– Загвоздка в том, что такой человек не принадлежит к их кругу. В силу чего он вряд ли мелькал в светских тусовках, и никто о нем не знает…
– Порадовал, блин.
– Не груби старшим. Что у тебя с любовницами Гектора?
– Такая же хрень, как у тебя. Мужик ведет себя как примерный вдовец, с работы домой, из дома на работу. Шифруется, гад!
– У меня есть еще одна любопытная информация, хотя не понимаю, с какого боку ее к нашему делу пристроить…
Нет, нет, Алексей не намеревался рассказывать Сереге о странном слове «избавиться»: он терпеть не мог выдавать факты, к которым пока сам ключа не подобрал! Это его личная задачка, его персональная головоломка, – и скажет он о ней только тогда, когда ее разгадает.
Поведал же Алексей о выпитом в обществе Константина «Сотерне», о галлюцинациях Манон, в которых фигурировал белый диван…
– Как ты понимаешь, несколько бокалов белого до галлюцинаций девушку довести не могли…
– Сынок, не учи отца детей делать! – хмыкнул Серега. – У нее и от двух бутылок ничего подобного не случилось бы, разве только головная боль и сушняк… А наврать девица не могла?
– Зачем ей?
– Мало ли… Девицы страстно любят сочинять несусветные истории с собой в главной роли, чтобы придать своей малоинтересной персоне значимости!
– В том-то и дело, что Манон – интересная персона. Она бы не стала сочинять.
– Я тебе должен поверить на слово? Типа ты знаток человеческих душ?
– Ага.
– Думаешь, подсыпал девушке какую-то дрянь ее ухажер?
– Похоже на то. И «белый диван». В ресторане диванчики бордовые. Он возил ее куда-то.
– Зачем?
– Понятия не имею.
Громов чуть подумал.
– Ладно, Кис, я пошлю своих людей следить. Надо выяснить, что это за «Константин» такой.
– Нет. Следить будет Игорь, он отлично это умеет, ты знаешь. Если возникнет надобность, не сомневайся: ваши силы бросим. Но пока такой надобности нет. А ты мне просто пробей ее местонахождение через оператора сотовой связи.
– Хрен с тобой.
Серега согласился – куда ему деваться? Сам попросил Киса помочь, так что теперь… Громов знал: Леха действует из любви к искусству. Искусству сыска, понятно. И тем весьма ощутимо помогает ему (в который раз!) в расследовании преступления.
Сыщицкое дело, оно, конечно, такое: разгадка головоломки. В своем роде игра. И тут каждому охота быть первым – типа, первым прокричать правильный ответ. Но это больше Кисово удовольствие, лично-персональное. А ему, полковнику Громову, надо отчет поскорее выдать о раскрытии преступления. Ему не до игр, хоть и любил он их страстно. Так что пусть Кис радуется своим загадкам-разгадкам – лишь бы помог! Голова у него варит не хуже Серегиной, а с учетом того, что он, Громов, занят по горло еще шестью делами, – у Киса фора. Так что пусть играется дружбан.
Отлично. Загрузив друга заданием, Алексей снова углубился в размышления. «Очень бедным» был возлюбленный Аиды? Или все же о-о-очень хитрым? В самом деле, если ее убийство планировалось заранее… – кем и зачем, пока опустим, – то хитрый человек знал: вычислят его сотовый, непременно! И оформлять его на какого-нибудь алкаша не стал, потому как полиции сразу стало бы ясно: чел заранее шифровался! Отчего подозрения только усилятся! А вот склонить Аиду к тому, чтобы она подарила ему свой собственный аппарат…
Не знающая жизни, не представляющая всех ее опасностей, Аида не могла даже предположить, что ее обвели вокруг пальца. Что умело и расчетливо надавили на ее жалость, незаметно подведя ее к решению, устраивающему убийцу…
Беспокоила Алексея еще одна нестыковка: в роковой вечер в непосредственной близости от Аиды оказались двое людей: тот, кто позвал ее на свидание, и тот, кто за любовниками следил. Один из них убил ее – третьего не дано, случайного убийцу Алексей уже уверенно исключил.
Если убил ее возлюбленный, то понятно, что он залег на дно. А если убил тот (или та?), кто следил… То где же наш возвышенный сейчас? Почему не кинулся в полицию? Увидел, как Аиду убивают, и дал деру? И теперь трясется от страха в своей конурке?
Нет, не годится! Следящий не стал бы убивать Аиду на месте свидания, ведь там находился ее любовник, он ее ждал или должен был явиться с минуты на минуту! Слишком рискованное предприятие. Любой человек в здравом уме, – а убийца Аиды находился в здравом уме, поскольку спланировал преступление очень продуманно, грамотно! – не рискнул бы убивать ее в подобной ситуации…
В общем, Кис голосовал за то, что убил Аиду тот, кто позвал ее на свидание. Зачем да почему – не стоит даже пытаться найти ответы на эти вопросы сейчас. Сейчас его самого нужно отыскать, а там все зачем-почему сами прояснятся!
Да только как же его вычислить, с какой стороны за дело взяться?
Из разговора с Манон он вывел одно: Аиде нужен был Герой. И усмотрела его Аида, судя по всему, в человеке не своего круга. Да и то, благополучные Героями не бывают, тут Кис готов с Манон согласиться. От благополучия люди жиреют и разлениваются.
Кто же ты, парень? Почему не защитил Аиду? Или ты сам ее убил? Но зачем тебе было ее убивать? Ты мог надеяться, что такая женщина, с учетом ее положения и щедрости души, поможет тебе, талантливому, но бедному, пробиться! Разве нет?
И ревновать Аиду ты, парень, не мог. Она замужем – это такой факт, который был тебе изначально известен (Аида не стала бы лгать, насколько ее представлял детектив), и отношения у вас возникли с учетом этого факта. Вернее, ревности данный факт сам по себе не исключает, – но это ревность стабильная, как хроническая болезнь, а не вспышка, не внезапный приступ ярости обманутого мужчины, способный привести к убийству. Стало быть, такой мотив не годится.
Шантаж? Но из них двоих шантажировать мог только он – Аиду. Тем, что расскажет об их связи мужу. В таком случае убить возлюбленного могла бы она. Но это исключено. И по характеру, по убеждениям – возвышенным! – не могла! И просто по факту, что не она убила, а ее…
…Кис крутил и так и эдак ситуацию и все не находил мало-мальски стоящего мотива для убийства Аиды ее возлюбленным. По всем статьям он должен был ее боготворить, она того достойна. А если он и оказался, на самом деле, расчетливым краснобаем, сумевшим убедить ее в своей неземной любви, так тем более: должен был надеяться, что положение Аиды поможет ему сделать карьеру.
Не видел детектив мотива убийства у возлюбленного Аиды, хоть тресни!
С другой стороны, очень подозрительна эта история с интернет-кафе. В наше время люди отправляют электронную почту из дома или со своего смартфона. Зачем любовнику Аиды понадобилось искать интернет-кафе? Их стало мало в городе с развитием мобильного Интернета…
Этот парень заметал следы?
Или данный факт объясняется вовсе не хитростью, но его бедностью? Мало ли, вдруг у него компьютера нет? И сотовый не подключен к Интернету? Или платеж просрочен?
А что, если… Если Аиду вызвал кто-то другой на встречу под видом ее любовника? И убил ее? Но, в таком случае, наш возлюбленный не знает, что случилось с ней, и должен ей звонить, писать! И тогда в полицейской лаборатории, где находится комп Аиды, должны были увидеть от него письмо! Надо срочно проверить, додумались ли они подключить ее ящик к Интернету!
И пусть у оператора узнают, нет ли новых звонков или SMS на ее номер!
Алексей снова набрал Серегу.
– Кис, ты, конечно, умный пацан, но все-таки других держать за болванов не надо, – усмехнулся Громов. – Натурально, отслеживаем! Но и там, и там тишина.
– А что ты мне сразу не сказал?
– Ты не спрашивал.
– Вот зараза… Это ведь означает, он знает, что Аиды нет в живых! Иначе бы писал и звонил!
– Ну.
– То есть либо видел, что ее убили, и обос…ся, либо сам убил!
– Ну.
– Баранки гну! – рассердился Кис. – Любовник, выходит, так или иначе причастен!
– Кис, я ж тебе эту линию отдал на откуп?
– Ну?
– Баранки гну, – заржал Серега. – Вот ты и соображай!
От общения с детективом у Манон остался неприятный осадок. Возможно, для сыщика это ценное качество – проницательность, – но у нее возникло ощущение, будто за ней бесцеремонно подсмотрели в замочную скважину! И все о ней узнали – все то, что не предназначено для посторонних глаз… Она не была так болезненно стыдлива, как старшая сестра, но все же, все же… Черт бы его побрал, этого детектива!
По правде сказать, досадовала Манон больше на себя саму. Она всегда считала себя умной… даже знатоком человеческих душ! И рецензии писала с внутренним этим убеждением. А вот не разглядела в Павле эту отстраненность, которую Алексей Кисанов сразу же просек! Ну, просто полное фиаско! И как теперь писать, как судить о фильмах, об игре актеров, замыслах режиссеров, если она, как только что выяснилось, не разбирается в людях?!
Она была ужасно расстроена.
«С другой стороны, Дашка бы тоже этого не рассмотрела, хоть и старше на десяток лет. Так что я правильно этому дурацкому детективу сказала, что сестра могла увлечься таким человеком, как Павел…»
И вдруг сердце сжалось от удара: Даша умерла! Дашу убили!
У-би-ли.
Даши больше нет!..
Она обхватила голову руками. Как это странно: она знает, что сестра умерла, но будто не верит. Будто какая-то злая шутка или дикая ошибка!.. Сознание стойко сопротивляется правде. Наверное, оно так охраняет себя… А потом раз – и в нем пробивает брешь страшная новость. Снова новость, словно еще не знала-не слышала, – потому что гнала от себя эту мысль, слишком она невыносима, – и снова-заново нож в самую сердцевину сердца, и невыносимая боль… Как с ней жить теперь? Разве можно жить с ножом в сердце?!
Она хотела заплакать, но слез не было. Была только сухая и жестокая боль.
В дверь постучали. Секретарь, Наденька.
– Тут к вам Петр Ломов пришел…
Петька… Манон не понимала, хочет она его видеть или нет. Нет, она не желала лелеять свою боль, она не мазохистка! Но и Петька, с его вечно беспечной мордой, ей сейчас совсем…
– Манюшка, я подумал, что мне следует навестить тебя, – небритая морда всунулась в дверь, не ожидая приглашения.
Он направился к креслу для посетителей. Пола его куртки странно оттопыривалась, словно у него за пазухой лежал булыжник.
– Петь, я сейчас не в состоянии поддерживать светские беседы, – раздраженно откликнулась она.
– Да я не светские. Я по делу. Вот, смотри…
И он вытащил из-за пазухи маленького и сонного котенка. Поставил его на стол.
Котенок – месяца полтора, не больше, – потянулся и зевнул.
– Ты зачем… Это мне?!
– Тебе. Твоему императору нужен товарищ. Я вопрос изучил фундаментально: кошкам лучше, если их хотя бы две штуки. Они играют между собой, им веселее. Так что забирай, он будет хорошей компанией тебе. И Цезарю.
Котенок серой дымчатой масти уселся на ее столе и принялся умываться, поводя по мордочке лапой, ничуть не обращая внимания на людей.
– Где ты его взял?
– Где взял, там уж нет. Вот его «удостоверение личности», держи. – И Петр вытащил оттуда же, из-за пазухи, плотный лист бумаги, сложенный вдвое. – Прививки пока не сделаны, слишком маленький, но на него чем-то покапали от блох и дали таблетку против глистов. Так что он цивилизованный кот. И породистый, тут его родословная, – он положил перед Манон другую бумагу.
Она осторожно, чтобы не испугать котенка, протянула руку, погладила малыша. Тот выгнул спинку, но все же потерся пушистой головкой о ее пальцы.
– Это что за мужик от тебя вышел? Вроде не инвалид… – поинтересовался Петька.
– Детектив. Частный. Он помогает официальному следствию.
– Да? А документ он тебе показал?
– Нет… Я не спрашивала, – растерялась Манон.
– Ну, ты даешь!..
Петька выскочил из ее кабинета.
Вернулся он через несколько минут. У Манон уже сидел очередной клиент, и она Петру глазами показала: выйди, мол.
Он вышел. Переждал. И снова оказался в кресле напротив ее стола.
– Не догнал. Как его по имени?
– Кисанов Алексей Андреевич.
– Пусти, – Петька бесцеремонно выдернул Манон из кресла, сел на начальственное место и принялся шебуршить в ее компьютере.
– Смотри, это он? – спросил он через несколько минут.
На экране была какая-то статья о славном детективе А. А. Кисанове, к ней прилагалась фотография.
– Он, – подтвердила Манон.
– Ладно, повезло. Погоди, я ссылочку к себе переправлю…
– Зачем?
– Доверяй, но проверяй, – банально ответил Петюня. – Давай куда-нибудь забуримся вечером?
– Петь, мне не до…
– В этом все и дело! Будешь сидеть дома и реветь. Хотя ты, похоже, вчера куда-то уходила? Я тебе звонил, твой домашний не отвечал.
Мало ей детектива, который сует свой нос повсюду, теперь и Петька желает знать, как и с кем она проводит время! Да что же это такое!
– Я не хотела подходить к телефону, – сухо ответила Манон. Рассказывать ему о своем вечере с Константином она не собиралась.
Петька несколько мгновений непривычно-серьезно вглядывался в ее лицо – прямо-таки буравил глазами, словно догадался, что она сказала неправду. Однако Манон не дрогнула. Она не обязана рассказывать всем подряд, с кем встречается!
Лицо Петра неожиданно смягчилось, пытливое выражение растаяло, будто никогда и не было.
– Вот я и говорю: будешь сидеть дома и реветь. Тебе это надо?
Манон не ответила. Она не знала, надо ли ей «сидеть дома и реветь». Даже, пожалуй, не надо… Но Петька… Он слишком легкий. Слишком противоположный всему тому, что случилось… тому, что она чувствовала… Веселый пофигист, собирающий исключительно нектар с цветов жизни.
К тому же Константин… Он сказал, что позвонит сегодня. Вернее, он сказал: Манон нужно выходить из дома и не оставаться наедине со своим горем… То есть он хочет ее снова куда-то позвать…
Не оставаться наедине со своим горем. Это совсем другое. Это не легковесное Петькино «Будешь сидеть дома и реветь. Тебе это надо?»
– Ладно, Манюня, я тебе попозже звякну. Если надумаешь, то скажешь.
Петька поднялся и вышел. Котенок проводил его голубыми глазенками и полез к Манон на руки. Она расплакалась, целуя его бархатную головку.
Константин позвонил через пару минут после того, как за Петюней закрылась дверь. «Манон, девочка… Как ты себя чувствуешь, моя хорошая?» – спросил его теплый голос.
Наверное, они вчера перешли на «ты», Манон не помнила.
– Неважно, Костя… Похоже, я вчера перепила. У меня что-то вроде похмелья… И провал в памяти. Скажи мне, что было после того, как я вырубилась?
– Я тебя привез домой, открыл квартиру твоими ключами и уложил тебя на кровать. Мне подумалось, что сон – лучшее лекарство в данной ситуации. Кстати, ты свои ключи нашла? Я положил их на столик в прихожей, а дверь просто захлопнул.
– Нашла, спасибо. А где был белый диван?
– Белый диван?
– Ну да. Я помню, как лежала на нем. В каком-то доме. Там еще стучала ставня от ветра… Ночью был ветер?
– Да, ветер и гроза… Тебе это приснилось, милая. Я виноват, каюсь: не воспринял всерьез твои слова о том, что четыре бокала вина – это доза для тебя большая. Нынче все девушки ведут себя, как хабалки: пьют, ругаются… Ты уж прости меня, сегодня я тебе ни капли алкоголя не налью!
– Ну, пару бокалов можно! – она засмеялась, и на сердце отлегло.
– Поедем туда же? Тебе понравилось? Когда мне тебя забрать и где?
– Я закончу минут через сорок, – произнесла Манон, посмотрев на часы: время клонилось к семи, ей оставалось принять последнего посетителя, – но мне нужно еще заехать в магазин: мне тут котенка принесли, надо купить для него кое-что… Приезжай за мной к дому в девять.
– Как скажешь, моя принцесса…
Наконец пришла информация от Громова: прошлым вечером Манон находилась в модном ресторане на Новой Риге, «Золотое руно». Однако после звонка детектива мобильный она отключила, и дальнейшие ее перемещения зафиксировать не удалось.
Что ж, сегодня Игорь проследит за девушкой. Если она двинется в том же направлении, что и накануне, то Игорь сумеет хотя бы убедиться в цвете канапе ресторана, хе-х… Ну и, если вчерашняя история повторится, то засечет ее перемещение в сторону «белого дивана»!
Аида же, сообщал Серега, в вечер перед убийством находилась в окрестностях своего дома. Что еще раз подтверждало, что ни в какой театр она не ходила… Но ничуть не говорило о том, где и, особенно, с кем она встречалась. Ясно лишь то, что ее сотовый был запеленгован недалеко от ее квартиры.
Кис открыл на экране подробную карту. В соседнем доме находилось заведение под названием «Домашнее кафе». Уж не там ли она встречалась со своим возлюбленным?
Надо туда наведаться…
Он звякнул Александре, – убедился, что семья отдыхает на всю катушку, – затем вернулся к компьютеру, набросал несколько фраз в начатой накануне таблице… Таблица была хреноватой – логики происшедшего детектив пока не улавливал, а без нее даже простейшую таблицу не составишь!
После чего он, далеко не в лучшем расположении духа, выехал в направлении «Домашнего кафе».
– Вроде бы я видел эту женщину, – проговорил парнишка-официант, глядя на фото, – но не у нас, а за окном, на улице. – По-моему, она к нам никогда не заходила…
Кис опросил всех работников, коих застал в этот час в «Домашнем кафе», но ни одна душа не опознала в Аиде клиентку данного заведения.
Где же была Аида в тот вечер? Сотовый оператор не мог ошибиться…
Алексей обходил окрестности, внимательно их изучая. Недалеко располагался небольшой сквер, но погода не благоприятствовала прогулкам на свежем воздухе. Других заведений общепита поблизости не наблюдалось. Или они сидели в ее машине? Разговаривали? Целовались?
Ну не рядом же с ее домом, с семейным, так сказать, гнездом, помилуйте!
А что, если… Ну да, только так можно объяснить загадку: ее любовник живет рядом! Район, правда, дорогой, тогда как Аидин возлюбленный бедный… Но, как знать, вдруг он унаследовал квартиру от родителей? Алексей, к примеру, вырос в фамильных апартаментах на Смоленке: его бабушка-дедушка были «красной профессурой», им выделили нормальное жилье, без «уплотнения», – и в этой квартире жили его родители и он сам…