Вне термитника они не выживали.
У меня был рабочий термит, который в первый же день покрыл изнутри пластиковые стенки контейнера чем-то вроде цемента, — это вещество он, кажется, выделял из кишечника. Покончив со стенами, он заделал и воздухопроницаемый потолок. Он перестал жить из-за отсутствия кислорода.
У меня был рабочий термит, который построил в контейнере странную тонкую трубку, ведущую от дна к потолку, и замуровал себя в ней.
У меня был рабочий термит, который сначала хорошо кушал, а потом яростно, два дня кряду, пытался прогрызть свой контейнер, повредил кожицу и умер от ран.
У меня был рабочий термит, который сначала хорошо кушал, а потом перестал и умер, кажется, от тоски.
У меня был рабочий термит, который сбежал во время кормления и умер от света — его нашли неживым на полу у входа в термитный отсек.
У меня был рабочий термит, который умер по неизвестным причинам, мгновенно.
У меня был рабочий термит, который умер по неизвестным причинам, сначала долго промучившись.
Они умирали, но со временем я стал добиваться от некоторых из них чуть более продолжительной жизни. Двенадцать дней. Восемнадцать. Двадцать четыре. Месяц и один день. Месяц и два дня….
— …Сунь бумажку в контейнер, — проворковал я. — Если не хочешь, как Сын Мясника, попасть в одиночку.
— …Отдать мою схему термиту? Тогда я должен сначала переварить ее, что ли? — хохотнул Крэкер. — А то он подавится и помрет. Твои термиты не могут же жрать нормально!
— Дурак! — Я обиделся. — У меня давно уже только рабочие особи. Они прекрасно едят. А этот, — я легонько постучал пальцем по стенке контейнера, — этот, если и перестанет жить, то от старости.
Термит, который был моим тогдашним питомцем, побил все рекорды. Невзрачный рабочий, он жил в контейнере уже почти что полгода. Поначалу — как и многие его предшественники — он затосковал. Но уже через пару недель нашел себе дело. Из песка, древесных щепочек, слюны и фекалий он принялся возводить что-то вроде колонны. Покончив с этим, он надстроил поверх колонны (она доходила примерно до середины контейнера) словно бы часть косого дворцового свода, которая была похожа на фрагмент архитектуры термитника и, насколько я понял, в его фантазии являлась неким дистанционным дополнением к родному замку. По крайней мере, этот шершавый дырчатый свод наискось делил контейнер и был наклонен в сторону термитника. Верхушка свода упиралась в стенку контейнера таким образом, что от нее через Доступную Террасу можно было провести идеальную линию-дугу к куполу термитника. Если бы у термита была возможность продолжить свою работу, он бы так и поступил…. Закончив свод, он снова погрузился было в уныние — однако я догадался, как его подбодрить. Я просто слегка повернул контейнер против часовой стрелки, так, чтобы выстроенная моим питомцем часть свода оказалась устремлена не к термитнику, а мимо него. Он с готовностью принялся разрушать созданное и мастерить новый свод, направленный в единственно верном для него направлении… Так он и жил у меня, счастливо, месяц за месяцем, бесконечно выстраивая, разрушая и восстанавливая свой фрагмент замка.
У термита был отменный аппетит: я не сомневался, что Крэкерову бумажку он сожрет минут за пятнадцать, в крайнем случае, измельчит и пустит в дело, на строительство. Но Крэкер заупрямился.
— Тут важная информация, — пробормотал он. — …Лучше я спрячу… в надежное место… в тайник…
Тайник. Я уже говорил, что Крэкер повсюду устраивал тайники. Прятал свои записки даже в террариумах с питомцами: совал свои трубочки в рассохшуюся древесину, закапывал во влажный песок… Конечно, это было запрещено. Это было против всех правил. Он считал, что его не трогают потому, что он так ловко умеет устраивать тайники… Но я понимал: если они захотят найти, то найдут. Крэкера все еще не посадили, как Сына Мясника, в исправительную камеру в Спецкорпусе по од— ной-единственной причине: из уважения к его прежним заслугам. Все— таки он создал социо. Негоже запирать создателя социо в стеклянной колбе, как бесполого слепого термита.
И все же Крэкер балансировал на грани: его преступление было слишком серьезным. То, первое преступление, первородный грех, из-за которого он и угодил когда-то в исправительный Дом. Ведь он пытался уничтожить результаты своей работы. Через год после Рождества он начал писать месседж Франкенштейна — программу-вирус, которая должна был деинсталлировать социо и погубить младенца-Живущего.
Это послание начиналось словами: «Мое чудовище должно умереть». Сжеч, сисадмины социо вовремя отследили источник потенциальной угрозы с IP-адреса Крэкера. Собственно, тогда у него еще был другой ник, Основатель. Но после вынесения приговора — пожизненное тюремное заключение — ему присвоили новое социо-имя.
Потом, спустя сотню лет, когда тюрем не стало, Крэкера перевели в исправительный Дом.
Он был упрям. Он был плохим исправляемым. После каждой паузы его КПУ возрастал, но это его не смущало. Он балансировал на грани. Он всем говорил, что Сын Мясника не виновен в своих преступлениях.
И та его схемка… Помню, когда я увидел, где именно он решил ее спрятать, то подумал — на этот раз его точно возьмут. К несчастью, я оказался прав. Его преступление было слишком серьезным. Ему не стоило рисковать и усугублять ситуацию. Ему следовало работать над уменьшением КПУ.
Ученый
документ № 24 (личная запись арендатора) — чтение через гостевой вход ПСП
4 сентября 451 г. от р. ж.
Пять Секунд Тьмы — красиво звучит, но, в сущности, мало что значит. Никто не знает, что там на самом деле: тьма, или свет, или просто инвизибл. Когда обыватель слышит: «пять секунд тьмы», ему чудится что-то зловещее. Но по большому счету это просто технический термин для обозначения промежутка времени, в течение которого соцш-дис— петчер не видит инкод временно переставшего существовать лица в системе контроля за численностью. Иными словами, Пять Секунд Тьмы — это и есть собственно «пауза». Далее следует воспроизведение: социо- диспетчер снова фиксирует инкод и регистрирует географическое положение и персональные данные зачавшей.
Пять Секунд Тьмы — практически неисследованная область. Как известно, именно этот «слепой отрезок» является главным препятствием для проведения полноценной инкарнационной ретроспекции, подробного исследования допаузных состояний индивида. До сих пор в терапии допаузных погружений широко практикуется лишь метод случайных вспышек Робертса. Мы же создали специальный состав, делающий биологический организм чувствительнее к излучению Робертса. Одной инъекции может быть достаточно, чтобы превратить случайные вспышки в направленный луч. Таким образом, мы имеем основания полагать, что наши разработки переломят сложившуюся ситуацию.
Лабораторные опыты над социальными насекомыми (пчелы, муравьи, термиты) с применением направленного луча Лео-Лота показали, что:
а) наша гипотеза о непрерывности жизни социальных насекомых верна (в противном случае опыты не увенчались бы успехом);
б) направленный луч Лео-Лота способен пройти сквозь Пять Секунд Тьмы и проникнуть в допаузную зону (опыты с термитами вида Heteroterm.es indicola дали рекордные результаты — последовательное погружение на глубину до 26 воспроизведений!).
В случае удачного эксперимента на людях луч Лео-Лота позволит отказаться от метода случайных вспышек, откроет широчайшие перспективы в области инкарнационной ретроспекции и обеспечит хорошую глубину проникновения.
Наш метод позволяет проводить сеанс одновременного погружения в допаузную зону подопытного как самого подопытного, так и экспериментатора.
С учетом всего вышесказанного для добровольного участия в первом эксперименте с направленным лучом Лео-Лота мы просим предоставить нам следующих исправляемых исправительного Дома «Гармония» № 3578:
1. Исправляемый Сын Мясника, текущий физический возраст 23 года
Показания к участию в эксперименте:
— инкарнационная ретроспекция самого жестокого преступника планеты имеет особую научную ценность для ученых и психиатров; наш метод предоставит им возможность проследить историю психической болезни исправляемого не по сухим выпискам из личного дела, а непосредственно, «вживую»;
— способность самого исправляемого воспринимать и каким-либо образом интерпретировать погружение представляется нам сомнительной, однако мы не видим прямых противопоказаний к демонстрации погружения исправляемому.
2. Исправляемый Крэкер, текущий физический возраст 13 лет
Показания к участию в эксперименте:
Показания к участию в эксперименте:
— постоянно растущий КПУ исправляемого, у исправляемого отсутствует мотивация к исправлению; сеанс инкарнационной ретроспекции может быть весьма полезен для осознания ошибочности и непродуктивности подобного настроя;
— инкарнационная ретроспекция одного из самых знаменитых изобретателей и преступников планеты имеет особую научную ценность для ученых.
3. Исправляемый Иванушка, текущий физический возраст 40 лет
Показания к участию в эксперименте:
— инкарнационная ретроспекция в данном случае может оказаться примером хорошего дополнения к психотерапии предпаузников; небольшому проценту людей предпаузного возраста свойственны неврозы и тревожные состояния, связанные с ожиданием Пяти Секунд
Тьмы. Мы полагаем, что погружение в предыдущие воспроизведения значительно укрепит у предпаузников ощущение бессмертия, гармонии и непрерывности жизни и избавит их от многих невротических реакций.
4. Исправляемый Джокер, текущий физический возраст 31 год
Показания к участию в эксперименте:
— в данном случае была произведена случайная выборка подопытного; никаких особых показаний к добровольному участию именно этого исправляемого в эксперименте не существует; на усмотрение руководства исправительного Дома он может быть заменен любым другим добровольцем, желательно средних лет.
5. Исправляемый Зеро, текущий физический возраст 11 лет
Показания к участию в эксперименте:
— в связи с фактическим отсутствием инистории исправляемого попытка инкарнационной ретроспекции в его случае — дерзкий и отчаянный шаг, который, однако же, представляется нам уместным и единственно правильным. Направленный луч Лео-Лота — единственная на сегодняшний день возможность пролить свет на «проблему Зеро». Мы до сих пор не представляем себе генезис этого исправляемого, механизм появления «дополнительного физического лица» нам совершенно не ясен. Мы не знаем, является ли исправляемый Зеро частью Живущего и насколько серьезную угрозу для гармонии Живущего он представляет. Если опыт погружения в «преджизненный» период исправляемого окажется хоть сколько-нибудь успешным, любая полученная в результате опыта информация будет бесценной;
— исправляемый не подключен к социо, поэтому, чтобы визуализировать для него погружение, необходимо задействовать дополнительную аппаратуру. Однако эта мера представляется нам излишней и даже потенциально опасной. Результаты ретроспекции в данном случае совершенно непредсказуемы. Во избежание психологических травм подопытного, а также в целях секретности в связи с угрозой, которую, возможно, представляет подопытный, мы планируем произвести «закрытое погружение» без демонстрации исправляемому. Во избежание недоразумений и технических накладок на время проведения эксперимента исправляемый будет погружен в медицинский сон,
P.S. Бедняга Лот очень нервничает перед экспериментом. Играли с ним в чудо-шахматы. Он отказался от форы, само собой, проиграл, а мне наговорил кучу гадостей. Чуть было не рассорились. Пришлось предложить ему матч-реванш и поддаться.
Лот иногда ведет себя как ребенок.
Зеро
Там было что-то вроде томографов с цилиндрическими кабинами-сотами. Я хорошо знал этот агрегат: в детстве мне часто делали томографию мозга. Надеялись найти во мне какой-то изъян, органическое отличие от всех остальных…
Нам сказали раздеться и лечь на спину на каталки.
Я довольно плохо запомнил эксперимент.
Кажется, поверхность каталок была холодной и гладкой. Кажется, нас пристегнули ремнями и ввели в вену какие-то препараты. Дальше — только обрывки воспоминаний.
Профессор Лео, он говорит нам, что луч — это совершенно не больно.
Мой друг Крэкер, его шея в пунцовых пятнах, он шепчет что-то про Пять Секунд Тьмы.
Зеркальное лицо Эфа, его монотонный голос срывается на оглушительный лязг. Он хочет остаться, но ученые возражают, и у них есть ка— кое-то преимущество в этом споре.
Сын Мясника, он скулит, он не хочет голым лежать на каталке.
Профессор Лот благодарит нас за вклад в науку и говорит «смерти нет».
Наши каталки въезжают в темные жерла томографов…
Я как будто в контейнере…
я слепой рабочий термит…
темнота…
Ученый
документ № 25 (личная запись арендатора) — чтение через гостевой вход ПСП
б сентября 451 г. от р. ж.
Кросспост в Сообщество Лабораторных Работников
Мы только что завершили первый эксперимент с направленным лучом Лео-Лота. Мы не получили тех результатов, на которые рассчитывали. Этот эксперимент — ошибка, поэтому мы отменяем все остальные запланированные сеансы. Направленный луч не функционален. В дальнейшем для инкарнационной ретроспекции следует изыскать другие, более оптимальные методики. Наша методика представляется нам вредоносной. Ее требуется запретить.
Зеро
Потом, позже, когда Эф допытывался, что случилось во время эксперимента, я так ничего и не вспомнил. Я сказал ему, что мне снился сон, но это было неправдой. Я не помнил совсем ничего, даже снов, мне просто хотелось, чтобы он от меня отстал. Он сказал: расскажи свой сон, и я пересказал ему тот, что довольно часто мне снился. Я маленький, мы с Ханной сидим у реки, я строю из песка и камней красивый замок для Ханны. Мой замок готов, она смотрит на него и смеется, и я его разрушаю, а потом снова принимаюсь его возводить — и ломаю. Строю, ломаю, строю, ломаю… Я счастлив, я готов строить и разрушать замок всю жизнь, лишь бы Ханна смеялась…
— И что потом? — спросил Эф.
— Ничего. Я проснулся и понял, что ее больше нет.
— Она есть, — прогудел Эф. — Но это не относится к делу. И твой сон не относится к делу. Когда ты проснулся, пока вы там одевались и все такое… Исправляемые и эти Лео и Лот — что они говорили?
— Ничего. Только Крэкер сказал, что ошибся.
— Что он имел в виду?
— Он считал, что во время эксперимента нас поставят на паузу. А этого не случилось.
Крэкер ошибся. Он считал, что во время эксперимента нас поставят на паузу, но этого не случилось.
Случилось другое. Я навсегда его потерял.
Нас разделили сразу после эксперимента. Не дали даже перекинуться парой слов, попрощаться. Я был спокоен. В тот момент я еще не понял, почему планетарник собирается везти Крэкера в отдельном фургоне. На эксперимент нас привезли всех вместе, и я мог бы заподозрить неладное, когда Крэкера уводили по белому коридору, но предпаузника, который все не мог поделить КПУ на два, тоже сразу куда-то забрали, и того, который из средней группы (кажется, его звали Джокер), — опять-таки увозили отдельно; так что в исправительный Дом меня везли в компании Сына Мясника, и я подумал: ну мало ли какие у них правила и инструкции.
На обратном пути Сын Мясника уже не играл со своими цепями и выглядел каким-то подавленным. Я пару раз попытался показать ему «свинку», придавив пальцем нос, как это делал Крэкер, но он никак не отреагировал, и я оставил его в покое.
Только вернувшись в группу, на дневной перекличке я понял, что с Крэкером что-то не так. Куратор группы не назвала его имя, я испугался, что она на него разозлилась за нарушение дисциплины, и объяснил, что Крэкера просто еще не привезли из лаборатории. Она посмотрела на меня так, словно я прилюдно описался. И вся группа — они тоже уставились на меня как на идиота. Потом кое-кто захихикал.
— Исправляемый Крэкер больше не числится в нашей группе. — Глядя на меня, куратор слегка улыбалась уголком рта, будто хотела посмеяться со всеми, но все-таки сдерживалась. — Ну что же вы? — она обвела взглядом присутствующих. — Почему не объяснили вашему другу, в чем дело?
Вероятно, они что-то ответили ей во втором слое, потому что лицо ее вдруг стало суровым.
— Он не подключен к социо, — сказала она. — Но это вовсе не значит, что он вам не друг. И что он неполноценный. Он просто другой. И ваш долг проявлять по отношению к нему внимание и доброту. В противном случае я могу счесть ваше поведение жестоким.
Нет ничего хуже для исправляемого, чем быть уличенным в жестокости. Жестокое поведение всегда влечет за собой исправительные меры. Это записано в «Правилах исправления», которые висят на двери каждой спальни:
«Жестокость первой степени (устное или социальное издевательство над физическими недостатками друзей-исправляемых, устная грубость с питомцем) — одноразовое отключение от социо на 40 минут».
«Жестокость второй степени (физическое насилие над друзьями-ис— правляемыми) — ежедневное отключение от социо на 40 минут в течение 7 дней».