Здешний Карл мог и не быть двойником земного, но, очевидно, в истории обоих миров они сыграли одинаковые роли. Может быть, сознание бардов, поэтов и пророков было тогда каким-то трансцендентальным образом настроено на волну восприятия этого мира?.. Может быть. Но для него из этих рассуждений не следует ничего. Лучше попытаться выудить из мифологии какие-нибудь полезные сведения.
Например, Хуги говорил о Моргане как о сестре короля Артура. Того самого, конечно, Артура, который стоял во главе рыцарей Круглого стола… Какая досада, что эти старинные легенды он читал только в детстве!
Они прошли уже немалый путь по выбранной Алианорой дороге. Она вела на северо-запад по гребню возвышенности, откуда во все стороны открывался прекрасный вид. Сзади стояло темное марево Фейери, впереди синели горы, через которые им предстояло пройти. В оврагах пенились и шумели ручьи. По бледному небу летели рваные облака.
Они выбрали удобную поляну и остановились пообедать. Хольгер, едва не поломав зубы о твердый как камень хлеб, сокрушенно вздохнул:
— Дорого бы я сейчас дал за хороший датский бутерброд. Знаете, как он делается? На слегка поджаренный хлеб намазывается масло, потом кладут тонкий ломтик сыра, несколько очищенных креветок и половинку яйца… О!..
— В придачу ко всем своим достоинствам ты умеешь стряпать? — восхитилась Алианора.
— Ну, не так чтобы очень…
Она села рядом и положила голову ему на плечо.
— Как только представится случай, я найду тебе все это, — с нежностью сказала она. — И мы закатим пир — пир только для нас двоих.
— Хе! — буркнул Хуги. — Пойду посмотрю, что это там за скалой.
— Куда ты? — смущенно воскликнул Хольгер, но карлик уже исчез.
— Хуги — деликатный и добрый лесовик, — улыбнулась Алианора и обвила руками шею Хольгера. — Он знает, что бывают моменты, когда девушке хочется нежности.
— Но… — Хольгер стушевался. — Конечно… Ты изумительная девушка, но… Здесь?.. Впрочем, к черту! — И он решительно обнял ее.
— Ай! — взвизгнула Алианора.
Хуги свалился на нее неизвестно откуда.
— Дракон! — заорал он. — Дракон! Он летит сюда!
Хольгер вскочил как ужаленный:
— Что? Где? Откуда?
— Дракон, дракон! — причитал Хуги. — Огнедышащий! Это Альфрик наслал его на нас! — Он обнял Хольгера, точнее, его ноги. — Спаси, спаси нас, великий рыцарь! Я знаю, рыцари всегда убивают драконов! Я знаю!
Папиллон заржал. Единорог подбежал к Алианоре, она вскочила на него, и в мгновение ока они скрылись из виду. Хольгер схватил Хуги в охапку, прыгнул на Папиллона и помчался вслед за Алианорой.
Вырвавшись на открытое место, они увидели дракона. Чудовище приближалось с юга и было уже на расстоянии около полумили. От грохота крыльев заложило уши. «Фюзеляж длиной футов пятьдесят», — оценил Хольгер, стараясь унять нервную дрожь. Пятьдесят футов панцирной чешуи, гигантская змеиная голова, пасть, способная в два приема проглотить всадника вместе с конем, перепончатые крылья, железные когти на мощных лапах… Папиллон, обезумев от ужаса, мчался, не уступая в скорости единорогу. Но дракон летел быстрее.
— Ой-ой-ой! — голосил Хуги. — Быть нам поджаренными! Быть нам печеными!
Дракон повис в небе высоко над ними и вошел в пике. Дым и пламя вырывались из открытой зубастой пасти. У них оставались считаные секунды. Хольгер лихорадочно пытался найти выход. Каков метаболизм этой твари? Почему она вообще летает вопреки всем законам аэродинамики? В нос ударил запах горящей серы.
— Смотри! — донесся до него крик Алианоры. — Сюда! Здесь можно укрыться!
Она показала на узкий черный лаз в скале.
— Нет! — закричал Хольгер. — Только не туда! Это верная смерть!
Она недоуменно дернула плечами, но послушно повернула единорога. Первая волна жара окатила Хольгера. О господи! Если бы они влезли в эту дыру, дракон сжег бы их одним вздохом.
— Вода! Нам нужна вода! — заорал Хольгер.
Копыта коня стучали по каменному плато. Хольгер вытащил меч. На что он рассчитывает? Дракон превратит его в пепел вместе с мечом. Но, может быть, Алианора успеет спастись…
Они поскакали к краю плато. Немыслимо крутой склон вел вниз. Папиллон не заржал — захрипел от страха, но отчаянно ринулся вниз, ломая грудью густой кустарник. Они мчались почти кувырком. И вдруг оказались на берегу горной реки. Единорог прыгнул, Папиллон сиганул за ним, и они остановились как вкопанные посреди быстрого ледяного потока.
Дракон приземлился на берегу. Он выгнул спину и зашипел, как взбесившийся локомотив. «Боится воды!» — обрадовался Хольгер. Опять его подсознание шепнуло ему правильную подсказку.
— Все в воду! — скомандовал он и прыгнул первым. Мошное течение ударило в грудь. — Держитесь за хвост коня. Если он станет атаковать, ныряйте.
Долго в этой ледяной воде не выдержать. Но это их единственный шанс.
Дракон ударил крыльями, поднялся в воздух и завис над ними, закрыв все небо. В открытой пасти бушевало пламя. Хольгера осенило. Он бросил бесполезный меч в ножны, сдернул с головы шлем и зачерпнул воды. Дракон потянулся к нему мордой. Хольгер закрыл глаза левой рукой и вслепую плеснул водой.
Зашипел пар. Дракон взревел. У Хольгера лопались барабанные перепонки. Бронированное чудовище в панике било крыльями и изрыгало огонь направо и налево. Хольгер выругался и влил полный до краев шлем прямо в кошмарную пасть.
Дракон оглушительно завизжал. Медленно и неуверенно, как слепой, он поднялся вверх и неуклюже, рывками полетел к югу. Они стояли и слушали, как умирает вдали грохот чудовищных крыльев. Когда дракон скрылся из виду, они выкарабкались на берег.
— Хольгер, Хольгер! — Алианора обняла его, смеясь и плача одновременно. — Ты лучший из рыцарей! Как ты это сделал, любимый? Как это тебе удалось, мой герой?
— О, ничего особенного, — сказал Хольгер, озабоченно трогая обожженную щеку. — Немного термодинамики.
— Это какая-то особая магия? — уважительно спросила она.
— Никакой магии, малыш. Если кто-то хочет изрыгать пламя, то сначала как следует раскочегаривает топку. Ну а я плеснул в эту топку воды. И вышло что-то вроде взрыва парового котла. — Он небрежно махнул рукой. — Пустяк.
Глава 11
Они тронулись дальше и через несколько миль наткнулись на залитую солнцем и со всех сторон окруженную скалами долину. Среди высоких трав мелодично звенел ручей, купались в солнечном свете тополя и буки. Стайка скворцов при появлении людей с шумом снялась с дерева и унеслась прочь. Лучшего места для отдыха, в котором все они так нуждались, нельзя было и желать. Алианора легла на траву и мгновенно уснула. Хуги уселся под куст и принялся стругать какую-то деревяшку.
Хольгеру не сиделось.
— Пойду-ка пройдусь, — сказал он. — Если что — кричи.
— Не опасно ли тебе удаляться от нас? — спросил гном, но тут же ответил себе: — Хотя кто осмелится покуситься на укротителя драконов?
Хольгер хмыкнул в ответ. Он сегодня, конечно, герой дня. Но причиной тому прежде всего благоприятное стечение обстоятельств. Он раскурил трубку и, насвистывая, двинулся по берегу ручья. Вокруг расстилался классический пасторальный пейзаж: луга, цветы, деревья, ручей. Щиплющие травку конь и единорог. Щебет птиц. Если бы не боль от ожога, он, конечно, тоже завалился бы под куст и помечтал о чем-то приятном. Однако многое требует серьезного обдумывания.
Надо все же признать, что он является для этого мира кем-то вроде главного персонажа. Цепь кажущихся случайностей складывается в стройную систему. Не успел он появиться здесь, как тут же нашел одежду своего размера, оружие и преданного коня. Потом — переполох в Фейери при его появлении. При этом, несмотря на полное отсутствие у него боевого опыта, никому не удается его убить…
Лагерь скрылся из виду. Он брел и рассуждал про себя. В чем суть конфликта между Порядком и Хаосом? Здесь явно кроется нечто большее, чем просто религиозный конфликт. Хаос и Порядок — терминология второго начала термодинамики, а оно говорит, что тепловая смерть Вселенной настанет при условии победы хаоса, или энтропии, над порядком. Стоп-стоп… Может быть, в этом ненормальном мире борьба природных сил приобрела одушевленную форму? И разве не то же самое происходит на Земле? В самом деле, с чем он сражался, воюя с фашизмом, как не с древним кошмаром Хаоса? А здесь — обитатели Срединного Мира пытаются вернуть планету к первобытному Хаосу. По другую сторону баррикады стоит человеческая мораль, стремящаяся укрепить и расширить владения Порядка, безопасности, мира.
Это рассуждение показалось Хольгеру достаточно убедительным. Разница только в том, думал он, что в его родном мире естественные силы природы проявлены и осознаны в полной мере, а силы ментальные, магические — слабы и неуловимы. В этой вселенной все наоборот. Но у этих двух миров существует некое единство, и потому в них обоих борьба Порядка и Хаоса имеет одновременные кульминации. Что касается силы, которая перенесла Хольгера из одного мира в другой, то здесь не обошлось, пожалуй, без божественного промысла… Хотя эти слова мало что объясняют.
И еще одно доказательство — странные знания, непонятные для него самого и приходящие в нужный момент на помощь из глубин подсознания. Этот Кортана, например. Кортана — меч, как сказал лесовик. В нем заключена магическая сила. Сейчас он надежно спрятан в неприступном и неведомом месте. Но почему Хольгер помнит, что когда-то держал этот меч в руке?
Он вошел в небольшую светлую рощицу, прошел ее насквозь — и нос к носу столкнулся с феей Морганой.
Встреча была как гром среди ясного неба. Сладкий гром, поражающий сердце. Она шла к нему сквозь поток золотого света и зеленые волны листвы… Ее платье сверкало, как снег… И улыбка на губах была как расцветающая роза… И волосы как ночной водопад, отражающий звезды…
— Привет тебе, Хольгер, — услышал он ее чарующий голос. — Давно мы не виделись.
Видит бог, он изо всех сил старался сохранить самообладание. Но она взяла его за руку и посмотрела прямо в глаза.
— Как одиноко мне было без тебя, — тихо сказала она.
— Без меня?! — сдавленно вскрикнул он.
— Конечно, а без кого же еще? Или обо мне ты тоже забыл? — Ее «ты» звучало как музыка. — Тьма была наложена на тебя, но как долго тебя не было, Хольгер… — Она весело рассмеялась. — Но что у тебя с лицом, мой милый? О, мало кто из мужей встречает огнедышащего дракона лицом к лицу. Позволь мне излечить тебя. — Она тихо коснулась пальцами обожженной щеки. Мгновенная боль — и волдыри исчезли. — Вот и все. Тебе лучше?
Нет, ему не стало лучше. Его прошиб пот, а ворот рубахи стал почему-то тесен.
— В этом мире ты набрался скверных привычек, — улыбнулась она, вынула у него изо рта трубку, вытряхнула ее и сунула в кисет на поясе. Но при этом ее рука задержалась на его бедре гораздо дольше, чем это бывает при случайном прикосновении. — Гадкий мальчик.
Ее игривость неожиданно отрезвила его. Ему всегда было не по себе, когда зрелые женщины сюсюкают и вульгарно кокетничают.
— Послушай-ка, — буркнул он, — Альфрик не раз пытался меня убить, а ты помогала ему. Что же тебе теперь от меня надо?
— Что может быть нужно женщине, истосковавшейся по мужчине? — тем же тоном продолжала она.
Она шагнула к нему, он отступил.
— Милый, я не знала, что это был ты, и помогала Альфрику в полном неведении. В ту самую минуту, когда мне стало известно о его предательстве, я поспешила сюда.
Хольгер стер пот со лба.
— Ты лжешь, — сказал он.
— Даже если лгу, милый, что из того? Слабому полу нужно прощать маленькие хитрости, не так ли? Главное, что я в самом деле пришла сюда за тобой. Вернись.
— Куда? В мир Хаоса?
— А почему бы и нет, милый? Что, собственно, в этом скучном Порядке так привлекает тебя? Я буду искренней, но будь до конца честным и ты. Почему, Хольгер, мой милый медведь, ты должен класть жизнь за неотесанное мужичье и толстобрюхое мещанство, когда все ослепительные звезды Хаоса могут принадлежать тебе? С каких пор ты стал человеком, который ищет счастья в убогом мире, пропахшем навозом и дымом? Ты, который обращал в бегство легионы! Ты можешь зажигать солнца и лепить новые миры, если захочешь!
Ее голова легла ему на грудь.
— Нет, нет… — выдавил он. — Я не верю тебе.
— О скорбная перемена! Где тот мужчина, которого я обнимала на Авалоне? Ты забыл, как принесла я тебе в дар столетия своей любви и молодости! — Все это звучало до пошлости банально, но блеск ее темных глаз околдовывал Хольгера. — Я не зову тебя в ряды Хаоса, милый, но зачем тебе война с ним? Вернемся на Авалон, Хольгер! Вернемся на счастливый наш Авалон!
У Хольгера пропало желание противиться ей. Она искренна, подумал он. Пусть она хочет вывести его из игры накануне решающих битв, но вместе с тем она искренна в любви к нему. В конце концов, почему и нет? Он ничего не должен в этом мире ни Порядку, ни Хаосу. Зато ее объятия обещают так много…
— Мы не виделись вечность, — шептала она, — а когда встретились, ты даже не поцеловал меня…
— Это… — он кашлянул. — Это легко исправить…
Их губы встретились. Высокая теплая волна подняла Хольгера… Он уже не мог думать ни о чем другом, не мог и не хотел.
— О-о! — вздохнула она. — Мой повелитель! Еще… Целуй меня, целуй…
Он обнял ее, но боковым зрением заметил, как что-то мелькнуло в кустах. Он поднял голову и увидел Алианору верхом на единороге.
— Хо-о-ольгер! — громко звала она, не замечая их. — Хо-о-оль… О!
Единорог увидел Моргану, встал на дыбы и, сбросив всадницу, умчался прочь, негодующе фыркая. Алианора, вскочив, уставилась на них.
— Ну вот, теперь он ко мне не вернется, — пожаловалась она. — Видишь, что ты наделал. — Она всхлипнула. Хольгер выпустил из объятий Моргану.
— Уберите с глаз моих эту деревенскую девку! — гневно крикнула королева фей.
У Алианоры мигом высохли слезы.
— Убирайся сама! — закричала она. — Оставь его в покое, мерзкая ведьма!
— Хольгер! Если эта недозрелая девица сейчас же не оставит нас…
— Недозрелая?! — Алианора задохнулась от возмущения. — Ты! Зато ты давно уже перезрела!
— Соплячка!
— Старуха!
Хольгер ошалело крутил головой.
— Какая ты храбрая, дева-лебедь! — воскликнула фея Моргана. — Или ты только что снесла особенно удачное яйцо?
— Для этого мне нужно бы поучиться кудахтать у старых квочек!
— Ах так, прекрасно! В облике курицы тебе это будет проще! — королева ядовито улыбнулась и стала делать руками быстрые пассы.
— Эгей! — Хольгер подскочил к ней. — Без этих штучек!
Он не собирался делать этого, но не рассчитал, и получилось так, что он грудью толкнул ее в плечо. Моргана покатилась по траве.
— Прошу прощения, — Хольгер протянул ей руку.
Она оттолкнула руку и быстро вскочила. Гнев стер краски с ее лица — оно было холодным и бледным.
— Что ж, друзья, — произнесла она. — У вас своя дорога, у меня своя. Но мы обязательно встретимся. — Она неприятно хихикнула, взмахнула рукой и исчезла. Воздух с хлопком заполнил образовавшуюся пустоту.
Теперь Алианора разрыдалась по-настоящему, уткнувшись в ствол дерева и спрятав лицо в ладони. Хольгер подошел и тронул ее за плечо. Она стряхнула его руку.
— Уйди! — всхлипнула она. — Ступай к своей… своей ведьме… если она… тебе нравится… Что толку оправдываться? Иди, иди, — шмыгая носом, гнала его Алианора, — никто не заплачет… Сколько угодно…
Только женских слез Хольгеру не хватало. Он крепко взял ее за плечи, повернул к себе и сказал:
— Слушай. У меня с ней ничего не было, понятно? И никогда не будет. Запомни это. А теперь скажи: пойдешь со мной как взрослая или тебя нести как ребенка?
— Как взрослая!
Она выскользнула из его рук и побежала вперед. Хольгер раскурил трубку и всю обратную дорогу попыхивал ею. К черту! К черту! Жаль только, что он опять ничего не помнит, а ведь в объятиях Морганы к нему стала возвращаться память. Жаль. Зато теперь все расставлено по своим местам: с сегодняшнего дня Моргана стала его самым лютым врагом.
И тут ничего не поделаешь.
А ему предстоит долгий путь. Он взял Алианору за руку, и они вышли к лагерю.
Глава 12
Этой ночью их не беспокоил никто. Но, по мнению Хуги, это могло означать только одно: им готовят что-то посерьезнее, чем балаган с жителями ночи. Хольгер разделял пессимизм карлика.
Они проснулись чуть свет и сразу пустились в путь. Теперь у них было только одно верховое животное на троих. Алианора, разумеется, могла бы сопровождать их в воздухе, но лебеди не умеют парить и поэтому быстро устают. А Папиллон, несмотря на свою необычную силу и выносливость, не мог нести на спине тройной груз с прежней скоростью. До того как они тронулись в путь, Алианора поднялась высоко в небо и с высоты выбрала удобный для них маршрут. К вечеру Хольгер надеялся достичь перевала, за которым она заметила первые следы человека — несколько уединенных ферм.
— Там, где живут хоть несколько человек, — объяснила она, — если, конечно, они не варвары и не преступники, мы обязательно найдем хоть клочок освященной земли и даже церковь. Там мы будем в безопасности.
— Если это так, — сказал Хольгер, — и каждая церковь — преграда для Срединного Мира, то как он может рассчитывать на захват этих земель?
— Во-первых, у них есть союзники среди существ, которые не боятся ни света дня, ни священных молитв. Это животные вроде вчерашнего дракона или злобные гномы, обладающие душой. Таких помощников у них, правда, мало, да и те слишком глупы, чтобы на них можно было всерьез положиться. Главная их опора — это люди, перешедшие на сторону Хаоса. Чернокнижники, ведьмы, разбойники и убийцы, язычники и дикари. Этим ничего не стоит осквернить священное место и уничтожить его защитников. И тогда на опоганенную ими землю смогут спуститься голубые сумерки Срединного Мира. Каждый такой шаг будет теснить Порядок, а близость Хаоса — будить в людях страх, зло и жестокость.