возьми швабру да подмети. Что порвано – зашей, что грязно – вымой…
В наше время таким поведением можно только напугать. Женихи, как и свекрови, эти похвальные качества проверяют в последнюю очередь. Вспомнив про женихов, Лена опять приуныла.
– Кораблева, я с кем разговариваю? Что прикажешь мне делать, а?
– Родителей вызвать, – «помогла» ей Лена.
Татьяна Филипповна возмущенно засопела, но продолжать тему не отважилась. Обычно подчиненная не позволяла себе столь независимого поведения.
После работы, стараясь не думать о внезапно пропавшем кавалере, Лена поехала к Карякиной. Светка была в печали. Горе выпирало из нее, как фарш из мясорубки. Она молча открыла дверь и поплелась в кухню, сгорбившись и жалобно шмыгая носом.
Лена, привыкшая к подобным эпилогам подружкиных романтических историй, научилась не обращать внимания на драматический накал обстановки.
Следы вчерашнего разгрома были тщательно заметены, вымыты и рассованы по шкафчикам и полочкам. Чтобы разрядить напряженную тишину, Лена поинтересовалась:
– Слушай, а что это у тебя вчера тут такой бедлам был? Как будто рота солдат пообедать заходила.
– Для него все… – Светка изобразила презрение, отчего ее нос угрожающе сморщился, а брови съехались в жирную прямую линию.