Я взяла себя в руки, подумав, что мое положение в сравнении с тем, что довелось пережить несчастной девушке, было скорее комическим. Я не боюсь, убеждала я себя. Если необходимо, я честно расскажу, как попала в эту ситуацию. Леди Сент-Ларнстон тогда будет больше сердиться на Джонни, а не на меня.
Увидев в конце каменного коридора тяжелую дверь, я осторожно приоткрыла ее — и словно попала в другой мир. Пол устлан ковром, на стенах горят лампы. Я даже слышала звуки музыки — хотя и приглушенные, — которые не доносились в старое крыло.
Я вздохнула с облегчением. Теперь нужно отыскать дорогу в гардеробную. Там можно найти булавки. Я, кажется, даже видела их в небольшой гипсовой вазочке. Странно, но прежде мне не приходило в голову, что воспоминание о седьмой деве каким-то образом помогло мне успокоиться, — мозг был перевозбужден от непривычных вин и неожиданных событий.
Какой же этот дом огромный! Я замерла у одной двери в надежде, что она может вести в то крыло, где шумел бал. Потом осторожно повернула ручку и открыла дверь. Я тотчас задохнулась от ужаса: из-за приглушенного света в первый момент мне показалось, что на кровати лежит покойник. Мужчина полусидел, обложенный подушками. Его рот и один глаз были перекошены влево. Вид у него был совершенно нелепый. По злой иронии судьбы я увидела этого человека после моих странных мыслей там, в коридоре нежилого крыла. Я подумала, что вижу привидение, потому что лицо это было почти безжизненным. Потом мне что-то подсказало, кого именно я вижу. К моему ужасу, я услышала какой-то звук — его издала странная фигура на кровати. Я быстро захлопнула дверь. Сердце бешено стучало.
Человек, которого я видела на кровати, был бледной копией сэра Джастина. Меня ужаснула мысль, что такой сильный, здоровый, надменный человек может стать жалким, беспомощным инвалидом.
Наверное, каким-то необъяснимым образом я забрела в крыло, где располагались спальни владельцев замка. И теперь, если мне кто-то повстречается, нужно сказать, что я искала гардеробную и заблудилась. Я крепче сжала в руке порванную маску и, заколебавшись, на какой-то миг остановилась у приоткрытой двери. Заглянув внутрь, я сообразила, что это спальня. На стене тускло горели две лампы. Мне пришло в голову, что булавки могут быть на туалетном столике. Я оглянулась по сторонам — нигде не было ни души — и вошла в комнату. Действительно, на зеркале, на атласной ленточке, висела подушечка для булавок. Я взяла несколько штук и уже повернулась, чтобы покинуть комнату, как вдруг услышала в коридоре чьи-то голоса.
Меня вновь захлестнула паника. Нужно срочно выбраться из этой комнаты! Вернулись все мои старые страхи — как в ту ночь, когда исчез Джо. Если бы в одной из этих комнат нашли Меллиору и она сказала бы, что заблудилась, ей бы, разумеется, поверили. Но если здесь найдут меня, то непременно возникнут унизительные подозрения. Меня не должны найти здесь!
Я оглянулась и увидела две двери. Не раздумывая, я открыла одну из них и шагнула внутрь. Мгновение спустя я поняла, что оказалась в шкафу, где висела одежда. Но у меня не было времени что-либо изменить, поэтому я закрыла дверь за собой и затаила дыхание. Буквально через несколько секунд я поняла, что кто-то зашел в комнату. Я услышала, как открылась дверь, и теперь напряженно ждала, что меня вот-вот найдут. Я должна рассказать о том, что Джонни пытался соблазнить меня и о том, кто я такая. Мне необходимо заставить их поверить! Нужно немедленно выбраться из шкафа и все объяснить. Если меня найдут, это будет выглядеть очень подозрительно, а если сразу выйти и все рассказать (Меллиора, будучи на моем месте, наверняка поступила бы именно так), мне поверят быстрее. А вдруг не поверят?..
Я слишком долго колебалась.
— Ну, в чем дело, Джудит? — послышался голос, который я сразу узнала, — он принадлежал Джастину Сент-Ларнстону.
— Мне необходимо было встретиться с тобой, дорогой. Просто побыть с тобой наедине. Мне нужно было убедиться… Ты же все понимаешь…
Джудит, его жена! Ее голос был именно таким, как я представляла. Она говорила короткими фразами, будто ей не хватало дыхания. В ее тоне сразу почувствовалось сильное напряжение.
— Джудит, ты не должна так волноваться.
— Волноваться? Как я могу не волноваться, когда… я видела, как ты… танцевал с той девушкой?!
— Послушай, Джудит… — Его голос звучал медленно, почти тягуче, но, возможно, мне это показалось в сравнении с ее речью. — Это всего лишь дочка местного священника.
— Она красивая. Ты тоже так думаешь, да? И молодая… такая молодая… Я видела, как она смотрела на тебя, когда вы танцевали.
— Джудит, это абсурд! Я знаю этого ребенка с самой колыбели. Конечно, я должен был с ней потанцевать. Ты же знаешь, так положено на этих балах.
— Но вы казались… Мне казалось…
— Разве ты сама не танцевала? Или ты все время не спускала с меня глаз?
— Ну, ты же знаешь мои чувства. Я ощущала твое присутствие, Джастин. Ты можешь смириться, но между вами было что-то такое… Мне просто необходимо убедиться в обратном.
— Но, Джудит, здесь не в чем убеждаться, уверяю тебя. Ты — моя жена, разве этого недостаточно?
— Более чем достаточно, более. Поэтому я и не могу перенести…
— Ну все, забудем об этом. Нам не следует здесь задерживаться, мы ведь не можем вот так взять и исчезнуть.
— Хорошо, только поцелуй меня, Джастин.
Воцарилась тишина, и я услышала, как бьется мое собственное сердце. Я была права, что не вышла из шкафа. Как только они уйдут, решила я, нужно выскользнуть из комнаты, быстро починить маску с помощью булавок и вернуться в зал.
— Хватит, Джудит, идем.
— Еще разок, дорогой. О, дорогой, как бы я хотела не возвращаться к этим скучным людям!
— Скоро все закончится.
— Дорогой…
Хлопнула дверь — и наступила тишина. Мне хотелось броситься наутек, но я пересилила себя и досчитала до десяти, прежде чем выглянуть наружу. Комната была пуста. Я кинулась к двери и с облегченным вздохом выбралась в коридор.
От той двери я практически бежала, пытаясь не думать о том, что кто-то из этих двоих мог открыть дверь и обнаружить меня в шкафу. Ничего страшного не случилось, но это послужит мне уроком — впредь не стану поступать так глупо!
Когда я добралась до лестницы, где нас встречала леди Сент-Ларнстон, музыка стала громче. Теперь я знала, куда идти. В смятении я не вспоминала о маске — до тех пор, пока не увидела Меллиору и Кима.
— Твоя маска! — вскричала Меллиора.
Я показала ее подруге.
— Она порвалась, но я нашла булавки.
— По-моему, это Керенза, — заметил Ким.
Я сконфуженно посмотрела на него. Меллиора повернулась к нему.
— Ну и что в этом такого? Керенза хотела попасть на бал. Почему бы и нет? Я сказала, что она — моя подруга. Так оно и есть.
— Действительно, почему бы и нет? — согласился Ким.
— Как она порвалась? — спросила у меня Меллиора.
— Наверное, стежки оказались не очень прочными.
— Дай-ка посмотреть. — Она взяла маску. — А, ясно. Давай булавки. Сейчас сделаю. Вот, так будет держаться. Ты знаешь, что до полуночи всего полчаса?
— Я потеряла счет времени.
Меллиора починила маску, и я с облегчением надела ее.
— А мы выходили в сад, — сообщила Меллиора. — Там такая луна!
— Знаю. Я тоже выходила.
— Теперь давайте вернемся в бальный зал, — предложила Меллиора, — времени осталось не так много.
Мы вернулись в сопровождении Кима. Какой-то молодой человек пригласил меня на танец. Я была несказанно рада снова быть в маске, снова танцевать. Улыбаясь, я поздравляла себя со счастливым спасением. Потом вдруг вспомнила, что Джонни Сент-Ларнстон знает, кто я, но не придала этому значения. В конце концов, если он расскажет обо мне леди Сент-Ларнстон, я сразу доведу до ее сведения, как вел себя ее сын. Думаю, она больше рассердится на него, чем на меня.
Позже я танцевала с Кимом — с удовольствием, потому что хотела знать его реакцию. Ситуация явно забавляла его.
— Карлион… — задумчиво произнес Ким. — Именно это меня и озадачило. Я думал, что вы — мисс Карли.
— Это Меллиора дала мне такое имя.
— А, Меллиора!
Я рассказала ему о том, что произошло, пока он был в университете, и о том, как Меллиора увидела меня на ярмарке и привела домой. Ким внимательно меня слушал.
— Я рад, что все так случилось, — сказал он. — Это хорошо и для вас, и для нее.
Я просияла. Ким совсем не такой, как Джонни Сент-Ларнстон.
— А как ваш брат? — осведомился Ким. — Как у него дела с ветеринаром?
— Так вы знали?!
— Мне интересно. — Он рассмеялся. — Дело в том, что это я сказал Полленту, что из мальчишки может получиться замечательный помощник.
— Значит, вы говорили с Поллентом о Джо?!
— Я. И вынудил его пообещать дать мальчику шанс.
— Я. И вынудил его пообещать дать мальчику шанс.
— Понятно. Наверное, я должна вас поблагодарить.
— Не нужно, если не хочется.
— Но бабушка так рада! Брат хорошо справляется. Ветеринар им очень доволен, и… — Я вдруг услышала нотки гордости в своем голосе. — Джо тоже очень доволен ветеринаром.
— Хорошие новости. Я еще тогда подумал, что у мальчика, который так рисковал из-за птички, должно быть, есть особый дар. Значит, все идет хорошо?
— Да, все идет хорошо, — повторила я.
— Осмелюсь заметить, вы стали именно такой, как я и предполагал.
— Какой?
— Вы превратились в восхитительную молодую леди.
Сколько же эмоций я получила в этот вечер! Танцуя с Кимом, я ощущала абсолютное счастье. Мне хотелось, чтобы эти мгновения длились целую вечность. Но когда танцуешь с тем, кто нравится, танец быстро заканчивается. И очень скоро часы, которые перенесли из холла в зал, начали отбивать полночь. Музыка смолкла, настало время снимать маски.
Мимо прошел Джонни Сент-Ларнстон. Он усмехнулся, посмотрев на меня.
— Я не удивлен, — уронил он, — но все равно приятно.
Ким вывел меня из дома, дабы никто не заметил, что мисс Карлион — это на самом деле бедная Керенза Карли.
Мы с Меллиорой почти не разговаривали, когда Белтер вез нас домой. Мы все еще слышали музыку, чувствовали ритм танца и думали о том, что никогда не забудем этот вечер. Позже мы все обсудим, но сейчас мы все еще находились под впечатлением.
Меллиора и я с грустным видом разошлись по комнатам. Я очень устала, но спать совсем не хотелось. Пока на мне красное бархатное платье, я — молодая леди, которую приглашают на балы. Но как только я его сниму, жизнь моя будет уже не такой захватывающей и мисс Карлион превратится в обыкновенную Керензу Карли.
Естественно, я не могла простоять всю ночь, мечтательно уставившись на свое отражение в зеркале, поэтому я зажгла две свечи и нехотя вытянула гребень из волос, тут же рассыпавшихся по плечам, а затем разделась и повесила платье в шкаф.
— Вы стали восхитительной молодой леди, — произнесла я и подумала о том, какой захватывающей станет моя жизнь, ибо она в моих руках и я сделаю ее такой, какой сама захочу. И это — правда.
Я долго не могла заснуть. В голове роились мысли о том, как я танцевала с Кимом, как отбивалась от Джонни, как пряталась в шкафу. Я вспоминала о том ужасном мгновении, когда открыла одну из дверей и увидела больного сэра Джастина.
Неудивительно, что той ночью мне приснился кошмар. Снилось, будто Джонни замуровал меня в стене, а Меллиора пытается голыми руками вытащить кирпичи из кладки. Задыхаясь, я понимаю, что она не успеет вовремя спасти меня.
Я с криком проснулась — и увидела Меллиору, которая стояла у моей кровати. Ее золотистые волосы рассыпались по плечам. Она даже не накинула халат поверх ночной фланелевой сорочки.
— Проснись, Керенза! — воскликнула она. — Тебе приснился кошмар!
Я села на кровати и уставилась на ее руки.
— Ради всего святого, что тебе приснилось?
— Мне снилось, что меня замуровали в стене, а ты пытаешься меня спасти. Я задыхалась.
— Еще бы! Ты же запуталась в одеяле. И потом, вспомни обо всех этих винах и медовых напитках! — Она присела на мою кровать и рассмеялась. Но я чувствовала, как сердце все еще сжимает ужас.
— Какой вечер! — воскликнула она, обхватив прижатые к груди колени.
Когда страх улегся, я вспомнила о том, что невольно подслушала, прячась в шкафу. Ведь Меллиора вызвала приступ ревности у Джудит, когда танцевала с Джастином. Я села прямо.
— Ты ведь танцевала с Джастином, правда? — уточнила я.
— Конечно.
— Его жене это очень не понравилось.
— Как ты узнала?
Я рассказала ей обо всем, что со мной случилось. Она широко распахнула глаза, вскочила, обхватила меня за плечи и встряхнула.
— Керенза, я могла бы догадаться, что с тобой случилось нечто подобное! Повтори мне слово в слово, что именно ты услышала, сидя в шкафу!
— Я уже сказала… все, что запомнила. Я так испугалась!
— Представляю! А почему ты туда залезла?
— Не знаю, просто в тот момент это было единственное, что пришло мне в голову. У нее были какие-нибудь основания, Меллиора?
— Основания?
— Для ревности…
— Она замужем за ним! — Меллиора рассмеялась, но я уловила горечь, которую она пыталась скрыть за легкомысленным тоном.
Мы замолчали, погрузившись в свои мысли. Я первая нарушила молчание.
— Думаю, Джастин всегда нравился тебе.
Пришло время искренних признаний и откровений. Магическое очарование бала все еще держало нас в плену, и в этот вечер мы с Меллиорой стали ближе, чем когда-либо прежде.
— Он не такой, как Джонни, — произнесла Меллиора.
— Надеюсь. К счастью для его жены.
— В присутствии Джонни ни одна женщина не может быть в безопасности. А Джастин, кажется, вовсе не замечает людей вокруг себя.
— Ты имеешь в виду, что он не обращает внимания на златовласых гречанок?
— Джастин никого не замечает. Он какой-то отрешенный…
— Может, ему лучше было не жениться вовсе, а уйти в монахи?
— Ну что ты такое говоришь?! — Меллиора стала рассказывать о Джастине: как они с отцом впервые были приглашены на чай в Эббас, как в честь этого события она надела платье из набивного муслина. Джастин был крайне вежлив.
Я поняла, что моя подруга по-детски обожала Джастина, и надеялась, что этим все и ограничивалось. Мне очень не хотелось, чтобы она страдала.
— Кстати, — заметила она, — Ким сказал мне, что уезжает.
— Правда?
— Как я поняла, в Австралию.
— Прямо сейчас? — Я пыталась справиться с голосом, но он все равно прозвучал безжизненно.
— Надолго. Он собирается плавать с отцом, но говорит, что, вероятнее всего, останется на некоторое время в Австралии. У него там дядя.
Очарование бала, как мне показалось, тотчас померкло.
— Ты устала? — спросила Меллиора.
— Да, ведь сейчас уже очень поздно.
— Скорее раннее утро…
— Нам стоит немного поспать.
Она кивнула и пошла в свою комнату. Странно, как быстро и внезапно в нас иссякло приятное возбуждение. Может, оттого, что она думала о Джастине и страстно влюбленной в него супруге? Или оттого, что я думала о Киме, который уезжает куда-то далеко и который рассказал о своем отъезде Меллиоре, а не мне?
Спустя несколько дней после бала к нам приехал доктор Хиллиард. Я была на лужайке перед домом, когда подъехала его карета. Доктор поздоровался со мной. Я знала, что недавно преподобный Чарльз был у него на приеме, и подумала, что доктор приехал узнать, как чувствует себя пациент.
— Преподобного Чарльза Мартина нет дома, — сообщила я доктору.
— Хорошо. Я приехал повидаться с мисс Мартин. Она дома?
— Да, дома.
— Тогда будьте любезны, доложите ей обо мне.
— Разумеется, — ответила я. — Прошу вас, входите.
Я провела доктора в гостиную и отправилась искать Меллиору. Она что-то шила в своей комнате. Меллиора удивилась, услышав, что доктор хочет ее видеть, но тотчас поспешила вниз. Я пошла к себе в комнату, ломая голову, не заболела ли Меллиора и не ходила ли она к врачу втайне от меня.
Спустя полчаса карета доктора отъехала. Дверь в мою комнату резко распахнулась, и вошла Меллиора. Она была очень бледна, глаза потемнели. Я никогда прежде не видела ее такой.
— О, Керенза! — воскликнула она. — Это ужасно!
— Объясни, что случилось.
— Папа. Доктор Хиллиард сказал, что он серьезно болен.
— О, Меллиора!
— Он объяснил, что у папы какая-то опухоль и что он посоветовал ему проконсультироваться у специалистов. Папа ничего не говорил мне. Я и не знала, что он ездил к этим врачам. Теперь они сказали, что знают, что у него. Керенза, я этого не вынесу! Они говорят, что папа скоро умрет!
— Они не могут знать это наверняка!
— Они почти уверены. Доктор Хиллиард полагает, что папе осталось не больше трех месяцев.
— О нет!
— Доктор Хиллиард говорит, что отцу нельзя работать, что у него упадок сил и он на пороге смерти. Доктор рекомендовал ему не вставать с постели… — Меллиора закрыла лицо руками.
Я подошла к ней и обняла. Мы крепко прижались друг к другу.
— Они не могут знать этого наверняка, — упрямо повторила я. Но сама себе не верила. Теперь я знала, что видела тень смерти на лице преподобного Чарльза.
Наша жизнь сильно изменилась. С каждым днем преподобному Чарльзу становилось все хуже. Мы с Меллиорой ухаживали за ним. Подруга настаивала на том, чтобы уделять ему как можно больше внимания, а я — на том, чтобы помогать ей.
К нам приехал Дейвид Киллигру, викарий, который должен был выполнять обязанности священника, пока, как говорили, не будет что-то решено. На самом деле имелось в виду другое — пока не умрет преподобный Чарльз.