— И я тебе не нравлюсь, — констатировал Шайтан.
— Ты не женщина, чтобы мне нравиться, — парировал Джек.
Ему действительно не понравился помощник, и в другое время в другом месте он бы постарался его заменить. Но сейчас это было невозможно.
После исламской революции разветвленная и многочисленная нелегальная сеть ЦРУ в Тегеране впала в анабиоз. Если раньше иранцы легко откликались на вербовочные подходы, охотно поставляли сведения, которые могли добыть, и оказывали любое необходимое содействие, то теперь они стали осторожными и несговорчивыми. Одни просто пережидали, чем обернутся сотрясающие страну изменения, у других страх перед стражами исламской революции перевесил материальный интерес, третьи почувствовали себя патриотами обновленной страны, освободившейся от заокеанского влияния. Абулфази от сотрудничества не отказался и теперь являлся единственным шансом для Джека Коллинза.
— Ничего страшного, я никому не нравлюсь, — сказал Абулфази и махнул рукой. — Уже привык. Тем более, и мне мало кто нравится!
Джек молчал.
— В гостиницу лучше не соваться, — продолжил агент. — Везде шпионы, они докладывают обо всех, особенно об иностранцах. Лучше прямо сейчас выехать в пустыню. Как раз спадет жара, и ночь у нас будет впереди.
— Тебе виднее, — Джек Коллинз пожал плечами.
* * *Центральный Иран — это сплошные бэдлэнды — «дурные земли». Полупустынные нагорья как-то незаметно переходят в совсем гиблые места — пустыни Деште-Кевир и Деште-Лут. Первые безжизненные кевиры — солончаки — появляются уже в полусотне километров от Тегерана, и несведущему человеку трудно бывает понять: он уже в преисподней или только на подступах к ней. Тысячекилометровое безжизненное и бессмысленное пространство. Если волею случая человек оказывается здесь, то очень скоро начинает ощущать себя незначительной песчинкой, точнее крупинкой, потому что классические барханы встречаются здесь редко: пропеченная солнцем истрескавшаяся белесая глиняная корка или раскаленная черная галька с выпирающими из земли скалами — таков здешний основной инфернальный ландшафт. Считается, что из всех разновидностей пустынь самые жуткие — солончаковые. Но район поиска располагался в песчаной части, где водились змеи, ящерицы и сколопендры, так что можно было считать, что тренированной на подножный корм поисковой группе здорово повезло.
Шаров приземлился почти рядом с грузовым парашютом, сигнальная лампочка которого ритмично мигала, как маяк в бескрайнем песчаном море. Он выключил лампочку и сам превратился в маяк, делая круговые движения фонарем так, чтобы светящийся овал был заметен со всех четырех сторон света. Вначале казалось, что эти сигналы видят только большие южные звезды, но вот послышались торопливые шаги и из ночи вынырнул азербайджанец Достали, чье имя означало «Друг Али». Потом появился таджик Абдуллох — «Раб Аллаха» и туркмен Ягмыр — «Дождь». Все они хорошо говорили на распространенных здесь наречиях, знали местные обычаи и традиции, умели выживать в пустыне. А смысловое содержание их имен превратилось для каждого в позывной. У самого Шарова позывной был «Шар», а у пятого члена группы Самойлова — «Зятек».
Пятый был разжалованным капитаном, который превратился в лейтенанта. Что он такого мог натворить в «командировке в одну из африканских стран»? Когда полгода назад «штрафник» только появился в подразделении, о нем сразу же поползли невероятные слухи: будто бы он несколько недель, поставив на уши командиров, пропадал в африканских джунглях, загуляв с дочкой местного царька. И будто бы царек объявил его своим любимым зятем и наследником. Вранье, конечно, но кличка Зятек к Самойлову прилипла накрепко. А вот и он подошел к месту сбора…
— Все целы? Вывихов нет? — спросил Шаров.
— Порядок, командир, — ответил за всех Дождь.
— Разобрать грузовой мешок, закопать парашюты! — приказал Шаров.
Сам он отошел в сторону, разложил на остывающем песке карту и, ориентируясь по звездам, определил свое местоположение. Потом, включив портативный пеленгатор, стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, ловя остронаправленной антенной сигналы «арбуза».
Поиск довольно быстро увенчался успехом. Стрелка на круглом циферблате прибора шевельнулась, потом отклонилась вправо. Есть! Он провел на карте карандашную линию. Но по одной линии определить местонахождение контейнера нельзя. Впрочем, дальнейшее — дело техники, и если все пойдет так же удачно… Впрочем, никогда нельзя загадывать наперед!
Шаров осмотрелся. Бойцы закопали парашюты, только Самойлов перед этим вырезал из купола большой кусок шелка, обвязал его несколькими стропами и прикрепил упакованный сверток к рюкзаку.
— Пригодится, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд командира.
Шаров только пожал плечами. Хочет тащить лишний груз — пусть тащит!
— Построиться! — скомандовал он. — За мной, бегом, марш!
Песок то пружинил под ногами, то подавался, осыпаясь. Но группа была хорошо тренирована на марш-броски по пустыне. За час бойцы преодолели около пяти километров, Шаров объявил привал и снова взял пеленг с новой точки. Вторая линия пересеклась с первой, и командир поставил в месте пересечения жирную красную точку в пятидесяти километрах на северо-запад. Теперь оставалось пройти эти километры и найти «арбуз». Задача не такая простая, ибо на местности красная точка занимает диаметр несколько сотен метров, а контейнер вполне может быть заметен песком и не поддаваться визуальному обнаружению.
Но это уже никого не пугало — главное, они вышли на след!
Группа изменила направление движения и совершила еще один бросок к своей главной цели. В принципе группа разведки специального назначения способна проходить сорок — пятьдесят километров за сутки. Но не по пустыне и не после десантирования. Люди вымотались, и Шаров отдал команду «Привал!»
«Друг Али» был назначен караульным на первые два часа, остальные бойцы упали там, где стояли, подложив под голову рюкзаки и устроив автоматы под рукой. Только Самойлов опять всех удивил. Он разложил кольцом парашютные стропы и лег внутри, ловко завернувшись в парашютный шелк так, что стал похожим на египетскую мумию.
— И что это дает? — с видимым безразличием поинтересовался Шаров.
— Змея через веревку не перелазит, — пояснил «штрафник». — А тарантулы и скорпионы на скользкое не лезут. К тому же тепло сохраняется… Это я в Африке научился.
— Да, у нас пастухи тоже так делают, — подтвердил Дождь. — Только парашютов у них нет, они волосяной аркан кладут. А вокруг овечий помет рассыпают…
Шаров хотел пошутить: мол, надо пастухам выдавать списанные парашюты или, мол, надо нам с собой овечий помет носить, но не успел: усталость взяла свое, и он провалился в чуткий, тревожный сон.
* * *Абулфази приготовил мощный мотоцикл, адаптированный к пустыне: широкие, с глубоким протектором колеса, вместительная коляска с багажником, даже легкий тент над пассажиром. По обе стороны от заднего колеса были надежно закреплены две канистры с бензином.
— А топлива хватит? — спросил Коллинз. — В оба конца, да по песку повышенный расход…
— Я все продумал, Леон, — ответил афганец. — Ни о чем не беспокойся!
— Хорошо, — ответил Джек. Тем более, что ничего другого, как полностью довериться агенту, ему и не оставалось.
На выезде из города дорогу им преградил джип, расписанный арабской вязью, — патруль стражей исламской революции.
Двое патрульных проверяли документы, в то время как третий держал Коллинза и Абулфази под прицелом автомата. Снова внимательное изучение британского паспорта, письма «Бритиш Петролеум», выслушивание объяснений инженера-нефтяника. Не ограничившись этим, стражи произвели тщательный обыск, даже опускали автоматный шомпол в бензобак и канистры.
Коллинз приготовился к немедленному разоблачению и напрягся было, прикидывая, как можно уложить не в меру любопытных патрульных, но черный зрачок направленного в упор ствола отогнал эти мысли. Однако обыск закончился ничем, стражи уехали, и они продолжили свой путь.
— А где рация и все остальное? — спросил удобно устроившийся в коляске Коллинз, когда вокруг потянулись периферийные солончаки пустыни Деште-Кевир.
— Я все продумал, Леон, — повторил агент. — Ни о чем не беспокойся.
И хотя американец убедился, что тот не бросает слов на ветер, когда сгустились сумерки, не удержался и снова задал вопрос:
— А мы найдем нужное место? Может, лучше переночевать и утром двинуться дальше?
— Я все продумал, Леон, — в третий раз сказал припавший к рулю Абулфази. — Ни о чем не беспокойся.
Мотоцикл несся с приличной скоростью, подскакивая на неровностях твердой соляной корки. Свет фары выхватывал из темноты начинающиеся впереди барханы.
— Я все продумал, Леон, — в третий раз сказал припавший к рулю Абулфази. — Ни о чем не беспокойся.
Мотоцикл несся с приличной скоростью, подскакивая на неровностях твердой соляной корки. Свет фары выхватывал из темноты начинающиеся впереди барханы.
Когда из-под колес веером стал вылетать песок, скорость пришлось сбавить. Несмотря на специальную резину, ведущее колесо иногда проворачивалось и мотоцикл заносило. Водитель молча протянул Джеку защитные очки, оберегающие глаза от песка. Похоже, он и правда все продумывал наперед. Привыкший к безалаберности восточных людей, Коллинз был приятно удивлен.
Уже около полуночи луч фары осветил какие-то развалины. Абулфази уверенно направил мотоцикл к большому проему в стене из обожженного глиняного кирпича, и Коллинз понял, что он был здесь совсем недавно. И точно — в большом помещении с куполообразной крышей, аккуратно накрытые брезентом, стояли у стены две канистры, ящик с продуктами, портативный газовый баллон с небольшой конфоркой, мощный аккумуляторный фонарь, спальный мешок и двадцатилитровый бак с водой. Значит, агент догадался заранее завести сюда все необходимое, тем более что без иностранца он не привлекал внимания стражей и меньше рисковал.
— Ты молодец, Абулфази! — сказал Коллинз.
Но агент пропустил похвалу мимо ушей.
— Будь осторожен, Лео, — предупредил он. — Здесь могут быть змеи. Хотя я и разбросал листья мяты — они ее не любят.
Включив фонарь, он внимательно осмотрел помещение, пошерудил палкой в углах и довольно подтвердил:
— Да, ни одной нет!
Потом ушел куда-то и через некоторое время вернулся, нагруженный специфическими вещами, которые начисто перечеркивали легенду безобидного инженера-нефтяника. Он поставил на покрытый песком пол рацию дальнего радиуса действия, металлический чемоданчик с шифрованным замком для Коллинза, а два автомата — модификации русского Калашникова повесил на специально вбитый в стену гвоздь. Похоже, что Абулфази действительно все предусматривал. Он нравился Коллинзу все больше и больше.
— Когда ты здесь был? — спросил Джек.
— Несколько раз. Последний — три луны назад. Отдыхай, я приготовлю еду!
* * *Заканчивались вторые сутки. Они пробовали идти днем, но было слишком жарко, к тому же имелся риск, что их обнаружат в бинокль или с вертолета. Откуда в пустыне люди с биноклями и вертолеты — это уже другой вопрос, но даже теоретическую возможность в дальнем поиске следует учитывать. Тем более, что пустыня была вовсе не такой безжизненной, как принято о ней думать. Несколько раз им попадались змеи, как-то из жесткого кустарника выскочил какой-то зверек, напоминающий зайца… А однажды идущий впереди в боевом охранении Друг Али дал команду залечь.
— Командир! Командир… Там… Там эти… — заикаясь, говорил он в рацию «Уоки-Токи». — Ну, басмачи! Как в «Белом солнце пустыни»…
Шаров принялся изучать горизонт в бинокль и действительно увидел караван из пяти верблюдов, на которых сидели люди в халатах, чалмах и с винтовками за спиной… Собрав все свои познания о районе действия группы, он вспомнил про кочевые племена белуджей, до сих пор живущих в шерстяных шатрах у немногочисленных оазисов.
Поэтому теперь днем спали, а шли ночью, медленно, но верно сокращая дистанцию до красной точки на карте.
* * *Здесь постоянно дует ветер, гоняя песок то в одну, то в другую сторону. Если задуматься, то пустыни — это самые большие песочные часы в мире. Только отсчитывают они не секунды, не минуты и не часы, а века… Деште-Кевир и не заметила, сколько вековых страниц перевернули ее песчинки, но огромный богатый дворец успел превратиться в руины. Кое-что еще сохранило узнаваемые очертания, но суть их все равно неузнаваемо изменилась.
Вот уцелевшая длинная стена из обожженной глины, но она ни от чего не отгораживает — в пустые провалы окон и с одной, и с другой стороны заглядывает пустыня, словно смотрит сама на себя в огромное зеркало…
Вот хорошо сохранившийся большой зал с частично обрушившимся куполом. Сквозь высокие сводчатые проемы окон много лет назад пески рассматривали богато обставленные покои, драгоценные ковры, красивых танцовщиц, ублажающих могущественного шейха… Сейчас они видят засыпанное песком пространство, в котором гориллообразный слуга убирает после завтрака посуду, а его хозяин готовит какое-то снаряжение, уложенное в металлический чемоданчик.
Пески не могут определить, для чего служат эти предметы. Только осведомленный человек знает: это прибор для отбора проб грунта, вот контейнеры для хранения отобранных образцов, а вот включающиеся по радиосигналу световые маячки… Но и специалист не скажет, зачем Джеку Коллинзу эти хитрые устройства, по виду гораздо более безобидные, чем лежащий у него на коленях автомат.
Чтобы ответить на эти вопросы, надо знать, что Коллинз выполняет операцию под кодовым названием «Горшок риса», которая является подготовительной к основной операции «Орлиный коготь».
Для «Когтя» подготовлена целая воздушная армада — восемь десантных вертолетов RH-53D «Си Стэллион» и двенадцать самолетов, в том числе два огромных военно-транспортных С-130 «Геркулес», четыре спецназовских МС-130Е, три «летающие батареи» АС-130 «Спектр», имеющие мощное пушечно-пулеметное вооружение, три специальных воздушных командных пункта ЕС-130Е «Коммандо Соло», 118 бойцов элитного спецназа «Дельта» и 100 рейнджеров. Эта мини-армия сосредоточена на аэродроме турецкой базы «Эр Форсес» и болтается в Аравийском море на борту авианосца «Нимиц», ожидая команду президента США. И она последует незамедлительно, как только Джек Коллинз выполнит свою работу.
Подходящую площадку для посадки нашли с помощью космической фотосъемки, но сумеют ли приземлиться на нее «Геркулесы», не продавив верхний слой песчаного грунта своей почти стотонной массой? Помочь ответить на этот вопрос и предстояло Джеку. Ему же надо было установить в районе высадки незаметные световые маячки, которые включатся по команде, когда самолеты уже будут нестись над пустыней…
— Пора, Абулфази! — скомандовал Джек, закрывая чемоданчик, с содержимым которого он был знаком и ранее, а сейчас разобрался окончательно, подготовив все к работе.
— Я готов, Лео! — отозвался агент.
Через минуту пустынный мотоцикл выехал в сторону нужного квадрата, который в секретном плане операции носил название «Дезерт-1».
* * *До красной точки на карте оставалось шесть километров, и с очередного высокого бархана Шаров в бинокль рассмотрел, как она выглядит в натуре. Оказалось, что это старые развалины. Именно оттуда и шел сигнал радиомаяка.
Светало, и следовало залегать на дневку, но он принял другое решение. Четыре бойца уже готовились к отдыху, когда прозвучала неожиданная команда:
— Вперед, осталось немного! Найдем «арбуз» и там передохнем!
Оглядев унылые лица подчиненных, командир подсластил пилюлю:
— Стены, крыша, тень!
— Фонтаны, угощения, девочки! — в тон ему сказал Самойлов.
Бойцы переглянулись. У всех появилась одна и та же мысль: «Мало ему африканских девочек!» Но вслух никто ничего не сказал.
То скользя, то увязая в песке, группа стала спускаться с бархана.
* * *Сама секретная миссия оказалась гораздо проще, чем подготовка к ней. Ручным коловоротом Абулфази высверлил в указываемых Коллинзом местах цилиндрические столбики плотного песка, заполненные керноприемники аккуратно вложили в специальные отделения металлического чемоданчика. Сыпучий песок тоже насыпали в контейнеры и уложили туда же. Затем Коллинз установил световые маячки: двадцать небольших цилиндриков, напоминающих обычные фонари, он через каждые десять метров закопал в песок так, что наружу выглядывала только головка с ксеноновой лампочкой и зеркальным отражателем. Когда самолеты зайдут на посадку, они включатся по радиосигналу и обозначат начало дорожки, на которую можно безопасно приземлиться. Конечно, маячки понадобятся только в том случае, если пробы песка подтвердят достаточную прочность посадочной поверхности.
— Ну, вот и все! — сказал Коллинз, с облегчением вытирая пот со лба. Солнце уже заметно поднялось, и стало жарко. Но главное, что задание успешно выполнено. Хотя впереди оставалась еще одна неприятная процедура.
— Что ты такой мрачный, Абулфази? — с притворной веселостью спросил Коллинз.
— Все в порядке, Лео, не обращай внимания, — мрачно ответил афганец.
Коллинз вздохнул. Неприятная процедура была связана с ним. Агент использовался «вслепую», он ничего не знал ни про «Горшок риса», ни про «Орлиный коготь». Но уровень секретности операции был настолько высок, что оставлять свидетеля активности американского представителя в определенном районе пустыни было нельзя. И Шайтана определили в расходный материал. После выполнения задания за Коллинзом должен был прилететь легкий самолет с базы ВВС США в Турции, а Абулфази на своем мотоцикле возвращался в Тегеран. Так представлял план действий сам агент. На самом деле, его передвижения заканчивались в развалинах старого дворца, и точку в земном существовании Шайтана должен был поставить Коллинз. Но предстоящее было ему неприятно.