– Естественно, – бесстрастно ответил Мейсон. – Это долг любого адвоката.
– Конечно. Я только хочу поставить вас в известность, что _я_ буду верен _с_в_о_е_м_у_ долгу.
– Продолжайте, – предложил Мейсон. – Вы сказали или слишком много, или ничего. Я еще не решил, что именно.
– Хорошо. Я имею в виду следующее. Вы держите эту мисс Челейн в тени и делаете это очень умело. Против Питера Девоэ имеются только косвенные улики, да, кстати, и слабоватые улики. Он лежал пьяным на кровати и _к_т_о у_г_о_д_н_о_ мог подложить трость к нему в комнату, а две тысячи долларов – в карман брюк.
– Вы забываете о показаниях Дона Грейвса, – напомнил Мейсон, который фактически видел, как совершалось убийство. Вы забываете о том, что, в соответствии с показаниями Кринстона, Эдвард Нортон собирался послать за шофером, когда Кринстон уходил от него.
– Я ни о чем не забываю, – многозначительно ответил Блэкман, воинственно глядя на Мейсона. – И, главное, я не забываю, что в дело каким-то образом замешана женщина.
– Правда? – спросил Мейсон с вежливым интересом.
– Да, – кивнул Блэкман. – И не притворяйтесь удивленным. Вы знаете это не хуже меня.
– Что знаю?
– Что Дон Грейвс видел женщину в кабинете в тот момент, когда совершалось преступление.
– Дон Грейвс не сказал ничего подобного в заявлении, которое сделал полиции, – заметил Мейсон.
– Заявление, которое он сделал полиции, не имеет значения, – возразил Блэкман. – Имеет значение то заявление, которое он сделает в суде, когда его вызовут для дачи свидетельских показаний.
Мейсон посмотрел в потолок и сказал ничего не выражающим тоном:
– В случае, если его слова в суде будут отличаться от первоначального заявления полиции, то его свидетельские показания не будут иметь должной силы, в частности, в отношении присутствия в кабинете женщины.
– Может быть, может быть.
Какое-то время они молчали, а потом Блэкман снова заговорил:
– Хорошо. Теперь вы знаете мою позицию. Вы контролируете все деньги в этом деле, а я представляю человека, которого сделали козлом отпущения. Я хочу добиться взаимопонимания с семьей и кое-что получить. В противном случае, я сделаю тайное явным.
– Что вы имеете в виду под взаимопониманием? – спросил Мейсон.
– Я хочу, чтобы члены семьи дали полиции понять, что они не горят желанием мстить, а если Девоэ и совершил преступление, то сделал это в пьяном виде. Их удовлетворит и непредумышленное убийство. А потом мне хочется получить кое-какие деньги.
– Вы имеете в виду, что хотите, чтобы Фрэнсис Челейн заплатила вам за то, что Пит Девоэ признает себя виновным в непредумышленном убийстве, чтобы заглушить скандал? Вы именно это пытаетесь сказать?
Блэкман с достоинством встал.
– Думаю, коллега, что вы прекрасно поняли цель моего визита. Я честно обрисовал свою позицию и не собираюсь отвечать на сделанный вами в грубой форме вывод.
Мейсон отодвинул стул от стола, тоже встал, широко расставив ноги, и горящими от гнева глазами посмотрел на посетителя.
– Не думайте, Блэкман, что вам удастся провернуть подобное, – заявил он. – Мы здесь одни. Вы скажете мне, что хотите, причем прямо и без увиливаний.
– Не притворяйтесь дураком. Вы знаете, что я хочу.
– Что вы хотите?
– Деньги.
– Что вы готовы предоставить взамен?
– Я помогу вам оставить мисс Челейн на заднем плане.
– В такой степени, что Пит Девоэ признает себя виновным в непредумышленном убийстве?
– Да.
– Он виновен в непредумышленном убийстве?
– Ну какое, черт побери, это имеет значение? – раздраженно воскликнул Блэкман. – Я же сказал вам, что он признает себя виновным в непредумышленном убийстве.
– Сколько вы хотите?
– Пятьдесят тысяч долларов.
– Это слишком много для гонорара, – заметил Мейсон.
– Но не для работы, которую я собираюсь проделать.
– Работы для Девоэ?
– Для Фрэнсис Челейн, если уж вам так нужен ответ.
– Ладно, – сказал Мейсон. – Как вы сами заметили, мы здесь одни. И ничто не сдерживает нас от откровенной беседы. Пит Девоэ убил Эдварда Нортона?
– Вам следует это знать, – ответил Блэкман.
– Почему?
– Потому что следует.
– Я не знаю. Я спрашиваю вас.
– Ну почему вас это волнует? Я заставлю его признать себя виновным в непредумышленном убийстве.
– За пятьдесят тысяч долларов?
– За пятьдесят тысяч долларов.
– Вы сошли с ума. Окружной прокурор не примет подобного варианта. Это дело об убийстве. В лучшем случае вам удастся получить тяжкое убийство второй степени.
– Я договорюсь и о непредумышленном убийстве, если только семья окажет содействие, а Грейвс слегка изменит свои показания, – возразил Блэкман.
– А зачем Грейвсу менять показания?
– Зачем кому-то вообще что-либо делать? – саркастически спросил Блэкман. – Зачем мне что-либо делать? Зачем вам что-либо делать? Мы в этом не замешаны. Мы делаем все за деньги. И Дон Грейвс тоже кое-что сделает за деньги.
Мейсон медленной тяжелой походкой пошел вокруг огромного письменного стола к Блэкману. Тот внимательно наблюдал за ним.
– Только скажите, что вы согласны, и я больше не стану вас беспокоить, – заявил Блэкман.
Мейсон остановился прямо перед посетителем и посмотрел на него холодным, презрительным взглядом.
– Вы – дерьмо, – сказал Мейсон с чувством.
Блэкман слегка отпрянул назад.
– Вы это о чем?
– О вас.
– Вы не имеете права так со мной разговаривать!
– Грязный крючкотвор, – продолжал Мейсон, делая шаг вперед, – который готов продать своего клиента за пятьдесят тысяч долларов. Убирайся из моего кабинета, причем немедленно!
На лице Блэкмана появилось удивление.
– Но я считал, что вы готовы выслушать мое предложение.
– Я выслушал и уже услышал все, что требовалось.
Внезапно Блэкман набрался храбрости и потряс указательным пальцем перед носом Мейсона.
– Вы сами глубоко замешаны в этом деле. Вам придется или принять мое предложение, или вы еще неоднократно услышите обо мне.
Мейсон поднял руку и схватил вытянутый указательный палец. Он вначале резко опустил руку адвоката вниз, а потом выкрутил ее. Блэкман вскрикнул от боли. Мейсон отпустил палец, развернул адвоката, схватил за шиворот и потащил к двери. Мейсон распахнул дверь личного кабинета, толкнул Блэкмана, и тот, потеряв равновесие, свалился в приемную.
– Убирайся вон и больше не появляйся здесь! – заявил Мейсон.
Блэкман почти бегом пересек приемную и остановился. Его лицо покраснело от гнева, пенсне болталось на черной ленточке.
– Ты еще об этом пожалеешь больше, чем о чем-либо, совершенном тобой на протяжении всей жизни!
– Убирайся! – повторил Мейсон медленным, бесстрастным голосом. – Или я сейчас еще добавлю.
Блэкман схватился за ручку, открыл дверь приемной и выскочил в коридор.
Мейсон стоял в дверном проеме своего кабинета, расправив плечи, широко расставив ноги и воинственно смотрел на медленно закрывающуюся дверь.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила Делла Стрит.
– Я сказал этому подонку, что о нем думаю, – ответил Мейсон, не сводя холодного взгляда с двери.
Наконец он развернулся и направился обратно в кабинет. Делла Стрит проводила его круглыми от удивления и полными тревоги глазами.
Когда Мейсон подошел к своему столу, зазвонил телефон. Он поднял трубку и услышал голос Фрэнсис Челейн.
– Мне надо немедленно с вами встретиться, – заявила она.
– Хорошо. Я у себя в кабинете. Вы можете подъехать?
– Да, если вы не в состоянии приехать ко мне.
– Где вы?
– Дома.
– Тогда вам лучше сесть в бьюик и мчаться ко мне в офис.
– Я не могу взять бьюик, – ответила она.
– Почему?
– Полиция его опечатала.
Перри Мейсон тихо присвистнул.
– В таком случае вам следует немедленно брать паккард. Возьмите чемодан и бросьте туда какие-нибудь вещи, но постарайтесь не привлекать внимания к тому, что делаете.
– Буду у вас через двадцать минут, – ответила она и повесила трубку.
Мейсон надел шляпу и, перед тем как уйти, остановился у стола Деллы Стрит.
– Через двадцать-двадцать пять минут здесь будет мисс Челейн. Я думаю, что вернусь к ее приходу, но если нет, то проводи ее в мой кабинет и запри дверь. Никого не впускай. Ты поняла?
Она с тревогой посмотрела на него и кивнула.
– Что-то не так? – спросила секретарша.
Мейсон резко кивнул в ответ, затем улыбнулся и похлопал ее по плечу.
Он вышел из конторы, спустился на лифте вниз и прошел полтора квартала до «Сиборд Секонд Нашэнал Траст».
Б.В.Райбурн, вице-президент банка, оценивающе посмотрел на адвоката и спросил:
– Чем могу быть полезен, мистер Мейсон?
– Я представляю мисс Фрэнсис Челейн, бенефициара по траст-фронду, которым, как доверенное лицо, управлял Эдвард Нортон, – сообщил Мейсон. Я также представляю мистера Артура Кринстона, здравствующего партнера фирмы «Кринстон и Нортон».
– Чем могу быть полезен, мистер Мейсон?
– Я представляю мисс Фрэнсис Челейн, бенефициара по траст-фронду, которым, как доверенное лицо, управлял Эдвард Нортон, – сообщил Мейсон. Я также представляю мистера Артура Кринстона, здравствующего партнера фирмы «Кринстон и Нортон».
– Я знаю об этом из разговора с мистером Кринстоном сегодня утром, сообщил мистер Райбурн.
– В день смерти, – продолжал Мейсон, – мистер Нортон ездил из своего дома в банк и обратно. Я хочу выяснить, был ли он в вашем банке или в «Фармерс и Мерчантс Нашэнал», где, насколько мне известно, у него тоже имелся счет.
– Он заезжал сюда, – ответил Райбурн. – Зачем вам это?
– Если не ошибаюсь, он приезжал сюда, чтобы получить большую сумму наличными в тысячедолларовых купюрах. Я хочу выяснить, не было ли чего-то странного в просьбе выдать деньги или чего-то необычного в отношении купюр.
– Возможно, – многозначительно ответил банкир, – если вы выскажетесь более определенно, я смогу предоставить вам интересующую вас информацию.
– Мистер Нортон заявил, для какой конкретно цели ему требуются деньги? – спросил адвокат.
– Конкретно, нет, – ответил Райбурн с таинственным видом человека, который намерен отвечать только на прямые вопросы.
Мейсон глубоко вздохнул.
– А он заранее просил вас подготовить определенное количество тысячедолларовых купюр с последовательными номерами?
– Да, – ответил вице-президент банка.
– А в дальнейшем он просил вас, через ваши связи в других банковских учреждениях, обеспечить, чтобы, в случае, если эти купюры, номера которых он, естественно, просил вас переписать, будут депонированы в каком-либо банковском учреждении, выяснить, кто их депонирует?
– Не совсем в таких выражениях, – осторожно ответил Райбурн.
– Он заявил, что собирается этими купюрами расплатиться с шантажистом и ему хотелось бы идентифицировать лицо, которое принесет их, чтобы положить на счет?
– Не совсем в таких выражениях, – опять сказал банкир.
– Теперь, как мне кажется, – улыбнулся Мейсон, – я получил всю интересующую меня информацию. Спасибо, мистер Райбурн.
Адвокат повернулся и вышел из банка, оставив позади банкира, который холодным, задумчивым и расчетливым взглядом смотрел в спину удаляющемуся Мейсону.
Мейсон вернулся в офис и позвал Деллу Стрит к себе в кабинет.
– Свяжись с «Детективным Агентством Дрейка», пожалуйста, и скажи Полу, что я хочу, чтобы он лично занялся одним чрезвычайно важным делом. Мне требуется, чтобы Дрейк пришел к нам, изображая обычного посетителя. Он должен ждать в приемной, пока я не дам ему дальнейших указаний, и должен всем представляться клиентом.
Секретарша опять посмотрела на него с тревогой.
– Это все? – спросила она.
– Да, – кивнул адвокат.
– Ты не хочешь, чтобы мисс Челейн знала, кто Пол Дрейк на самом деле?
– Пойми меня правильно: я не хочу, чтобы _к_т_о_-_л_и_б_о_ знал о том, кто Дрейк на самом деле. Для всех, приходящих к нам в контору, Пол Дрейк – это просто еще один клиент, который ждет, когда я смогу его принять.
– Хорошо, – сказала Делла Стрит.
Она задержалась в кабинете адвоката еще на несколько секунд, не пытаясь скрыть беспокойства.
Мейсон улыбнулся, пытаясь успокоить ее.
– Не волнуйся. Все будет в порядке.
– Ты опять во что-то впутался?
– Не думаю.
– А мисс Челейн?
– По самую шею.
– Она сама об этом знает?
– Думаю, да.
– Ты не позволишь ей втянуть и себя?
Он медленно покачал головой.
– Нет. Маловероятно. Пока еще не могу сказать.
– А когда сможешь?
– Когда мисс Челейн, наконец, откроет мне всю правду.
– А когда это случится?
– Когда она испугается больше, чем сейчас.
Делла Стрит нахмурилась, а потом предложила:
– Может, мы сами попробуем ее напугать?
Мейсон улыбнулся и покачал головой.
– Нет, – ответил он. – Я думаю, нам не потребуется этого делать.
11
Мейсон ходил из угла в угол, по привычке заложив большие пальцы в проймы жилета. Фрэнсис Челейн сидела в большом кожаном кресле, которое она занимала и в свой первый визит в кабинет адвоката, и наблюдала за своим защитником.
– Вы так и не спросили, почему я хотела с вами встретиться, – наконец сказала она.
– Мне это не требуется, – ответил Мейсон. – Я лучше вас знаю, что происходит. Я пытаюсь догадаться, что случится дальше, чтобы в нужный момент увести кого надо в сторону.
– Я ужасно влипла! – воскликнула она.
– Конечно, влипли, – подтвердил он и снова начал ходить из угла в угол.
На какое-то время воцарилось молчание, затем он остановился, широко расставив ноги, и уставился на нее.
– Где вы взяли деньги, которые дали мне? – спросил адвокат.
– Где и сказала: у своего дяди, – ответила девушка тихим голосом.
– Перед тем, как его убили, или после? – нажимал Мейсон.
– Перед.
– За сколько до убийства?
– Незадолго – то есть как раз перед тем, как в дом приехал мистер Кринстон.
– Как это произошло?
– Там было сорок восемь тысяч долларов, – сказала она. – Дядя Эдвард дал их мне и признался, что ему очень жаль, что он лишал меня обычной суммы на расходы. Он сказал, что считает необходимым изменить свое решение.
– Он обвинял вас раньше в том, что вас шантажируют?
– Нет.
– Он дал вам наличные?
– Да.
– Вы пришли к нему и сказали, что вам нужны наличные?
– Я просто заявила, что мне нужны деньги, причем немедленно.
– И он ничего не упомянул о том, что вас шантажируют?
– Нет.
– А вас шантажировали?
Она закусила губу и опустила глаза.
– А это ваше дело?
– Да, – ответил адвокат.
– Да, меня шантажировали, – призналась девушка.
– Экономка?
Фрэн Челейн резко дернулась и встретилась с Мейсоном взглядом, в котором адвокат прочитал тревогу.
– Откуда вы узнали?
– Я подозревал. Сколько вы ей дали?
– Все, что было. Кроме десяти тысяч долларов, которые заплатила вам.
– Это означает, что _у _в_а_с_ не осталось больше ни одной из тех тысячедолларовых купюр?
– Нет.
– А теперь послушайте меня внимательно. Между нами не должно остаться недопонимания. Вы завязли по уши, и я собираюсь вас вытаскивать, но необходимо, чтобы я _т_о_ч_н_о_ знал, что произошло с деньгами. У вас н_и_ч_е_г_о_ из них не осталось?
– Нет, – покачала головой Фрэн Челейн.
Мейсон вынул из бумажника те десять тысяч долларов, которые она ему дала.
– Вы знали, что номера этих купюр были списаны и переданы в различные банковские учреждения нашего города?
– Нет, – ответила она испуганно.
– Это факт. Тысячедолларовых купюр не так много в обращении и они привлекают внимание. Практически всегда требуется нести их в банк, чтобы поменять. В кассах магазинов обычно нет достаточного количества наличных, чтобы давать сдачу с тысячедолларовой бумажки.
Мейсон подошел к своему письменному столу, взял длинный конверт из плотной бумаги, вложил туда десять тысяч, полученные от Фрэн, заклеил конверт, снял колпачок с авторучки и написал адрес:
«Карл. С. Белкнап, 3298, Пятнадцатая улица, Денвер, Колорадо».
Потом адвокат нажал на кнопку, находившуюся сбоку от стола, вызывая таким образом секретаршу.
Когда Делла Стрит открыла дверь, Мейсон небрежно бросил на стол конверт.
– Отправь это, пожалуйста, Делла. Обычной почтой.
Она взглянула на адрес.
– Не знала, что мы ведем переписку с мистером Белкнапом, – заметила Делла Стрит.
– Теперь ведем. Пожалуй, лучше пошли его заказным письмом.
Она кивнула, бросила быстрый, оценивающий взгляд на Фрэн Челейн и вышла в приемную.
Мейсон повернулся к посетительнице.
– Теперь этот конверт несколько последующих дней будет путешествовать по стране. В конце концов он вернется ко мне. А пока деньги у меня никто не обнаружит. Почему вы с самого начала не рассказали об этом полиции?
Ее глаза внезапно загорелись огнем.
– Это мое дело! Я наняла вас, как адвоката, чтобы представлять мои интересы. Не думайте, что я позволю вам стоять здесь и указывать мне, что делать, а что не делать...
Он шагнул по направлению к ней и заявил:
– Вы или научитесь сдерживать себя, или проследуете на виселицу с черным мешком на голове. Вы никогда не задумывались над тем, хочется ли вам быть повешенной?
Она вскочила на ноги и отвела руку, словно собираясь влепить ему пощечину.
– Вы всю жизнь были испорченной злючкой с отвратительным характером, – сказал Мейсон. – Теперь вы оказались в ситуации, из которой вам самой не выпутаться. Вы можете не сомневаться, что в течение следующих сорока восьми часов вас арестуют. Вас ждет безрадостная перспектива, и я не уверен, смогу ли вас вытащить.
От удивления ее гнев пропал. Она посмотрела на него широко раскрытыми темными глазами.
– Арестуют? Меня арестуют?