Пространство Откровения - Аластер Рейнольдс 55 стр.

– Я видел, как она среагировала на попытку Вольевой и Хоури перетащить ее на свою сторону.

Да, подумал Силвест. И кто, говоря по совести, способен упрекнуть ее за это? Ему самому было достаточно неприятно, когда Вольева внезапно ввернула в разговор имя Похитителя Солнц. Точно глубинную бомбу сбросила. Конечно, Вольева не могла знать, сколь огромное значение имеет это имя, и поначалу Силвест надеялся, что жена не вспомнит, где его слышала, или даже вообще не вспомнит, что слышала. Но Паскаль слишком умна. И это одна из причин, по которым он ее любит.

– Это не значит, Кэл, что им удалось добиться своего.

– Я рад, что ты так уверен в себе.

– Она не попытается остановить меня.

– Ну, это еще вопрос, – сказал Кэлвин. – Видишь ли, если она считает, что ты встал на опасный путь, и если любит тебя так, как это представляется мне, то попытается тебя спасти. Это вытекает как из любви, так и из голой логики обстоятельств. Впрочем, возможны и другие варианты. Это не значит, что она вдруг тебя возненавидит или будет извлекать удовольствие, препятствуя осуществлению твоих амбиций. На самом деле все обстоит наоборот. Мне кажется, твоя целеустремленность пугает ее.

Силвест опять взглянул на дисплей, на точеный конус «Плацдарма».

– Вот что я думаю, – снова заговорил Кэлвин. – В происходящем есть нечто, пока ускользающее от нашего восприятия. Надо быть очень и очень осторожными.

– Кажется, до сих пор я и был очень осторожен.

– Я знаю. Тот факт, что где-то рядом таится опасность, сам по себе увлекателен. Это как приглашение двигаться дальше. Ведь именно такое у тебя возникает ощущение, признайся. Любой аргумент, который против тебя выдвигают, только укрепляет твою решимость. Это потому, что новая порция знания вызывает у тебя новый приступ голода и этому голоду ты не способен противостоять, даже понимая: то, чем ты объедаешься сегодня, может завтра тебя погубить.

– Я сам не мог бы высказаться лучше. – Силвест подивился тому, насколько же отец прав. Но уже через секунду он выбросил эту мысль из головы, повернулся к Садзаки и громко спросил: – Где черти носят эту проклятую бабу? Неужели она не понимает, что нам надо работать?

– Я здесь, – сообщила Вольева, вошедшая в сопровождении Паскаль.

Она молча вызвала пару кресел, и обе женщины поднялись к центральному ряду, где устроились неподалеку от остальных. Отсюда спектакль, разыгрывавшийся на дисплее, был виден лучше всего.

– Тогда пусть грянет бой, – повелел Садзаки.

Вольева вызвала тайный склад. Это был ее первый контакт с тамошними ужасами после инцидента с мятежной пушкой.

Где-то на задворках мозга копошилась мысль, что в любое время любое из этих орудий может повести себя столь же своевольно и непредсказуемо. Илиа никак не могла изгнать эту противную мысль, но была готова встретить опасность лицом к лицу. А если Хоури сказала правду, если Мадемуазель, захватившая тогда управление орудием, сейчас мертва, поглощена беспощадным Похитителем Солнц, то уже не она, а кто-то другой, возможно, попытается завладеть сверхмощными артсистемами и сорвать планируемый удар.

Для атаки на Цербер Вольева отобрала несколько страшилищ. В ее списке, составленном по предполагаемому убыванию разрушительной силы, они находились в самом конце. Их потенциал можно было сравнить с потенциалом штатной корабельной артиллерии. Вольева активировала шесть штук, и они доложили о готовности через ее браслет; сейчас их иконки в виде черепов зловеще пульсировали. Машины покинули свои места и по паутине рельсов медленно перебрались из склада в меньший, переходной отсек, откуда отправились за борт «Ностальгии по бесконечности», превратившись, по сути, в роботизированный отряд канонерских лодок. Внешне артсистемы не походили друг на друга, разве что надписи на боках этих выходцев из ада были одинаковы.

Только две машины, релятивистские ракетометы, обладали некоторым функциональным сходством – как у моделей, призванных выполнять одну и ту же задачу, поставленную заказчиком перед разными конструкторскими бюро. Видом они слегка напоминали старинные гаубицы. На длинном стволе торчали десятки каких-то трубчатых обвесов и других похожих на раковые опухоли вспомогательных систем.

Остальные четыре орудия тоже не блистали особой красотой и включали в себя гамма-лучевой лазер (на порядок больший по размерам, чем соответствующая корабельная установка), суперсимметричный лучемет, кварковый дезинтегратор и пушку, стреляющую снарядами с начинкой из антиматерии.

Все это было куда слабее, чем то мятежное орудие – оно могло с легкостью уничтожить целую планету. Но Вольевой вовсе не хотелось больше видеть такие чудовища активированными рядом со своим кораблем. А еще, напомнила она себе, план заключается вовсе не в том, чтобы разрушить Цербер, а лишь в том, чтобы проколоть скорлупу этой планетки. Такая задача требует исключительно деликатного обращения с оружием.

– А теперь дай-ка что-нибудь такое, с чем даже новичок может справиться, – попросила Хоури, взволнованно топтавшаяся в арсенале перед окошком выдачи. – Только учти, игрушки нам ни к чему, оружие должно иметь приличную убойную силу.

– Лучевое или пулевое, госпожа?

– Если лучевое, то невысокой мощности. Мы же не хотим, чтобы Паскаль наделала дырок в корпусе корабля.

– Разумная предусмотрительность, госпожа. Не пожелаете ли присесть и подождать, пока я поищу что-нибудь соответствующее вашим пожеланиям?

– Если не возражаешь, то госпожа лучше постоит.

В арсенале Ану обслуживала гамма-копия личности, состоявшая лишь из простецкой голографической физиономии, спроецированной на высоте человеческого роста над прилавком с прорезью в крышке. Сначала Хоури разглядывала оружие, выставленное в застекленных пирамидах вдоль стен; на подсвеченных этикетках указывались принцип действия, дата выпуска, история применения и так далее. Это было удобно, и Хоури быстро выбрала для себя и Вольевой легкие электромагнитные пистолеты, стрелявшие иглами. Сходное по конструкции оружие использовалось в «Игре теней» на Йеллоустоне.

Поскольку Вольева довольно зловеще упомянула и о более тяжелом вооружении, то Хоури решила запастись и им, но выставленные образцы ее не удовлетворили. Она нашла лишь отличный скорострельный плазмобой, выпущенный века три назад, но ничуть не устаревший, причем система целенаведения с подпиткой от нервной системы стрелка делала это оружие исключительно удобным в ближнем бою. Когда Хоури взяла почти невесомый плазмобой в руки, ей показалось, будто она встретилась со старым другом. У него даже чехол был приятен на вид и на ощупь: черная крапчатая кожа лоснилась от масла, в окошках виднелись дисплеи и разъемы.

Это ружье вполне подходило Ане, но что взять для Вольевой? Она искала на пирамидах, сколько позволяла ситуация, то есть минут пять, и, хотя тут не было недостатка в оружии самого волнующего и даже потрясающего облика, того, что соответствовало ее замыслу, не нашлось.

И тогда Хоури обратилась к памяти арсенала. Ее уведомили, что существует порядка четырех миллионов образцов ручного огнестрельного оружия, изготовленных за двенадцать веков истории оружейной промышленности, от простейших кремневых аркебуз с раструбом на конце ствола до чрезвычайной сложности компактных систем, гарантирующих мгновенную аннигиляцию.

Однако даже это колоссальное собрание образцов оружия не исчерпывало потенциала боевого архива. Ведь он обладал еще и творческими способностями. Получив примерную спецификацию требуемого образца, архив разрабатывал его чертежи, комбинируя оптимальные характеристики уже существующих видов, пока не возникал новый концепт. Буквально через несколько минут после изготовления чертежа оружие могло быть синтезировано.

Когда все эти операции были проделаны (равно как и с пистолетом для Паскаль, который вообразила Хоури), крышка на прилавке отскочила, и на обитой фетром подставке из его глубин появились оба экземпляра, сверкающие ультрастерильностью и еще хранящие тепло закалки.

Хоури взяла пистолет, поглядела вдоль ствола, проверила балансировку, прошлась по настройкам параметров луча, доступ к которым открывался нажатием клавиши на рукоятке.

– Он вам очень идет, госпожа, – сказал боевой архив.

– Это не для меня, – ответила Хоури, пряча пистолет в карман.

Шесть артсистем, отобранных Вольевой, включили двигатели и разлетелись в разных направлениях от корабля, следуя сложными курсами к боевым позициям, с которых предстояло нанести удары под разными углами по точке будущего приземления «Плацдарма». А тот продолжал сокращать расстояние, отделяющее его от Цербера, одновременно непрерывно сбрасывая скорость. Вольева была почти уверена, что планета уже сообразила: к ней приближается объект искусственного происхождения и весьма внушительных размеров. Возможно, Цербер даже понял, что этот объект раньше был «Лореаном».

Где-то под корой, созданной механизмами, уже идут споры. Некоторые компоненты наверняка доказывают, что объект следует немедленно атаковать и что лучше ударить по приближающейся махине до того, как она станет реальной угрозой. Другие же звенья оборонительной системы призывают к осторожности, указывая, что объект еще весьма далек от Цербера и контратака должна быть мощной, дабы обеспечить полную аннигиляцию, прежде чем он сможет нанести удар, и что такая преждевременная демонстрация силы способна привлечь нежелательное внимание со стороны. Более того, могут утверждать пацифистски настроенные элементы, приближающийся объект пока не проявил никакой враждебности. Допустим, он даже не подозревает, что Цербер – искусственная планета. Вполне возможно, он только обнюхает ее и улетит по своим делам.

Вольевой не хотелось победы пацифистов. Она желала победы сторонникам мощного превентивного удара, и лучше бы это случилось немедленно. Она всем сердцем мечтала увидеть, как Цербер атакует и разделается с «Плацдармом». Хуже после этого не станет, как не стало хуже после расправы над зондами Силвеста. Вполне возможно, что привычка Цербера наносить контрудары – не та опасность вселенских масштабов, которую так хотела предотвратить Мадемуазель. Ведь до сих пор никто не проник вглубь планеты, не разобрался, что там к чему. Так что есть возможность признать свое поражение и отправиться по домам.

– Это пушки из тайного склада, – кивнул на дисплей Садзаки. – Илиа, ты собираешься управлять ими отсюда?

– А почему бы и нет?

– Я бы предпочел, чтобы этим занималась Хоури, находясь в ЦАПе. Все-таки это ее прямая обязанность. – Он повернулся к Хегази и шепнул достаточно громко, чтобы услышали все: – Я уже перестал понимать, зачем вообще мы взяли на борт эту женщину… и почему я позволил Вольевой остановить траление.

– Какая-то польза от нее вроде есть, – осторожно ответил химерик.

– Хоури находится в ЦАПе, – солгала Вольева. – Страхует меня. Но без необходимости я к ней не обращусь. Вы удовлетворены, Юдзи-сан? Это мои пушки, и вы не вправе отстранить меня от управления ими, тем более что вся операция находится под моим руководством.

Поступившие на браслет, а частично и на дисплей рубки сведения гласили, что через тридцать минут орудия появятся в расчетных точках, примерно в четверти миллиона километров от корабля. Когда они прибудут туда, у Вольевой не останется оправданий для дальнейшего откладывания атаки.

– Ладно, – ответил Садзаки. – Мне просто показалось, что ты утратила интерес к нашей операции. Но сейчас я снова слышу нашу старую верную Вольеву.

– Что внушает надежду, – буркнул Силвест.

Глава двадцать седьмая

На сферическом дисплее черные иконки орудий из тайного склада неслись к своим позициям, их чудовищная сила ждала, когда же ее спустят с цепи. По-прежнему «Цербер» не отвечал никак. Он просто висел в космосе, серый, изъязвленный, как склоненная в молитве голова прокаженного.

Когда наконец наступил момент удара, сфера подала тихий звуковой сигнал, и по экрану браслета пробежала цепочка цифр. Показания стремились к нулю, по достижении которого числа снова стали расти.

Первым обрел голос Силвест. Он повернулся к Вольевой, которая уже несколько минут сидела не шевелясь.

– Почему ничего не происходит? Разве так и задумывалось? Твои дурацкие пушки должны были открыть огонь!

Вольева, будто выйдя из транса, подняла взгляд от браслета.

– Они без приказа не стреляют, – ответила Илиа тихо. – А приказа я не отдала.

– Прости, что ты сказала? – переспросил Садзаки.

– Ты прекрасно понял, что я сказала, – ответила она, повышая голос. – И не отдам.

И снова наигранное спокойствие Садзаки казалось страшнее любой вспышки ярости.

– У нас еще есть несколько минут, – сказал он. – Тебе стоит хорошенько подумать, прежде чем ситуация станет необратимой.

– Я считаю, – прервал его Силвест, – что ситуация уже стала такой некоторое время назад.

– Этот вопрос находится в компетенции триумвирата! – воскликнул Хегази, и суставы его стальных пальцев грохнули по подлокотнику. – Илиа, если ты сейчас же отдашь приказ, то мы, возможно…

– Не собираюсь, – ответила Вольева. – Назовите это мятежом или предательством, мне наплевать. Мое участие в этой безумной авантюре закончилось. – Она вдруг со злостью посмотрела на Силвеста: – Ты знаешь причину моего решения, так что нечего корчить изумленную рожу.

– Она права, Дэн. – Это вступила в разговор Паскаль, и все глаза обратились к ней. – Ты ведь знаешь это. Мы не можем пойти на такой риск, несмотря на твое желание.

– Значит, ты тоже поверила болтовне Хоури, – сказал Силвест.

Новость о переходе жены на сторону Вольевой для него не стала неожиданностью, а потому не причинила сильной боли. Он даже восхищался поступком Паскаль, хоть и сознавал, насколько неуместно это чувство.

– Она знает то, чего не знаем мы, – ответила Паскаль.

– Да какого дьявола Хоури лезет в наши дела? – глядя на Садзаки, сердито спросил Хегази. – Это же нижний чин. Разве мы обязаны принимать во внимание ее слова?

– К сожалению, обязаны, – ответила Вольева. – Все, что вы слышали, правда. Продолжение эксперимента было бы самой худшей ошибкой за всю историю человечества.

Садзаки вместе с креслом подъехал к Вольевой.

– Если ты не собираешься атаковать, то хотя бы передай контроль над орудиями мне. – И он протянул руку, словно ожидал, что Илиа беспрекословно отдаст браслет.

– Мне кажется, ты должна это сделать, – присоединился к нему Хегази. – В противном случае у тебя будут большие неприятности.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, – ответила Вольева и сорвала с руки браслет. – Садзаки, для тебя он совершенно бесполезен. Склад повинуется только мне и Хоури.

– Давай сюда браслет!

– Ты пожалеешь об этом. Считай, я тебя предупредила.

Вольева протянула браслет Садзаки. Тот жадно схватил его, будто драгоценный золотой амулет, и долго вертел в пальцах, как бы играя, прежде чем застегнуть на своем запястье. Он смотрел, как загорается крошечный дисплей, как бегут по нему цифры и диаграммы – точно так же, как минуту назад бежали для Вольевой.

– Говорит… триумвир… Садзаки. – Он облизывал губы, прежде чем произнести очередное слово. – Корабль, мне неизвестен протокол передачи контроля, а потому я прошу твоего содействия. Я хочу, чтобы шесть перемещенных за борт орудий из тайного склада выполнили…

Садзаки смолк на середине фразы. Он глядел на запястье сначала с удивлением, а мгновение спустя чуть ли не с ужасом.

– Подлая старая сука! – заорал потрясенный Хегази. – Я знал, что у тебя лежит туз в рукаве, но уж никак не думал, что буду прав в буквальном смысле этих слов!

– А я вообще все понимаю буквально, – отозвалась Вольева.

Лицо Садзаки выражало нестерпимую боль, браслет с огромной силой давил на его запястье. Кулак разжался, кисть мгновенно приобрела сизый цвет. Свободной рукой он пытался сорвать браслет, но все было напрасно, и Вольева это знала наперед. Замок браслета, видимо, заперся наглухо, и теперь Садзаки предстоял долгий и мучительный процесс ампутации кисти, по мере того как будут стягиваться запрограммированные полимерные цепи.

Браслет сразу понял, что его поместили на руку человека с ДНК, не совпадающей с той, которая записана в его памяти. Однако сжиматься он начал лишь в тот момент, когда Садзаки отдал приказ. Эту отсрочку Вольева была склонна рассматривать как проявление широты своей души.

– Скажи ему, пусть прекратит, – выдавил Садзаки. – Пусть отпустит… Гребаная ты сука… Ради бога…

Вольева уже подсчитала, что через две-три минуты браслет перережет кисть. Две-три минуты – и в рубке раздастся громкий треск кости. Если только его не заглушат вой и стоны Садзаки.

– Все твои беды – из-за дурных манер, – объяснила она. – Разве так просят? Бывают ситуации, когда лучше не жалеть вежливости.

– Прекрати! – воскликнула Паскаль. – Прошу тебя… Что бы ни произошло дальше… это не так важно, как то, что происходит сейчас.

Вольева пожала плечами и обратилась к Хегази:

– Триумвир, ты не хуже меня можешь удалить браслет, а то тут скоро станет очень грязно. Уверена, у тебя найдется средство.

Хегази поднес к глазам свою металлическую кисть, будто хотел удостовериться, что она не сделана из плоти и крови.

– Скорее! – визжал Садзаки. – Сними это с меня!

Хегази поставил свое кресло впритык к креслу другого триумвира и принялся за дело. Похоже, этот процесс доставлял Садзаки даже больше страданий, чем сужение браслета.

Силвест молчал.

Наконец Хегази справился с задачей. К этому времени его металлические руки были по локоть в крови. То, что осталось от браслета, выскользнуло из его пальцев и упало метрах в двадцати.