Это же привидение! Настоящее, всамделишное привидение!
Туманная фигура парила надо мной.
Расползалась, одновременно наливаясь темнотой.
Окутывала меня покровом нестерпимого холода.
12
— О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о… — послышался еще один низкий стон. Жуткий звук вибрировал в воздухе.
Призрак налетел на меня.
Я в ужасе закричал.
Он окутал меня, как холодный туман. И кружил, кружил.
Только туман этот был живой.
Резко выдохнув, я поднырнул под него.
А потом ринулся вперед. И тут же врезался в лабораторный стол. Несколько мензурок и колб опрокинулись. По полу расползалась густая голубая лужа.
Я устремился к двери.
Вывалился в коридор. Там стояли темнота и тишина.
Из комнаты до меня донесся низкий стон туманного призрака.
— Да что же тут творится?! — заорал я.
И тут же отшатнулся, когда в конце коридора возникла массивная фигура.
Чудовище!
Оно повернулось ко мне, ссутулив разлагающиеся плечи, и зарычало, кивая безобразной своей башкой, как будто узнало меня.
Оно сделало тяжелый шаг ко мне.
Потом — еще шаг.
Я оцепенело уставился на его ужасную, растекающуюся плоть, на свисающий глаз, на обломанные зубы, такие желтые на фоне раздробленной зеленой морды.
Оно вновь зарычало. И жадно щелкнуло зубами.
О, черт. Я был прав насчет мистера Флешмана.
Все это время я был прав.
Я знал, что здесь творятся страшные вещи. Ну почему мне никто не верил?!
А теперь было слишком поздно. Слишком поздно…
Если я, конечно, не найду пути к спасению.
— БУХ… БУХ…
Чудовище неуклюже зашагало ко мне.
Я нырнул обратно в лабораторию. Больше деваться было некуда.
Полным отчаяния взглядом я обвел страшную комнату в поисках оружия. Чего-нибудь, чтобы швырнуть в эту тварь. Чего-нибудь, чем можно было бы ее задержать, чтобы я мог унести ноги.
Бежать…
Я схватил первое, что подвернулось под руку. Маленький, квадратный предмет. Металлический.
Буду метить в голову, сказал я себе. И покрепче сжал предмет в руке.
Ноги тряслись.
БУХ… БУХ.
С каждым его грохочущим шагом меня пробивала дрожь.
Врежь ему по башке — и беги из лаборатории, напутствовал я себя. Потом — на кухню.
Домой. Домой. Домой.
Я заставил себя вернуться в коридор.
Огромная тварь стояла в нескольких футах от меня, преграждая мне путь. Выбитый глаз раскачивался на нерве. Она утробно зарычала. Она тяжело шагнула ко мне.
Я поднял металлический квадратик. Приготовился метнуть.
И тут мне на плечо легла рука.
Я отчаянно заорал. Развернулся.
И уставился в ухмыляющуюся физиономию мистера Флешмана.
— Я предупреждал тебя, Джек, — прошептал он. — Надо было слушать!
13
Его рука стиснула мое плечо.
— Я… я… я… — заикался я.
Его усмешка стала шире.
— Джек, тебя трясет! — воскликнул он.
— Простите, — пролепетал я. — Я не знал. В смысле, я ничего не видел. Правда! Я никому не скажу! Пожалуйста…
Он фыркнул.
— Нет, честное слово! — закричал я. — Прошу вас, отпустите! Я никому не скажу, что видел!
— Очень на это надеюсь, — ответил он и отпустил мое плечо. — Если расскажешь, это может стоить мне работы.
— Что? Работы? — Мой голос сорвался. Я привалился спиной к стене и постарался унять дрожь в ногах.
Мистер Флешман кивнул.
— Я делаю спецэффекты, — пояснил он, — для фильмов ужасов.
Я уставился на него. Открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но смог издать ни звука.
Он положил руку на мохнатое плечо чудовища.
— Как тебе мой парнишка? Я его назвал Миляга. Уж больно милый. — Он ущипнул чудовище за длинную морду.
— Вы… вы его сами сделали? — выдавил я.
Мистер Флешман снова кивнул:
— Ага. Своими руками. Управляется дистанционно.
Он поднял небольшой пульт, напоминающий пульт от телевизора. Нажал на кнопку, и пасть чудовища открылась и закрылась. Нажал на другую кнопку — и чудовище мигнуло.
— Ух ты! Вот это да! — воскликнул я. Мне уже чуточку полегчало. Я понял, что должен принести мистеру Флешману свои извинения.
— Извините, что забрался в ваш дом… — начал я.
Он поднял руку.
— Не извиняйся, — сказал он. — Я приготовил все это для тебя. Я поставил Милягу у окна кухни, чтобы привлечь твое внимание. Я видел, как ты влез в окно. И ждал.
— Но… зачем? — спросил я. — Вы ведь так старались меня отпугнуть. А тут…
— Моя работа держится в строжайшем секрете, — ответил мистер Флешман, облокотившись на Милягу. — Я пытался сделать так, чтобы ты прекратил за мной следить. Но я видел, что прекращать ты не намерен. Так что я решил, коли так, хорошенько тебя напугать.
— Да уж, напугали, так напугали! — признался я.
— Как тебе мой трюк с привидением? — поинтересовался мистер Флешман. Он провел меня обратно в лабораторию.
— Как вы так сделали? — спросил я.
— Это проекция. Видишь? — Он снова достал из кармана пульт. Нажал на кнопку, и из маленького объектива полился свет.
— Я проектирую на дым изображение призрака, — пояснил мистер Флешман.
Я смотрел, как туман вновь обретает форму. Выглядело так натурально!
— На самом деле, это очень простой трюк. Все, что ты тут видел, Джек — спецэффекты. Но я никому не могу позволить шпионить за мной и выведывать мои секреты.
Я еще раз извинился.
Тут пришел его черед извиняться:
— Надеюсь, я не слишком тебя напугал. Иногда меня малость заносит. — Он рассмеялся. — А что, ты думал, здесь происходит?
— Ну, не знаю, — ответил я. — Я увидел, как вы боретесь с Милягой, ну и…
— Я его испытывал в действии, — пояснил мистер Флешман.
— Ну, о том, что здесь видел, я никому не скажу, — пообещал я и последовал за ним к кухонной двери. Уже в дверях я остановился, вспомнив кое о чем.
— Фотоальбом, — сказал я.
Он прищурил свои серебристо-серые глаза.
— Какой альбом?
— Я видел фотоальбом, — ответил я. — А в нем — сплошь какие-то зеленые чудики. Что это было?
Он тяжело вздохнул.
— Это модели, которые я делал для одного фильма. Мне заказали сотню таких. Да вот досада: фильм так и не увидел свет.
— Так они остались у вас? — спросил я.
Он покачал головой:
— Нет. Они принадлежат студии. А она отошла от дел.
Я вышел на крыльцо.
— Что ж, спасибо за шоу ужасов, — сказал я. — Обещаю никогда больше за вами не шпионить, мистер Флешман.
Он рассмеялся:
— Может, я сделаю тебя своим подопытным, Джек. Ну, знаешь… буду проверять на тебе, какое впечатление производят мои новые создания.
— Ух ты. Вот здорово будет! — воскликнул я. Мы распрощались, и я поспешил домой.
Мне не терпелось рассказать маме с папой, как я ошибался насчет мистера Флешмана. Оказывается, он классный дядька. Я знал, что они будут подшучивать надо мной и повторять: «А ведь мы говорили!». Но мне было все равно.
Каким счастьем, каким облегчением было для меня узнать правду о моем соседе, и что в его доме не происходит ничего страшного!
Тогда я и знать не знал, что самое страшное ожидает меня впереди.
14
— Что ж, рада, что ты разгадал эту тайну, — сказала за ужином мама. Она передала мне ведерко с жареным цыпленком. Моим любимым — с хрустящей корочкой. — Стало быть, мистер Флешман работает над фильмами ужасов.
— Я это и так знала, — ввязалась Белл. Она уже умудрилась размазать картофельное пюре с подливкой по всему подбородку. — Я знала, что все эти страшные штучки — всего-навсего спецэффекты.
— Нет, не знала! — отрезал я.
— Нет, знала!
— Не знала! Вот еще!
— Можем мы хоть раз спокойно поужинать? — вздохнул папа. — А ты, Белл, вытри подбородок. — Он погрузил вилку в пюре и повернулся ко мне. — Значит, тайна раскрыта? Никаких больше диких историй?
— Никаких диких историй, — пообещал я.
— Да куда он денется! — усмехнулась Белл. — Ну не может он без диких историй.
— Ничего подобного! — вскричал я. — Подумаешь, один раз…
— Спросите у него, почему все прозвали его Тарелочником, — сказала Белл. — Давайте. Спросите его.
— Заткнись, Белл, — прошипел я.
— Почему тебя прозвали Тарелочником? — спросила мама.
Я пожал плечами:
— Убей — не знаю.
* * *Следующие несколько дней пролетели стремительно. Последние дни летних каникул всегда пролетают чересчур быстро!
На лето нам задали прочесть две книги. Одну я уже одолел и сейчас был на середине второй.
Когда я не сидел, уткнувшись носом в книгу, то следил за небесами в поисках метеора. Во всех новостях метеор прочно занял первое место.
Серебристый объект по-прежнему кружил вокруг Земли — а ученые всего мира по-прежнему ломали над ним головы.
Никто из них так и не смог придти к определенному выводу — что это за объект и откуда он взялся!
Я искал и искал. Но так никогда и не увидел его.
В ночь воскресенья, перед началом занятий, метеорит совершенно вылетел у меня из головы. Я мог думать только о школе. Кто у нас будет преподавать? Какие ребята соберутся в классе?
Раздеваясь перед сном, я нащупал что-то в кармане джинсов. Засунув руку в карман, я извлек квадратный металлический предмет из лаборатории мистера Флешмана.
Должно быть, я тогда машинально сунул его в карман, подумал я. И принялся вертеть его в руках.
Он был маленький и блестящий, размером с пейджер.
И как я мог подумать, что такой вот фитюлькой можно остановить здоровенного монстра? — удивился я. Охваченный паникой, я не мог тогда мыслить здраво.
На ощупь предмет был совершенно гладкий. Я нажал на кнопочку с тыльной стороны, но ничего не произошло. Поднеся его поближе к глазам, я разглядел на верхней части три ряда крошечных дырочек.
Может быть, это какая-то навороченная солонка, подумал я.
У меня и в мыслях не было красть эту штуку. Завтра же верну ее мистеру Флешману, решил я. Положил ее на тумбочку и забрался в постель.
Не скоро я смог уснуть. Все думал о школе. И не мог выбросить из головы все, что видел в доме мистера Флешмана. Потрясающие киноафиши… искусственный призрак… радиоуправляемый монстр…
А потом, когда я лежал в полусне, пришли голоса.
Дребезжащие голоса; казалось, они доносятся издалека. Чудные, тоненькие голоса, как у жевунов из «Волшебника страны Оз». И все как один что-то быстро-быстро тараторили.
Может, мне это снится? Или кто-то болтает на заднем дворе?
Я вслушивался в них, пытаясь понять, что они говорят. Но голоса заглушались шипением и свистом, словно передаваемые далекой радиостанцией.
Треск помех то становился тише, то нарастал. Бормотание голосов сливалось в подобие музыки.
Что они говорят? Неужели они разговаривают со мной?
Может, кто-то так оригинально пытается меня разбудить? Или это все — часть моего сна? Какой раздражающий сон! Как бы мне хотелось знать, что они говорят!
Всю ночь я ворочался и метался по кровати. Поворачивал голову то так, то эдак. Но голоса все равно звучали у меня в ушах. Дребезжащие, почти металлические голоса, то пропадающие, то снова прорывающиеся сквозь гул статических помех.
Я зарывался головой в подушку. Я натягивал подушку на голову и прижимал ее к ушам.
Но голоса не смолкали. И тараторили так быстро, так возбужденно…
Они не смолкали, пока меня не разбудил голос мамы.
— Джек! Джек! — окликнула она из-за двери. — Пора вставать! Школа!
Я сел, точно подброшенный пружиной. Сна не было ни в одном глазу.
Я поднялся на ноги и встал, как вкопанный.
— Джек? Ты меня слышишь? — крикнула мама. — Пора вставать в школу!
— Я готов! — отчеканил я громким, чистым голосом. — Я буду подчиняться!
15
— Что?! — воскликнула за дверью мама. — Что ты сказал?
И только тут я понял, что стою посреди комнаты, замерев по стойке смирно.
— Я готов! — выкрикнул я, как солдат на плацу. — Я буду подчиняться!
— Заканчивай этот цирк, — сказала мама. — Одевайся. Твоя сестра уже внизу.
Я стоял прямо, будто аршин проглотил, слыша, как она спускается по лестнице. Затем, невероятным усилием воли, я заставил тело расслабиться.
— Почему я так говорю? — спросил я вслух.
Я окинул взглядом комнату. Все вроде на месте. Но я все равно ощущал себя не в своей тарелке. Я чувствовал… растерянность.
Я услышал жужжание у себя в голове. Словно стрекотали миллионы сверчков. Я потряс головой. Попытался прочистить уши пальцами.
Но тихое стрекотание рождалось не в голове; оно доносилось откуда-то еще.
Я принялся натягивать чистую пару джинсов. А голоса нашептывали мне что-то. Два голоса. Три. Откуда-то совсем рядом.
Голоса звучали, как стрекот насекомых. Но я их понимал!
— Когда вы прибудете? — спросил я. — Вы можете назвать мне день?
Я слушал их тихий, приглушенный расстоянием ответ.
А потом отсалютовал, точно солдат.
— Я буду подчиняться! — пообещал я.
Я уставился на черную квадратную коробочку, лежавшую на тумбочке. Голоса доносились именно из нее. Несколько голосов, сливающихся в один.
Я взял коробочку. Я чувствовал, как она вибрирует в такт жужжанию голосов.
— Что вы хотите, чтобы я сделал? — спросил я коробочку. — Когда вы прибудете?
И тут мое дыхание прервалось.
Кто они? Зачем я говорю с ними? Почему я их понимаю? Чего им от меня нужно?
В голове проносились миллионы вопросов. Миллионы пугающих вопросов.
Я схватил коробочку и запихнул ее в карман джинсов.
Я должен ее вернуть, сказал я себе, трясясь от страха.
Голоса что-то сделали со мной. Голоса заставляли меня вести себя странно.
Я не мог заставить их умолкнуть. Я должен вернуть коробочку мистеру Флешману.
Мистер Флешман…
Может, это тоже какой-то спецэффект?
Но если это всего лишь кинотрюк, почему он заставляет меня так странно себя вести?
Я надел футболку, торопливо сунул ноги в кроссовки. Потом скатился по лестнице, вбежал на кухню и направился к задней двери.
— Куда это ты навострился? — поинтересовалась мама. Она сидела за столом напротив Белл. Белл зачерпывала ложкой большие порции каши.
— Нужно кое-что вернуть, — ответил я, взявшись за ручку двери.
— Не раньше, чем ты позавтракаешь! — отрезала мама и показала на стул: — Садись.
Голоса щебетали у меня в ушах.
— Я буду подчиняться, — сказал я.
Я повернулся и подошел к столу. Плюхнулся на стул наискосок от Белл.
— Джек, — сказала Белл, — спорим, вам достанется мистер Лэйкер? — И засмеялась. Мистер Лэйкер был самым суровым и придирчивым учителем в нашей школе.
Белл говорила что-то еще, но я ее не слышал. Ее слова потонули в гуле голосов.
— Джек, ты портфель собрал? — осведомилась мама. Она встала и направилась к кофеварке — налить себе еще кофе.
— Я буду готов, — ответил я.
Белл продолжала в красках расписывать грозного мистера Лэйкера. Но шум голосов у меня в ушах нарастал. Я видел, как движутся губы Белл, но не слышал ее.
— Хватит! Хватит! — заорал я.
— Я ничего не делала! — заверещала Белл.
— Молчать! — приказал я голосам.
— Я молчу, молчу! — взвизгнула Белл.
— Джек, что с тобой такое?! — возмущенно спросила мама.
В голове прояснилось. Я уставился на нее.
— Зачем ты орешь на сестру? — спросила мама, наклоняясь ко мне.
— Я… не знаю, — пробормотал я. — Ничего не могу поделать…
Голоса снова защебетали.
— Мам, скажи ему, чтоб не смотрел на меня так! — захныкала Белл. — Он пытается меня напугать.
— Джек, возьми себя в руки, — сказала мама. — Разве ты не рад первому дню в школе?
— Я буду готов, — сказал я.
— Прекрати разговаривать как робот, — велела мама. — Ты пугаешь сестру. — Потом добавила: — Между прочим, ты пугаешь и меня.
— Я буду подчиняться, — ответил я.
Я зажмурился и усилием воли попытался изгнать голоса из головы. Я знал, что мне нужно сделать. Я должен вернуть коробочку мистеру Флешману.
Я вскочил. Схватил рюкзак. И выбежал в заднюю дверь.
Я слышал, как мама что-то кричит мне вслед. Но не остановился.
Мне позарез нужно отдать коробочку мистеру Флешману.
С коробочкой в руках я поспешил к его подъездной дорожке.
Но голоса… голоса…
Они приказали мне повернуться. Тараторя наперебой, они велели мне уходить.
Я пытался сопротивляться.
Я сделал несколько шагов вверх по дорожке. Я помахал коробочкой, на случай, если мистер Флешман видит меня из окна.
Но после этого мою голову пронзила невыносимая боль. Виски раскалывались. Перед глазами полыхнула ослепительная белая вспышка.
Раскаленная вспышка боли.
Я повернулся и побежал. Я бежал всю дорогу до школы. Бежал с маленькой черной коробочкой в руке и настырным стрекотом голосов в ушах.
В школе все шло хорошо… поначалу. Я не загремел в класс к мистеру Лэйкеру. Я попал к миссис Хофф, которая славилась своей добротой. И все мои друзья оказались со мной в одном классе.
Я засунул коробочку вглубь рюкзака. Я не слышал голосов весь остаток утра. Я не слышал их и днем… до урока ИЗО.
Миссис Хансен, училка ИЗО, всегда напоминала мне жужжащего шмеля. Она низенькая, кругленькая, и снует от парты к парте эдак вприпрыжку.
Она объявила, что сегодня мы будем лепить скульптурный портрет из глины. В качестве модели она выбрала Мадди. Устраиваясь на высоком табурете перед всем классом, Мадди делала вид, что ужасно стесняется.
Но все мы прекрасно знали, что застенчивость Мадди неведома.