— Я занимаюсь делом неделю, а вы хотите, чтобы я вам уже сегодня привел убийцу, — возразил на несправедливые претензии Копаев. — Я же не сказал, что и в дальнейшем не буду иметь представления.
— Что по Гаенко? — Быков устало размял веки и потянулся к сифону. — Кажется, пока это единственный кандидат в подозреваемые?
— В подозреваемые на причастность к убийству двоих людей Ресникова в офисе казино, — Антон не спеша укладывал документы в папку. — Быть уверенным в том, что это Гаенко застрелил Крыльникова, у меня пока нет никаких оснований.
— В общем, если подытожить, то на данный момент у нас нет ни имени убийцы, ни четырех миллионов. Ничего, что касалось бы конечного результата.
— Неправда, — возразил Антон. — У меня есть все, что касается результата дела! Материал Крыльникова в отношении «Олимпа», задержанные. А это половина того, о чем я мечтал, когда получил от вас указание принять дело к производству.
— Найди Гаенко, Антон, — сказал Быков, прощаясь с опером. — Он ключ ко всему.
Не выпуская руки начальника, Антон внимательно посмотрел ему в глаза. Попытался в них что-то рассмотреть, но, поставленный в тупик, отпустил руку.
— Доказать его вину я пока не в силах. Однако его ищут Сидельников с Полянским, и это внушает мне некоторый оптимизм.
— И как Полянский? — многозначительно прищурился Быков.
— Хороший парень. Если в финале не подставит.
Вечером оба опера поняли, что удача хоть и смущенно, но все-таки улыбается им. И кажется не такой недоступной, как все предыдущие дни. Но вряд ли они разглядели бы ее среди похожих на нее фурий безнадежности, если бы не Антон.
Они сидели в кафе с тошнотворным названием «Пельмени от Марьи», запивали дары Марьи дешевым холодным компотом и думали, сколько еще раз придется выходить в ночь, не имея четкого плана, когда на лишенном стерильности столике вдруг зашевелился и с утробным гулом стал елозить телефон капитана Сидельникова.
— Это, наверное, Кряжин, — попытался угадать Полянский. — Хочет узнать, где мы находимся.
Угадал он только наполовину. Звонил действительно Копаев. Но он не спрашивал, а приказывал. Велел срочно ехать к администрации города и проверить, нет ли на парковке автомашины «Вольво» управляющего казино «Эсмеральда».
— Опять Харчок? — осторожно осведомился Сидельников. — У вас не сложилось впечатление, что он работает и на вас, и на Шульгина? Едва он вам позвонит, мы прибываем и опаздываем.
— Если бы оно сложилось, — отрезал Антон, — оно бы присутствовало. Оно у меня отсутствует, значит, не сложилось. Сколько вам езды до администрации?
— Минут десять. Но мы уже выходим.
Уложив мобильный телефон в карман, Копаев вернулся к трубке городского телефона, которую все время продолжал держать в руке:
— Харченко, у меня сложилось такое впечатление, что ты работаешь и на меня, и на Шульгина. Всякий раз когда ты позвонишь, мои люди опаздывают на какие-то минуты.
— А вы бы своим людям пропеллеры в жопу повставляли, тогда бы они не опаздывали! — вскипел Рома. — Я Быкову помогаю, потому что «Феррари» свой жалко!
Слушать горячие заверения человека Быкова Антон не стал. Спустился вниз, включил двигатель машины и вывел ее на проспект. Ехать ему до здания мэрии на метро было меньше десяти минут. А потому и приехал на две минуты раньше сыщиков.
Он оказался проворнее капитанов ГУВД, но не смог опередить время настолько, чтобы стать свидетелем только что состоявшегося разговора. От припаркованного вблизи метро черного «Вольво» отчалила темно-синяя «девятка» и взяла курс вдоль по проспекту.
Был ли в «Вольво» Гаенко? Вот вопрос так вопрос! Черных «Вольво» восьмидесятой серии в центре Екатеринбурга немало.
Но этот черный «Вольво» тоже направился прочь от мэрии. Но не по проспекту, а по примыкавшей к нему улице. О «девятке» теперь можно позабыть — немыслимое дело в шесть часов вечера пытаться вычислить среди тысяч машин ту, которая нужна. Эх, Рома!.. Если бы ты со своим звонком, да пораньше…
— Вы где? — услышал Антон в трубке сразу, едва отреагировал на звонок.
— Я поднимаюсь вверх по Доватора. Передо мной черный «Вольво». Вы сами где?
— Мы рядом! — почти кричал в телефон Сидельников.
Прикинув, Копаев пристроился в корму шведской иномарки и снова поднес телефон к уху.
— Проедешь театр — на перекрестке поворачивай направо, — чуть отсранившись в сторону, посмотрел на застывший поток машин. — Тут пробка минут на десять. Ты должен успеть вперед нас.
— Каков процент вероятности, что в «Вольво» наш клиент? — По всей видимости, ситуация на дороге перед капитанами была не лучше.
— Сколько в Екатеринбурге черных «Вольво», Сидельников? — В голосе «следователя Генпрокуратуры» оперативник услышал стальные нотки. — Раздели сто на это число — и получишь ответ!
На перекрестке все вышло так, как хотел Антон. «Девятка» с липовыми номерами из ГУВД выехала на зеленый и, чуть притормозив, пропуская вперед «Хонду» с «кенгуриной», подрезала «Вольво» и застопорила движение.
Снова зажегся красный.
— Ты че, мудак?! — Из окна ядовито-желтой «Мазды» в соседнем ряду высунулась абсолютно круглая голова размером с баскетбольный мяч.
Возмущение понять было можно. Простоять четверть часа перед светофором, и в тот момент, когда он мигает, на перекресток выезжает колхозная «девятка» и перегораживает все движение. Теперь придется снова стоять, хотя и не четверть часа.
Владелец «Вольво» волнения не выдал. То ли его занимали более важные дела, нежели перспектива поучаствовать в склоке, то ли он просто не хотел открывать окно.
У хозяина «Мазды» особых дел, по-видимому, не было, и, не желая тратить времени даром, он вышел из машины. Если бы пассажиры «девятки» приспустили стекло и что-нибудь ответили, тема была бы исчерпана. Но «ВАЗ», подрезав весь поток, стоял спокойно, дверями, как ушами, не хлопал, труба дымили ровно, «стопари» горели ярко.
Все это очень беспокоило и бесило «маздовода», который почувствовал себя оскорбленным оттого, что его крик ушел в пустоту.
Дойдя до «Жигулей», он постучал в стекло со стороны водителя пальцем. Причем стучал тем, на котором красовалась внушительных размеров печатка. С ней можно ходить как на «стрелы», так и на разбои. И для куража, и для использования в качестве кастета это изделие из драгметалла подходило в равной мере.
Антон тихо выругался. «Девятку» с капитанами он давно узнал, это именно в нее долбился неугомонный бык, и теперь могло случиться так, что на перекрестке может на ровном месте начаться заваруха. И еще неизвестно, успеет ли проскочить Антон вслед за «Вольво» в образовавшуюся щель. Один дурак мог испортить все дело, и причиной тому может служить лишь характерная черта дурака — оказываться не в том месте не в то время.
Поскольку красный продолжал гореть глазом сатаны, а в «девятке» не подавали признаков жизни, «маздовод» обошел машину и оказался перел капотом. Он что-то махал сидящему за рулем Сидельникову, и движения рук его были похожи на призывы выйти и упасть в объятия просящего.
Красный горел.
Сейчас вспыхнет разрешающий, капитанам нужно будет успеть юркнуть перед «Вольво», но твердолобый бык стоял перед капотом Сидельникова и что-то орал.
Прокрутив ручку на двери, Копаев выглянул в окно…
— Что это он делает? — спросил, стараясь сбить до предела накалившуюся обстановку в салоне, Полянский. Оба сидели в машине, слушали издевки круглоголового типа в расстегнутой рыжей кожаной куртке и терпеливо ждали, когда тот уйдет. Выйти хотелось, этого требовала каждая клетка мозга, но выходить и даже гримасничать было нельзя. Чего доброго бык бросится в атаку, произойдет сцепка, и тогда — прощай «Вольво».
— А ты не видишь, что он делает? — саркастически процедил сквозь зубы Сидельников.
— Нет, я о следаке нашем.
Не поворачивая головы, «муровец» тут же устремил взгляд в зеркало заднего вида. За «девяткой» стоял, как того и требовалось, черный «Вольво». Лица водителя было не рассмотреть — свет, отражаясь от кормы «ВАЗа», стал вертикальной стеной. А за иномаркой стояла машина «следователя Генпрокуратуры», и только теперь капитан ГУВД обратил внимание на то, что из ее окна виднеется голова следователя.
— Это ты кому сказал? — взревел бык перед бампером, обращаясь явно не к Сидельникову, а куда-то в глубь колонны. — Это я «чупа-чупс»?! Я?!
И пошел.
— Вот черт, — пробормотал Полянский.
Сидельников положил руку на ручку двери и застыл в ледяном спокойствии. Так замирает кобра, ожидая, пока мимо нее прошлепают босые ноги индуса. Прошлепают мимо — и Будда с ним. Наступит на хвост — он с Буддой.
Теперь зеркало «девятки» играло роль автомобильного телевизора, на котором разворачивался самый настоящий триллер. А все вокруг, кроме Полянского и Сидельникова, имели возможность лицезреть видео в реальном формате.
Теперь зеркало «девятки» играло роль автомобильного телевизора, на котором разворачивался самый настоящий триллер. А все вокруг, кроме Полянского и Сидельникова, имели возможность лицезреть видео в реальном формате.
Сидельников видел, как бык дошел до машины.
Как положил обе руки на дверцу и сунул голову в салон — тоже видел.
А потом… Чертов зеленый! Кажется, секунду только Сидельников и пропустил — а как много произошло за это время!
Когда капитан вновь поместил «экран» в поле своего зрения, пред ним встала необычная для екатеринбургских пробок картинка. Слева от двери, за которой располагался за рулем «важняк», стоял серебристый «БМВ». На его капоте, распластав руки и свесив вниз ноги, лежал бык. Лежал и вставать не собирался.
Капитан свернул взгляд на машину «следователя». Со стороны водителя медленно поднималось стекло…
На разрешающий сигнал светофора близ мэрии двинулись все автомобили, кроме тех, что стояли на второй полосе движения. Во главе этой импровизированной колонны располагалась красавица «Мазда» желтого цвета. За ним бампер в бампер застыл джип «Паджеро» с хрустальными фарами. А за ним стоял баснословно дорогой «BMW», на капоте которого лежал, демонстрируя темному небу золотую цепь с огромным медальоном, круглоголовый парень. Весу в нем было никак не меньше ста двадцати килограммов, и водитель «BMW» уже подсчитывал, с какой суммой расстанется его страховая компания.
Глава 19
И Антон был вынужден снова выключить передачу и остановиться в потоке машин. Екатеринбург. Вечер. Попроси любого произнести третье слово, которое обязательно будет ассоциироваться с этими двумя, он обязательно скажет: «Пробка».
Не выпуская из виду «Вольво», Копаев стало смотреть в зеркало, разглядывая машину капитанов.
Слева картина была менее прозаична. В полумраке салона светлой иномарки за наполовину затонированным стеклом сидел некто в форме. Фуражка его лежала где-то на сиденье, и из атрибутов принадлежности к властным структурам были лишь погоны, да едва просматриваемые через стекло петлицы.
«Прапорщик, — подумал Антон, с иронией разглядывая его правый погон. — Просвета на погоне нет, звездочки маленькие… Непременно прапорщик. Зато на «Ауди»… Прапорщик на «Ауди». Хотелось бы узнать род войск, где такое возможно…»
И вдруг стекло со стороны прапорщика стало опускаться, и, пока оно опускалось все ниже и ниже, он открыл рот и высыпал на мостовую с полпригоршни шелухи от семечек.
«Абсолютно по-свински настроенный неопрятный прапорщик на «Ауди», — переиначил формулировку Копаев и вдруг замер.
Стекло, опустившись до отказа, стало подниматься вверх…
— Черт побери… — прохрипел Антон. — Черт меня побери!..
Уставившись в лобовое стекло невидящим взглядом, он едва не пропустил момент трогания с места.
— Не может быть!.. Этого не может быть!!
Его последние слова грохотом прошлись по тесному салону машины и едва не оглушили его самого.
Машина тронулась, и Антон снова увидел перед собой оригинальные задние фонари шведского авто.
«Вольво» перестроился в левый ряд и включил указатель поворота. Именно так, а не наоборот, как требуют правила дорожного движения. Копаев увидел это, но уже не успевал. Рискуя получить удар в бок от догнавшего его джипа, чуть приотставшего из-за сумятицы на светофоре, Антон повел свою машину вслед за «шведом».
Сотовая компания праздновала — телефонная связь оперов ГУВД и опера УСБ находилась в постоянной работе, и теперь из-за невозможности делать несколько дел сразу Антон нацепил на ухо переговорное устройство, а сам телефон подключил к гнезду автосвязи.
— Разворачивайся и догоняй, — приказал он и развернул машину на сто восемьдесят градусов прямо посреди бульвара. Город давно привык к агрессивному вождению на своих улицах, но такое откровенное хамство видел редко. Водитель «Вольво», судя по его маневрам, уже понял, что его ведут, и теперь предпринимал все усилия для того, чтобы оторваться.
Обе машины капитаны нагнали лишь в районе кинотеатра.
— Видишь нас? — спросил Антон, сам разглядев в зеркало две «девятки», пристроившиеся сзади.
— Не пора ли, так сказать, брать? — вежливо осведомился Сидельников. — Это просто случайность, что мы два раза его чуть не потеряли. Он сейчас рванет по тротуару и оставит нас в пробке!
— До перекрестка не оставит, — просчитав маршрут, возразил Антон. — Но когда мы встрянем на пересечении с Грибоедова, тебе придется пересесть.
— Я понял, — сказал опер. — Я вас понял…
На Грибоедова движение встало. Направления застыли, напоминая железнодорожные составы на перегоне.
Антон видел, как вдоль его полосы откуда-то из глубины бежал высокий человек в костюме. Поравнявшись с «Вольво», он потянул ручку пассажирской двери на себя.
Копаев видел — не получилось. Водитель шведской иномарки гостей не ждал. Более того, он противился проникновению в свою машину посторонних лиц.
Копаев видел — Сидельников дернул сильнее.
Когда у опера снова не вышло, он, не торопясь, вынул из-за пояса что-то тяжелое, поместил в правую руку и ударил предметом по стеклу.
Антону не было видно, как кубики стекла осыпаются внутрь машины. Все, что было доступно его зрению, — это несколько движений, которые сделал Сидельников перед тем, как скрыться в салоне «Вольво». Короткий удар внутрь, и — жест, напоминающий действия человека, открывающего уличную калитку, ведущую во двор частного дома.
Теперь в «Вольво», сколько бы там ни находилось людей, было на одного больше.
Выехав с перекрестка, Антон около трех минут потратил, чтобы съехать с левого ряда в крайний правый. Несколько минут и метров триста дороги. И лишь тогда получил возможность остановиться.
Он стоял на ветру и смотрел, как к нему медленно приближаются шикарный седан черного цвета и «девятка», за рулем которой недавно сидел Полянский.
Капитан ГУВД вышел сразу, а вот пассажиров «Вольво» увидеть не представилось возможным.
— Помоги ему, — попросил Полянского Антон, наблюдая, как Сидельников вытягивает из салона хозяина машины.
— Фамилия?
— Моя? — тяжело дыша, уточнил водитель.
— Свою я знаю.
— Гаенко. Игорь Викторович Гаенко. И вы за это ответите.
— За что — это?
— За то, что задерживаете меня! — взревел управляющий, прижимая к пылающим ушам холодные ладони. Не найдя, за что можно вынуть его из-за руля, Сидельников использовал старый проверенный способ. — Вы ответите за это перед своим начальством!
— Гаенко, — тихо позвал Копаев, — а почему вы решили, что вас задерживают?
Управляющий, полураскрыв рот, дышал, как загнанный волк.
— Почему первой вам не пришла в голову мысль о том, что у вас сейчас хотят отобрать машину?
Гаенко принялся водить взглядом в поисках резонных объяснений. Их не было. Номера на машинах к ведомственным не относились, все трое перед ним были в штатском.
— Сажайте в машину этого артиста разговорного жанра, — велел Антон. — В мою машину. «Вольво» — к ГУВД.
Несколько минут в салоне висела тишина. Воздух быстро пропитался дорогим одеколоном управляющего. Он ехал сжав челюсти и никак не реагировал, когда Антон уже дважды бросал на него многозначительный взгляд.
— Я вам быстро поясню ситуацию, Игорь Викторович. Я знаю, где четыре миллиона долларов. И даже знаю, когда они были поделены на две части и куда перенаправлены.
— Еще что знаете?
— Знаю, кто убил двоих людей из околофутбольных кругов клуба «Олимп» в ту ночь, когда вы исчезли из «Азов-сити». Знаю, от кого они к вам прибыли. Знаете что, — вдруг понизил голос Антон, глядя в зеркало, — мы сейчас остановимся. Мне нужно срочно кое-что сделать.
Вынув из кармана телефон, он набрал номер. Ждать долго не пришлось, трубка ответила уже через несколько секунд.
— Слушаю вас, — прорычала она.
— Господин Чубасов, это следователь Генеральной прокуратуры Кряжин. У меня к вам просьба. Сейчас я двигаюсь в направлении к ГУВД. Сзади меня сопровождают два сотрудника полиции. Если через минуту василькового цвета «Тойота» не исчезнет из поля моего зрения, я дам команду открыть по ней огонь. Мне кажется, что в ней вооруженные прступники. Стрелять будем в три ствола, на поражение, на добивание.
— А при чем здесь я? — изумился генерал. — Вы с ума сошли, следователь!
— Воля ваша, — отключив связь, Антон залез под панель и вынул переговорное устройство радиостанции: — Сидельников! Хорошо меня слышишь?
— Хорошо, — чуть помедлив, ответил опер — ему, по-видимому, тоже пришлось шарить рукой под панелью.
— Васильковую «Тойоту» видишь?
— Вижу.
— Испугай их. Только так, чтобы они испугались. Сильно испугай.