Сколько времени должно пройти, прежде чем вызов активируется? А если не получилось? Вдруг телефон все же отключился? Или ей все-таки ответят, но голос прозвучит чрезмерно громко? И безумный любитель стриптиза его услышит?
Любитель стриптиза … Эти слова что-то значили, Алёна это понимала, но никак не могла осознать, что именно они означают. И лишь только что-то начало доходить до нее, как она ощутила, что телефон, зажатый в ладони, ожил. Она не слышала гудков, не слышала голоса – она всей кожей ощущала, что там кто-то есть, словно ответивший на ее вызов человек невероятным образом воплотился в серебристо-сером «Siemens'е». Значит, появилась хоть какая-то надежда, пусть самая призрачная…
– Что тебе нужно, убийца? – закричала Алёна что было сил, изображая истеричку, совершенно потерявшую голову. – Какая подлость: вызвать «Скорую» и напасть на врачей! Главное, адресочек какой приличный выдумал: набережная Федоровского, пять «а», квартира семьдесят! Люди приехали по твоему вызову, помочь тебе. Может быть, кому-то сейчас плохо, кому-то помощь нужна, а ты тут нас держишь и над нами измываешься!
Она кричала так громко, что горло перехватило. Алёна закашлялась до слез, исподлобья глядя на парня.
А он смотрел на нее. Конечно, понять выражение его размалеванного лица было невозможно, однако глаза его изумленно расширились, стали совершенно растерянными.
Он испугался, что ли? Ну так надо его дожать! И дать понять тем, кто слушает ее, что медлить нельзя, надо спешить!
Она уже открыла рот, чтобы крикнуть, но не смогла: только хрипло закашлялась. Голос сорвала.
Очень вовремя! Но самое смешное, если она старалась попусту, если никто ничего так и не слышал. И сейчас бросит трубку, приняв это за ложный вызов.
– Перестань кричать, – сказал парень. – Раздевайся! Быстро, ну!
Алёна даже вздрогнула от радости.
Бог ты мой, от радости! Ну да, еще бы! Он сказал именно то, что нужно. Ну неужели там , неужели они еще не поняли, что если женщину заставляют раздеваться, то дело плохо и промедление смерти подобно?!
А между тем парень снова склонился над Юрием и снова приподнял его голову.
– Ладно, – прохрипела Алёна. – Я сделаю всё, что ты хочешь.
И резким движением сдернула с себя куртку, скинула туфли, постаравшись, чтобы они с грохотом улетели в угол, принялась расстегивать брюки.
– Погоди, – вкрадчиво проговорил парень. – Не спеши! Я хочу увидеть не просто раздеванье, а хороший стриптиз. Вряд ли у тебя что-то получится без музыки.
Он отпустил Юрия – его голова со стуком упала на пол, словно у неживого, – и шагнул к магнитофону. Нажал на клавишу – и спустя мгновение раздались рваные аккорды аккордеона: незабываемое начало красивейшего на свете танго – «Champagne splаsh», «Брызги шампанского».
Потом гитара вплелась в мелодию, а аккордеон на время утих, чтобы стал слышнее ее страстный перебор, но вот снова зазвучал аккордеон, а гитара почти утихла…
Боже ты мой, любимая музыка… сколько же времени Алёна ее не слышала? У нее когда-то была пластинка – да, не диск, не магнитофонная запись, а именно черная граммофонная пластинка со всеми этими потрясающими танго: «Cumparsita», «Jalousie», «Santa Monica», «Chitarra Romana», «Adios pampa mio» – эту мелодию Алёна практически не могла слушать, потому что сразу начинала плакать от ее невероятной красоты, – но самым любимым все же оставались «Champagne splаsh». Пластинка разбилась… разбилась при переезде с дачи. Точно: на даче Алёна ее часто слушала. Танцевала под нее и…
Она замерла, неловко придерживая полурасстегнутые брюки и глядя на стоящего перед ней парня. У него было размалеванное лицо, да, но кожа на груди – гладкая, чуть загорелая без единого волоска. Мрамор. Даже не касаясь его, чувствуешь, что этот мрамор теплый. Алёна хрипло вздохнула, ощутив, что страх отпустил ее.
Ничто вроде бы не изменилось: Юрий неподвижно лежал на полу, и Инна жалась в углу, прижимая к животу окровавленную руку, а где-то на кухне умирал Ваня, а между тем Алёной вдруг овладело удивительное спокойствие. Этот парень со страшным, черно-лиловым лицом не причинит ей зла. Потому что… потому что когда-то, много лет назад, она тоже не причинила зла ему.
Было такое чувство, что кто-то нашептал ей в ухо это открытие. Закружилась голова от ощущения власти над ним!
Но он не должен догадаться, что она узнала его.
«Champagne splаsh»… Олег! Нарцисс!
Алёна медленно спустила на пол брюки и переступила через них. Она знала, как выглядит сейчас: серый короткий свитерок, отливающий серебром, черные стринги и черные гольфы до колен. Медленно потянула свитерок вверх.
И тут он бросился к ней.
Бедный мальчишка… Да, все-таки она испортила ему жизнь, но какое счастье, что он этого не понимает!
Он вообще сейчас ничего не понимал. Он прижимал ее к себе так, что она не могла дышать. Он был чуть выше ростом, и голову Алёны до боли прижал к своему загорелому плечу. Она чувствовала слабый горьковатый запах его тела, видела россыпь меленьких родинок под ключицей.
Эти родинки она тогда целовала – каждую по отдельности. А он потом целовал все ее родинки.
Господи, что это с ними произошло? Зачем?!
– Прости меня, – бормотал он, – прости меня!
– Это ты меня прости, Олег, – выдохнула Алёна. – Я понимаю, я все понимаю…
Его руки скользнули по спине вниз, к бедрам. «Champagne splаsh»! Наверное, это останется с ними навсегда. Может быть, музыка их околдовывает? Может быть, если бы он не поставил эту мелодию, между ними стояла бы его злость? А сейчас между ними не было ничего, кроме какой-то ненужной одежды…
Не было ничего и никого. Правда, в комнате Юрий, но он без сознания, а Инка не в себе. Да, телефон включен, но это чепуха, даже если кто-то что-то слушает, он вряд ли что-нибудь слышит и уж точно – ничего не видит! Поэтому можно… можно всё… Его пальцы все сильнее впивались в ее тело, и она тоже обнимала его все крепче, ощущая его окаменевшие от напряжения мышцы, его запаленное дыхание… И вдруг он дернулся, охнул и поник в ее руках.
Поник – и медленно выскользнул из ее объятий на пол.
Алёна смотрела помутившимися глазами и не понимала, кто это стоит над Олегом… какой-то маленький, широкоплечий, бледный… на нем смятый белый халат, а на запястьях и щиколотках обрывки скотча… на щеке налип пластырь… Руки стиснуты в замок. Да, таким «замком» и голову человеку проломить можно, не то что с ног сбить.
– Ваня?! – прошептала Алёна, не веря глазам.
Ну да, это был он.
Схватившись за голову, он покачнулся, наклонился над Олегом и вдруг что было силы пнул его в бок раз и другой.
– Не надо! – хрипло выкрикнула Алёна, хватая его за руку, и ахнула, подняла эту руку, разглядывая запястье, потом другое. Там, под полосами скотча, – никаких ран.
Что говорил Олег? У «санитара» взрезаны вены. Ну и где они взрезаны?
Он врал? Зачем?!
– Что с тобой было? – пробормотала Алёна.
– Сам не знаю! – Ваня ощупал голову. – Кто-то ударил по голове. Очнулся на полу, связанный. Сбросил со стола нож, кое-как пристроил его, смог перерезать… – Он тяжело выругался и снова пнул неподвижного Олега.
– Не надо, погоди, – слабыми руками оттолкнула его Алёна. – Не надо. Посмотри лучше, что с Юрием.
– Нормально, – прозвучало чуть слышно. – Я в порядке… Ох, Ванька, помоги встать…
Ваня, заплетая ногу за ногу, поплелся к нему, помог подняться на колени, потом выпрямиться. Теперь они стояли, цепляясь друг за друга, чуть покачиваясь.
– Пара хромых, запряженных с зарею, – процедил Юрий сквозь зубы. – Ничего, сейчас оклемаемся. А с этим что? Ну ты и приложил его, Ванька!
– Мне до лампочки, что с ним, – буркнул фельдшер.
– Он без сознания! – выдохнула Алёна, неловко натягивая брюки, как вдруг в дверях показался Пак.
Алёна замерла, полуодетая, глядя на него недоверчиво: раньше глаза у него были узкими, а теперь стали круглыми.
– Что тут? Что?.. – причитал он своим тонким голосом, который звучал еще пронзительней, чем прежде.
– Пошли вон! – раздался пронзительный крик, и Инна, с этим ремнем на шее, в боевой раскраске похожая не на человека, а на какое-то диковинное существо, сбежавшее из зоопарка, выскочила из своего угла. Все это время она стояла неподвижно, так что Алёна даже забыла о ее присутствии. Ну, теперь пришлось вспомнить! – Пошли вон!
– Да ты что? – возмущенно сказал Юрий. – Мы ж приехали тебя спасать!
– Это от нее спасаться нужно, да поскорей! – пробормотал Ваня.
Да уж! Инна размахивала кулаками, визжала, и было видно, что никакого ранения – ни колющего, ни режущего, ни проникающего – у нее на боку нет, только жирные мазки краски.
– Психдом! – пробормотал Юрий. – Натуральный психдом! Такое ощущение, что здесь мы и не нужны никому. Нет, хватит с нас этих разборок. Ребята, уходим!
– Погодите! – Алёна, наконец-то одевшись, обувшись и подняв куртку с сумкой, наклонилась над лежащим Олегом. – Ему надо помочь!
– Погодите! – Алёна, наконец-то одевшись, обувшись и подняв куртку с сумкой, наклонилась над лежащим Олегом. – Ему надо помочь!
Юрий ловким движением прижал пальцы к шее парня, напряженно свел брови, потом усмехнулся:
– Жив, ничего, очухается. Сумасшедший, идиот! Крепко ты его, Ванька!
– А меня разве не крепко? Главное, сзади, я ж не ждал!
– Он тоже не ждал, – хмыкнул Юрий, хватая Алёну под руку и выталкивая за дверь. – Он был занят. Уходим, сказано!
Алёна пыталась сопротивляться, но руки у доктора Литвиненко были железные. До чего же быстро к нему вернулись силы!
Ваня и Пак прикрывали отступление.
Когда дверь захлопнулась, Юрий чуть ослабил хватку, и Алёна наконец-то вырвалась.
– Да вы что?! – крикнула она. – Да Ваня его, может быть, убил!
– А он, может быть, убил бы нас всех, – спокойно сказал Юрий. – Или ты думаешь, что сумела бы удержать его? Слабо верится. Закончилась бы музыка, и… Так что утихни, ладно? Или, может, укольчик тебе сделать, чтобы снять напряжение? Ваня, открой чемодан.
– Не нужно мне никакого… – сердито крикнула Алёна и не договорила.
Со скрежетом разошлись дверцы лифта, и на площадку вывалились два парня в серой форме и бронежилетах.
Алёна уставилась на них, совершенно завороженная.
Да, вот это были настоящие бронежилеты! Такие-то небось и гранатой не пробьешь! В таких-то Влад небось даже не почувствовал бы, что в него стреляют! А то надел, понимаешь, какую-то кофточку , а не бронежилет!
– Милиция! – рявкнул один из парней, с лицом тигра, по ошибке превратившегося в человека. – По вызову! Квартира семьдесят!
– Но каким образом?.. – начал было Юрий и замолк, когда Алёна достала из кармана мобильник и протянула ему.
– Мой телефон?! – не поверил он глазам. – Где ты его?.. Бог ты мой, я ж тебя за ним послал, совершенно забыл! И что у меня было 02 на быстром вызове – тоже забыл!
– Я его под крыльцом нашла, в полыни, – виновато созналась Алёна. – Ты выронил, а я нашла. Вернее, мы с Паком.
Юрий посмотрел сначала на Пака, потом на нее и медленно покачал головой.
– Боже мой! – спохватилась Алёна. – А мой-то мобильник там остался, в квартире!
– Граждане, – проговорил другой милиционер, с лицом скучным и даже где-то добродушным, – что происходило-то? Милицию вызывали или нет?
– Вызывали, вызывали, – кивнул Юрий и тут же схватился за голову: – Ох ты, господи! Такое чувство, что сейчас отвалится!
Видимо, Ваня испытывал сходные ощущения: он тоже взялся за голову и сделался даже не бледен, а несколько зеленоват.
– Нападение на бригаду «Скорой помощи», – важно доложил Пак.
– Да, пришлось отступить перед превосходящими силами противника, – подтвердил Юрий.
– А где они? – спросил парень с лицом тигра.
– Там, за дверью.
– Толя, давай, – кивнул «тигр».
– Я помогу, – сказал Ваня с кровожадными нотками в голосе, но тотчас снова покачнулся. – Нет, я не помогу…
– Не надо, мы сами, – сказал добродушный милиционер. – Вы, главное, не мешайтесь под ногами.
Алёна кинулась к двери и встала, загораживая ее собой.
– Не надо, не надо, – твердила она бессвязно. – Вы что?! Они же больные!
– Больные – значит, в больнице должны лежать, я так понимаю? – спросил добродушный. – Ну так и отвезем их в больницу, там их сразу вылечат.
– И тебя вылечат, и меня тоже вылечат, – пробормотал «тигр», наклонившись к замку и внимательно его разглядывая. – А, ну это мы легко… Вы только подвиньтесь, девушка.
– Не надо! – закричала Алёна, но ее никто не слушал.
Добродушный тихонько оттолкнул ее от двери. Алёна перелетела площадку и попала прямо в объятия Юрия.
– Да ты не волнуйся, – шепнул он. – Всё будет хорошо, ты просто переволновалась, ты… Все-таки давай я тебе укол сделаю?
Добродушный ударил по замку ногой, и дверь распахнулась.
– Ну вот, – с явным оттенком разочарования сказал милиционер. – Тоже мне, двери. И еще хотят, чтобы не увеличивалась статистика квартирных краж?!
– Врачи все остаются на площадке, – приказал «тигр». – И вы тоже, девушка! – Это адресовалось Алёне.
Она не могла ослушаться, даже если бы хотела – Юрий держал ее так крепко, словно не он только что валялся на полу без сознания.
Группа захвата ворвалась в квартиру, держа наготове пистолеты. Ну прямо фильм ужасов «Улицы разбитых фонарей»!
Какое-то время из квартиры доносились только тяжелые шаги, потом вышел добродушный.
– Ребята, а там пусто, – сообщил он ласково. – Объясните обстановку, а?
Да уж, объяснить обстановку оказалось непросто: квартира и в самом деле была пуста. Пуста! Нарцисс и Инна исчезли. На табуретке стояли баночки с краской, посреди комнаты валялись скомканные газеты и мобильник Алёны, а больше – ничего и никого.
Дверь на балкон была, впрочем, не запрета. Когда они на него вышли, человек с лицом тигра озадаченно присвистнул: с балкона вверх и вниз вела пожарная лестница, с двух сторон примыкали соседские лоджии. Получалось, беглецы могли улизнуть на все четыре стороны… а если учесть, что на каждом из боковых балконов тоже были пожарные лестницы, то количество лазеек умножалось в геометрической прогрессии.
– Можно считать, эти двое пропали бесследно! – усмехнулся Юрий.
– Почему двое? – слабым голосом выговорил Ваня. – Их было как минимум трое!
Юрий и Алёна уставились на него непонимающе.
– Минуточку, – сказал Юрий. – А кто третий?
– Не знаю, – пожал плечами Ваня. – Мы с этим придурком размалеванным вышли на кухню, стоим: он лицом к двери, я спиной, я ему что-то говорю насчет укола успокоительного, как вдруг меня раз кто-то по голове…
– А я думал, это парень тебя ударил, – недоверчиво проговорил Юрий.
– Нет, я в эту минуту на него смотрел. Девица?
– Да ты что, – покачал головой Юрий, – я ей зубы заговаривал.
– Тогда кто?!
– Алёна, а вы никого не видели?
– Никого. Я когда пришла, дверь была приоткрыта, я думала, нарочно для меня оставили…
– Ну да, дверь была открыта! – оживился Пак. – Чуть не забыл! Я за вами почему пришел? Потому что вызов! Вызов на Автозавод! Улица Поющего, шестнадцать. Там суицид.
– Ого! – присвистнул Юрий. – Дело серьезное. Мы помчались, мужики. Спасибо, что приехали.
И он протянул руку человеку-тигру.
– Пожалуйста, – кивнул тот, пожимая руку Юрия. – Не за что! Только помчимся мы все вместе. И не на улицу Поющего, а на Нижне-Волжскую набережную. Напишем заявление, протокол, разъясним, что и как происходило…
– Нет, – непреклонно покачал головой Юрий и тотчас сморщился от боли. – Вы извините, но суицид – это такая штука, которая не терпит отлагательств… Нет, никуда мы с вами не поедем. Извините.
– Если нужен штраф за ложный вызов, то вот моя визитка, – вмешалась Алёна, выдергивая карточку из кошелька и всовывая в руку растерявшемуся «тигру». – Можете меня вызвать повесткой или как угодно.
– А моя фамилия – доктор Литвиненко, «Скорая помощь» Ленинского района! – сказал Юрий. – Бригада, на вызов!
Одной рукой он втолкнул в лифт Алёну, другой – Ваню, вскочил сам, нажал на кнопку, втащил Пака, когда дверцы уже закрывались…
Алёна подняла голову, вслушиваясь.
– А вот они сейчас как помчатся по лестнице и как встретят нас внизу! – протянула она опасливо. – Или дадут сигнал в свою машину – они ведь явно не вдвоем приехали.
– Давайте поспорим, что мы спокойно уедем? – с улыбкой сказал Юрий. – Зачем ребятам возиться с явным висяком? Они просто счастливы, что мы сбежали: баба с возу, однозначно кобыле легче… Уверяю вас, наш вызов будет представлен как ложный. Спорим, а?
Алёна глянула на него исподлобья и отвернулась.
И правильно сделала, что не стала спорить: из милицейской хорошенькой «волжанки», стоявшей во дворе, на них даже не глянул никто.
Прежде всего потому, что глядеть было некому: «Волга» оказалась пуста.
– Алёна, вы с нами? – спросил Юрий, поворачивая к «Скорой».
Проворный Пак уже сидел на рулем.
– Нет. Я пешком. Мне тут рядом.
Помахала рукой, повернулась и пошла прочь.
– Алёна! – крикнул Юрий вслед, но она уже повернула за угол дома и бросилась бежать.
* * *– Алло! Да, слушаю!
– Привет, это я.
– О Гос-споди, что, не мог раньше позвонить? Я только заснул. Взял моду, главное…
– Ничего, проснись. Новости.
– Опять гениальное открытие? Ну, давай.
– Мы тут кое-что нашли.
– Что?!
– Тихо, тихо. Нашли фото Константина с какой-то бабой. Думаю, это она и есть.
– Почему вы так решили?
– Потому что фотка очень плохая, смазанная, снята из-за угла. Украдкой снята. Мы ее раньше не замечали. Она под другую какую-то фотографию была засунута, похоже, спрятана, а тут альбом упал – все и вывалилось. – Что-то я плохо понимаю. Почему изображение некачественное, это ее фотография?
– Потому что Нинка на фото посмотрела и вспомнила, как ее мать все хотела на ту бабу, на любовницу Константина, взглянуть. А он же шифровался словно… ты же сам знаешь, какой он шифровальщик, сволочь!