– Герр коммандер, давайте не будем пытаться обмануть друг друга. После всего, что я тут увидел, я убежден – вы не из нашей эпохи.
– А из какой же?
– Не знаю. Но ваше техническое развитие явно опережает наше.
– На основании чего вы так решили?
– Начнем с нашей первой встречи, когда мы познакомились. Мы подошли к борту вашего парохода, и пока находились рядом, я его хорошо рассмотрел. Помимо необычной архитектуры его корпус не имеет ни одной заклепки, а листы обшивки соединены непонятным способом, как будто сплавлены краями друг с другом. Стрельба ваших малокалиберных пушек с расстояния в одну милю была выше всяких похвал. Точность просто изумительная, как и пробивная способность снарядов. Но это пока все из области возможного и допустимого. Мало ли какие экспериментальные артсистемы создали в САСШ и какие необычные суда там строят. Я читал, что есть способ соединения металлических листов путем расплавления соединяющихся поверхностей, но в судостроении он нигде не применяется. Ни в Европе, ни в САСШ. Хотя, повторяю, теоретически это возможно. Мало ли какой эксперимент в судостроении решили провести американцы. Но меня очень удивил еще один факт. По внешнему виду обшивки вашего судна ясно, что оно далеко не новое, а построено как минимум лет десять назад, а то и больше. Но во всем мире в течение этого времени не было абсолютно никакой информации о чем-либо подобном. А ведь вы согласны, что о постройке такого удивительного судна во всех цивилизованных странах узнали бы очень быстро? То, что вы смогли создать здесь всего за два года, находясь среди дикарей – как цветных, так и белых, тоже граничит с фантастикой. И наконец, когда я увидел ваши сухопутные боевые машины, ваших егерей из туземцев, которых вы прекрасно подготовили, их обмундирование, оружие и те крохотные устройства, с помощью которых вы можете разговаривать друг с другом на большом расстоянии, как по телефону, то я окончательно убедился – к Российской империи вы не имеете никакого отношения. Во всяком случае, к Российской империи 1914 года. И мне непонятно, что вы сделали со мной, когда мы встретились вчера. Я как будто отсутствовал долгое время, находясь в другом месте, а потом вернулся.
Леонид и Карпов переглянулись. Немец-то явно не тупой солдафон, а может логически мыслить. Перейдя на русский, решили посоветоваться.
– Башковитый и наблюдательный крендель попался… Не ожидал.
– А я тебе о чем говорил? Немцы как увидели наш пароход вблизи, так сразу поняли, что здесь дело нечисто. Откроем ему часть правды до известных пределов? Раз жив остался и своим умом дошел? Глядишь, может и сможем какую-то пользу из него извлечь. Все равно с Тринидада он теперь никуда не убежит.
– Можно попробовать. Один хрен собирались его Матильде отдать. Пусть у него в мозгах как следует покопается. Сможет для дела приспособить – хорошо. Не сможет – память сотрет, или просто грохнет. Такого умника опасно держать, если он против нас что-то замыслит…
Посовещавшись, Леонид достал из ящика стола толстую папку и передал пленному.
– Прочтите это, герр обер-лейтенант. У вас исчезнет ряд вопросов, но появится много новых. Потом и поговорим.
– А что это, герр коммандер?
– Копия дневника вашего сослуживца на «Карлсруэ» – капитан-лейтенанта Ауста, а также подборка наиболее интересных событий в мире после того, как вы вышли из Виллемстада на Кюрасао. Вас сейчас накормят, а потом можете заняться чтением. Время не ограничиваю. Если что-то понадобится, постучите в дверь и скажите охраннику. Они все знают английский.
– Простите, герр коммандер, но вы ошиблись. Ауст – обер-лейтенант, а не капитан-лейтенант.
– Пока еще обер-лейтенант. Читайте и все поймете…
Когда офицера увели знакомиться с материалами из будущего, Леонид и Карпов поднялись на стену форта, чтобы получше рассмотреть противника, заодно опробовав трофейную оптику. Немецкая оптика начала ХХ века оказалась выше всяких похвал. Не то что китайско-малазийско-турецкая поделка начала XXI.
– Да-а, мой команданте, теперь понимаю, почему цейсовскую оптику хвалили…
– А что вы хотите, герр Мюллер? Цейс – он и в Африке Цейс.
– Далеко ушли… А почему колбасники так резко драпанули? Даже повоевать не захотели?
– Потому что эта консервная банка не для боя. «Карлсруэ» – быстроходный охотник на безоружные или слабо вооруженные торговые суда. Артиллерийская дуэль с хорошо укрепленными береговыми батареями или даже несколько более сильным противником на море ему противопоказана. Его единственное преимущество – скорость. Броневой пояс слабый, и тот не по всей ватерлинии, вооружение – только безоружных «купцов» гонять да от эсминцев отбиваться, если те начнут целой сворой преследовать. Все, что он может – это нашкодить ночью и удрать, пока не поймали. В принципе, что его коллега «Эмден» в Мадрасе и Пенанге хорошо продемонстрировал. Пока сам более сильному противнику – австралийскому крейсеру «Сидней» – не попался. На этом его триумфальная эпопея и закончилась. Вот Келлер и рванул от нас, когда ему в борт восьмидюймовый «чемодан» прилетел. Потому что хорошо понимает – его жестянке много не надо. Еще одно такое же, но более удачное попадание, и он может хода лишиться. А даже если и не лишится, то ремонтироваться ему сейчас все равно негде.
– Значит, не поверил голландцам, что мы научились пушки делать? Раз так близко подошел?
– Значит, не поверил. А теперь скорее всего думает, что мы перевозили из Штатов в Россию новые закупленные орудия. Но в связи с нехваткой штатных боеприпасов решили поэкспериментировать с самодельными снарядами и зарядами дымного пороха, что нам вполне удалось.
– И сколько у нас таких стволов, он может только догадываться… Ладно, это проблемы господина Келлера. Что ты там по поводу его сообщения прожектором говорил?
– Келлер что-то передал на берег ратьером. Скорее всего – дальнейшие инструкции командиру десанта. То, что мы начали трамбовать лес из орудий, он видел. Но вот дальнейшие наши действия – вряд ли. Все же расстояние для обычной оптики слишком большое. Поэтому вполне допускает, что большая часть десанта могла уцелеть после артобстрела и уйти в указанное место, где крейсер возьмет их на борт. Обрати внимание – немцы удалились от берега, но потом повернули на юг и теперь снова приближаются к берегу.
– Там, где артиллерия форта их не достанет?
– Именно. Немцы прекрасно понимают, что мы не можем создать мощную береговую оборону по всему побережью. Вот и наметили заранее точку рандеву. Не так далеко от форта, чтобы добраться побыстрее, но достаточно далеко, чтобы не попасть под обстрел.
– И будут ждать, пока десант туда доберется.
– Правильно. А потом десант сообщит о своем прибытии каким-то условным сигналом – ракетой, кострами, или еще чем-нибудь подобным, крейсер спустит шлюпки, подберет тех, кто смог удрать, а вот дальше…
– А вот дальше – возможны варианты. От предложения перемирия с обсуждением раздела сфер влияния и возможного сотрудничества до ночного обстрела города просто так, в отместку, и ухода в другое место. Хотя бы к тем же голландцам в Суринам. Или еще дальше – в Бразилию к португальцам. А то и в Аргентину. Хватит немцам угля до Рио-де-Жанейро дойти? Или до Буэнос-Айреса?
– Экономическим ходом хватит. Но это пока дела будущие, герр Мюллер. У нас есть более близкая проблема.
– Какая?
– Я не уверен, что наши морпехи зачистили всех немцев. Кто-то мог ускользнуть в суматохе, и если он доберется до крейсера, то расскажет много интересного. Пусть Келлер и не усомнится в том, что мы не из 1914 года, но вот в то, что у нас есть кое-какие вещи, о которых он раньше не знал, поверит обязательно.
– Хм-м… А вы правы, мой каудильо… Сейчас свяжусь с разведкой, пусть прошерстят побережье в том месте, где это немецкое корыто ошивается. Ведь все равно на берег вылезут, чтобы обратно вернуться. Куда они денутся…
Между тем, «Карлсруэ» уже порядком удалился на юг от форта и подошел достаточно близко к берегу – не более трех-четырех миль. Корабль можно было рассмотреть в бинокль, но он находился далеко за пределами дальности стрельбы орудий форта Южный. О Северном и говорить нечего. В том месте побережья были девственные джунгли, и уцелевшие остатки немецкого десанта, если таковые имелись, вполне могли рассчитывать на безопасное возвращение на борт крейсера.
Время шло. «Карлсруэ» все также дефилировал в нескольких милях от побережья, не входя в зону действия артиллерии форта. Доклада от разведчиков долго не было. Наконец пришел доклад от Тунгуса, командовавшего группой разведки – взято еще девять пленных. Восемь матросов и один лейтенант – офицер резерва. Те, кто сумел удрать во время зачистки. Правда, далеко они не убежали и толком не смогли оказать сопротивления, поэтому всех «бегунков» взяли живьем и в относительно целом виде. До предполагаемого места погрузки в шлюпки никто так и не добрался. Была мысль выяснить у пленных условные сигналы для связи с крейсером, но увы, никто их не знал. Очевидно все, кто знал, погибли. Отправив пленных под охраной в форт, Тунгус с основными силами разведгруппы остался неподалеку. Вдруг немцам, как стемнеет, взбредет в голову свою разведку послать? Моторный катер у них есть, поэтому управятся быстро. И можно как минимум уничтожить катер и немцев. А как максимум – не только «языков» взять, но и на катер лапу наложить. Ради этого переодели в немецкую матросскую форму четверых разведчиков с европейской внешностью, и теперь они усиленно изображали уцелевшие остатки десанта, запалив костер и прыгая на берегу, размахивая руками и винтовками, стараясь привлечь внимание камрадов. Но очевидно, немцы не поверили в этот маскарад, так как неожиданно «Карлсруэ» увеличил ход и снова пошел в направлении Форт-Росса. Приближаться близко, однако, не стал. И оставаясь за пределами огня орудий фортов спустил на воду катер, который направился к порту, подняв большой белый флаг.
Леонид и Карпов, внимательно наблюдавшие за всеми маневрами немцев, удивленно переглянулись.
– И что же это такое, мой команданте? Вторая часть Марлезонского балета? Неужели не дошло, что тут ловить нечего?
– Похоже наоборот. Кое-что все-таки дошло. Но расставаться с понравившейся идеей построения Великой Германии в Новом Свете Келлеру очень не хочется. Вот он и будет сейчас пытаться найти устраивающий его компромисс.
– Но каким образом?! Неужели не понимает, что действовать с позиции силы не получится?
– Он этого до конца пока еще не осознает. После того, как получил отлуп, наверняка считает, что на суше у него шансы невысоки, но вот на море он по-прежнему хозяин положения. И в определенных случаях так оно и есть. Несмотря на повреждения, днем «Карлсруэ» продолжает оставаться опасным для «Тезея», не говоря о наших паровых фрегатах. Но поскольку ни о радарах, ни о нашей радиосвязи, ни о боевых пловцах, ни о беспилотниках, ни о радиоуправляемых катерах-брандерах немцы ничего не знают, то продолжают оставаться в плену своих заблуждений, считая свой корабль более сильным и неуязвимым, чем он есть на самом деле. Поэтому и вести себя будут соответственно. Требование безоговорочной капитуляции и обязательного приобщения к орднунгу мы теперь вряд ли услышим, но вот попытку навязать нам мир на своих условиях – вполне.
– Ладно, что гадать. Скоро и так узнаем. На причал встречать дорогих гостей пойдем? Или перебьются?
– Перебьются, слишком много чести. Один раз уже встречали. А теперь если им надо – пусть сами к нам идут…
Между тем, катер под белым флагом преодолел пространство между крейсером и берегом, подойдя к городской набережной в том же месте, где и в первый раз. Но, в отличие от прошлого раза, набережная была пустынна, и парламентеров встретили лишь четверо морских пехотинцев, переодетых в форму русской армии образца 1914 года, один из которых тоже держал в руках белый флаг. На берег вышел немецкий офицер и после непродолжительного разговора вручил пакет. За всем этим действом Леонид внимательно наблюдал в бинокль, слушая также речь парламентеров. О том, что разговор транслируется в форт малогабаритной радиостанцией, спрятанной под мундиром одного из «туземцев», немцы не имели ни малейшего понятия. Но пока что ничего интересного узнать не удалось. Выяснили лишь фамилию прибывшего на переговоры офицера – обер-лейтенант Ауст, автор дневника, который сейчас усердно штудирует его коллега – обер-лейтенант фон Альтхаус. Поскольку прибывшие с обеих сторон не были уполномочены решать какие-либо серьезные вопросы, все свелось к обмену любезностями и просьбе доставить пакет его превосходительству, губернатору острова Тринидад. Либо как тут еще называется самый главный русский из экипажа «Тезея». В том, что испанская администрация не имеет никакой реальной власти на острове, немцы не сомневались ни секунды.
Пакет доставили в форт очень быстро. Леонид вскрыл конверт и извлек лист бумаги с текстом, написанным по-английски.
«Уважаемый сэр!
Настоящим ставлю Вас в известность, что дальнейшее вооруженное противостояние не в наших общих интересах. Поскольку наши державы остались в другом времени и в настоящий момент де факто не существуют, то продолжать военные действия нет смысла. Предлагаю Вам заключить перемирие для выработки совместных действий, направленных на обеспечение нашего мирного сосуществования на острове Тринидад. И в качестве жеста доброй воли вначале провести обмен пленными по принципу «всех на всех». После этого можно будет вернуться к обсуждению вопросов, направленных на поддержание мира между нами. В случае Вашего несогласия буду вынужден продолжить военные действия, несмотря на мое желание избежать дальнейшей эскалации конфликта. Призываю Вас проявить благоразумие и не пытаться противостоять очевидному.
Искренне Ваш, командир крейсера Кайзерлихмарине Карлсруэ» фрегаттен-капитан Эрих Келлер»Леонид прочел письмо несколько раз и передал его Карпову. Тот, прочитав, лишь улыбнулся.
– Ох, как вас пытаются охмурить, мой каудильо! Тринидад герру Келлеру подавай. Запах тринидадской нефти почуял, мерзавец.
– Вот именно. Понимает, что угля в нужном количестве сейчас поблизости нигде не найдет, но пара котлов на жидком топливе у него есть. А это – возможность в любой момент дать хоть какой-то ход, даже на самом низкосортном мазуте кустарной перегонки. Против местных парусников и такого с головой хватит. Кроме этого, немцы уверены, что большая часть десанта уцелела и попала в плен. И в случае обмена «всех на всех» у них будет серьезное численное преимущество над нами. Как бы не восьми-девятикратное. А «туземцев» они принципиально за людей не считают.
– И что ответим в письме тринидадских казаков кайзеровскому султану?
– То же самое, что написали запорожцы турецкому султану, только в более вежливых выражениях. Дипломатия, понимаешь…
И Леонид занялся составлением документа, который должен был сыграть решающую роль в ближайшем будущем. Вскоре на экране ноутбука появился текст на немецком языке.
«Командиру крейсера Кайзерлихмарине «Карлсруэ» Фрегаттен-капитану Эриху Келлеру
Уважаемый господин Келлер, я уже предлагал Вам мир в нашу первую встречу, но вместо этого Вы начали военные действия, вынудив меня ответить тем же. В связи с чем у меня есть определенные сомнения в искренности Ваших мирных предложений. Что касается обмена пленными, то никто из моих людей в данный момент в плену у Вас не находится, и о каких пленных идет речь, непонятно. Касательно продолжения военных действий вверенным Вам кораблем. Мне неясно, каким образом это будет осуществляться после того, как на нем закончится топливо, что произойдет в самом ближайшем будущем. Касательно нашего мирного сосуществования на Тринидаде – Вы приложили все силы к тому, чтобы сделать его невозможным. В связи с вышеуказанными причинами я не вижу необходимости в перемирии между нами и предлагаю Вам капитуляцию с передачей Вашего корабля в исправном состоянии в наше распоряжение и с высадкой всего экипажа на берег Тринидада без оружия во избежание ненужного кровопролития. Всем гарантируется жизнь, гуманное обращение, хорошее питание, сохранение наград и военной формы со всеми знаками различия. Офицерам также будет сохранено личное холодное оружие. В случае Вашего отказа буду вынужден предпринять все меры для устранения возникшей опасности. Призываю Вас проявить благоразумие и не пытаться противостоять очевидному.
Искренне Ваш, Главнокомандующий Вооруженными Силами Русской Америки, адмирал Леонардо Кортес»Карпов прочел текст и ухмыльнулся.
– Вежливо об него ноги вытираешь? Хочешь, чтобы Келлер начал психовать?
– Надеюсь на это. Чем больше он будет действовать в порыве эмоций, тем больше ошибок может наделать. То, что нам предлагают немцы, неприемлемо по самой своей сути. Пусти их на Тринидад, и они не успокоятся до тех пор, пока не установят на всем острове свой орднунг, где наше присутствие не предусмотрено. А посему, герр Мюллер, другого варианта, кроме как топить эту немецкую галошу вместе с немцами, у нас нет. Разумеется, если продолжат свой «дранг нах Тринидад», а не уберутся ко всем чертям…
Текст был переписан от руки чернилами обыкновенной перьевой ручкой на лист бумаги местного производства, запечатан в пакет, доставлен на берег и вручен обер-лейтенанту Аусту, который терпеливо ждал ответа. Катер тут же отошел от причала и устремился к «Карлсруэ», предусмотрительно остававшемуся милях в пяти-шести от берега и державшему котлы под парами, чтобы в случае опасности немедленно дать ход. Чего-чего, а наглости у незваных гостей из 1914 года явно поубавилось. И теперь многое зависело от того, что же предпримет фрегаттен-капитан Келлер, получив такой завуалированный ультиматум. Поскольку в данный момент помешать крейсеру предпринять какие-либо активные действия тринидадцы не могли. Корабль находился за пределами эффективной стрельбы артиллерии береговых фортов, а радиоуправляемые катера-снаряды еще не были готовы. Тем более, стоял ясный погожий день, исключающий любую возможность подобраться к постоянно маневрирующему крейсеру незамеченным. И если Келлер решит сейчас уйти, плюнув на Тринидад и прибравших его к рукам наглых русских, то воспрепятствовать ему в этом нет никакой возможности.
Между тем, катер дошел до крейсера и его сразу же начали поднимать на борт. Какое-то время ничего не происходило. Но вот «Карлсруэ» увеличил ход и подвернул ближе к берегу. У Леонида, внимательно наблюдавшего в бинокль, зашевелились нехорошие подозрения. И как оказалось, не напрасно. Крейсер развернулся левым бортом и дал залп из орудий. Причем после первых же разрывов стало ясно – обстреливают не форты, с которыми 105-миллиметровые немецкие снаряды ничего не могут сделать. Обстреливают город, порт и верфь. Конечно, точность стрельбы с такой дистанции оставляла желать лучшего, но для города и его жителей представляла реальную опасность. Одновременно со вторым залпом крейсера ответили орудия обоих фортов, но расстояние было слишком большим – недолет. «Карлсруэ» же в полной мере воспользовался своим преимуществом в дальнобойности артиллерии и засыпал берег снарядами. Кое-где уже начались пожары, многие постройки в районе порта были разрушены. Форты отвечали, но ни разу не смогли попасть в подвижную и верткую цель на большой дистанции. Обстрел города продолжался около двадцати минут, после чего «Карлсруэ» развернулся на запад и пошел к выходу из залива Париа. Отовсюду слышались крики и ругань на русском и на испанском. Но Леонид и Карпов, смотревшие вслед уходящему кораблю, хранили молчание. Первым его нарушил Карпов.