— Меня спас Фалерий!
— Чепуха, просто оказался рядом, — махнул рукой Мещеряков. — Может, кое-кого из них Ксанка даже знает.
— Я бил у дефушки-беспризорник, она меня отпрафила…
— Не верю, что ты с чепухой связался, — подмигнул Ларионов. — Сколько их было?
— Да, не важно…
— Пять! — вскидывая пятерню, громко сказал Эйдорф.
— Ого, это же целая банда, — присвистнул Даниил, — а ты говоришь — не мое дело.
— Да Яшке надо этим заняться, — настаивал Валера. — Я же говорю — шпана, гопстопники, решили иностранца пощупать. А на шухере у них Ксанкин кадр был по кличке Кирпич, я его уже видел.
— У Якоф Цыганоф я бил, — кивнул Эйдорф, — писал заяфление.
Данька с Валеркой переглянулись.
— Шустро, — бросил командир.
— Вот товарищ Эйдорф просит, чтобы мы помогли ему поставить в квартиру телефон, — сказал Валерий. — Чтоб помощь позвать, если что.
— Легко сказать — телефон, — Ларионов откинулся на спинку стула. — Мне, честно говоря, проще охрану приставить, чем телефон достать. Вот построим новую станцию через год…
— Не надо через год, надо сейчас, — сказал профессор.
— Ладно, постараемся, — Даниил посерьезнел, — тем более, что и на охрану людей нет. Пока с бандами в области не разберемся.
— Герр Эйдорф, — сказал Мещеряков, — я обязательно переговорю с Цыганковым, сегодня же зай ду к вам и расскажу, какие меры мы предпримем, хорошо?
— Карашо, — сказал немец. — До сфиданья.
— Проводить вас?
— Я сам.
— Счастливо.
Дверь за посетителем закрылась.
— Смотри, какой шустрый немец, — покачал головой Данька. — Он уже всех наших обошел, пока мы тут с тобой заседали.
— Да-а, — протянул Валерка, — не ожидал. Наверное, он очень сильно испугался.
— Он же иностранец, у них, поди, на улицах так не бьют? Скажи спасибо, что он еще чемоданы не пакует. Если от нас ценный специалист сбежит, за которого золотом плачено, нам с тобой не поздоровится. Скорее нам, ты-то студент.
— Мне он тоже нужен — языку учиться, — заметил Мещеряков, — а вас взгреют, это точно.
— Ты, чем злорадствовать, лучше иди к Яшке, и решайте, что с немцем делать. Дело-то не смешное. Если понадобится, подключим городскую милицию.
— А Бурнаш?
— Тут еще подумать надо, как все осуществить, — почесал затылок Даниил. — После обсудим.
11
— Уходить, атаман, уходить надо, — говорил Илюха Косой, смоля вонючую цигарку. — Вот и все мое мнение. Что мы все вокруг города крутимся?
— Раньше, когда родня твоя тут жила, ты не возражал! — зло сказал Бурнаш.
— Верно, не возражал, но времена меняются. Скоро нас, батька, начнут выкуривать всерьез. Слыхал, что на Херсонщине делается?
— Ты меня, Илюха, по-пустому не пужай. У меня своя разведка работает.
— Я не пужаю, батька, а говорю, что есть. Как нэп ввели, станичники отворачиваться стали. Им теперь с советской властью торговать выгодно, а не воевать.
— Верно гутаришь, — признал Бурнаш, — да только надолго ли это?
— Не знаю, но сколь еще сражения вести? — Косой бросил окурок и растоптал. — Махно большевики разбили, белых, от Каледина до Врангеля, разбили, Антанту прогнали. Сколь еще мы против такой махины стоять можем?
— Пока что твердо стоим. Красные только города взяли, а здесь — мы хозяева!
— Особенно, когда в чащу лесную забьемся!
Бешено вращая глазами, атаман выхватил из кобуры револьвер.
— Пристрелю, как собаку!
— Брось, атаман, и без тебя охотники найдутся, — примирительным тоном сказал Илюха. — Плюнь ты на этих Мстителей, а, батька?
— Вот ты как заговорил? — грозя оружием, сказал Гнат. — А Сидора помнишь? А мальчишку Григория Кандыбу? А других казаков, которых красные сволочи на тот свет отправили? Не помнишь?!
— А мы пропадем — лучше будет? — горько спросил Илья. — Большевистской крови пустить я не боюсь, но помирать через это не желаю. Есть у тебя, атаман, надежный план?
— Батька! — позвал снаружи голос караульного. — Человек до тебя прибув, Миколой Сапрыкиным кличут.
— Пусти, — Бурнаш убрал револьвер.
Николай Иванович вошел в утлую хижину, где двое казаков держали военный совет.
— Здравствуй, атаман.
— Привет, морячок.
— Я — Сапрыкин.
— Да ладно, свои все. Из города?
— Точно так. Записку имею от…
— Это же Илюха, не журись, — сказал Бурнаш. — Давай бумагу. По-русски писано?
Николай Иванович отдал записку.
— Садись, — атаман поднес листок к керосиновой лампе и жадно прочел. Косой внимательно следил за выражением лица, но Бурнаш себя не выдал.
— Гарно писано, спасибо, — Гнат сложил бумагу и сунул в карман. — Агент пишет, что слыхал, будто Советы замирятся с нами хотят?
— И ты тому веришь? — скривился Илюха.
— Да это не важно, Косой. Раз большевички такое говорят, значит, слабину за собой чувствуют, время выиграть хотят.
— Похоже так, — согласился сотник.
— То-то, — улыбнулся в усы батька. — А еще, пишет он, что разведал, как губчека охраняется, понял? Слабая охрана, к тому же отвлечь можно, — атаман в возбуждении заходил по комнате. — Будет тебе план, Илюха, будет… Всех разом прикончим! Все осиное гнездо выжжем!
— Так я пойду? — спросил Сапрыкин. — Что передать агенту-то?
— Пусть разведку дальше ведет. Я, когда время придет, все что надо для него, сделаю. Так и передай: что надо.
— Бывай, атаман.
— И я пойду, сестре кой чего помочь надо, — сказал Косой.
— Иди, — отпустил Бурнаш. — Ты ребят ободри пока, а потом я им самолично речь скажу.
— Ладно, батька, — кивнул сотник и вышел вслед за Николаем Ивановичем.
— Вот гаденыш! — больше не сдерживаясь, Гнат с силой грохнул по столу кулаком. — Чистый дьявол! Как же мог цыган остаться в живых?!
На шум вбежал караульный.
— Что случилось, батька?
— Стол зацепил, поставь его на место и карту подыми… Ступай.
Может, появился в ЧК другой цыган? Красные любят всякую шваль собирать… Правильно, что он Илюхе про то не сказал. Видно, нехристь этот перепутал чего, другого чумазого за Яшку принял. Не важно. Теперь Гнат точно знает, что доберется до змеиного выводка этих, так называемых, Мстителей, и уничтожит навсегда. Ради этого он придумает лучший план в мире. И никто его не сможет остановить.
12
— Привет, Мстители! — крикнул с порога Валера. — Я не опоздал?
— Почти нет.
— Ну, наконец-то явился.
— Здорово, студент!
— А вот и нет, — Мещеряков помахал новыми корочками с золотым тиснением. — Инженер!
— Поздравляем, — сказал Даниил. Его сестра Оксана чмокнула героя в щеку, а Яша пожал руку.
— Спасибо, ребята, — улыбаясь до ушей, сказал Валерий. — Я очень рад, что все получилось.
— Это смотря что, — пробормотал Цыганков. — Дел невпроворот, а ты, мало, что из ЧК ушел, а еще в самое горячее время за границу собрался.
— Почему горячее? — переспросил Мещеряков. — На шахтах работы мало. Вот когда вернусь, тогда всем курсом и возьмемся…
— Бурнаш опять налет совершил, — мрачно сказал Даниил. — Сельсовет вырезал, активистов повесил и снова в леса ушел.
— Где был налет? — сразу посерьезнев, спросил Валера.
— Станица Хорошаево.
— Близко…
— Он, как волк вокруг овчарни, у города крутится, — сказала Ксанка. — А мы его выследить не можем!
— Легко сказать, — Яша растрепал черные кудри на затылке.
— Он же без всякой системы нападает, но…
— Но точно знает, куда идет и зачем, — сказал Данька.
— Думаешь — информируют его? — спросил Мещеряков.
— И думать нечего, — ответил командир, — только логики действительно нет. В селах разные люди бывают, всех не отследишь. Да и не дурак Бурнаш, чтобы, получив информацию, тут же нападать на станицу.
— Значит, надо искать другой путь.
— Легко сказать, Валерка! — воскликнул Яшка. — Пока ты экзамены в институте сдавал, мы десяток совещаний провели.
— Можно и в одиннадцатый раз подумать, — усмехнулся Мещеряков.
— Издеваешься? — вспыхнул Цыганков.
— Успокойтесь, ребята, — сказала Ксанка. — не время ругаться. Что ты предлагаешь, Валера?
— Посмотреть на ситуацию по-новому. Если не удалось выяснить, кто разъезжает по селам и потом снабжает информацией Бурнаша, значит, нужно искать другие каналы. Наверняка и атаман не против найти новых осведомителей. Мы могли бы, например, ему помочь.
— Не забывайте, что слух об Илюхе Косом распустил человек Бурнаша.
— Кирпич — агент Бурнаша? — рассмеялась Оксана. — Это не серьезно, он же мальчишка.
— А сколько нам было в 20-м году? — спросил Яшка.
— То мы, а то…
— Кирпич — агент Бурнаша? — рассмеялась Оксана. — Это не серьезно, он же мальчишка.
— А сколько нам было в 20-м году? — спросил Яшка.
— То мы, а то…
— А Григорию Кандыбе? — напомнил Валера. — Он был наш ровесник, а если б доехал до батьки, служил бы ему верой и правдой.
— Я тоже не верю, что Кирпич этот… Как его зовут-то по человечески?
— Костя.
— Я не верю, что Костя этот связан с Бурнашем, — сказал Даниил, — но кто-то его определенно использовал, зная, что попадет мальчишка к Ксанке. Кирпич — шпана, но кто-то из его компании и есть человек Бурнаша.
— Или знаком с человеком Бурнаша, — поправил Валера. — Как я понял, приятели Кирпича мелкое жулье, а батька — бандит высокого полета. Вероятно, что есть еще посредническое звено.
— Согласен, но что нам это дает? — спросил Ларионов.
— Нужно переловить всю шпану и допросить хорошенько, — предложил Яшка. — Наверняка кто-нибудь расколется!
— Но тогда осведомитель атамана поймет, что мы его ищем и исчезнет. Облаву на Кирпичевых друзей не утаишь, — заметила Ксанка.
— Кстати, о друзьях, — усмехаясь, сказал Мещеряков. — Среди хулиганов, напавших на Эйдорфа, один показался мне похожим на мальчишку. Если бы я не помнил, что Кирпич в детдоме, то…
— Он сбежал.
— Что?
— Сбежал, — Ксанка развела руками. — Там же нет решеток, да такого чертенка и решетки вряд ли бы удержали.
— Что же тогда получается? — присвистнул Яшка.
— Получается, что если на немца нападала компания Кирпича, то хулиганов мог послать на дело человек Бурнаша, — предположил Данька.
— Зачем им приставать к профессору?
— Чтобы сорвать учебу в институте, завалить план восстановления шахт, а если повезет, то и поссорить нас с Германией, — перечислил Мещеряков. — Не забывайте, что Бурнаш не просто бандит, а с уклоном в анархизм. Он борется с властью, а не только карманы набивает.
— А требование у иностранца денег — только прикрытие?
— Выходит так.
— Чего им так мудрить? — спросил Цыганков. — Если б они Эйдорфа просто поколотили, то мы бы и так поняли за что.
— Валера, он, кстати, сильно пострадал? — спросила Ксанка. — А то на нем бинтов было не меньше, чем на Яше.
— Да нет, — сказал Мещеряков, — ссадины, шишки, синяки. Все уже прошло. Я тогда даже удивился: чего ему голову забинтовали, если я накануне царапину зеленкой замазал?
— И вел он себя странно. Может, сотрясение?
— При сотрясении не бинтуют, — серьезно сказал Яшка.
— Про перегородки спрашивал.
— А меня про окно еще. А сам поселился напротив ЧК.
— Чепуха это, — сказал Валерка.
— О немце я справки наведу, — пообещал Даниил, — а пока нам о Бурнаше подумать надо. Раз он через шпану эту действует, то и мы можем.
— Что предлагаешь?
— Человека внедрить! — сказал Яшка. — Я бы мог с гитаркой подкатиться…
— Нет, нам нельзя, знакомых — полгорода, — сказал Ларионов.
— Тогда кого?
— Людей не хватает, да и времени в обрез, — покачала головой Оксана. — Сколько тебе дней дали на ликвидацию Бурнаша?
Данька только рукой махнул.
— А зачем нам свой агент? — спросил Валерка. — Надо их связь и использовать — Кирпича.
— Он же сбежал.
— Поймать. Сможешь?
— Наверное, — сказала Ксанка, — я знаю, где он бывает.
— Вот и отлично. Надо поймать Кирпича, сделать так, чтобы он случайно услышал нужный разговор и отправить в детдом.
— А решеток там нет, — заключил Данька. — Надо подумать… Тем более, что для борьбы с бандитами нам придается батальон частей особого назначения.
— Чоновцы? Отлично! — воскликнул Яшка.
— Правда, что ли? — удивился Валерка.
— Я пока и сам не знаю, — подмигнул ему Даниил. — Ходят такие слухи…
13
— Что?! — проревел штабс-капитан Овечкин. — Вы рехнулись!
Несмотря на то, что орал он в отдельном кабинете, оркестрик, игравший тирольский мотив в общей зале, на секунду смешался. Петр Сергеевич справился с собой, только выпив рюмку водки. Хорунжий Славкин, с перепуга вытянувшийся по стойке «смирно», хлопал глазами.
— Не могу знать, господин штабс-капитан!
— Сядьте, хорунжий, — прорычал Овечкин. — Хорошие же вы приносите новости в отсутствии Леопольда Алексеевича. Румыны не ошиблись?
— Я сам читал донесение. Чекист не убит, а только ранен. Сказано вполне определенно. Информацию передал Дрозд, Боцман проверил.
— А господин полковник просил меня лично переправлять ему на переговоры с англичанами все донесения. Что вы прикажете теперь передать Кудасову?
— Не могу знать!
— Сядьте, хорунжий, не торчите столбом, мы не на параде, — уже спокойнее сказал Овечкин. — Выпейте водки, может быть, это поможет вам «знать»?
— Благодарю, — сказал Славкин, сел и выпил.
Петр Сергеевич закурил длинную египетскую папиросу и, отодвинув штору, заглянул в зал. За черными деревянными столами сидели немцы и все как один дули пиво. А глаза тупые — словно после контузии. Что за мерзость эти дешевые кабаки! Но на дорогие у них нет денег, а если англичане не раскошелятся, то и не будет. Впрочем, дорогие кабаки — тоже мерзость, только веселая, там гуляют спекулянты и удачливые биржевики.
— А вы сообщите господину полковнику, что к нам едет на стажировку русский инженер Валерий Мещеряков.
— Какое нам до этого дело?
— По сведениям Дрозда, он раньше работал в чрезвычайке.
— Вот как?
— Правда, Дрозд считает, что он не является сейчас агентом, но англичанам такие подробности знать не нужно.
— Отлично, хорунжий, — сказал Петр Сергеевич и самолично наполнил обе рюмки. — Под операцию по ликвидации агента ЧК англичане могут и расщедриться…
— Так точно, господин капитан!
— Мещеряков один едет?
— Нет, с девушкой.
— То есть как? Большевики стали на стажировки брать барышень? — ухмыльнулся Овечкин.
— Никак нет, она тоже инженерша, закончила курс.
— Не важно, главное, что это уже шпионская группа. Англичане будут довольны.
— Осмелюсь заметить, — сказал Славкин, — что перевербовка агентов ЧК может иметь в глазах руководителей иностранных разведок большую ценность, чем простая ликвидация.
— Хорошо, я подумаю, — Петр Сергеевич смерил хорунжего подозрительным взглядом. Что-то он больно боек! Не на его ли место метит? — Здесь важно правильно разработать операцию…
— Так точно, господин штабс-капитан!
— Не кричите, бюргеры всполошатся, — улыбнулся Овечкин. — Благодарю за службу.
— Рад стараться!..
— Тихо, тихо, — Петр Сергеевич протянул рюмку, и хрусталь тоненько звякнул. — За успех операции… Скоро этот чекист приедет?
— Через неделю.
Славкин выпил, а штабс-капитан задержал руку из-за внезапной мысли: Кудасов еще дней десять — пятнадцать пробудет на переговорах в Лондоне. Значит, операцией руководить будет он, Овечкин! При удачном исходе дела уже капитан сможет претендовать на должность полковника. Ведь у Кудасова, как начальника разведки, в активе только Бурнаш, который сам сражается, сам донесения шлет. Ловко проведенная в отсутствии начальника операция способна изменить карьеру. Тем более что, как справедливо считает Леопольд Алексеевич, в разведке звания имеют второстепенное значение. Главное — это ум и решительность. Лучше донесение полковнику вовсе не посылать, а то примчится с переговоров и все испортит. А так к его возвращению все будет решено: если победа, то целиком принадлежащая штабс-капитану, если поражение — то из-за неуклюжести хорунжего Славкина.
— Я подумаю над планом, Георгий Александрович, — повторил Петр Сергеевич, впервые припомнив из личного дела имя Славкина.
Хорунжий от неожиданности даже поперхнулся и настороженно глянул на старшего по званию: нет ли тут подвоха?
* * *Паровозный гудок сообщил, что до отправления осталось пять минут. Декан зачастил прощальную речь, а делегация, соответственно, быстрее закивала в знак согласия.
— …не уроните звание советского инженера! Не посрамите честь комсомольцев! Высоко пронесете знамя…
— Мы ж не на фронт едем, — пробормотал Валера, правда, тихо, и услышала его только Юля. Прерывать оратора некрасиво, да и правильные слова он говорит, вроде бы от души. Вот только зачем собирать делегации? Скоро и профессия такая появится: член делегации. Где же друзья?
— Эй, Валерка! — раздалось откуда-то сбоку вместе с цокотом копыт. Отряд Мстителей в полном составе заехал на перрон. Вместе с ними на седле у Даньки приехала и Настя. Она скользнула на землю и вручила Юле букет полевых цветов. Друзья спешились и принялись похлопывать Мещерякова по плечам.
— Передавай привет немецким рабочим-комму нистам, — сказал Яша Цыганков, — если что, они помогут.