Подумал, и подтащил своего стража к последнему, им убитому. Теперь более правдоподобно. Третий выстрел был в упор как-никак. В затылок.
А теперь нужно уходить, и делать это по возможности быстро. Прихватив с вешалки куртку, Гаенко чертыхнулся — рукав ее по локоть был испачкан кровью. Пришлось возвращаться к столу и выдергивать из ящика несколько салфеток.
Когда на рукаве кожаного пуховика не осталось и следа крови охранника, Гаенко накинул ее на плечи, намотал на шею шарф и только теперь почувствовал, как непослушны руки.
Заставив себя успокоиться и расслабить лицо, черты которого были заострены и бледны, как после тяжелой болезни, управляющий улыбнулся, потом повторял это движение еще несколько раз, чтобы не выйти в зал навстречу знакомым со страшным оскалом. Все должно быть естественно. И сейчас он сможет улыбнуться легко, не тушуясь.
Он вышел и прикрыл дверь. В уши ударил знакомый перестук автоматических вертушек, цокот шарика по рулетке, команды крупье. Все знакомо и близко по духу. Казалось, он рожден для того, чтобы быть управляющим казино. Однако теперь со всем этим придется проститься.
Спустившись по лестнице, он завернул за угол и подошел к кассе.
— Как дела, Верочка? — спросил, двигая послушными, мило поджатыми губами.
— Все хорошо, Игорь Викторович, — ответила Верочка. — Правда, сегодня меньше, чем вчера.
— Ну-у, — рассмеялся он. — Если у ворот нашего заведения каждый день будут стрелять всех, кто возьмет джекпот, то скоро мы все останемся без работы. Ладно, присматривай тут. Который час? — Он засуетился и посмотрел на часы. — Тоже мне, «Ролекс» называется.
Верочка посмотрела куда-то под стойку:
— Ноль часов сорок восемь минут, Игорь Викторович.
— Нет, — ухмыльнулся тот, — все верно. А у меня такое впечатление, что уже почти утро. Верочка, сними-ка мне кассу…
Сначала она его не поняла. Потом поняла и стала бряцать ручкой сейфа. На то, чтобы принять у нее двадцать девять тысяч долларов и сто шестьдесят три тысячи рублей, ушло минут двадцать. Верочка потом обязательно вспомнит, что управляющий никуда не торопился. Во-вторых, двадцать девять тысяч долларов на дороге не валяются. Как и сто шестьдесят тысяч рублей, кстати.
Похлопав ее по руке, он дошел до бара, постоял еще с минуту, давая последние наставления охране, и вышел вон.
Несмотря на то что его тут же окутал двадатиградусный мороз, Гаенко мгновенно покрылся потом.
Нашел на стоянке свой «Мерседес», забрался внутрь и почти сразу тронул машину с места.
Глава 4
Утром Антон был уже в Екатеринбурге.
Тренировка «Олимпа» подходила к концу. Разбившись на две равноценные команды по велению тренера, футболисты перетащили на себе ворота, поставили их поперек поля, что свидетельствовало о том, что борьба будет проходить на ограниченном пространстве, то есть на каждом участке игрового поля. Одни надели оранжевые майки-накидки, другие — синие. Так легче отличать своего от чужого — не надевать же клубную форму. Прием прост, он пришел из Европы.
— Когда мы гоняли мяч во дворе, одна команда играла в майках, а другая раздевалась по пояс.
— Сверху? — уточнил Антон.
Между ним и опером из ГУВД Сидельниковым сидел мужчина лет сорока, с сильными руками и в тонких очках, которые нынче носят не по причине слабости зрения, а больше из-за куража. Попробуй поиграй с таким «слепым».
Его звали Базаян Фрунзик Норикович. Хороший в прошлом футболист, ныне — заместитель председателя Федерального агентства по спорту России. Жизненный путь его в спорте закончился три года назад, когда он закончил играть в Германии за «Вольфсбург», сама же жизнь его продолжалась, и текла она ровно и состоятельно. На Рублевском шоссе Фрунзик Норикович отстроил себе особняк, владел несколькими машинами и никогда не скрывал своего достатка. Любой в Екатеринбурге, кто слышал о футболе, кто играл или кто просто болел у телевизора, знал Базаяна и считал его одним из лучших.
Сидели, тихо переговариваясь, наблюдая за вялой распасовкой в центре полуполя. Кряжин с Сидельниковым мучились от никотиновой зависимости, страдали невыносимо, однако курить на трибуне крытого стадиона, будучи проведенными туда Базаяном, было бы просто наглостью.
— Я им в Бремене еще говорил, — частил Фрунзик Норикович, — будете вот так на чужой половине сопли выматывать друг у друга — конец. «Вердер» — команда серьезная, не нужно смотреть, что она ниже экватора местного чемпионата. У них все контратаки как выстрел. А с нашей скоростью…
— Да, с контратаками у нас — хоть вешайся… — огорченно подхватил Антон. — Фрунзик Норикович, а какой путь проходят деньги, прежде чем они выплачиваются за приобретенного футболиста?
Тот пожал плечами и сунул в рот пластик жвачки. Базаян знал, зачем он находится в компании следователя Генеральной прокуратуры, роль свою понимал и уже давно настроился на профессорскую волну. Объяснить сложные вещи человеку, который не имеет о процессе даже ориентировочного мнения, задача сложная, а подчас даже невыполнимая.
— Ну, начнем с начала, — сглотнув слюну, сказал Базаян. — Откуда берутся деньги на покупку мастеров. Во-первых, это бюджет. Мэр или городской совет города, где расположен клуб, могут выделять на нужды клуба деньги. Это же самое может делать и правительство страны. Но цена хорошего футболиста сегодня такая, что подчас она выше в несколько раз тех бюджетных средств, что выделяются клубу в качестве дотационной поддержки. Я пока все понятно объясняю?
Ощущая заботу и волнение Базаяна за исполнение своей ответственной миссии, Антон улыбнулся:
— Как по букварю. Даже Сидельников понял.
Опер не обиделся. Вынул из кармана купленное на микрорынке перед стадионом яблоко и с треском вгрызся в него крепкими зубами.
— Ага, — обрадовался Базаян. — Теперь второе. Если клуб будет постоянно ходить с протянутой рукой за мэрией, то он не только не купит новых толковых футболистов, но и потеряет имеющихся. Тому же Анолсо предложат перейти в «Лидс», и он в него перейдет не задумываясь, хотя тот и на грани банкротства. А потому — реклама. Времена, когда футболисты бегали по полю в майках, на которых был лишь крошечный «трилистник» «Адидас», канули в Лету. Теперь поле пестрит так, словно на него выпустили две стаи тропических попугайчиков. По мощи клуба и рекламодатель. Только не нужно думать, что если на майках команды логотип крупнейшей нефтяной компании, то деньги льются в клуб фонтаном. Рекламодатель тоже не дурак и понимает, сколько хватит для того, чтобы одеть команду. Есть спонсоры постоянные, зарекомендовавшие себя. Они, как правило, платят за то, чтобы клубы или сборные играли именно в их форме.
— Но главный источник, как я догадываюсь, не реклама и не бюджет городов, верно? — тактично вмешался, пользуясь паузой, Антон.
— Безусловно, нет. Главный источник средств — теневой капитал, проникающий в футбол под разной личиной. Это и спонсорская помощь неизвестных лиц… Скажите, вы бы хотели быть неизвестным спонсором, если речь идет не о помощи детскому дому или пострадавшим в катастрофе?
— Знаете, Фрунзик Норикович, я больше хотел бы быть объектом помощи неизвестного спонсора, — честно ответил Копаев. — И даже готов носить в Генеральной прокуратуре майку с логотипом какой-нибудь нефтяной компании. Но мне никто не помогает даже открыто. Кроме вас, разумеется.
— Это потому, что логотипы нефтяных компаний следователи Генеральной прокуратуры должны носить в папках, а не на майках, — остался серьезным Базаян. — Это как в анекдоте. Скажите, где должен настоящий мент носить нож?
— Это по части Сидельникова, — буркнул Копаев.
— В спине, — ответил капитан. — Но это уже неактуально.
— А вот вложение денег в футбол, наоборот, чрезвычайно актуально, — насел Базаян. — Потому что нет лучшего способа отмыть черный капитал, кроме как вложив его в игровой вид спорта, пользующийся наибольшей популярностью. Футбол, хоккей, баскетбол. География этих видов спорта широка и глубока. Криминальное вложение средств с отдачей, от которого откажется любой предприниматель, уважающий закон, всегда манит тех, кто изначально расценивает спорт как средство получения большой прибыли. Купля-продажа игроков — это самый яркий пример того, как можно и рыбу съесть, и на санках покататься.
Возьмем, говорил Базаян, клуб. Мастеровитый, с именем. Такой же, как «Олимп», но только вымышленный. Дабы не обидеть, говорил Базаян, ни одну из команд, выступающих в российском чемпионате. Назовем его «Икс». В клуб стекаются все перечисленные категории денежных средств, включая и спонсорскую помощь, и участие капитала, не имеющего к футболу никакого отношения.
Клуб «Икс» постоянно заканчивает сезон в верхних строчках внутреннего чемпионата, что гарантирует ему право выступления на международных соревнованиях в рамках и под эгидой ФИФА. Это и Лига чемпионов, и Кубок УЕФА. Из-за постоянных проблем в российской школе футбола и застарелых схем работы тренеров российский футбол обречен. В клубах постоянно не хватает мастеров, ценителей тонкого паса, понимания комбинационной игры и умеющих брать ответственность в матче на себя.
Клуб «Икс» постоянно заканчивает сезон в верхних строчках внутреннего чемпионата, что гарантирует ему право выступления на международных соревнованиях в рамках и под эгидой ФИФА. Это и Лига чемпионов, и Кубок УЕФА. Из-за постоянных проблем в российской школе футбола и застарелых схем работы тренеров российский футбол обречен. В клубах постоянно не хватает мастеров, ценителей тонкого паса, понимания комбинационной игры и умеющих брать ответственность в матче на себя.
Но вот в клубе «Икс» оказывается восемнадцатилетний мальчик. Оказывается в тот момент, когда до окончания внутреннего чемпионата остается несколько туров, а впереди — чемпионат мира. За пять последних игр российского первенства юное дарование забивает семь мячей из пятнадцати, забитых командой. И моментально попадает в поле зрения не только главного тренера национальной сборной, но менеджеров ряда клубов экстра-класса, чья репутация столь высока, что уже почти не поддается критике. Газеты пестрят громкими предсказаниями судьбы нового российского Стрельцова, сравнивают мальчика с уже снискавшими себе славу именитыми футболистами западных клубов.
Мальчика берут на чемпионат, однако главный тренер в каждом матче сборной выпускает его на поле не в стартовом составе, а за пятнадцать минут до окончания второго тайма. То есть делает то же самое, что делал тренер клуба «Икс», откуда был приглашен для участия в играх за сборную мальчик.
Понимая ответственность, мальчик рвет бутсами из-под себя землю, выкладывает себя на поле без остатка и почти в каждой из игр группового турнира забивает по голу.
Болельщики разъярены, пресса недоумевает. Если мальчик забивает каждые четверть часа, тогда почему главный тренер не выпускает его в стартовом составе, где он мог бы приносить команде по три гола за тайм? И страницы газет вновь пестрят репликами, на этот раз уже негодующими. Сборная играет слабо, на поле ведет себя неуверенно, и вся надежда, казалось бы, на юное дарование… А главный тренер держит его в запасе, выпуская на поле при счете уже 0:3 не в нашу пользу!..
Чемпионат заканчивается для сборной так, как должен был закончиться, что с юным дарованием, что без оного. Команда опять не вышла из группового турнира. И единственное утешение для русских теперь заключается в том, что начинают появляться в команде мальчики, способные спасти Россию.
А дальше начинают происходить странные события. Сразу после поступления предложений менеджеру юноши от английских «Тоттенхэма» и «Ливерпуля», французского «ПСЖ» и итальянского «Интера» указанный менеджер разрывает договор с российским клубом «Икс», выплачивая ему неустойку. Главный тренер «Икс» в бешенстве. Он называет мальчика, вскормленного с ладони, и его менеджера предателями, призывает общественность показывать на корыстолюбцев пальцем и не иметь с ними дел. То же самое призывает делать и бестолковая пресса. А менеджер мальчика между тем заключает контракт с «Интером», согласно которому мальчик из «Икс» переходит в итальянскую лигу «А» — аналог английской премьер-лиги, а клуб «Икс» получает на счет десять миллионов евро.
А главный тренер «Интера» через пять туров своего внутреннего чемпионата начинает понимать, что его кинули! Те самые яркие пятнадцать минут в каждой из игр, сыгранных за национальную сборную, так же ярко способен сыграть любой из его команды, выходи он на поле не на полтора часа установленного времени, а всего на четверть часа. И мальчик оказывается сначала на скамейке запасных «Интера», а потом ему и вовсе покупают билет на самолет до России. И он снова оказывается в «Икс», в составе которого является на самом деле звездой. И ему прощают имевшее место предательство и болельщики, и пресса, потому как столько, сколько он забивает за «Икс» в чемпионате России, не забивает никто.
— А в это время, — говорит и улыбается Базаян, — клубы «Бирмингем Сити», «Порту» и другие в срочном порядке заключают другие контракты, согласно которым российские дарования рвут контракты со своими клубами и переходят в вышеозначенные. А через год, поднабравшись опыта на скамейках запасных, они снова оказываются в России и, как правило, в тех же клубах.
А теперь давайте посмотрим, как были потрачены те деньги, которые выплатил «Интер» за мальчика, — сменив во рту жвачку, зампредседателя указал на поле. — Вот видите, как они стоят? Эта схема применялась в пятидесятые годы! И мы хотим обыгрывать Португалию и Испанию! Им через пять дней с турками товарищеские матчи на выезде играть, так хоть не смотри — срам сплошной…
— О деньгах, — напомнил Копаев.
— Да что деньги! — вспылил Базаян. — За Россию обидно, — помолчав, он вдруг вспомнил, зачем сидит на трибуне. — Некто, договорившись с тренером, ввел в состав «Икс» мальчика из молодежного внутреннего чемпионата. И потратил на взятки пятьдесят тысяч евро. Плюс затраты на заработную плату скаутам, которые летают по всей стране и разыскивают юные таланты. Триста тысяч евро ушло в Федеральное агентство согласно установленным правилам. И агентству, в чью кассу добровольно вносятся такие суммы, не всегда выгодно выяснять, что за сделка заключалась и каковы ее последствия для российского футбола. Сто тысяч евро — главному тренеру за то, что дал добро привлечь юношу к участию в играх за сборную, и тридцать — тренеру за то, что никому не сказал, что за юное дарование оказалось в команде. Миллион — менеджеру и мальчику, причем последний до конца дней своих, если не поумнеет, будет думать, что это гонорар за высококачественную игру за «Интер», и не будет знать, в какой игре на самом деле участвовал. Сложите озвученные мною суммы, вычтите их из пяти миллионов евро, и вы получите три с половиной миллиона евро, которые заработали околофутбольные круги, вложив в дело пятьдесят тысяч.
— Сколько таких сделок заключается? — поинтересовался слегка ошарашенный Антон.
— Вы хотели спросить — на какую сумму? — улыбнулся сообразительнй Базаян. — От пятидесяти до ста пятидесяти миллионов евро в год. Но это только один из способов заработать, советник. Есть другие. Спросите, как выглядит общая сумма футбольного бизнеса, не имеющая к этому виду спорта никакого отношения?
— Спрошу.
— От полумиллиарда до полутора миллиардов евро в год.
— Черт возьми, — после нескольких секунд гробового молчания прохрипел Сидельников. — Но ведь такие деньги требуют немедленного отмывания.
— Это уже по вашей части, — сказал Базаян и вновь устремил взгляд на поле, в эпицентр событий. — Я вам раскрыл только одну схему. Но скоро она станет, как вы говорите, неактуальной. В Европе футболом занимаются не идиоты, и теперь клубы не заключают контрактов без аттестационных игр новичков. Они на пробах раскручивают кандидатов на полную катушку и только после этого начинают читать бумаги.
— Казино, — пробормотал Антон, глядя под ноги.
— Что? — не понял Базаян.
— Я говорю: например, казино.
— Как вариант — да. Если есть связи в игровых зонах России.
— Например, в «Азов-сити», — буркнул Копаев.
— Ну или на Алтае. Неважно где.
Копаев посмотрел на часы.
— Скажите, Фрунзик Норикович… Чисто гипотетически предположим, что я, следователь Генпрокуратуры, ушел в отставку, получил в наследство триста тысяч евро и решил вложить их в футбол. Ваша первая схема мне не подходит. Как подсказывает опыт моей профессиональной деятельности, войди я с такими инициативами в известные круги, в лучшем случае я останусь без денег. А в девяти случаях из десяти я останусь без головы. Но я хочу вложить деньги в футбол, чтобы триста тысяч превратить в большую сумму. Что я должен делать?
— Брать триста тысяч, ехать в Болгарию и покупать домик. Сваливать отсюда к чертовой матери. И забыть о футболе.
— Почему вы не свалили?
Базаян посмотрел на Кряжина грустным и, как показалось следователю, безнадежным взглядом.
— Я футболист. Пусть и отыгравший свое. Можете отнести это за счет моего кавказского максимализма, но перед тем как умереть, я хочу увидеть, как сборная России возьмет золотую Богиню Победы в руки.
— Вы собираетесь жить вечно? — саркастически ухмыльнулся Сидельников.
Базаян не ответил. Но через мгновение заговорил, что дало основание Кряжину думать о том, что зампредседателя о своей роли помнит постоянно.
— Триста тысяч… Маловато, конечно. Не тот масштаб. С такой суммой лучше всего открыть рюмочную в центре Екатеринбурга.
— Вы только что говорили, что, для того чтобы получить прибыль в три с половиной миллиона, достаточно потратить пятьдесят тысяч, — улыбнулся Копаев.
— А вы только что заметили, что если ты не вхож в околофутбольный криминальный мир, то тебе отнимут голову, — напомнил Базаян. — С тремястами тысячами и без связей отнимут обязательно. Давайте как будто вам достался в наследство замок, который стоит миллион евро, а? — встретив поощрительный кивок, Базаян по-детски обрадовался. — Так вот, я бы посоветовал вам открыть благотворительный фонд клуба «Игрек». Вы будете призывать юридические и физические лица вкладывать средства в лечение футболистов, их реабилитацию, откроете сайт в Интернете, где будете рассказывать о проделках их собак, публиковать мироточащие истории знакомств футболистов со своими нынешними женами, станете организатором фан-клубов, в общем, будете делать все возможное для того, чтобы на счет фонда перечислялись средства. И вот в процессе благотворительной деятельности вам как раз и придется, — по лицу Базаяна расплылась ядовитая улыбка, — заводить приятные связи. В основном это высшие должностные лица налоговой инспекции и функционеры Федерального агентства по спорту.