Посланница сделала еще один короткий шаг по ковру из плюща.
– Эс-Кайнт? – посмела первой заговорить с правителем девушка.
Ее голос был похож на теплое прикосновение. Только сейчас Верховный Лорд заметил, что закат принес в его комнату не только алые лучи. Посланница склонилась в поклоне.
– Да, Килиен. – У Витала Эстариона был высокий и сильный голос, которому привыкли внимать своенравные лорды эльфийских Домов. Усталое лицо правителя приобрело неприступное, каменное выражение, припасенное для подобного рода приемов.
– Миледи Иньян велела передать, что прибудет к Совету. – Ради этой короткой фразы посланница и преодолела сотни миль, прорвавшись сквозь беснующиеся воздушные потоки.
– Хорошо, Килиен, благодарю тебя.
Девушка склонила голову, развернулась и исчезла тем же способом, что и появилась, – через окно.
В Зале Совета было непривычно тихо, и стояла зыбкая полутьма. Посреди отливающих темной синевой высоких кристаллов, выполняющих роль опорных колонн, и изящных кресел из белого дуба, расположенных полукругом в центре зала, проносились чуть заметные тускло-желтые искры. Когда эти маленькие огоньки сталкивались с чем-либо или между собой, они рассыпались крохотными брызгами света, гасли и вновь вспыхивали. Одна из таких искр понеслась к центру зала, к месту, где в полукруге величественных тронов стоял самый большой и прекрасный из них. На одно недолгое мгновение яркая вспышка озарила его, когда искра ударилась о гранитный пол. Массивное кресло, сделанное из чистого золота и серебра, украшенное драгоценными камнями невероятных размеров и красоты и покрытое удивительно тонкой росписью, было предметом мечтаний любого эльфа. Дубовый Трон Правителя Конкра, бесценное произведение искусства, символ нерушимости верховной власти и объект нескончаемого вожделения знатных эльфийских Домов.
Казалось, что огромный зал совершенно пуст, но это было не так. На Дубовом Троне сидел высокий правитель. Глаза его были закрыты, лоб упирался в бледные руки. Эс-Кайнт Витал Эстарион, Лорд Витал, Витал Лунный Свет, Верховный Правитель Конкра, Глава Высшего Совета, Защитник Народа… У него было много титулов и много имен.
Но сегодня он с легкостью сменил бы все это на те крупицы божественной мудрости, что, случается, посылает эльфам Тиена. Он хотел знать, что не ошибся. Хотел быть уверен, что поступил именно так, как должно. Что в будущем его народу не придется жестоко заплатить за принятое им решение.
Витал тяжело вздохнул, попытавшись отогнать прочь тяжелые думы. Решение было принято, и теперь уже ничего нельзя изменить. Но мысли неуклонно возвращались назад, к завершившемуся уже Совету, на котором он впервые за все сотни лет своего правления почувствовал, что совершает ошибку. Шаг за шагом, фразу за фразой Эс-Кайнт начал прокручивать в уме все, сказанное на Совете, пытаясь отыскать истину, в который уже раз…
Зал Совета освещали тысячи ярких огней, отражаясь от граней кристальных колонн. Они озаряли серебряным светом двадцать пять величественных тронов, на которых расположились главы эльфийских Домов – двадцать четыре могущественных эльфа и одна эльфийка. Каждый лорд, полновластный правитель своих земель, занимал положенное только ему место. Трон Волка, Трон Клена, Трон Орла… Каждое кресло было выполнено в своем стиле и соответствовало определенному Дому, а перед их полукольцом, на прекраснейшем из всех тронов мира, восседал Верховный Правитель Конкра. Он говорил, обращаясь к лордам:
– …И люди выполнили свою часть сделки. Таким образом, Альманариву удалось вернуть. Отныне и впредь ни один из Домов не будет обладать ею, даже на короткое время. Я буду лично отвечать за нее.
Среди лордов прошел шепот недовольства.
– Это возмутительно! – Лорд Раллин, глава Дома Золотого Орла, посмел перебить речь Витала. – Наш Дом невиновен в произошедшем, и вам это прекрасно известно! Чаша должна вернуться к нам!
– А что Дом Орла предпринял для возвращения святыни? – В словах Правителя послышался нескрываемый сарказм. – Или смерть жалких двух сотен людишек на границе вы считаете достойным ответом на потерю Чаши?
– Если бы не ваша воля, мы бы не ограничились этим! Варвары должны ответить…
Витал сделал знак рукой, приказывая замолчать:
– Но это не вернуло бы Чашу, а я сумел ее возвратить. Однако все в этом мире имеет свою цену. Из-за вашей нелепой беспечности я оказался в долгу.
– Мы все восхищаемся вашей мудростью, лорд Витал, – вкрадчивый голос принадлежал лорду Мараэллу, главе Дома Зеленого Клена, – мы полностью одобряем ваш план. Хитрость всегда была в чести, как в политике, так и на войне. Теперь, когда Чаша у нас, пришла пора наказать глупых людей за дерзость…
– Нет! Никакой мести. Напротив, я дал слово оказать помощь Ронстраду.
– Оказать помощь?! Но это же немыслимо! – Голоса в зале были полны возмущения.
– Дать слово человеку?! Они не имеют понятий о чести, это грязные варвары, способные лишь на подлое воровство! Все равно что поклясться перед глупым пегасом! – Лорд Ариле, глава Дома Утреннего Рассвета, расхохотался, поддержав таким образом сидящего по правую руку от него правителя Дома Клена.
Эс-Кайнт замолчал, наблюдая за реакцией лордов. Он хорошо умел читать настроение по лицам, в выражениях которых человек, да что человек, большинство эльфов тоже не увидели бы ничего, кроме холодной надменности. Другие народы ошибочно полагают, что представители лесного народа лишены эмоций, но это совсем не так, просто выражают они их не столь бурно и не всегда привычным для людей образом. То, что с легкостью поймет эльф в настроениях собеседника, для человека останется непроницаемой тайной.
Пока лорды спорили между собой, Витал наблюдал. Преимуществом его положения в центре зала было то, что он видел их всех. Взгляд Эс-Кайнта скользил по лицам, не останавливаясь, и Виталу хватало одного мгновения, чтобы сделать для себя выводы. Впрочем, далеко не все выражения лиц поддавались анализу. Правитель отметил про себя надменность и жажду противопоставить себя другим в горящих глазах лорда Утреннего Рассвета, увидел затаенную ненависть к себе лично лорда Ночного Волка, оценил безразличие, отразившееся скукой на лице лорда Прозрачной Воды. Отдельного внимания стоил мрачно-решительный настрой лорда Черного Лебедя – самого молодого, но очень амбициозного эльфийского Дома. Было видно, что этот лорд уже принял решение, которое может совсем не совпадать с линией, проводимой Эс-Кайнтом.
«Надо будет держать под наблюдением этот Дом, чтобы не получилось неприятных неожиданностей», – отметил Витал.
Взгляд его задержался на молчаливой фигуре эльфийки с длинными белыми волосами, в расшитом серебром черном платье, лицо которой скрывала вуаль. Хозяйка Ночи, самая могущественная чародейка его народа, глава Дома Вечного Света, вот уже пять веков слывшего магическим центром Конкра. Пока она не проронила ни слова на Совете, мысли ее всегда были тайной для всех, как, впрочем, и неизменно сокрытый вуалью облик. Поговаривали, что она вечно молода и невообразимо красива, что она самая прекрасная из всех эльфиек, что ее красота настолько совершенна, что ни один смертный не может без опасности для себя смотреть на нее. Витал не знал ни одного эльфа, который мог бы похвастаться тем, что видел ее лицо или проник в ее тайны. Могущественная эльфийка молчала, и это сулило определенную надежду.
Молчал и еще один эльф. Лорд Мертингер, глава Дома Недремлющего Дракона, он же Мастер Дракон, живая легенда эльфийского народа. Еще в глубокой молодости его лицо было ужасно обезображено, когти чудовищного зверя навсегда оставили на нем свой след в виде безобразных белых шрамов, но он сумел не просто жить с этим, но и доказать всем остальным, что сила духа и верность клинка для истинного эльфа гораздо ценнее, чем красота. Его деяния во времена Смуты были настолько велики, что очень многие прочили ему Дубовый Трон и были крайне поражены тем, что он отказался от верховной власти в пользу сына своего верного союзника и друга. Лорд Аэрлан, отец Витала Эстариона, трагически погиб во времена Смуты, когда сыну не исполнилось и пяти лет. Именно Мертингеру Витал был обязан своей властью, но северный лорд никогда не требовал ничего в качестве платы за это: казалось, что ему не интересны ни власть, ни богатства, ни слава. Впрочем, чего-чего, а славы у него было больше, чем у всех остальных лордов вместе взятых.
– Довольно бесполезных рассуждений! Слово правителя Конкра было дано, и я не собираюсь забирать его назад! – повысил Витал голос, чтобы перекричать стоящий в зале гул.
– Слово, данное варварам, не имеет силы! – послышалось в ответ. Лорд Зеленого Клена продолжал бросать вызов Эс-Кайнту. – Сами они никогда не держат обетов! Эльфы не обязаны им верить…
– Но они вернули Чашу.
– Слово, данное варварам, не имеет силы! – послышалось в ответ. Лорд Зеленого Клена продолжал бросать вызов Эс-Кайнту. – Сами они никогда не держат обетов! Эльфы не обязаны им верить…
– Но они вернули Чашу.
– Которую сами же и украли у нас! Нам следует по достоинству отблагодарить их. Стрелами и огнем!
– Эс-Кайнту не следовало заключать сделку, – подал голос Найллё, лорд Черного Лебедя. – Это признак слабости, а в мире уважают лишь сильных. Нужно было угрожать им войной…
– У Ронстрада не было иного пути, кроме как вернуть нам Чашу, – согласился лорд Дома Ночного Волка, высокий и широкоплечий эльф, настоящий великан. – Люди не выдержали бы войны на два фронта. Эс-Кайнту недостает твердости.
– А вам всем недостает чести. – Хриплый приглушенный голос принадлежал лорду Мертингеру. В зале наступила гнетущая тишина. Когда говорил Дракон, остальные предпочитали слушать. – Слово Эс-Кайнта – это слово каждого из нас! Нарушить его – значит обесчестить каждого эльфа в Конкре.
– Благодарю вас, лорд Мертингер, – Витал улыбнулся. Этот голос пока был единственным в его поддержку, но он стоил многих других.
– Не надо напоминать нам о чести, убийца! – Лорд Ариле, глава Дома Утреннего Рассвета, в ярости вскочил, бросив испепеляющий взгляд на Мертингера. – У моего отца тоже была честь, но ты подло убил его!
Лорд Недремлющего Дракона, казалось, не обратил внимания на эту вспышку гнева:
– Мне приписывают многое из того, что я не совершал. Мы были врагами с твоим отцом, но я не имею отношения к его смерти.
– Грязная ложь!
– Ты хочешь поединка со мной? – Губы Дракона расплылись в коварной усмешке, а правая ладонь привычно легла на рукоять Черного меча, жуткое оружие с остроконечным многогранным рубином в навершии эфеса.
– Прекратить! – Витал указал рукой на бросившего оскорбление. – Еще одно слово, лорд Ариле, и вы покинете этот зал!
– В таком случае, я покину зал вместе с ним! – заявил лорд Зеленого Клена. – Ибо моя честь тоже задета: Дракон виновен в смерти моего дяди, благороднейшего лорда Менге, законного…
Внезапно лорд Мараэлл замолчал, понимая, что сказал лишнее. Фраза не была завершена, но смысл ее поняли все.
– Прошу вас, договаривайте, благородный лорд Мараэлл, – процедил Витал, и в голосе его прозвучали нотки металла. – Что-что? Ах да! Вы уже забыли, что пытались сказать. Хорошо, я продолжу за вас сам: законного Правителя Конкра, не так ли? Уж не пытаетесь ли вы оспорить мое право на Дубовый Трон?!
Члены Совета взволнованно зашептались, никто не посмел высказаться в поддержку дерзкого лорда, слишком тяжелыми были воспоминания о Погибельной Смуте, жестокой и кровавой междоусобной войне, унесшей многие тысячи эльфийских жизней пять веков назад.
Лорд Мертингер поднялся в полный рост, положив руку на рукоять меча:
– Прошлое не стоит того, чтобы его ворошить. Там слишком много обид и боли… Пока я жив, пока живы те, кто это видел и помнит, ни одна капля эльфийской крови не будет пролита в Конкре. Да охранит нас Тиена от кровавого безумия братоубийства.
Все присутствующие закивали в знак согласия, в том числе и лорд Зеленого Клена, поспешивший загладить инцидент.
– Если Тиене будет угодно, пусть Эс-Кайнт расскажет о своем обещании людям. – Мягкий и мелодичный голос прервал наступившую паузу. Говорила Хозяйка Ночи; речь молчаливой чародейки нечасто можно было услышать под сводами Зала Совета.
– Об этом они скажут нам сами. – Лорд Витал коснулся рукой амулета у себя на груди. В тот же миг перед троном возник образ человека в просторных одеяниях мага.
– Приветствую тебя, Архимаг Тиан, – произнес Витал. Голос его был наполнен ледяным холодом, Эс-Кайнт не испытывал теплых чувств к чародею людей, вынудившему его дать обещание, уже успевшее поколебать его личную власть в Конкре.
– И я приветствую тебя, благородный Аэссэ-Экайнтэ Витал Эстарион, приветствую также благородных лордов, глав эльфийских Домов. – Архимаг моментально определил, что находится на Высшем Совете эльфов, слегка поклонился присутствующим, затем обратился к Виталу: – Благополучно ли доставлена Чаша, Правитель?
– Да. Мы получили Чашу, Тиан. Какую плату ты потребуешь от нас? Не проси невозможного, иначе не получишь ничего.
– Плата будет соответствовать ценности Чаши, Эс-Кайнт. Ронстрад в огне. Проклятые подступают к Восточному Дайкану, а у нас недостаточно сил для его защиты. Королевство погибнет, если вы не окажете нам помощь. Я прошу ваших воинов для защиты города.
– Эльфы никогда не будут сражаться под стягами людей, Тиан. Ты просишь невыполнимого! – В глазах Витала сверкнули искры гнева, он не мог себе позволить еще одного унижения перед Советом.
– Я не прошу вас вставать под наши знамена, – сказал Тиан. – Сражайтесь под своими стягами, но спасите наш город от мерзкой нечисти, которая не пощадит ни женщин, ни детей!
В полной тишине, наступившей в зале, Витал медленно кивнул:
– Ты получишь помощь, Архимаг. Прощай.
– Прощай, Витал. Поспеши.
Магический образ растаял в воздухе.
Главы Домов взорвались возмущением:
– Это неслыханная наглость!
– Дом Волка никогда не поддержит…
– Эльфы не станут проливать свою кровь за чужие дома…
– Дом Золотого Орла не станет участвовать в этой авантюре!
– Дом Утреннего Рассвета тоже…
– Это невозможно! Рисковать жизнями наших воинов…
– Дом Шелестящей Травы слишком малочислен, чтобы…
– Дом Ночного Ястреба презирает грязных варваров, мы не станем марать свою честь этим!
– Это не наша война, угрозы Конкру нет.
– Дома не обязаны соглашаться с этим!
Эс-Кайнт молчал. Суровая решимость отразилась на его лице. Наконец он прервал поток красноречия лордов:
– Да, это не наша война. Да, эльфийские Дома имеют право не вступать в нее. Но я дал слово! В землях людей мою клятву считают клятвой всего Конкра. И если честь Конкра ничего не значит для вас, я выступлю один, стражи Лунного Света придут на помощь Ронстраду, я лично возглавлю поход. И если на то будет воля Тиены, с честью погибну на ненавистной варварской земле, защищая чужой мне народ. Кто со мной?
– Я с вами, Верховный Лорд, – Мертингер не размышлял ни секунды.
– Кто еще?
Витал посмотрел в глаза каждому из лордов, но увидел там лишь безразличие, затаенную ненависть и злорадство.
– Я поддержу.
Хозяйка Ночи? Не может быть! В глубине души Витал уже смирился с тем, что больше никто не встанет на его сторону.
– Мои девочки примут участие в походе. Дом Вечного Света предоставит в ваше распоряжение своих лучших чародеек и «молний», Верховный Лорд. А отряды «Солнечных Лучей», мастеров клинка, лучшие из всех воинов Леса, прольют свою кровь на далеких бранных полях, но не отступят. Мы остаемся верны древней клятве…
О какой клятве шла речь, Эс-Кайнт мог только догадываться. Он знал, что в тяжелые времена Смуты три великих Дома заключили союз. Дом Луны, который возглавлял его отец, лорд Аэрлан, Дом Недремлющего Дракона под предводительством лорда Мертингера и Дом Вечного Света, власть в котором взяла в свои руки таинственная чародейка. Почти сразу же после этого ее стали называть Хозяйкой Ночи за темные платья и вуаль, в которые она облачалась. Каков был их договор, знали только они сами, а отец умер слишком рано, чтобы рассказать о нем сыну.
– Что ж, больше я не зову никого. – Витал Эстарион поднял правую руку, давая знак, что разговор окончен. – Решение принято, я объявляю Совет завершенным.
Лорды начали расходиться, продолжая на ходу обсуждать вынесенное им решение, и вскоре только один эльф остался сидеть на своем троне, посреди опустевшего зала…
– Отец! – В царящей кругом таинственной полутьме показалась стройная фигура эльфийки. Принцесса появилась от одной из наиболее крупных колонн у самой стены зала. Судя по всему, она пряталась там в течение всего Совета, прекрасно зная, что отец никогда не одобрит такого поступка.
Витал вздрогнул, прервав свои размышления:
– Таэль? Что ты делаешь здесь? – Поведение дочери крайне возмутило его, хотя он к нему уже привык. Выходкам Аллаэ Таэль не было конца.
– Я решила, что тебе будет нужна моя помощь, отец.
– Очень необдуманное решение. Ты представляешь, что случилось бы, если бы тебя здесь обнаружили?! Знаешь, это станет твоей последней выходкой, я уже решил, куда ты поедешь сразу после праздника солнцестояния.
Принцесса виновато улыбнулась, не слишком страшась предстоящей кары, отцовский гнев на нее никогда не длился подолгу. Дочь обошла трон сзади и положила руки на плечи отца, попытавшись обнять, но Эс– Кайнт легким движением отстранил ее.
– Не надо. Ты не получишь моего прощения. И вообще, я не в настроении сегодня.
– Это все лорды, да? – В голосе эльфийки прозвучал гнев. – Эти надменные ничтожества! Как они смеют перечить тебе? Ведь это ты, а не они, сидишь на Дубовом Троне!