И что теперь, должен явиться ангел или демон и спросить его, прежде чем представит Господу или дьяволу, как он, человек, посмел вдруг грешным делом умереть, не доведя начатого до конца?
Недавняя катастрофа хорошо запечатлелась в памяти. Аскольд мысленно корил себя за то, что не смог спасти юнгу – но не все в его силах. Было очень жаль пацана, но прошлого не воротишь…
Острый запах гари вдруг проник в ноздри. Аскольд вздрогнул, обрадовался, что вернулось хотя бы обоняние, и чихнул.
Наждаком продрало горло. Вернувшееся к нему тело вспыхнуло огнем. Только непонятно, холодным или горячим. Каждая мышца, каждая клеточка отозвались болью. А в голове, будто кровь в висках, забилась мысль: только бы он оказался в реальном мире, только бы остался жив, а не угодил в преисподнюю или на суд Божий, где всякое возможно.
Когда перед глазами возникло смутное бледное пятно, Аскольд не сразу понял, что это чье-то лицо. Он кашлял и чихал, выплевывая влагу, а чей-то незнакомый, слегка гнусавый голос монотонно твердил одно и то же, одобрительно комментируя происходящее на неизвестном языке.
Как Аскольд догадался, что незнакомец доволен достигнутым результатом, оставалось неясно. Просто почувствовал некий эмоциональный фон, да и все тут.
Выплюнув остатки воды из легких, понял, что лежит на чем-то твердом и смотрит в серое сумеречное небо. Тихие всплески поочередно доносились с разных сторон, убаюкивающие покачивания, следовавшие им в такт, успокаивали, настраивая лишь на хорошее и доброе. И это хорошее и доброе не заставило себя ждать.
– Сэр, наконец-то вы очнулись! Это я, Чарли, сэр! Юнга с «Линкольна», вы меня помните?
Видимо, на лице Аскольда было весьма глупое выражение, отчего юнга решил, что его взрослый друг пребывает в сознании, но при этом не может вспомнить мальчишку и события минувших дней.
– Я… – От рези в горле Аскольд снова закашлялся. – Я все помню, Чарли.
Собственный голос показался чужим и столь слабым, что Аскольд на миг не поверил, он ли это сказал. Впрочем, спустя еще миг зрение вернулось полностью – юнга сидел у него в ногах и таращился во все свои большие светлые глаза, умильно улыбаясь при этом.
Аскольд с трудом приподнял голову и заметил нависшего над собой… индейца. Старое, морщинистое, с кожей цвета меди лицо взирало на него с невозмутимым спокойствием. Темные мудрые, повидавшие жизнь глаза смотрели не моргая. Слабо на ветру колыхалась длинная седая борода. В руке у индейца была курительная трубка…
Ну и вонь! Это явно не табак, а какая-то ядреная смесь, от которой дохнут мухи, не то что люди в себя приходят. Аскольд скривился и ощутил, как тело бьет озноб, – да у него, похоже, сильный жар.
– Вы лучше не шевелитесь, сэр.
Юнга подался вперед, заботливо тронул Аскольда за голое плечо, торчавшее из-под шерстяного одеяла, расшитого узорами. И вдруг резко подался назад, стыдясь проявленных чувств. При этом из глаз его потекли слезы радости и облегчения.
– Не реви, Чарли, – потребовал Аскольд. – Утри слезы, ты ж не девчонка. Ты – мужчина!
На этот раз собственный голос прозвучал привычно, но не так сильно, как хотелось.
– Простите, сэр. – Чарли виновато улыбнулся. – Накатило вдруг что-то. Больше не буду…
Он шмыгнул носом, стащил с головы картуз и утер им лицо.
Когда Чарли наклонялся, Аскольд заметил за спиной у юнги гребца. С боков от него самого тянулись высокие скругленные почерневшие борта с грубыми следами, оставленными зубилом. Складывалось впечатление, будто лодку, в которой они плыли, выдолбили из цельного куска дерева, а не склеили из бруса.
И тут до него дошло. Они плывут в индейском каноэ. Аскольд зажмурился на мгновение, пытаясь вспомнить, каким образом попал в каноэ, но память не откликнулась, промолчала о былом. Поэтому он спросил:
– Юнга, а куда мы плывем? Кто эти люди и что нас ждет?
– Все в порядке, сэр. – Чарли водрузил на голову картуз, и только сейчас стало заметно, как нелепо он смотрится в сочетании с индейской паркой, в которую принарядили пацана. – Нас подобрали тлинкиты. Старшим у них, – юнга кивнул на индейца с трубкой, – Белый Лось. Только он плохо говорит по-английски, еле объяснились. Я так понял, они нас проводят к себе в лагерь, накормят и помогут с вещами. А дальше я не знаю, сэр. Мы будущее не обсуждали…
– Белый Лось помнит добро, – на чистом русском вдруг сказал индеец.
Аскольд запрокинул голову от удивления, приподнялся на локтях.
– Белый Лось знает, куда надо воину. – Он с силой надавил Аскольду на плечо, чтобы лежал. – Белый Лось отведет.
Юнга хлопал глазами, не поняв ни слова. А Аскольд гадал, о чем вообще речь. Ведь он ни разу не заговорил по-русски, когда очнулся. И вообще, где старый тлинкит обучился великому и могучему?.. Впрочем, на вид ему под шестьдесят, а если учесть, что несколько десятилетий назад в этих местах хозяйничали русские колонисты, то и выучиться так сносно изъясняться индеец вполне мог еще в детстве. Неясным оставалась только пара моментов: с чего вдруг Белый Лось решил, что Аскольд русский и вдобавок воин? И откуда знает, куда «воин» держит путь?
– Это Зубы Огненного духа. – Белый Лось сместился вдоль борта, чтобы Аскольду было удобнее смотреть на него, не запрокидывая каждый раз голову, и показал фотографию, которую разведчик хранил в непромокаемом кармашке портмоне. Пожелтевший от никотина палец ткнулся в снимок с изображением черных вулканических скал. – Запретное место, – пояснил старый индеец, – нельзя. Но Белый Лось отведет, потому что помнит добро.
Аскольд слабо кивнул, в надежде что тлинкит продолжит, но продолжения не последовало.
Тело бил сильный озноб, в голове гудело от жара, мысли ворочались с трудом, но важнейшую Аскольд все-таки ухватил за хвост – старый индеец знает, как пройти к месту, которое запечатлено на фото. Почему Белый Лось вдруг решил помочь, вопрос второстепенный, главное, он знает, где находится предприятие Макалистера. А это многое меняет. Осталось связаться с отрядом агентов Бюро расследований, добраться до границы с Канадой, где объединиться с конной полицией и нагрянуть к Макалистеру в гости.
– Когда мы будем в Джуно? – спросил индейца Аскольд.
– Мы не плывем в Джуно.
– Почему? Нам надо…
Аскольд вновь приподнялся, но индеец надавил ему на плечо и тоном, не терпящим возражений, произнес:
– Белый Лось не возвращается в Джуно. Белый Лось идет в свою деревню, откуда может отвести друга в запретное место.
– Почему сразу туда? – повысил голос Аскольд. – А не сначала в Джуно, а затем в деревню и из нее – к Огненному духу?
Вот попал! В Джуно ждут агенты, без них дальнейшее путешествие теряет смысл. Это же целая экспедиция, нужны оружие и лошади, люди, в конце концов…
– В Джуно нас не любят. Но если воин желает отказаться от помощи…
– Нет! – остановил его Аскольд. – Не хочу.
Лучше сейчас не нагнетать, а не то потеряет единственного проводника, знающего место, где прячется Макалистер.
– Пей, – вдруг сказал Белый Лось и подставил плошку с дурно пахнущей жижей.
Что за пойло ему поднесли, Аскольд не стал уточнять. Во всяком случае, тлинкит вернул его с того света и хуже не сделает. Морщась, он опустошил плошку и тут же закашлялся, выхаркивая влагу обратно. Белый Лось при этом довольно закряхтел, посмеиваясь, показал неровные прокуренные зубы.
Фу-х… Аскольд громко выдохнул, прислушиваясь к ощущениями. Жар не прошел, но в голове заметно прояснилось.
– Далеко до деревни? – спросил он индейца на русском и подмигнул юнге.
– Надо за перевал. А оттуда еще день.
Близкий, однако, путь. Аскольд лихорадочно обдумывал, как связаться с агентами Бюро, которые наверняка думают, что он погиб, но при этом не расстаться с проводником.
– Чарли, – заговорил он на английском, – Белый Лось знает место, куда я должен попасть во что бы то ни стало, и согласен отвести туда. Но мне необходимо связаться с коллегами по работе, которые остались…
Он не договорил, потому что юнга, протестуя, замотал головой.
– Я вас не брошу, сэр. Я…
– Да постой ты, дослушай! – Аскольд утер испарину с лица. Говорить длинными фразами пока получалось с трудом. – И не перебивай старших.
Чарли нехотя кивнул. Надувшись, поджал губы.
– Я расскажу, кого нужно отыскать в Джуно. Приведешь их в указанное место, и все. И мы снова встретимся. Такой расклад тебя устраивает?
Аскольду вдруг стало стыдно за то, что использует мальчишку – тот привязался к нему, словно собачонка. А ведь стоило узнать у Чарли о родителях, братьях и сестрах, расспросить, где они, почему оставили одного… Вполне возможно, Чарли – сирота. Но кто знает, вдруг все обстоит иначе.
– Ты ведь карту читать умеешь? Моряк все-таки.
– Да, – буркнул юнга.
– Белый Лось, – Аскольд перешел на русский, – сможешь объяснить пацану, где твоя деревня?
– Нарисую. Но маленький друг не дойдет в Джуно.
– Ты ведь карту читать умеешь? Моряк все-таки.
– Да, – буркнул юнга.
– Белый Лось, – Аскольд перешел на русский, – сможешь объяснить пацану, где твоя деревня?
– Нарисую. Но маленький друг не дойдет в Джуно.
– Почему?
– Тайга. – Белый Лось неопределенно пожал плечами.
– Что – тайга?
– Лес, бурелом, медведи, волки, – наставительно пояснил индеец.
– Ага…
Об этом Аскольд не подумал. Он взялся руками за борта и сел, глядя по сторонам.
– И давно мы плывем?
Каноэ скользило по широкой протоке; на крутых скалистых берегах росли густые ели, каменистые россыпи усеивали берег у воды. Тут не только мальчишка не пройдет, тут хорошо подготовленный отряд увязнет и сгинет, и поминай как звали. Получается, единственная дорога в Джуно – это река.
– Ночь, день, – флегматично сообщил Белый Лось.
Ого! Аскольд присвистнул про себя. Долго же он провалялся без сознания. Да за такое время на быстроходных плоскодонках они могли на десяток миль, а то и дальше уйти от Джуно.
– Ладно, Чарли, – объявил он. – Твоя миссия отменяется. Остаешься со мной.
Пацан заерзал на месте, растянул рот до ушей, просияв от радости.
– Но расстанемся в первой же фактории или на форпосте, – «приземлил» его Аскольд, дав себе слово, что ни при каких обстоятельствах больше не станет рисковать жизнью ребенка. – Ясно?
– Да, сэр! – звонко воскликнул юнга.
Похоже, последнее сообщение его не расстроило. Или пацан примерно представляет, куда направляются индейцы, и уверен, что расставание будет не скорым, или придумал какой-то хитрый ход и постарается убедить остаться вместе. Ну это еще надо посмотреть, кто кого и как будет убеждать.
– Вот жар спадет, – продолжил Аскольд размышления вслух, но напустив в голос строгости. – Вот как возьму ремень…
– Ой, простите, сэр. – Юнга выставил перед собой руки. – Я больше не буду. Молчу.
Он изобразил, как вдевает нитку в иголку и зашивает себе рот.
– То-то. – Аскольд победно, но устало хмыкнул.
Хотя в душе чувствовал, что и сам не хочет расставаться с пацаном. Таких верных союзников еще поискать. А то что ростом мал и годами молод, так этот недостаток со временем исчезнет.
– Белый Лось, а почему ты называешь меня воином? – поинтересовался Аскольд.
– Вижу духа.
Хорошо объяснил. Видит. К такой манере общения трудно привыкнуть. Но лезть с расспросами не хотелось. Видит, и ладно. Настанет час, расскажет, что и как. Индейцы на Аляске вроде крещеные, но все-таки – отсталый народ, одновременно веруют в духов, а с этим лучше не шутить. О воинственности тлинкитов ходило много легенд. Насколько знал Аскольд, их племена до сих пор частично контролировали тропы к перевалу вблизи Скагуэйя, взимая с золотоискателей пошлину за проход.
Помимо Белого Лося в каноэ сидели еще трое индейцев. Все они молча орудовали короткими веслами и, похоже, не обращали внимания на случайных пассажиров. Любопытно, зачем они проделывают такой путь из Джуно? Вряд ли просто так катались туда, чтобы посмотреть на белых людей.
Аскольд покрутил головой. За спиной у старика лежали несколько тюков из звериных шкур, перетянутых веревкой. Что за груз? Кому предназначен?
Из леса вдруг донесся крик какой-то птицы. Гребцы разом опустили весла, табаня по правому борту. Каноэ развернуло носом к берегу, и Аскольд заметил спускавшегося по склону индейца в меховых одеждах и с ружьем в руке.
Кажется, приплыли.
– Дальше, я так понимаю, будем двигаться по земле? – уточнил Аскольд.
– По суше, – поправил его Белый Лось, гордо задрал подбородок и начал степенно разглаживать седую бороду.
Его бы переодеть да лицо осветлить, ну вылитый приказчик, хоть сейчас в губернию отправляй хозяйством управлять. Интересно, откуда Белый Лось понабрался таких манер? Кто его русскому учил?
Когда причалили, сигналивший с берега индеец, заметив пассажиров, о чем-то резко спросил старика на своем наречии. Но, получив ответ, голоса не понизил, а, напротив, заговорил еще жестче.
– В чем дело, Белый Лось? – Аскольд видел, что бросать их с юнгой никто не собирается, но ситуацию прояснить стоило.
– Дикий Сокол, сын вождя. – Старик кивнул на незнакомца с ружьем.
– И он не хочет, чтобы мы вместе с вами двигались дальше, – заключил Аскольд, наконец поняв расклад сил в отряде.
И ведь имя-то у отпрыска вождя какое громкое, Дикий Сокол. Значит, бывал в бою, и не раз.
Рассуждения Аскольда строились на знаниях, полученных по пути в Уналашку. Он изучил десятки отчетов сотрудников РАК и с вниманием отнесся к быту и особенностям индейских племен, населявших Аляску. А ведь грешным делом думал, что Белый Лось и есть вождь. Ну или хотя бы заместитель. А вон как все вышло.
Дикий Сокол громко свистнул, и на склоне среди деревьев возникли еще четверо индейцев с оружием в руках. Противостояние, похоже, намечалось серьезное.
Белый Лось как ни в чем не бывало встал и спрыгнул на берег, скомандовав при этом что-то гребцам.
– И вы вылезайте, – добавил он уже пассажирам.
Аскольд заглянул под одеяло, которым был укрыт. Хорошо, штаны оставили, а то разгуливать без порток, пускай и в присутствии представителей отсталого народа, как-то не с руки.
С помощью юнги он выбрался на берег. Но оба и шага сделать не успели, как дорогу преградили вооруженные тлинкиты. И Дикий Сокол, подскочив к Аскольду, что-то громко выкрикнул ему в лицо.
Каким образом рядом с сыном вождя очутился старик, Аскольд не заметил – реакции организма были заторможенные, все-таки жар давал о себе знать, – но в следующий момент узловатые, но все еще крепкие пальцы Белого Лося схватили грубияна за ухо. Рывок – и Дикий Сокол вдруг стал побитой вороной. Пару мгновений он кружился вслед за рукой старика, все больше пригибаясь к земле. Остальные наблюдали за ними, не смея мешать.
Наконец старик отпустил ухо жертвы, коротко скомандовал, и индейцы принялись разгружать каноэ. В том числе и сын вождя.
– И что на это скажет его отец? – поинтересовался Аскольд, кивнув в сторону Дикого Сокола.
– Будет недоволен.
– И все?
– Накажет.
– Как?
Белый Лось пожал плечами и произнес:
– Наверное, тоже за ухо потаскает. А может, и грубее. И не пустит в дом.
– Постой, постой… – Аскольд наконец сообразил, кто кого будет наказывать.
А что, все верно, старость нужно уважать. Простое и незыблемое правило, и никакой тебе индейской философии с рассуждениями о духах и прочей ерунде, которыми так изобиловали изученные отчеты.
Он не стал уточнять, что именно прозвучало в перепалке, но оскорбления были точно. Поэтому заявил:
– Я твой должник.
– Нет. – Старик покачал головой. – Должник – это я.
И прежде чем Аскольд что-либо возразил, подозвал одного из гребцов и велел принести теплую одежду, после чего отдал портмоне и футляр, где хранились шприцы с мимикрином.
– Ночи уже холодные, – глядя куда-то в лес, пояснил старик. – Воину жарко, но лучше сберечь тепло для будущих дел.
И зашагал вверх по склону, вслед за таскавшими тюки индейцами.
Ну дела. Вот уж воистину, чужая душа – потемки. Аскольд открыл портмоне: документы на месте, в футляре – шприцы. Какой загадочный старик. Он повернулся к юнге, который испуганно и непонимающе глазел на него, явно ожидая объяснений.
– Должник он мне, брат, – сказал Аскольд и начал одеваться.
Глава 14 Излишняя самоуверенность
До отхода поезда оставались считаные минуты, а Ева так и не решила, как сесть в вагон и при этом всю дорогу оставаться незамеченной для преступников.
Накинуть капюшон парки и занять лавку в противоположной стороне от мужчин – не выход. Вдруг Кокс или Янгер захотят прогуляться или с кем-нибудь поболтать и случайно заметят ее? К тому же преступники настороже, могут узнать ее еще при посадке, ведь пассажиров до Уайтхорса не так уж много.
Она задержала взгляд на крыше вагона и отмела вариант как безумный. Во-первых, можно свалиться или быть раздавленной сводами тоннеля, если таковые имеются по пути. Во-вторых, ее точно заметит машинист или его помощник и заставит слезть еще до отъезда…
Сбоку из паровозного тупика донесся шум и громкие голоса. Ева повернулась на звук и уставилась на грузовую платформу, которую выкатили из амбара в тупике несколько крепких мужчин, видимо грузчики.
А это еще что такое? В передней части платформы высились стянутые веревками штабели пиломатериалов: разнокалиберные доски, похоже, ящики с гвоздями и плотницкими инструментами. В задней был отсек с углем.
Бригада грузчиков подкатила платформу к вагону, где уже ждал помощник машиниста. Громко лязгнула сцепка. Помощник, мужчина средних лет, поднырнул под платформу и начал возиться с межвагонной муфтой.
А что – Ева склонила голову набок, оценивая высоту платформы и свободное пространство между грузами – вполне сойдет. Можно рискнуть и забраться на платформу и доехать до Уайтхорса, прячась за штабелями пиломатериалов.