Мост через бездну. Книга 4 - Паола Волкова 9 стр.

Восемнадцать белых колонн, соединенных белым же мраморным основанием, стоят на равном друг от друга расстоянии. Между ними и землей, между ними и морем, между ними и небом Эллады — никого и ничего.

Как и почти всюду в Европе, здесь побывал Байрон, вырезавший на основании одной из колонн свое имя. По его стопам автобус привозит туристов; потом он их увозит. Эрозия, от которой поверхность колонн заметно страдает, не имеет никакого отношения к выветриванию. Это — оспа взоров, линз, вспышек.

Потом спускаются сумерки, темнеет. Восемнадцать колонн, восемнадцать вертикальных белых тел, на равном расстоянии друг от друга, на вершине скалы, под открытым небом встречают ночь.

Если бы они считали дни, таких дней было бы шестьдесят миллионов. Издали, впрочем, в вечерней дымке, благодаря равным между собой интервалам, белые их вертикальные тела и сами выглядят как орнамент.

Идея порядка? Принцип симметрии? Чувство ритма? Идолопоклонство?» (Бродский И. Путешествие в Стамбул. 1985).

Мифы говорят нам, что именно с мыса Сунион бросился в море несчастный царь Эгей, увидев на корабле черные паруса вместо белых.

Сейчас храм Посейдона обнесен заграждением, и на него можно смотреть только с определенного расстояния. Он стоит полуразрушенный, но разрушенность античной культуры не в счет — там каждая часть имеет свое художественное значение и представляет собой целое. В этом и заключается великая тайна, возможная только для античности: когда она доходит до нас во фрагментах, мы все равно воспринимаем их как целое.

Мы еще не раз будем возвращаться к периптеру, потому что это основа всей европейской архитектуры, всего европейского классицизма, и сейчас к этому возвращается основа нашего классицизма, российского. В сущности, любого. Эта маленькая вещь обозримо гармонична.

ГЛАВА 7 «Светится земля стоградного и царственного Крита»

Очень часто мы говорим о предшественниках культуры той или иной эпохи. Когда мы говорим «крито-микенская культура», то имеем в виду культуру, которая предшествовала античной и имела свой художественный язык, свою архитектуру, свою образность, свою историю и свою мифологию. Но мы ее не знаем, и, возможно, они совсем НЕ предшественники греков, а просто жили здесь задолго до них, а затем и дорийцы, и ахейцы стали строить на этом месте свой новый мир. Но мир сделал диффузию, просочив все это, а историческое просачивание — это очень важная вещь.

Скажите, может ли идея периптера корреспондироваться с идеей Лабиринта? Это антиподная культура. Это собственная идея, живущая в мировой культуре. Если бы мы хотели создать что-то обратное крито-минойской культуре, то мы должна были бы сочинить перипту. А крито-минойская культура — это Лабиринт, который мы ни с какого конца увидеть не можем. Это небывалая архитектура площадью 22 тыс кв. м в Кноссе. Эта архитектура замечательна еще и тем, что Лабиринт имеет горизонтальную невероятность входа без выхода. Вы можете войти, но выйти — не можете. Вы блуждаете, вы — внутри некоего пространства ищете ответ, и в редких случаях вы его все же находите, но чаще — нет. Тогда вас поглощает хтоническое бедствие, и вы погибаете. Вот это — Лабиринт как идея. А периптер? Обошел его два с половиной — три раза и гармонизировался. И счастлив. А в Лабиринте — Ужас. Это первое. Второе: интересная вещь — вы не можете сфотографировать Лабиринт — никогда и никем он не сфотографирован. Это сделать невозможно, потому что это некое сооружение, которое нельзя назвать ничем. Отдельные этажи, опирающиеся на колонны и соединяющиеся между собой монументальными лестницами и длинными коридорами, уходящими порой ниже уровня земли. Это не дом — это дома, связанные между собой каким-то причудливым образом. Их взаимное действие даже не очень понятно, но мы точно можем сказать, что в некоторых местах Лабиринт имеет сверху три этажа, а вниз — четыре. Понимаете? То, что вы видите на поверхности — это одно или два помещения, которые фотографы постоянно снимают, а в целом обойти Лабиринт и снять его вы не можете. То есть это в прямом смысле лабиринт: не только по горизонтали, но и по вертикали. Эти постройки очень отличаются от монументальных, симметричных построек Древнего Египта и Междуречья, равно как отличаются и от микенских дворцов, представляющих собой мегарон: строгих и простых, без внутреннего двора. Дворцовые постройки Кносса разноэтажны, открыты, обладают свободной живописной планировкой, их композиция связана с окружающим пейзажем. Ну и конечно, не будем упускать из виду, что Лабиринт семиэтажен, а семь — магическое число на всех языках.

Дворцы на Крите возводились вокруг открытого внутреннего двора и предназначались как для сакральных (религиозных), так и для светских надобностей. Учеными было установлено, что дворцы Крита были связаны с горными святилищами, устроенными в пещерах. Так, Кносский дворец был связан со «священной горой» Юкта (Священный Юхтас), где, по легенде, в пещере находилась могила Зевса (хотя в разных источниках упоминается и могила царя Миноса). Название Юхтас происходит от латинского имени Зевса (Юпитер). Если смотреть на гору издалека, вы увидите профиль человека, который смотрит в небо. По легенде, это сам Уран создал образ своего еще не рожденного внука Зевса и высек его в камне. «То, что я буду рожден на Крите, было предначертано. Мое изображение, видимое далеко с моря, существует там издавна, с начала времен, возвышаясь над островом. Моряки вам его покажут, оно прямо по курсу, если, подплывая с севера, вы собираетесь пристать в Ираклионе. Вы также увидите его, если, высадившись на южном берегу, двинетесь дорогой, что поднимается к Ахарнам. Никогда ни с бога, ни с человека не создавалось более грандиозного изображения, нежели это, воплотившее мое будущее. Это гора, и называется она Юхтас.

Моего тела не видно; оно не извлечено из толщи камня и времени. Только голова вырисовывается на фоне неба — огромный, словно спящий профиль. Мои глаза закрыты. Нос не уныло загнут книзу, но с округлым кончиком, чувственный и поднятый к небесам. Окладистая, ухоженная борода обрамляет губы и мягко стелется по пологому склону к ближайшим горам.

Это Уран велел сторуким высечь изображение, чтобы любоваться ликом своего еще не рожденного внука, грядущего повелителя богов, и чтобы он однажды был узнан людьми. Вот почему с начала моего правления эта гора называется также Зевсовой Головой» (Морис Дрюон. Дневники Зевса, 2010). Скорее всего, сама форма горы, напоминающая человеческую голову, плюс близость крупных поселений, в частности. Кносса, сделали свое дело: гора стала «священной». Говорят, что лучший вид на гору открывается с Кносса, если посмотреть на гору через прицел священных рогов быка…

Уже в христианскую эпоху на вершине горы Юкта был построен небольшой христианский храм.

Мы уже сказали, что архитектура — это форма пространственная, но это и мышление. Этот вид искусства отличается глобальностью, долговечностью, открытостью и, безусловно, обладает декларативной функцией, заключает в себе систему миропонимания общества. Мы четко определяем информационную сущность архитектуры: для каждого человека архитектура всегда полна значений, так как восприятие архитектуры всегда обусловлено культурными и социальными нормами существования. Обладание знаковостью и символическим содержанием позволяет архитектуре приобрести все свойства культурного текста. Архитектура имеет семантическую лингвистику.

Прочитать культурный текст Лабиринта мы пока не можем. Какую информацию скрывают от нас сложные разноуровневые комплексы и запутанные коридоры? Интересно, что греки «прочли» сложную, хаотичную планировку дворца как попытку скрыть Нечто. Конечно, речь идет о Минотавре. Все знают знаменитый миф о Минотавре, о том, как было побеждено чудовище. Но как появился Минотавр? Греческие предания рассказывают нам, что царь Минос в борьбе за установление своей власти попросил помощи у Посейдона. Грозный бог морей послал Миносу великолепного белого быка, которого надо было принести в жертву. Минос, увидев столь красивое животное, оставил его в своем стаде, а в жертву принес другого быка. Узнав об обмане, разгневанный Посейдон решил наказать Миноса и заставил жену царя Пасифаю воспылать нездоровой страстью к быку. Не имея сил противиться воле богов, Пасифая попросила Дедала помочь ей совершить акт любви с быком. Дедал придумал хитроумный способ это сделать: он смастерил полую деревянную корову и покрыл ее настоящей шерстью. Корову поставили на лугу, внутрь коровы влезла Пасифая и удовлетворила нездоровую страсть, внушенную ей Посейдоном. Плодом той любви и стал Минотавр, которого царская семья вынуждена была скрывать в запутанном Лабиринте. Кто в этой истории пострадал больше всех? Вопрос…

Вернемся к тайнам Лабиринта. Колонны Кносского дворца имеют совершенно необычную форму — они сужаются книзу, установлены «вверх ногами». Как объяснить это на языке семантики? Может быть, это воплощение идеи перевернутого мира? А ведь колонны Кносского дворца века стоят, в отличие от греческих, и не разрушаются. Более того, они сохранили краску — знаменитый кроваво-красный цвет. Краска потемнела от времени, но ее не перекрашивают. Существует даже специальное распоряжение по этому поводу. Если взять и покрасить колонны современной краской, то она может их разрушить — войдет в неправильный контакт с той, что есть, и начнется разрушение. Вообще в Кносском дворце все краски сохранились.

Справедливости ради стоит сказать, что в процессе исследования данной темы автору встречалось и более прозаическое объяснение необычной, «иррациональной» формы колонн: такая форма колонн, окружающих световую шахту, галереи и террасы, способствовала большему проникновению света во внутренние помещения.

Лабиринт — это «цитата» из текста, утраченного навсегда. Но она есть…

Невольно задаешься вопросом: а для чего это всё было выстроено? Какие колоссальные знания были нужны? А ведь их требовалось не меньше, чем для строительства египетских пирамид, а возможно, еще и больше. С точки зрения симметрии постройки Кносского дворца хаотичны и бессистемны, но они совершенно уникальны с точки зрения технологии. Для возведения стен здесь использовалась особая кладка: чередование кирпичей и деревянных вкладышей. Делалось это для того, чтобы по возможности сохранить постройки во время землетрясений.

Мы уже говорили о том, что этот архитектурный ансамбль вряд ли предназначался для проживания. Во время раскопок там были найдены хранилища зерна, в больших длинных кувшинах, зарытых в землю, — вино, утварь, предметы, в которых хранились продукты, цинковые ванны, но при этом — отсутствие всякой бытовой мебели, бытового внутреннего устройства. Вся сложная система дворца была снабжена водопроводом, дренажными каналами и системой канализации, которая состояла из глиняных труб разного диаметра. Не было в Лабиринте и окон, зато грамотно расположенные световые колодцы не только позволяли освещать помещения и многочисленные переходы, но и обеспечивали естественную вентиляцию помещений.

Архитектурный стиль Кносского дворца поистине уникален — асимметричный, раскованный, многослойный, динамичный. Он создавался в течение нескольких столетий, переживая многочисленные перестройки и реконструкции.

Конечно, Крит — это древние города и уникальные музеи; Лабиринт и его удивительные фрески; поражающие современными формами керамические сосуды; знаменитая «парижанка»… Мы уже говорили об этом (см. «Мост через бездну», книга первая), теперь — только стихи;

ГЛАВА 8 «В одном мгновенье видеть Вечность»

Возьмем традиции строительства. Критяне строили так, как впоследствии строили римляне. Бетон, кирпич, кладка. Когда автору довелось в первый раз побывать в Колизее не как обычному туристу, а в составе исследовательской группы, были составлены необычные наблюдения. Это не описывалось ни в книгах по архитектуре, ни в книгах по искусству. Мы в Колизее стали считать и записывать количество и типы архитектурных кирпичных кладок. Какими технологиями строительства пользовались древние римляне? Та же работа с обожженным кирпичом и камнем. Мы насчитали семь различных типов кладки. Думаем, что их намного больше. Ведь кладки — это не только украшения, это момент самой техники строительства. Там применялся «римский» бетон, который, скажем прямо, мало в чем изменился в наше время. И хотя упоминания о «римском» бетоне сдержанны и осторожны, мы говорим о его использовании в древнем мире. Историки пишут: «Творцы империи выработали свой особенный стиль в зодчестве. И ключом к этой новой архитектуре являлся бетон. Еще до 1000 г. до н. э. на Крите, а несколько веков спустя и в греческих поселениях на юге Италии (Великая Греция) строители использовали скрепляющий раствор из песка, извести и воды. Но только во II веке до н. э. римляне усовершенствовали такой раствор, создав собственный бетон — на удивление прочный и почти огнеупорный. Этот новый раствор состоял из воды, щебня, извести и пуццоланы — красновато-пурпурного мелко-зернистого песка вулканического происхождения. Этот вулканический песок участвует в образовании гидросиликатов, что позволяет бетонной массе уплотняться, набирая большую плотность… Римские архитекторы смело взялись за опыты с бетоном. Массивные фундаменты, широкие арки, опиравшиеся на мощные бетонные столбы, длинные аркады, крепкие бетонные стены с кирпичной и мраморной облицовкой, сводчатые крыши из бетона — все это понемногу меняло облик Рима» (Рим: эхо имперской славы / Перевод с английского Т. Азаркович. Исчезнувшие цивилизации: Энциклопедия. 1997).

В римском Колизее сегодня можно увидеть одну очень интересную кладку, которая в последующем в Византии будет принята за основу. Делалась эта кладка из плинфы — тонкого обожженного кирпича, имевшего различную форму и довольно большие размеры. Плинфа представляла собой большие красные плиты. Иногда эта кладка сочеталась с камнями или с булыжниками. Получался такой пирог: идет кладка булыжная с плинфой, потом опять булыжник и опять плинфа.

Мы не знаем, что из чего произрастает. Задача рождает технику или техника подсказывает задачу? Это как клубок — за какую ниточку тянуть начинаешь, то и получишь. Но за какую бы ниточку вы ни тянули в римской архитектуре, все равно вытаскиваете феноменальную технику строительства.

Сегодня Византии осталось мало. Она разрушена вихрями истории. Ее нет. Она, как мир визуальный, как мир предметный, сохранилась совсем не в том объеме, который бы нам хотелось видеть: храмов византийских почти не осталось, зданий не осталось. Но главное, что осталось от Византии, — богатейшее духовное, книжное наследие.

Равенна — небольшой городок итальянской провинции Эмилия-Романья, в V веке он являлся столицей Западной империи и варварских государств, затем был захвачен византийцами, которые сделали его административным центром. Если вы побываете в Равенне, то увидите ту же римскую кладку в древних постройках периода правления Юстиниана. К тому времени еще не сложился ни крестово-купольный архитектурный канон, ни иконографический. Одна из самых древних византийских церквей — Сан-Витале. Рядом расположен мавзолей Галлы Плацидии. В постройке раннехристианской базилики римская кладка имеет другое содержательно-духовное наполнение, потому что кладка использована не для строительства ипподрома, а для строительства церкви. А технология использовалась та же самая. Церковь Сан-Витале, как и мавзолей, поражает сочетанием богатейшего внутреннего убранства и внешнего аскетизма.

Это объясняется тем, что античные храмы не только выполняли роль архитектурного сооружения, но и сочетали в себе роль скульптуры. Внутри античного храма размещали статую бога, храм являлся жилищем бога и его сокровищницей, а жертвенный алтарь для приношений и молений верующих устанавливался на площади, у ворот жилища бога. Торжественные процессии при совершении культовых обрядов не заходили внутрь, а обходили храм снаружи. В дом греческих небожителей могли иметь доступ только служители бога. Именно поэтому храм должен был быть красивым не только изнутри, но и снаружи. Античный храм выражал некую мифическую реальность, воплощение порядка космоса, его законов, положение и роль людей в этом мире. У христиан церковь является помещением для собрания верующих и обозначает буквально «собрание верующих». Слово «церковь» (экклесия — лат. ecclesia) в значении «народное собрание» употреблялось во многих древнегреческих городах-государствах. Важный принцип новой для римлян религии — равенство всех перед Богом — предполагает вхождение в дом Господень всех верующих (хотя, как мы знаем, и здесь есть ограничения).