У людей с такими статьями, какая имелась у Савина, на зоне весьма незавидная будущность. Одно дело, если ты вышел с кистенем на большую дорогу, чтобы проявить молодецкую удаль, и вместо ожидаемой поклажи можешь получить пулю в лицо. И совсем другое дело взламывать «мохнатый сейф», где отсутствует опасность и нет разудалого куража, а самое большее, что можешь заполучить, так это расцарапанную спину. Спрос с таких «гусаров» большой, а потому значительная их часть после недолгого толковища отправляется под нары.
У Покровского судьба складывалась иначе: весь свой срок он отбывал мужиком, его не тронули, не опустили в касту отверженных. А следовательно, разобрались как должно. На толковище выслушали его аргументы, справедливо решив, что произошедшее было не что иное, как милицейская подстава.
И вот сейчас он вернулся, чтобы отомстить.
– Пригодилось? – заинтересованно спросил майор, когда Степанов вернул дело.
Начальника архива тоже можно было понять, каждому хочется верить, что занимаешься чем-то настоящим, даже если глотаешь пыль в затхлых помещениях.
– Пригодилось, – уверил Степанов, не пожелав вдаваться в подробности, и, попрощавшись, вышел.
* * *Семен Шевцов выглядел скверно: лицо опухшее, под глазами большие мешки, кожа пожухла и собралась книзу мелкими морщинами, на белках глаз отчетливо проступали красные прожилки. Да и одет он был без прежнего лоска: такое впечатление, что его гардероб был десятилетней давности. А на отвороте рубашки и вовсе непорядок – затертый след от соуса.
Видно, события последних дней не прошли для него бесследно. На столе в больших тарелках лежало два вида салата: один оливье, а другой из огурцов и помидоров, приправленных сметаной. С краю еще две тарелки, правда, пустые, судя по масляным пятнам, в них лежала консервированная рыба в масле. В плетеной вазочке два ссохшихся куска хлеба, один из которых был надкусан. А в центре, будто бы королева среди толпы нищих, возвышалась бутылка с дорогим француз-ским коньяком. Именно к ней и прикладывался Шевцов, отпуская отдельные реплики по поводу качества.
– Хорош коньячок! До самого стержня пробирает.
Вадим Петляков лишь хмурился и помалкивал. К Шевцову он приехал не для того, чтобы слушать похвалы французским производителям, и совсем не затем, чтобы, нервно поскрипывая на стуле, терять время. Он был вызван на серьезный разговор, который, судя по пьяным глазам Шевцова, оттягивался на неопределенный срок.
Вчера Вадим наведался в больницу к Анне. Состояние у нее было тяжелое, но стабильное. Врачи надеялись на благоприятный исход, во всяком случае, операция была проведена успешно, и если не будет никаких осложнений, то девушка выкарабкается. Его даже ненадолго впустили к ней в палату. Узнав Вадима, она отвернулась. Навязывать ей свое общество он не стал. Пожелав ей скорейшего выздоровления, вышел в коридор.
И вообще последние сутки принесли ему немало неприятных сюрпризов и разочарований, один из которых – грязный костюм Шевцова и его замасленная рубашка. Видно было, что он просто махнул рукой на свою внешность.
Непонятно почему, но столь быстрое падение генерального директора очень его разочаровало. Человек, державший в руках такие колоссальные деньги и управляющий столь могучей производ-ственной машиной, просто обязан иметь крепкие нервы.
Выпив очередную рюмку, Шевцов сладенько поморщился. Неторопливо поддел вилкой помятую помидорку со сморщенной кожицей и бережно уложил ее в рот.
– Вот гляжу на тебя, Вадим, и вижу, что ты все хмуришься. Не нравится тебе мое поведение. – Вздохнув, добавил: – Что тут сказать… Мне и самому не нравится. Таким я был ровно восемь лет назад, когда расстался… – Махнув рукой, добавил: – Впрочем, тебе это знать ни к чему… А то, что ты хмуришься, это хорошо! Значит, врать не умеешь. Другой на твоем месте делал бы довольную физиономию от близкого присутствия начальства… Вид мой не нравится… Вот сидишь ты здесь и думаешь: какого хрена он меня вызвал? Ему лясы, что ли, не с кем поточить? – Шевцов налил очередную рюмку. Тоненькой коричневой струйкой жидкость стекла по ее поверхности, оставив на белой, усыпанной хлебными крошками скатерти темное пятно. – А если я тебе скажу, что не с кем? Что ты единственный человек, которому я доверяю, тогда что?
– Семен Валентинович, – не выдержав, горячо заговорил Петляков, – у меня сегодня действительно масса дел.
Подняв рюмку, Шевцов некоторое время держал ее в подрагивающих пальцах, и Вадим с горечью наблюдал за тем, как коньяк пачкал его ладонь.
– Хочешь знать, зачем я тебя вызвал?
– Хотелось бы услышать.
– Сегодня я получил вот такую бумагу, – протянул он вскрытый конверт. – Прочитай. И скажи мне, что ты думаешь по этому поводу.
Вытряхнув из конверта небольшой узкий листочек бумаги, сложенный вчетверо, Петляков неторопливо развернул его и прочитал: «Верни то, что должен».
– И что это должно означать? – Петляков положил листок бумаги в конверт.
– Ты знаешь, с чего я начинал свой бизнес? Я ведь не всегда ходил в таких богачах, как сейчас, – махнул он рукой на стены квартиры.
Получилось картинно. Хотя ничего особенного в комнате не присутствовало: находились-то они на одной из его квартир, не блещущих музейным изыском. Что внушало уважение, так это пара перекрещенных сабель, повешенных на квадратном ковре, да и то, если разобраться, одна из них была искусным новоделом.
– Слухи ходят разные. Могу только догадываться… Лучше бы это услышать из ваших уст.
– Хороший ответ. – Семен Валентинович поставил рюмку на стол. Желание пить у него пропало. – Моим компаньоном был школьный приятель. Очень толковый парень. Мы очень стремительно стали развиваться, но в какой-то момент я вдруг почувствовал, что нам в одной конюшне становится очень тесно.
– И вы решили его подставить?
– Оказывается, ты не только не умеешь врать, но еще страдаешь прямолинейностью.
Петляков усмехнулся:
– Для человека, который желает сделать карьеру, это весьма скверное качество, я так понимаю?
– Так оно и есть, – буркнул Шевцов. – Вопрос прозвучал предельно откровенно, я этого не ожидал… Но если отбросить какие-то второстепенные детали, то так оно и есть. А может, ты даже знаешь, как я это сделал?
– Все-таки я возглавляю службу безопасности. Знать секреты – это моя обязанность.
Глаза из-под мохнатых бровей смотрели колюче. Но неожиданно лицо Шевцова размякло, складки губ, еще жесткие минуту назад, разгладились и дрогнули. Получилось нечто похожее на улыбку.
– И как же?
– Назар Савин был очень известным сердцеедом, и вы решили воспользоваться этим обстоя-тельством. Подсунули под него женщину, кото-рая в дальнейшем заявила, что Савин ее изнасиловал.
Шевцов кивнул:
– Примерно так оно и было. Может, ты сумеешь назвать, что это за женщина?
– Это Аня.
– Не ожидал… От тебя ничего не скроешь. С одной стороны, это даже ничего, значит, я не ошибся в своем выборе, работник ты толковый. Хотя, с другой стороны… не каждому директору хочется, чтобы подчиненные знали о самом его сокровенном.
– Потом в знак благодарности вы взяли ее в фирму. А потом, ведь она была дочерью вашего друга, если я не ошибаюсь.
– Ты не ошибаешься. Так оно и было в дейст-вительности. Я не пойму только одного: почему ей понадобилось меня уничтожать? Ведь после смерти родителей я ей дал все!
– Я к вам пришел не с пустыми руками, – поставил Вадим Петляков на стол миниатюрный магнитофон.
– Что это?
– Здесь запись последнего разговора Анны с неизвестным мужчиной. Хотите послушать?
– Валяй!
Петляков надавил на кнопку. Сначала послышалось легкое шуршание, именно так змея пробирается через ворох сухих листьев, после чего зазвучал уверенный мужской голос:
«– Ты думаешь, смерть твоих родителей была случайностью? Ничего подобного! Шевцов избавляется от всех людей, которые когда-то сделали ему добро или просто помогли. А твоего отца он устранил потому, что не хотел отдавать долг! Твой отец возглавлял банк и всегда готов был помочь именно друзьям!
– Я в это не верю, – послышался низковатый голос Анны.
– В течение суток он избавился и от своего компаньона, и от твоего отца. Может, ты не веришь в такие совпадения?
– Не верю, – прозвучал тихой голос.
– Он устранил их одновременно специально. Если бы он устранил сначала одного, то другой предпринял бы меры для своего спасения, и тогда неизвестно, как это обернулось бы против самого Шевцова. А так ему не нужно отдавать деньги, а заодно он освободился от парт-нера.
– Это все неправда!
– Почему же в таком случае тебе не спросить об этом у него самого?
– Я обязательно это сделаю.
– Я тебе могу сказать даже больше: если бы Шевцов не уничтожил твоего отца, тот наверняка уничтожил бы самого Шевцова. И знаешь почему?
Ответом было молчание. Только где-то за подоконником прозвучал клаксон проезжающего автомобиля.
Ответом было молчание. Только где-то за подоконником прозвучал клаксон проезжающего автомобиля.
– Потому что Шевцов был любовником твоей матери. Ее тяготила эта связь, но он ее шан-тажировал, она хотела уйти и рассказать обо всем мужу. А чтобы этого не случилось, он решил устранить обоих.
– Я не верю ни единому вашему слову!»
Ответом были короткие торопливые гудки.
Сунув магнитофон в карман, Петляков произнес:
– Вот это все, что я хотел бы сказать.
– За то время, пока она у меня работала, она ничего у меня даже не спросила, – хмуро про-изнес генеральный. Подняв рюмку коньяка, он единым махом опрокинул ее в рот. Даже не поморщился, как если бы проглатывал обыкновенную воду.
– И что ты обо всем этом думаешь?
– А разве это важно?
– Тоже верно, – невесело согласился Шевцов. – А если я тебе скажу, что все это неправда, что ты мне тогда ответишь?
Пожав плечами, Вадим ответил:
– Я не судья.
– С этим тебе тоже предстоит разбираться, – буркнул Семен. – Значит, после этого она натравила на меня своего кавалера? Вот оно как получается… А почему бы ей самой ко мне не подойти в таком случае и обо всем откровенно не спросить? Эх, женщины, женщины… – В голосе Шевцова послышалось отчаяние. – Только я тебе хочу сказать, что все это вранье! Меня хотят грохнуть, Вадим. По-серьезному, хотят! Ты не спрашиваешь, каким образом попало ко мне это письмо, ведь на нем нет даже адреса?
– И каким же образом?
– А его принесли прямо сюда ко мне и бросили в мой почтовый ящик, что находится на лестничной площадке. Тебе это не кажется подозрительным?
Пожалуй, подобное может показаться как минимум странным. Ведь как-то письмо принесли. Следовательно, Шевцова пасут очень плотно. Ведь каким-то образом они узнали о том, что тот находится именно в этом доме, в этой квартире, о существовании которой знал только самый ближний круг.
Неизвестному под видом жильца дома удалось пройти в подъезд, оставшись не замеченным для наружной охраны, и бросить в почтовый ящик конверт с письмом.
– Я это выясню обязательно. Можно задать вам вопрос?
Генеральный поморщился, будто от зубной боли.
– Не самое подходящее время для любопытства. Ладно, что там у тебя?
– От чего погибла семья Елизарова?
Шевцов понимающе кивнул:
– Вертолет, в котором они летели, потерпел крушение. Бак дал течь, и они просто рухнули с большой высоты. Была создана комиссия, эксперты не исключали того, что вертолет был поврежден намеренно. Меня допрашивали, как и всех остальных, но я к этому не имею никакого отношения!.. В этом деле были еще некоторые неприятные моменты, о которых мне бы не хотелось распространяться. Вот так… Я больше не могу отсиживаться, мне нужно выходить на работу.
– Вам нельзя выходить.
– Сделай так, чтобы меня не грохнули. А теперь иди, мне надо побыть одному.
Не прощаясь, Петляков поднялся и вышел.
* * *Гера Николаев вышел из подъезда, привычно осмотрел подступы и, не заметив ничего настораживающего, скорым шагом направился к шикарному синему «Бентли», стоящему на углу дома. На втором этаже здания проживала его двадцатилетняя любовница с восточным именем Гюзель, с которой он познакомился полтора месяца назад на открытии автомобильного центра.
Своими роскошными формами она украшала одну из американских новинок, взгромоздившись на капот, а когда он предложил девушке прокатиться на своей машине, она с восторгом согласилась. Тогда ему подумалось, что букетную стадию ухаживания придется пропустить. Так оно и случилось: победа была легкой и состоялась на кожаном кресле роскошной машины, и Николаев потом долго с улыбкой вспоминал ее раскинутые ноги в красных туфельках, которые в такт его движениям колотились по деревянной обшивке.
Поначалу он думал, что Гюзель проходной вариант, всего-то на пару часов удовольствия; мало ли какие девицы бывают на подобных мероприятиях. Но, вернувшись домой, он вдруг вновь захотел ее увидеть. Девушка даже не удивилась, когда вечером он пришел к ней с охапкой роз и предложил сходить в свой любимый ресторан. Собственно, именно с этого букета и начались их отношения, все более перераставшие в серьезные.
«Бентли», припаркованный во дворе, среди прочих автомобилей выглядел будто король в толпе нищих. Охранник, которому полагалось находиться рядом с машиной, куда-то исчез, через приоткрытое окно просматривалась только голова шофера, что-то читавшего по своему обыкновению.
«Пусть ловит попутку! – чертыхнулся Николаев. – Нечего было отлучаться! Сказано же было, что задержусь не более чем на полтора часа!»
Распахнув дверцу, он бросил в затылок шоферу:
– Давай к офису.
И нажал на кнопку подъема стекла. Тонированное стекло быстро поползло вверх, отгораживая пассажирский салон от водительского. До офиса ехать сорок минут, так что оставшееся время можно побыть самим собой. После той нагрузки, что он испытывал последние полтора часа, требовалось хотя бы немного отдышаться.
Глянув в окно, Герасим вдруг увидел, что машина движется совершенно в противоположную сторону.
– Послушай, куда ты едешь? – недовольно буркнул Николаев. – Я же сказал тебе, рули к офису… Что за народ, обязательно им нужно повторять по десять раз.
«Бентли», продолжая наращивать скорость, все больше удалялся от офиса. И тут Николаева ужалила страшная догадка! Опустив стекло, он увидел за рулем незнакомого человека.
– Кто вы?
Усмехнувшись, Петляков чуть обернулся.
– Кажется, я вас знаю, вы начальник службы безопасности Шевцова, – оторопел Николаев.
– Вот именно. Это вам ничего не говорит?
– Куда мы едем? – Страх усиливался.
– Теперь это уже неважно.
Николаев попробовал открыть дверцу. Тщетно!
– Дверь заблокирована, – спокойно сообщил водитель, – выйти даже не пытайтесь. Можно сломать ручки. Хотя… зачем они вам теперь? Соб-ственно, как и машина.
– Послушайте, вам нужны деньги? Вы меня похитили? Я могу рассчитаться с вами сейчас же. Сколько вам нужно, миллион?.. – В ответ ухмылка. – Два миллиона?.. Пять миллионов? На-зовите же наконец свою сумму! Меня будут искать и обязательно выйдут на вас.
– Сразу не хватятся. Ведь вы же никому не сказали, что отправились к своей любовнице… Так? А обезображенный труп на свалке вряд ли вызовет особый интерес у милиции. Для них вы будете еще один бомж. Сколько их таких находят каждый день! А еще через месяц вас закопают как невостребованное тело, и никто ничего не узнает!
– Я никак не думал, что Шевцов может до такого дойти!
– Но ведь вы же дошли до такого, когда заказывали его убийство… Так что по-своему вы квиты!
Выехали за Кольцевую дорогу. Нежилые промышленные кварталы чередовались с убогими панельными зданиями. Машина съехала с трассы и завернула на заброшенную стройку, из которого торчала проржавленная стрела подъемного крана.
Водитель распахнул дверцу:
– Выходи!
Николаев вышел. Весьма подходящее место для убийства: завалят обломками кирпичей, и никто никогда не найдет. У въезда стояли еще две машины, явно не случайно, возле которых лениво разговаривали четыре человека.
Двое из них неторопливо подошли к Петлякову.
– Где его будем валить? Здесь, что ли? – спросил тот, что был помоложе.
– Давай лучше в подвале, – предложил постарше, с худым вытянутым лицом. – Там выстрелов слышно не будет, – аргументировал он по-деловому свое предложение. – Там же и зароем. А потом в цемент закатаем. В жизни никто не додумается! Представляю, как потом к жильцам привидение будет наведываться. Ха-ха-ха!
Детали убийства обсуждали просто, как если бы речь шла о просыпанной мелочи.
Николаев почувствовал, как губы его онемели, не было сил, чтобы протолкнуть через них хотя бы слово.
– А может, у него самого есть пожелание, где ему лежать? – усмехнулся молодой.
– Я вам отдам все… Только отпустите. Умоляю!
– Хорошо… Мы тебе даем еще один шанс, – заговорил Петляков. – Но это будет последний. Если опять что-нибудь предпримешь против Шевцова, тогда уж точно зароем. А теперь проваливай отсюда!
Николаев затопал со стройки на негнущихся ногах.
– Да, чуть не забыл, – продолжил Петляков. – Открой багажник своей колымаги, там твой шофер лежит с кляпом во рту, а еще охранник. Пусть тоже не шалят, а то в следующий раз их придется перевозить в разобранном состоянии. Ну что, пойдем, он понимающий мальчик, больше безобразничать не станет.
Глава 25 Ксива при себе?
Для внеплановых встреч у Карася имелась конспиративная квартира, но обычно он предпочитал московскую окраину. Наиболее подходящим местом была трасса, где люди, стоящие на обочине, не вызывают никакой настороженности у проезжающих. Весьма удачны привокзальные площади, где можно, не озираясь на стражей порядка, расположиться на двух скамеечках. В этот раз выбор Карася выпал на гаражи. Тоже вполне объяснимо: мало ли чего удумали мужики, может, у кого машина сломалась, вот и соображают сообща, как поудачнее справиться с проблемой.