Вампир Эфраим, как и положено хитрому ночному кровососу, поспешил убраться куда подальше. Император не стал тратить времени на поиски. Пусть его. Лучше никакого спутника, чем такой. Вампир, конечно же, мог оказаться очень полезным, даже более чем полезным, но...
Вокруг расстилались бескрайние болота. Они кишели жизнью, самой разнообразной, но искать тут людей не стоило – так далеко не забирались даже трапперы, звероловы и охотники.
Император ничуть не удивился, сразу же и без труда почувствовав след Видящей. Не приходилось сомневаться, её: похитители сейчас больше всего боятся, как бы он, Император, не потерял цель. Ясно, чего они хотят, ясно, чего собираются добиться. Как говорили в таких случаях учебники военного искусства, «представлять себе цели и замыслы врага – значит наполовину одержать победу ещё до боя». Вся беда была лишь в том, что, точно зная «цели и замыслы врага», Император не слишком понимал, как же именно надлежит действовать, чтобы превратить «наполовину одержанную ещё до боя победу» в победу настоящую...
Пока же он просто шёл, оставив позади пустую крепость. Император охотно предал бы её огню, но, увы, гореть там было решительно нечему. Камень, больше ничего. Поживиться тоже оказалось нечем.
Раненый человек в тяжёлых доспехах посреди душных, парящих болот. Яростное солнце в вышине, поднимающаяся от воды плотная мгла. Император, несмотря ни на что, так и не снял брони. И она дважды спасла ему жизнь – когда с ветки на него соскользнула радужная змея-прыгунья, вонзившая по ошибке зубы в нагретый железный воротник, и когда пришлось столкнуться с каким-то местным земноводным чудищем, состоявшим, казалось, из одной лишь пасти, утыканной мощными дробящими зубами.
Император сделал себе лук. Над болотами постоянно вилось множество птиц, и стрелы, пусть даже неоперённые и плохо летающие, доставляли ему свежее мясо. Труднее было найти топливо для костра – вся отмершая древесина была мокрой, пропитанной влагой или же просто гниющей.
След вёл его на север. День за днём, никуда не сворачивая. Мало-помалу болота становились всё мельче, местность понемногу повышалась, буйная водная зелень уступала место не менее буйной, но уже лесной. Здесь царили настоящие джунгли, с деревьями-великанами, паутиной лиан и – твёрдой землёй под ногами.
Похитителям Тайде нужна былавсясила Императора. Вся, без остатка. Прошлый раз их хитрость не удалась, он подобрал ключи слишком быстро. На сей раз они могут придумать что-то поизощрённее или же что-то более рисковое. Они могут, например, не сымитировать пытки Тайде, а начать пытать её по-настоящему. Пан или пропал.
И тогда ему придётся действовать быстро. Очень быстро. А это будет означать – на самом деле пустить в ход всю мощь Белой перчатки. То есть сделать именно то, чего и ждут призраки. Мечи и сталь против них бессильны, значит...
Но, с другой стороны, он уже знает разрушительное для них заклятье. И теперь вызвать его вновь не потребует столь запредельных усилий. И что тогда станут делать похитители? Они не могут убить его, Императора. Он нужен им живым, во что бы то ни стало только живым. И они также знают, что никакие угрозы на него не подействуют. Император не боится умереть, как бы пафосно это ни звучало.
Что же остаётся делать похитителям? Как заставить его пустить в ход всю скрытую в Белой перчатке мощь? Если ты ответишь на этот вопрос, Император, тогда ты воистину победишь.
На семнадцатый день пути сквозь джунгли с вершины дерева Император увидел море. Сердце его упало, однако след Тайде послушно свернул на северо-запад, вдоль прибрежных скал. Спуститься к воде тут было почти что невозможно – берег кончался отвесными утесами, у подножия которых пенились о прибрежные камни неугомонные волны.
Вдоль берега идти стало трудно, приходилось прорубаться сквозь почти сплошную сеть оплетенных лианами ветвей. За день пути Императору удалось преодолеть не более трёх лиг. Окончательно выбившись из сил, он остановился на ночлег.
...Замерцали, закружились в вечернем танце светляки, крупные, словно и в самом деле настоящие летающие феи с фонариками. Огромный лес мерно дышал, похрапывая во сне, мягко засветились изнанки крупных губчатых листьев на окружающем кустарнике, названия которого Император, разумеется, не знал.
Истёртое огниво дало искру. Затрещал костерок, Император сидел, неспешно поворачивая вертел с насаженными на него птичьими тушками. Отчего-то пришла какая-то странная уверенность, что его путь вот-вот закончится. Тайде где-то неподалёку, и её похитители, конечно же, уже определились со своим планом. Что это будет на сей раз? Топор, занесённый над головою Сеамни? Лопающаяся верёвка – с пропастью под ногами?
Он заставил себя не думать об этом.
– Высокий человек... – проскрипел над самым ухом голос Эфраима. – Высокий человек... я вернулся.
Император едва не подскочил от неожиданности. Вампир сумел подобраться незамеченным, несмотря на все предосторожности.
Эфраим возник внезапно, словно сбросив колдовскую шапку, скрывавшую его от постороннего взора. Он стоял смирно, по другую сторону костра, держа на виду безоружные руки. Тяжёлый чёрный плащ за его плечами обмяк и волочился по земле.
– Ты?.. – не сдержал удивления Император. – Откуда? И зачем?.. Или тебя опять решили приставить ко мне? Чтобы на сей раз уж наверняка?..
– Высокий человек ошибается, – как обычно, без звука, одной мыслью ответил вампир. – Не скрою, был сговор в первый раз, был. Как я и говорил. Ничего не изменилось. Но я не прощаю тех, кто нарушает клятвы. Аони– нарушили. Они пытались убить меня. А моя жизнь, или, вернее, моя не-смерть мне отчего-то очень дорога, высокий человек.
– Тогда ты поступаешь донельзя нелогично, что совсем не свойственно вампирам, – заметил Император, обнажая меч и кладя его поперёк колен, так чтобы Эфраим мог как следует рассмотреть готовый к бою клинок. – Ты лезешь туда, где как раз очень велик риск потерять твою драгоценную не-смерть. Потому что второй раз нам так легко не отделаться. А если ты хочешь сражаться – почему исчез тогда? Когда всё было уже кончено?..
Вампир покачал головой.
– Прошлый раз я испугался, – без обиняков сказал он. – И ничего не мог сделать. С призраками я драться не могу. Я не помог бы тебе и бессмысленно погиб бы. Надеюсь, ты согласишься с этим рассуждением.
Император ничего не ответил. Не дождавшись его слов, вампир продолжал:
– А сейчас тропа выводит тебя к порту. Там не призраки, там люди. Морские разбойники. Пираты. Мне верится, что твоя эльфийка у них, высокий человек. Твоё оружие неплохо сработало против призраков, окажется ли оно столь же убийственно против людей?..
Император поморщился. Слова вампира казались глупыми. Владыка Мельина хорошо помнил битву у стен твердыни Фиолетового Ордена.
– Кое-что изменилось, высокий человек, – скрипуче проговорил вампир. – Изменилось здесь, в старом Эвиале. Пришло то, что может пожирать магию ещё лучше, чем огонь пожирает солому.
– Что ты такое несёшь? – удивился Император.
– Не «несу», а говорю правду. – Вампир обидчиво вскинул острый подбородок. – Мы, Ночной Народ, особо чувствительны к таким вещам. В Эвиал вошёл... вошла... вошло... одним словом, Инквизиция теперь владеет тайной гасить любое волшебство. Правда, и своё собственное тоже, но... как бы это не оказалось признаками... До меня дошли вести о чудесах в дальних храмах Спасителя...
– Спасителя? – Император невольно поднял бровь. – Здесь тоже верят в Спасителя?
– В Него верят повсюду, высокий человек, – усмехнулся вампир. – Не только в Эвиале. Во множестве миров. Поверь мне. Я знаю.
– Откуда?!
– Эвиал – закрытый мир. Ночному Народу это известно. К нам попало... несколько звёздных странников, существ, свободно путешествовавших от мира к миру. Они рассказали. Независимо друг от друга, собственно говоря, даже не зная друг о друге. Мы склонны им доверять. Но разве они не правы, высокий человек? Разве в твоём собственном мире не верят в Спасителя?
Император молча кивнул.
– Видишь, значит, верят, – удовлетворённо заметил вампир. – Так вот, с некоторых, причём очень недавних, пор верховные слуги Спасителя овладели тайной «пожирателя магии». Вести стеклись ко мне с разных концов и от разных... осведомителей. Я склонен полагать, что они не ошибаются.
– Что же отсюда следует? – осведомился Император. Он и на самом деле не мог пока понять, к чему же клонит хитрый кровосос.
– Мне кажется, Эвиал опасно накренился, подобно кораблю в бурю, – ответил вампир. – Многие верят, что в такие моменты мир становится уязвим.
– Уязвим для кого?
– Как это «для кого», высокий человек?! Разумеется, для Него, для Спасителя! Он приходит и... испасает. – Последнее слово вампир выговорил с плохо скрываемым отвращением.
– Уязвим для кого?
– Как это «для кого», высокий человек?! Разумеется, для Него, для Спасителя! Он приходит и... испасает. – Последнее слово вампир выговорил с плохо скрываемым отвращением.
Император какое-то время молчал, угрюмо глядя в огонь. В его собственном мире, в Мельине, тоже ждали прихода Спасителя. Грозные знамения той страшной зимы... саранча... все те бедствия, что обрушились на страну во время войны с Радугой... немудрено было решить, что наступает истинный конец света.
Но ничего не случилось, и страшная зима кончилась, и битва была выиграна, и отступили Дану, и замирились гномы, и даже Радуга, как казалось, покорилась, во всяком случае, на время...
– Я скажу тебе так, Эфраим. Сказки о Спасителе, о его скором приходе начинают распространяться всякий раз, когда в мире становится... несколько неуютно, я бы так сказал. Кроме того, распространять эти слухи выгодно самим служителям...
– Согласен, высокий человек, – проскрипел вампир. – Всё верно. Я живу в Эвиале уже очень, очень давно. Я, наверное, последний живой свидетель древних войн, когда молодая тогда раса людей отбивала право властвовать под этим небом у первых... о нет, я не прав, увторыххозяев Эвиала. Поверь мне, высокий человек, тогда всё могло показаться куда страшнее, чем сейчас. Но я не страшился. А сейчас – сейчас мне страшно.
– Может быть, тогда здесь ещё не верили в Спасителя?
– Иногда мне кажется, что тогда не было ещё и самого Спасителя, – мрачно пошутил вампир. – Просто никогда ещё в Эвиале Инквизиция не обретала столь непомерной мощи. Противостоять ей становится просто невозможно.
– Как это связано с моим поиском?
– Напрямую, высокий человек, самым что ни на есть прямым образом. Я считаю, что похитившие твою эльфийку каким-то образом собираются это использовать.
– Как?! – фыркнул Император.
Вампир огляделся по сторонам, шагнул ближе к костру, стараясь тем не менее, чтобы ни одна искра не коснулась бы его плаща. Его голос в сознании Императора зазвучал глуше, словно Эфраим перешёл на шёпот.
– Что они хотели от тебя, высокий человек? Чтобы ты привёл в действие белую перчатку на твоей левой руке? И не так, как со мной, ана полную мощь. Поверь мне, старому Эфраиму, видевшему немало артефактов, – если ты высвободишьвсё, что кроется в ней, – Эвиалу придется уповать только на Спасителя.
– Ой ли? – не поверил Император. – Эфраим, эта штука бывала в бою. И, поверь, были моменты, когда мне хотелось... чтобы она оказалась бы помогущественнее. Это спасло бы жизни сотням моих преданных солдат.
– Онаболеечем могущественна, высокий человек. Более чем. Это превышает моё разумение, тот факт, что она попала к тебе. Скорее всего вручившие её тебе сами не представляли пределы её истинной силы.
Император пожал плечами. Зыбко, как туман. Рассуждениям вампира грош цена, если только...
– Высокий человек, – сказал Эфраим, прижимая руки к груди совершенно человеческим жестом. – Призраки не случайно ведут тебя к пиратам. Крепость гудит от магии. Собственно и сами пираты – не более чем куклы. Призракам надо, чтобы ты шагнул за грань мыслимого и немыслимого. От тебя потребуется вся мощь этой перчатки, и это, признаюсь меня страшит, высокий человек.
– Я меру знаю, – отрезал Император. Если надо – положусь на меч, а не на магию. Но сдается мне, вампир, ты преувеличиваешь.
– Хорошо бы, – уныло согласился Эфраим.
– То-то и оно, что хорошо...
Однако так просто отмахнуться от слов вампира у Императора не получалось. Врать? – какой смысл, если только всё это не есть хитроумная западня, устроенная теми самыми призраками. Но этого не проверишь – пока не дойдёт до дела. В любом случае – он, Император, обречён идти всё вперёд и вперёд, пока не найдёт Тайде. Он не повернёт и не остановится, точнее, остановится, только упав мёртвым, как бы выспренно это ни звучало.
– Ты хочешь мне что-то посоветовать, Эфраим? – напрямик спросил Император.
Вампир отрицательно покачал головой.
– Ты не создан для того, чтобы выслушивать советы, высокий человек. Гордость твоя больше твоей собственной жизни. Но если ты хочешь победить – я бы поостерёгся идти на этот бой в одиночку. Подожди. У тебя есть время – твоей эльфийке ничто не угрожает, она – приманка, что должна привести тебя в западню. Хотя я удивляюсь тебе, человек, – долг и честь не пустые слова для тебя... ты был правителем, большим правителем, и бросил всё, пошёл за своей эльфийкой, хотя, наверное, мог бы поймать в лесах ещё немало таких...
Император поморщился. Вампир вновь угодил в больное место, то, о чем правитель Мельина старался вспоминать пореже.
Что у него дома, что с Империей, что с Мельином?.. Справился ли Тарвус, не подняла ли мятеж Радуга, не напали ли пираты, удержался ли хрупкий мир с теми же гномами, не вторглась ли откуда-нибудь нелюдь?.. Хотя, с другой стороны, что толку в этих рассуждениях? Ты принял решение, ты оставил Империю, бросил всех, кто доверял тебе, кто шёл за твоим именем и за твоим стягом, и теперь откуда ты знаешь, что они так же бестрепетно пойдут за Тарвусом?..
Если бы ты дал себе труд хоть немного подумать, Император, ты не шагнул бы в Разлом. Ты пожертвовал бы своей любовью, или, точнее, тем, что ты называешь любовью, а другие люди назвали бы безумием, но зато недобитые волшебники не дерзнули бы поднять голову. Радуга осталась бы покорной, и не рванулся бы со всех сторон на ослабевшую исполинскую Империю сонм молодых и алчных хищников.
Но ты сделал выбор, Император. И хотя ты постоянно, словно заклинание, твердишь: «Империя там, где её Император», ты отлично знаешь, что это не так. Империя там, где в поте лица добывают свой хлеб сотни тысяч её подданных, те самые, чьи сыновья охотно становятся в строй легионов, чтобы завоевать победы его, Императора, именем и во имя его.
Вампир был прав. В который уже раз и кругом прав.
– Так что же мне делать? – Император постарался, чтобы вопрос прозвучал не слишком беспомощно.
– Собрать войско, – уверенно и без тени сомнений ответил вампир. – Высокий человек, ты – прирождённый правитель, повелитель, владыка. Такому, как ты, не составит труда объединить под своей рукой тех, что беспорядочно мотаются вдоль побережий, не примкнув ни к пиратам, ни к тем, кто охотится за ними. Возглавь их, человек, и тогда...
Император молча повёл рукой в знак отрицания.
– Мысль хороша, Эфраим, спору нет, но у меня нет времени. Даже если... если та, за которой я спустился сюда, и может ждать. У меня осталась за спиной Империя, Эфраим, великая Империя людей, и я оставил её не в самом лучшем порядке. Изменить уже ничего нельзя, но и застревать в этом мире слишком надолго мне бы не хотелось. Война, которую мне довелось вести, выиграна, но ценою большой крови и не до конца. Так что мне надо думать ещё и об этом...
– Странно, – пожал плечами вампир. – Я готов прозакладывать душу, которой, правда, у меня нет, что судьба пропавшей эльфийки для тебя важнее всех и всяческих Империй, вместе взятых. Выходит, я ошибался?
– Выходит, – сухо сказал Император. – Я решил, Эфраим, и своего решения менять уже не буду. К худу ли, к добру – я пойду дальше. К пиратскому логову. А там... там видно будет.
Интерлюдия 3
Сильвия с наслаждением потянулась, расправляя затёкшие плечи. Пребывание в птичьем облике, помимо многих очевидных преимуществ, имело и свои недостатки. Так, вытянуться после многочасового полёта посыльная Архимага могла с трудом – болели все до единой мышцы и связки.
Громадный чёрный фламберг она небрежно воткнула в ближайший сосновый ствол, и остриё чудовищного оружия с лёгкостью пробило дерево навылет, несмотря на то что Сильвия вообще не прикладывала почти никакого усилия. Меч слушался её с полувзгляда, с полумысли, молниеносно. В кошмарном клинке жила, казалось бы, сама разрушительная суть Хозяина Ливня, некогда сотворившего или же где-то раздобывшего этот клинок, которого не погнушались бы сами боги. Наверное, он и Спасителю пришёлся бы впору, для того дня, когда Ему покажется уместным прекратить течение истории мира и спасти всех живущих в нём от уготованной им юдоли страшного посмертия.
В облике белой совы Сильвия оставила позади Пик Судеб, миновала Железный Хребет, пронеслась над заснеженными лесами, замками и городками Эгеста – пока не очутилась возле самой столицы. Перед ней лежал Эгест – уже не страна, город. И там, в этом городе, судя по всему, сейчас и скрывалась Клара Хюммель со своим отрядом. Пешком Сильвия доберётся до городских стен ещё засветло – кто его знает, этот Эвиал, как далеко разносится здесь эхо ее заклинаний, и не выдает ли она себя столь не свойственным этому миру колдовством. Конечно, вряд ли, но рисковать не стоило.