Как зверьки… Советский тип личности нес в себе все признаки деревенского, архаичного типа – повышенная эмоциональность, вспыльчивость, невосприимчивость к логике, «открытость души», внезапно вспыхивающая эмпатия с такой же внезапной сменой эмпатии на раздражение и ненависть, что объясняется быстрой утомляемостью эмоциональной сферы…
Любопытное наблюдение приводит некая женщина в одном из украинских форумов. «Мне пришлось как-то говорить с арабской студенткой, которая несколько лет училась в Европе, затем у нас – в Харьковском фарминституте. Европа привела ее в ужас тем, что дети живут отдельно от родителей, не помогая друг другу в быту, общаясь по праздникам и т. д. Ее поразило одиночество не вышедших замуж женщин, которые в странах ислама продолжают жить в семьях сначала своих родителей, затем братьев, обязанных заботиться о них. Естественно, она была поражена малочисленностью детей и в Европе, и у нас, главное – отношением у нас в обществе к многодетным матерям. И вообще тем, что нет порядка . Это было очень емкое в ее устах слово, подчеркивающее отсутствие и в Европе, и у нас правил ежедневного традиционного поведения. Не стоит говорить, что девушка была из богатой семьи, где все дети, кроме самых младших, учились за границей и собирались у себя на родине быть профессионалами. Однако она чувствовала себя совсем одинокой и незащищенной в Европе, и гораздо более защищенной в СССР начала 80-х…»
Потому что СССР был деревенской по духу страной.
Вернемся, однако, к промышленной катастрофе. Тут кара-мурзисты приводят разные цифры. Кто говорит, что после 1991 года производство в стране упало вдвое. Кто-то – что вчетверо. А в одном месте мне даже встретилась цифра, будто производство упало в 24 раза. Кто во что горазд…
Да! Упало! И слава богу! Катастрофой было бы, если б новая власть продолжала поддерживать производство миллионов пар страшной обуви марки «Скороход», никому не нужных комбайнов, танков, морально устаревших станков, похожих на гробы телевизоров… Ведь на все это тратились материальные ресурсы и человеко-часы… Этот конвейер безумия должен был быть остановлен.
Другой вопрос, на сколько именно упало производство в целом? Не было ли это падение катастрофическим, ведь нас пугают именно катастрофой? Официальной статистике верить нельзя хотя бы потому, что СССР принципиально отличался от новой России – в СССР предприятия массово занимались так называемыми «приписками», чтобы улучшить свои показатели, а сейчас заводы, наоборот, уводят часть производства в тень, скрывают прибыль, чтобы сэкономить на налогах. Как же в таких условиях сравнить уровни производства, есть ли способ?
Проще всего для точного ответа использовать опосредованную оценку – через производство и потребление электроэнергии в стране, поскольку львиную долю электроэнергии съедает промышленность. Продукцию, выпускаемую заводом, можно скрыть от учета, а электричество не скроешь. Сколько его произведено, столько и съедено, поскольку засолить электрическую энергию в бочках до лучших времен невозможно…
Итак, в 1990 году, при социализме, в России было произведено максимальное за всю историю СССР количество электроэнергии – 1082 млрд кВт·ч.
В 1993 году – 957 млрд кВт·ч.
В 1995 году – 860 млрд кВт·ч.
В 1998 году – 827 млрд кВт·ч.
То есть падение к 1998 году не в разы, а всего на четверть.
Это катастрофа? Или очищение?..
Ладно, а что сейчас? За первое полугодие 2006 года (на момент начала работы над книгой) было произведено 502 млрд кВт·ч электроэнергии. Значит, за год будет примерно в два раза больше – 1004 млрд кВт·ч. Точнее, даже еще немногим больше, потому что производство электроэнергии все время наращивается (спасибо за это во всем виноватому и всеми ненавидимому Чубайсу).
Вот вам и ответ на вопрос о постигшей страну «катастрофе». Ее просто нет.
Кстати говоря, при оценке сегодняшнего экономического состояния России нужно приплюсовать к официальной экономике еще огромную невидимую часть рынка – зарплаты в конвертах, выпуск заводами левой продукции, услуги за наличный расчет с гастарбайтерами, деятельность пиратов, нелегальных таксистов, продавцов пирожков у дороги… По разным оценкам, невидимая экономика в России по своим масштабам может быть сравнимой или даже превышать видимую ее часть.
Говоря о масштабах «левой» экономики, А. Гарянин в книге «Мифы о России» остроумно замечает: «В советское время, в условиях государственной монополии на все страна жила по схеме: “Богатая страна – бедное население”, точнее – “Сперва нужда государства, а затем населения”. Новое время утвердило другую схему: сперва богатеет население (не все, конечно, а те, кто может), а уж затем – государство».
Справедливость, однако, требует признать, что не все еще в России идеально: скажем, по металлорежущим станкам и тракторам у нас действительно крупный провал. Зато многие отрасли – на подъеме. Растут газо– и нефтедобыча, добыча угля, производство проката, автомобилей, минеральных удобрений, бумаги, цемента, тканей, телевизоров, холодильников, стиральных машин, мяса… Кстати, по потреблению мяса и многих других продуктов на душу населения Россия уже давно и уверенно перегнала СССР в его лучшие годы. Если учесть особенности советской и современной статистики, то окажется, что реальное потребление мяса в 1984 году составляло 55 кг, а в 2005 году – 73 кг на одного человека.
– Да вы отъехайте от Москвы на сто километров и посмотрите, как люди живут! – кричат иногда не в меру распаленные граждане. – Ваша сладкая жизнь только в Москве. А провинция вымирает…
Знакомая песня.
Несколько лет назад я встретился с человеком, для которого изучение малых городов России – профессиональное занятие. И уже тогда его точка зрения на «вымирающую провинцию» была кардинально отличной от вышеозначенной. А поскольку для России несколько лет – это очень много, у нас все меняется стремительно, значит, сегодня ситуация в регионах стала еще лучше.
Моим собеседником был Вячеслав Глазычев, профессор МАРХИ. Предмет его изучения – образ и стиль жизни россиян, микроэкономика, состояние человеческого капитала. Занимается Глазычев наблюдением за россиянами много лет и многое может рассказать, если попросить хорошенько.
– …Помню свой первый городок. Самый маленький город в России. По-советски он называется Чекалин, а по-старому – Лихвин, 1240 жителей… Мне было ужасно интересно, чем живут там люди. Это была эпоха первых «Сникерсов» – 1991 год. Я прожил в Лихвине неделю, тесно общался с мэром. И увидел удивительный агрогород, где на 1240 жителей приходится 600 коров – больше, чем в трех окрестных совхозах, вместе взятых. Он еще при Советской власти довольно успешно существовал как частное капиталистическое хозяйство.
Потом была серия работ в Старице, Мышкине, потом у меня появились единомышленники, студенты… Наши экспедиции вообще развеяли тьму предрассудков. Например, раньше считалось, что чем продвинутее, богаче область, тем соответственно богаче и все ее элементы – малые города. Логичное предположение, согласитесь… Но оказалось, что по одной и той же области существует огромный разброс между неплохо живущими городами и еле-еле сводящими концы с концами. Для таких отстающих городов мы даже придумали свой термин – «черные дыры». Все зависит от мэра и его команды – насколько им удается пробудить в людях стяжательство, желание предпринимать что-то для обогащения.
Еще одним открытием стало, что объем теневой экономики в малых городах гораздо выше, чем принято было считать. Теневая экономика превышает официальную в два-три раза! То есть люди давно уже занимаются капитализмом на практике, но в статистику это не попадает.
Вот, скажем, город Похвистнево Самарской губернии. В нем сделано то, что до сих пор считается невозможным в русском капитализме. Считается, что нельзя сделать конкурентной экономику жилищно-коммунального хозяйства. А в Похвистнево она создана. Действительно ликвидированы монополии, действительно сделаны конкурирующие управляющие компании, которые на самом деле снижают затраты.
Говорят, нельзя добиться прозрачности бюджета. А в том же Похвистнево в каждом ларьке можно за копеечку приобрести брошюрку с бюджетом города, расписанным до гвоздя. Расписано и исполнение бюджета, и план на следующий год.
– Значит, дело только в правильном главе города? И все?
– Есть три ступени подъема экономики города. Первая – глава города. Вторая – команда. Собственно, основная задача мэра – создать правильную команду. Если ему это удается, значит глава хороший. И, наконец, третья фаза – создание атмосферы. Задача команды состоит в том, чтобы создать в городе атмосферу, в которой люди сами начинают предпринимать.
Есть небольшой город Гай в Оренбургской области. После того, как сменилась команда, управляющая городом, там сумели добиться увеличения объема ремонтно-строительных работ в два раза, сократили объем хищений…
А есть места в России, где царит полное уныние.
Вот мой любимый пример из Оренбуржья. Один район сидит на богатстве – Соль-Илецкий. У них под ногами чистая 98-процентная соль, почти не требующая очистки. Нужна была людям соль при палеолите, нужна сейчас и будет нужна до тех пор, пока люди есть на планете. Казалось бы, добывай и продавай!.. Увы! Город пребывает в убогом состоянии, у главы администрации тусклый взгляд, перед зданием администрации огромная лужа, погранзастава (это граница с Казахстаном) размещается в каких-то убогих сарайчиках.
А рядом Ташлинский район. Он вообще ни на чем не сидит. Там никогда не было никакого производства. При этом за последние десять лет в Ташле треть людей переехала в новые солидные дома из силикатного кирпича – не бог весть какой архитектуры, но добротные. Работает молокозавод, мальчики в белых рубашках пашут на иностранных лизинговых тракторах, по дорогам ездят хромированные цистерны на импортных грузовиках, как в американском кино. И продают ташлинцы сухое молоко и казеин в семь европейских стран! Это оказывается выгодным даже с учетом столь дальней перевозки.
– Какая-то сказка…
– Наши экспедиции показали, что за последние несколько лет в стране произошла настоящая кадровая революция – резко изменился тип сотрудников местной администрации в сравнении с тем, что было еще недавно. Пришли совсем другие люди – более молодые, более образованные. Которые могут выдумывать разные проекты… Вот, скажем, Рузаевка, район Мордовии. Типичная проблема – в удаленном районе стоит школа на 400 учеников, а учеников всего 120. А топить-то и содержать школу надо, а денег на это нет. Рядом сельская больница – чистая и вполне пристойная, есть врачи, сестры, даже грязь лечебную завозят для грязевых ванн. Одна проблема – больных мало. А огромное здание тоже содержать надо. Председатель сельсовета, главврач больницы и директор школы родили проект – создание на базе больницы профилактория для школьников всего района. Поправлять здоровье без отрыва от учебного процесса. Два минуса соединили в один плюс, просчитали экономически и сейчас реализуют.
Другой очень изящный проект выдвинул местный предприниматель. Крупный капиталист по местным меркам, у него 122 человека работают – он имеет хлебозавод, торговые точки, наладил скупку фруктов и овощей у горожан, заготовку и продажу варений-солений… В чем проблема таких русских предпринимателей? Острая нехватка оборотных средств. Купить коробку здания он может, а вот насытить его оборудованием – нет. А длинного дешевого кредита в стране пока нет. Что делать? Коммерсант придумал такую схему: муниципалитет продает ему не нужное городу здание – бывший многоэтажный комбинат бытового обслуживания, ныне практически пустующий и лежащий бременем на городском бюджете. Но деньги, которые муниципалитет за это здание получил, он тут же дает обратно предпринимателю в качестве пятилетней среднепроцентной ссуды. Для устройства в этом здании компьютерного центра. Который, помимо интернет-кафе и прочего, будет еще и обслуживать городские управляющие системы. Взаимовыгодный проект.
– Газета «Завтра», узнав про такую схему, накатала бы очередную разоблачительную статью о том, как с помощью хитрых схем нувориши разворовывают государство. Как бы дают ему деньги за приватизированное имущество и тут же забирают их обратно!
– А человек в этом городе создаст 18 новых рабочих мест для молодежи в своем компьютерном центре. При этом, заметьте, город дает ему ссуду под залог этого же здания! То есть казна не в проигрыше, даже если проект провалится… Главное – создать в городе среду, в которой люди станут думать и предпринимать. В этой среде порой рождаются самые неожиданные идеи. Люди начинают видеть ресурс там, где никто до этого никаких ресурсов не видел. Вот, скажем, на одном из семинаров в поселке Габишево глава РОНО выдвинул следующую идею. Существует государственная программа компьютеризации сельских школ. В результате у них в районе теперь по разным школам стоят 273 «пентиума», которые работают лишь несколько часов в неделю. Решили создать на их базе сетевой обрабатывающий центр. Вот скоро примут закон об электронной подписи, и у райцентра будет возможность получать огромное число справок и отчетов с мест по электронной почте – не сжигая бензина. А школы на этом могут зарабатывать, оказывая платные услуги администрации.
– Почему же тогда постоянным рефреном во всех газетах и разговорах проходит фраза «А вы отъедьте от Москвы на сто километров и посмотрите, как люди живут»? Предполагается, что вне Москвы люди живут очень плохо.
– Что касается ста километров, тут есть рациональное зерно. Действительно, кольцо, начинающееся за пределами близких московских пригородов и шириной примерно 250 километров вокруг, – «выжженная земля». Москва, как пылесос, высасывает из окружающей земли все энергичное и сильное. Но дальше, за пределами этой потенциальной ямы, уже идет подъем. Там люди на Москву уже не рассчитывают, а выживают сами.
Любопытно еще вот что – алкогольно-финансовое расслоение населения. Если в позднебрежневское время страна была «равномерно поддатой», то на начало 1990-х по России наметилась резкая грань между населением пьющим и выпивающим. Выделился слой людей, начавших стремительно опускаться, и слой бросающих пить. А сегодня эта «пьяная» грань стала еще резче! По данным наших экспедиций можно фиксировать, что пьющие стали пить еще больше, а выпивающие – меньше выпивать. Им теперь пить некогда: они делом заняты. То есть сейчас внутри одной страны мы имеем на самом деле две принципиально разные страны – старую страну, с иждивенческой психологией, потерявшуюся, пропадающую… и новую страну, стремящуюся не просто выжить, а выжить хорошо и с комфортом. Внешне разделение проходит именно по отношению к алкоголю. Есть даже такое понятие – «пьющая деревня», где пропили все, даже провода со столбов. Но это явление вовсе не так широко распространено, как у нас любят изображать…
И, наконец, третье очень важное наблюдение – обучение азбуке капитализма вступает в конфликт с милосердием. Сколько бы ни говорилось в СМИ об ожесточении сердец, падении морали и прочей чепухе, факты свидетельствуют об обратном – русскому капитализму русское милосердие мешает! Вот доктор биологических наук, которому надоело получать гроши в университете, завел свое дело – стал руководителем плодоовощного хозяйства. При этом из гуманитарных соображений он продолжает преподавать студентам в университете, а из чистого милосердия не увольняет больше половины своих работников на базе. Ему нужно 92 человека. А работает 192! Как капиталист он должен уволить к черту сто человек. Но он не решается: «А куда они пойдут?»
– Дурак он, ваш доктор наук. Только развращает людей. Они ничего не делают, получают мизерные деньги, позволяющие как-то перебиваться, и жареный петух не понуждает их что-либо предпринимать. Надо безжалостно увольнять дармоедов и резко повышать зарплату остающимся, чтобы держались за место… А как живут в самых депрессивных городах, в «черных дырах», неужели и вправду на грани голода, едят ли жмых, как писали газеты?
– А вот живут-то они там не очень худо! Мужчины работают на отхожих промыслах – в торговом флоте, дальнобойщиками. Неплохо зарабатывают и все шлют деньги домой, семьям. Когда видишь, как на субботний торг в небольшой поселок городского типа Вечалки съезжается 300 с лишним грузовых машин из разных регионов страны, понимаешь, что ни черта мы не знаем об истинной экономике России! Кстати, вся легальная торговая сеть – магазины – в дни ярмарки в этом поселке просто закрыта, им «не светит» конкурировать с великим и стихийным процессом народного самообеспечения и предприимчивости.
– Вот оно где зарождается, гражданское общество – в розничных экономических низах. Свобода – это свобода торговли!
– В обществе сейчас реально происходит интенсивное нарастание имущественных возможностей… Я был на школьном выпускном балу в Рузаевке, обратил внимание на девочек. Ни одно из платьев на них не было дешевле 200 долларов. Да, возможно, семья напряглась, чтобы его купить, но здесь важно то, что задача оказалась выполнимой для всех.
Но все еще велико число людей, выживающих только за счет натурального хозяйства – держат бычка, разводят огород, получают какие-то деньги на том месте, где числятся. И многие из них, отнюдь не голодая, переживают свое теперешнее положение весьма тяжко – как классовую деградацию. А знаете, какая самая консервативная, уязвленная и озлобленная группа населения? Это преподаватели разных филиалов разных вузов в малых городах. Они, кстати, никогда не участвовали в научных семинарах, которые я проводил, хотя я за полтора месяца до начала семинара приезжаю в город, со всеми встречаюсь, всех приглашаю – предпринимателей, власть, интеллигенцию… Врачи, учителя приходят. Преподаватели вузов не идут! И нет у меня объяснения этому потрясающему факту!