Сердце ворона - Олег Яковлев 8 стр.

Два ассасина Поющей Стали только что закончили доклад о проведенной разведке. Королевские сотники прекрасно понимали, что им не победить в предстоящем сражении, и предусмотрительно искали пути отступления. Их было три, но каждый из них зависел от ситуации, которая сложится в грядущем бою. Первый – идти спешным маршем в тени хребта Дрикха до Дайкана, по следам ушедшего два дня назад Джона Аглана, тысячника, командовавшего некогда всей линией обороны. Срочным приказом главнокомандующего королевства он был вызван в Гортен с пятнадцатью сотнями отборных воинов – по всем данным разведки, огромная армада Проклятых выступила из захваченного Элагона и направилась к столице Ронстрада. Тракт на Восточный Дайкан являлся самым благоприятным вариантом отступления, ведь по удобной мощеной дороге войско сможет далеко уйти и, скорее всего, успеет спрятаться за надежными стенами. А там уже, возможно, получится отогнать орков – Град Харлейва был хорошо укреплен. Конечно, до павшего Элагона ему далеко, но сотники, как один, сходились во мнении: враг из степей обломает себе клыки о двойное кольцо стен и высокие башни города.

Второй вариант был идти в горы, к Стальным пещерам. Туда, где в многовековом молчании стояли запертые ворота в королевство гномов Ахан. Снежные горы таили множество опасностей, и отдать приказ отступать туда командиры собирались, только если будет невыполним первый.

И третий и последний – идти через Туманный лес, мимо старого маяка, к пустошам Сторуса и Кровавым топям. И тут уж сотники не знали, под чьими мечами лучше погибать: орков или нежити.

– Что мы можем сделать? – спросил остальных капитанов сотник Вильгельм Наир, в отсутствие тысячника Аглана взявший на себя обязанности командира заставы. – Я так понимаю, господа, что сдаваться на милость победителей никто из вас не собирается… Каждому здесь хорошо известна милость орков: рабы, жертвы духам и обед.

– Почтенный Наир, сдаваться мы не станем. Каждый из нас будет своей кровью заливать ковыль перед башнями, но не поднимет белый флаг.

Лишь шестнадцать сотен пехотинцев и два десятка магов осталось на южной заставе Ронстрада. Орки не пощадят никого, и для защитников границы лучше было все-таки умереть во славу Хранна в бою, чем попасть к ним в плен.

– Тогда предлагаю, наконец, решить, что нам нужно сделать, чтобы забрать с собой как можно больше зеленых рож.

– Нужно, чтобы кто-то отправился за Джоном. Если мы успеем его вернуть, он поможет нам отбить атаку.

– Но генерал Сейтсил приказал ему идти в Гортен, – запротестовал Вильгельм Наир. – Для усиления сил столицы требуется…

– А кто, генерал будет умирать под ножами орков? – яростно оборвал говорившего Олгерд, рыжебородый капитан с повязкой на глазу. – Или мы? Нам сейчас потребуется вся возможная и невозможная помощь.

– Я отправлюсь за ним, – сказал сотник Яфар Вильм, лучший друг ушедшего тысячника Аглана. – Поскачу за ним, покуда не настигну, но сперва мне нужно будет подготовить своих людей…

Над степью разносились тревожные звуки набата, походившие на рев разбуженного тролля. Воины, подобно тысяче термитов, мельтешили по равнине между заставами. Посланцы распределяли равное количество пучков со стрелами на каждую башню, воины спешно облачались и выходили во дворы своих крепостиц, где строились правильными порядками, готовые в любой миг выйти из больших ворот навстречу многократно превосходящему врагу. Лучники и арбалетчики на дозорных путях и верхних площадках башен перетягивали тетивы на своем оружии, раскладывали стрелы. Новобранцы затаскивали из внутренних дворов на дозорные пути камни и большие поленья, которые вскоре должны будут упасть на головы зеленокожих. Крики командиров сливались с безостановочным боем набатных колоколов.

Двенадцатая застава, так же как и все, готовилась к бою. Во внутреннем дворе солдаты снимали навесы с баллисты, стоящей напротив ворот. Из дверей казармы все время выбегали воины на доклад к сотнику, который сейчас отдавал последние распоряжения десятникам:

– Нортен, твои луки будут перекрывать запад. Любой ценой нужно удержать наш рубеж, чтобы главные силы смогли отступить через долину. Три часа дня – и последний воин должен уже покинуть заставу через северные ворота или скрытые потерны. Ясно?

– Господин сотник, вы что, не с нами? – осмелился спросить десятник Сайрес, командующий мечниками, что строились сейчас за стеной. Его поддержал нестройный гул солдат.

– Нет, братцы, этот бой вам придется вести без меня. Я должен догнать господина тысячника, его отряды нам помогут удержать границу и отбросить орков. Но я уверен, вы меня не посрамите, братцы, так?

– Так точно! – в один голос четко проорали десять сержантов.

Яфар сел на коня, самого быстроногого скакуна, который только нашелся в пограничных конюшнях. Проверил, легко ли вынимается меч, и, бросив последний взгляд на восточное рассветное марево, направил животное через ворота к виднеющимся вдали горным хребтам.

Они шли вот уже третий день. Миновали, наверное, сотню залов, палат, комнат. Прошли по сотне лестниц, переходов и скрытых тоннелей. Новообретенный друг Ильдиара свободно и, казалось, совсем без устали вышагивал впереди, что-то рассказывая о нескончаемых лабиринтах своего королевства, а человек просто валился с ног от усталости: ноги заплетались, он уже попросту засыпал на ходу.

– Ничего, Ильдиар, скоро отдых, – обрадовал спутника Двинн, ведь привала не было с самого утра или, быть может, прошлого вечера? Белый Рыцарь перестал распознавать смену дня и ночи – треклятые подземелья делали свое дело. – У двери Мертвых Богов присядем, позавтракаем, а заодно пообедаем и поужинаем. Еще немного осталось…

Они все шли и шли. Двинн был, без сомнения, прав, когда говорил, что Зал Врат – не пик искусства и мастерства Подгорных мастеров. Граф де Нот видел такие палаты, что, он был уверен, будут сниться ему до самой смерти.

Чего только стоил Зал Славы, или «Гарнен-Дар», на языке Ахана. Для того чтобы попасть в него, нужно было спуститься по Стопам Героев, которые, кстати, складывались из удивительно красивых волшебных ступеней, висящих над глубокой пропастью – делаешь шаг, и тебе прямо под ноги из непроницаемого мрака выступает ступень, еще шаг – следующая ступень, и так далее, пока не закончится пропасть. И на каждой появляющейся словно из воздуха плите черными рунами по белому мрамору были высечены прямые, как меч, имена древних гномов. Двинн рассказал, что каждая ступень посвящена одному из великих Подгорных витязей старины.

Стопы Героев вывели путников к упомянутому Гарнен-Дару – настолько огромному залу, что Ильдиару сперва даже показалось, будто они вышли на поверхность под ночное небо. Вершины гигантских колонн, похожих на башни, терялись в сумрачной дымке, и сквозь тьму невозможно было разглядеть ни намека на потолок. Зато где-то в вышине белыми алмазами поблескивали рукотворные звезды, сотворенные гномьими мастерами. Со всех сторон, выдернутые из мрака белым огнем большого фонаря, которым Двинн освещал дорогу, выплывали невообразимой красоты статуи, отлитые из золота, серебра, высеченные из мрамора и даже из простого камня, но от этого не менее прекрасные. Статуи изображали Подгорных Королей гномов, ужасных демонов, крылатых драконов, были там и существа, совершенно незнакомые графу де Ноту. И это было только начало пути…

Они продолжали идти дальше, и у человека перед глазами постепенно все начало сливаться. Тоннели, лестницы и окружающие стены превращались в одно сплошное марево. Те проходы, которые они сейчас преодолевали, мало походили на завораживающие и захватывающие дух галереи в начале их путешествия.

Вдали показалась очередная каменная дверь. Ее украшал причудливый барельеф, но на расстоянии он казался всего лишь переплетением тысяч замысловатых линий и росчерков. Когда гном и человек подошли поближе, Ильдиар наконец смог разглядеть украшающую дверь картину.

Тонкость выполненной работы приводила не то что в восхищение, она накатывала целым валом неописуемого потрясения. Рыцарь позабыл об усталости, о голоде, вообще обо всем на свете. Можно было разглядеть мельчайшие детали разразившейся великой битвы, изображенной гномьими мастерами. Чудовищные стальные гиганты в жестокой смертельной схватке сошлись со смутными тенями-вихрями, облеченными в человекоподобные образы. В сером небе неведомого мира ветвистыми росчерками били молнии, казалось, до того, чтоб разверзлись небеса, оставался всего какой-то миг. Тяжелые громады туч наваливались удушающей ношей на обреченную землю, а в самом центре в поединке смерти сошлись две фигуры, четко выделяющиеся из кровавой панорамы всеобщего побоища: мужчина и женщина – две изначальные противоположности скрестили оружие под пылающими небесами погибающего мира.

Обнаженный по пояс мускулистый мужчина-гигант с длинной, развевающейся на ветру бородой сжимал в руках огромный окровавленный молот; такой же молот был вытатуирован и на его широком плече. Его противница, невероятно красивая, но при этом смертельная и безжалостная, как само время, молодая гибкая девушка с длинным копьем в руке изогнулась, будто прильнувшая к воде стройная ива. Ветер не щадил ее длинные волосы, и они развевались за ее спиной, как два гигантских серых крыла.

Мужчина и женщина – такие разные, но в то же время в них ясно читалось что-то общее, родственное. Не прошло и мгновения, как Ильдиар понял, что же именно: и у него, и у нее на лице застыло одно и то же выражение… выражение абсолютной ненависти друг к другу…

Гном кашлянул за спиной человека, отрывая его от созерцания этого шедевра, затерявшегося в глубинах королевства Ахан.

– Этот барельеф называется «Расхождение», – сказал Дор-Тегли. – Великая битва на холме Азурах-Арибе, во время которой были оборваны жизни богов. Они, эти самые боги, обманутые Бансротом, направили оружие друг на друга, несмотря на то, что были супругами и горячо любили друг друга. Они собрали свои армии и встретились на этом холме. От эха их поединка стонала земля, а небо грозило упасть. Сорвавшаяся с цепи погода, вырванная из крепких рук своих хозяев, бушевала вовсю. А Бансрот Полудемон смотрел на все это и смеялся.

– Но что остановило их? – завороженный самой историей не меньше, нежели барельефом, спросил Ильдиар.

– Их любовь не дала им причинить вред друг другу. Когда уже казалось, что конец времен неминуем, они опустили оружие. Но подлый Бансрот подкрался к богине и вонзил ей в спину свой проклятый меч Гентакх. Она упала мертвой, и тело ее перенеслось на небо. Созвездие Песочных Часов – это душа богини. Бог же, пораженный, застыл. Слезы текли из его глаз и, соприкасаясь с землей, обращались в металл (это как раз и есть мифрил). И двинулись на него несметные полчища демонов, но высоко поднял он свой молот Гарнург. Тогда был ужасный бой. Закончилось все тем, что… Словами не передать… Закончилось все тем, что Бансрот Проклятый убил и бога, подкравшись, как и к его супруге, со спины… – Слезы помешали гному закончить рассказ. Он переживал гибель своего Создателя, словно это произошло снова. – Это, – всхлипнул Двинн, – Великий Дрикх и…

– Богиня времени Тиена, – прошептал Ильдиар.

Подгорный явно не ожидал от своего спутника таких познаний.

– Откуда ты о ней знаешь?

Он вытер кончиком плаща слезы и начал раскладывать свой мешок, который нес еще из самого Зала Врат. На каменный пол туннеля легла бурая шкура, на нее гном положил какую-то снедь вроде лепешек и большие глиняные бутыли, в содержимом которых у Ильдиара не было ни малейшего сомнения.

Двинн плюхнулся на шкуру и с аппетитом вгрызся в сладкий хлеб; рыцарь тоже сел, и ему показалось, что он сбросил с плеч каменный груз необъятной поклажи, что он нес последние два дня.

– Наши ученые узнали, кому поклоняются жители Конкра…

– Так я и думал: вы договариваетесь с остроухими! – Настроение гнома тут же изменилось, как ветреный нрав осенней погоды. Двинн нахмурился – по его лицу было совершенно понятно, как он относится к народу эльфов.

Ильдиара вдруг кольнула мысль, что из всех, кого он встретил и кто раньше знал о жителях Конкра, не слишком-то много тех, кто их любит…

– Старик Тиан пытается привлечь их на нашу сторону в войне.

– Архимаг? – уточнил гном, откупоривая бутыль с вином достопочтенного Хвали Немена, подгорного винодела.

У графа де Нота выпала из руки лепешка – ну никак не мог он предположить, что здесь слышали про Тиана. Невероятно! Даже более невероятно, чем появляющиеся из ниоткуда ступени и сотни золотых статуй.

– Да, Архимаг, – подтвердил Ильдиар. – Но откуда ты о нем знаешь, Двинн?

Гном закурил свою вечную спутницу-трубку и скрылся за облаком дыма.

– Это сейчас он – великий и грозный Архимаг. Волшебник, повелевающий пламенем, способный заставлять море кипеть, а воздух гореть. Хех… А когда-то он был простым мальчишкой, учеником у более великого и грозного мага. О нем мне рассказывал еще отец, когда я был совсем мал. Волшебников не слишком-то почитают в Ахане, Тэрионе и Стуруне,[4] но этот Огненный маг, учитель вашего Тиана, долгое время дружил кое с кем в Тэрионе, помогал Хранителям Подземелий в их борьбе. Наши уничтожали демонов, он – себе подобных, людей, то бишь.

Ильдиар не мог в это поверить: великий маг, посвятивший себя самой благородной стихии – огню, учитель доброго старика Тиана – и убийца? Душегуб?

– Он убивал людей?

Гном скривил губы в своей обычной нахально-иронической улыбке. По-видимому, он догадывался, о чем думает его собеседник.

«Какие же длинноногие все-таки глупые», – подумал Двинн, вздохнул и ответил:

– Он убивал людей. Одержимых демонами людей. Да их и людьми-то тяжело было назвать – исчадия Бездны подчинили их души и заставляли творить ужасные вещи. Нас и так мало, а он помогал моим предкам – очищал земли ваших князей от этой напасти. Эх, великий был человек, а пал от обычной стрелы. Как и остальные достойные, сраженный в спину предателем.

– Понятно, – печально ответил Ильдиар, а про себя подумал, что, если на то воля Хранна вернуться ему в Ронстрад, непременно спросит при встрече у Тиана о его учителе.

– Слушай, так ты мне расскажешь, наконец, что там у вас с жителями Конкра? – вернулся к начальной теме разговора гном.

Паладин понял – все равно придется рассказывать. Вот настырный-то, все ему надо знать. Хотя, быть может, гномы все такие, и наглость просто у них в крови? Поулыбавшись про себя, Ильдиар все-таки рассказал назойливому Дор-Тегли о первой встрече жителей Ронстрада с эльфами и обо всех последующих.

– Нет, это ж надо! – от души расхохотался гном. – Ловко Тиан все это прокрутил. Надо же: отобрать у эльфов одну из трех их самых священных реликвий. – От его смеха уже начали вибрировать узкие стены прохода. – Представляю себе, в каком бешенстве был их совет. Нет, ну, даже мы такого никогда не вытворяли с бедными…

– Бедными, как же, – перебил его человек. – Они недолго горевали – уничтожили три заставы. Убили, сволочи длинноухие, сотни людей. Многие вообще бесследно пропали в их лесах. И я же тебе говорил, что Тиан ничего не проворачивал, просто так вышло. Эта экспедиция картографическая, этот Храм и Чаша эта…

– Ладно уж. – Гном встал, быстро сложил мешок, перекинул его через плечо и подошел к двери. – Да, повеселил ты меня. Но нам пора.

Тремя пальцами он нажал на молот Мертвого Бога на барельефе. То, что увидел дальше пораженный человек, иначе как магией нельзя было назвать: скульптурное изображение ожило! Фигуры в камне зашевелились, скрестились копье и молот, враги безмолвно понеслись друг другу навстречу. Армады сошлись – линии и штрихи барельефа сплелись сначала в неразборчивую каменную паутину, а затем превратились в сплошное серое пятно.

Заскрежетали невидимые цепи, наматываемые на барабаны. По барельефу пробежала-зазмеилась вниз трещина с полпальца шириной, коснувшись выложенного каменными плитами пола тоннеля. Миг – и щель увеличилась. Створки двери открылись сами собой, и паладин увидел впереди небольшую площадку. За ней, над черной бездонной пропастью, висел длинный узкий мост без перил. Конец его был едва различим в туманной дали.

– Это мост Терна. Его построил еще во времена Первой Эпохи далекий предок Траина, – пояснял гном. – Траин – один из Трех Высоких Старейшин, перед которыми тебе придется молвить слово.

– Нам обязательно переходить этот мост? – Ильдиара начала бить крупная дрожь, и из всего сказанного гномом он услышал только название этой узкой «дорожки смерти».

– Я же тебе говорил, – Двинн ободряюще хлопнул по плечу человека, едва не отправив его на дно пропасти, – это самый короткий путь к Стальным пещерам. За мостом выход на поверхность. Две с половиной мили по снежку, а потом опять под землю… Ну что, пошли? В общем, остаешься здесь или как? А то я могу… – Гном вдруг сам себя оборвал, потому что человек не захотел выяснять, что он там может, и сделал неуверенный шаг к мосту. – Нет больше времени чесать языками драконьи уши по пустякам. Тинг не будет ждать.

– Ну, так пошли, чего стоишь, гном? – Ильдиар все-таки старался не упасть в глазах своего нового друга и проделывал сейчас над собой зверские усилия, пытаясь заставить голос не дрожать. О боги! Кого он боялся из живущих?! Да никого! Чего же он так переживает из-за какой-то пропасти?…

– Главное, смотри на каменную дорожку под ногами, – посоветовал гном со смехом, будь он неладен! – Посмотришь вниз – и все: твое тело не найдут даже ваши некроманты, чтобы оживить.

Они прошли уже полмоста, впереди осталось еще столько же, как гном вдруг, подерите его все земные духи, резко повернулся к своему спутнику. Ильдиар похолодел от этого движения и едва не ухнул вниз, во тьму. Ему казалось, что по такой узкой дорожке можно идти, лишь затаив дыхание.