— Флора, что с тобой происходит?
— Люди умирают, — произнесла она тихо, не отрывая взгляда от его зрачков. — Каждый день сотнями. Но вы не поймете. Вы этого не чувствуете. Все вокруг наполнено страхом смерти. Вы — некроманты — служите ей. Быть может, вам даже все это нравится. Ведь вокруг столько мертвых тел. Вашего рабочего материала, — Флору передернуло, когда она произносила последнее слово, — Но мне становится нечем дышать. Некуда броситься. Люди в ужасе… А когда они боятся, ими так трудно управлять. Я здесь не одна. Со мной…
— Я знаю. Карл Корвинус. Дальний родственник нашего Судьи. Побочная ветвь. Не ревенант во втором поколении…
Она не спросила, откуда ему это известно. Не удивилась осведомленности кадаверциан в делах даханавар.
— Он единственный выживший в своей семье. Фелиция поручила мне оберегать его. Не дать умереть. Я вывезла его из чумного района, однако до сих пор не уверена, здоров ли он. Карл очень важен для нас… Но пока я могу сделать лишь одно — держать его здесь, подальше от города. От смертных, от чумы. Он сходит с ума от страха. И я успокаиваю его каждый день, каждую ночь. А жители в прилегающих областях ищут больных и готовы убивать по малейшему подозрению.
Вольфгер понимающе усмехнулся:
— Поверь, это мне тоже знакомо. Босхет пару недель назад столкнулся с компанией смертных, они знали… при жизни тело, в которое был поселен бетайлас. И не слишком обрадовались его возвращению с того света.
Флора не стала спрашивать, что сделал с недоброжелателями дух-убийца, улыбнулась, повела плечами, освобождаясь из рук колдуна, и опустилась на кушетку, снова превращаясь в высокомерную даханаварскую леди.
— У меня подобных трудностей не возникает. Вы же знаете, Вольфгер, я прекрасно умею замутнять сознание. Но это отнимает слишком много сил, — добавила она тихо.
Вольфгер придвинул кресло и сел напротив Флоры.
— Тебе нужно уехать. Пусть твое место займет Стэфания.
— Нет! — Она вскинула руку, не давая ему продолжить, — Я должна быть здесь. Я должна доказать Фелиции, что справлюсь, и я не могу подвести ее.
— Ты устала.
Топазовые глаза Флоры вспыхнули. Но она улыбнулась и ответила:
— Не больше, чем все мы. Скоро ко мне приедут несколько родственников из клана, и я смогу отдохнуть. Они уже должны были быть здесь… — Голос леди снова стал напряженным, — Наверное, что-то задержало их в дороге.
Вольфгер откинулся на спинку стула и окинул ее внимательным взглядом.
— Рассказать тебе, что происходило на последнем Совете? — спросил он, прежде чем она успела всерьез забеспокоиться по причине слишком долгого отсутствия собратьев даханавар, — Знаю, ты любишь подобные истории.
Леди образованно кивнула, и ее прекрасные глаза загорелись детским любопытством.
Вольфгер был хорошим рассказчиком. Об этом ему говорили не раз. Он позволял слушателю увидеть историю собственными глазами, но с того ракурса, как было угодно мэтру.
— Мы собрались в опустевшем замке Святого Михаила, — неторопливо начал он, глядя на подрагивающее от сквозняка пламя свечи…
Главы кланов собрались в замке Святого Михаила. По улицам вокруг старинного бастиона горели костры, но они больше не казались защитниками смертных от тьмы. В них виделось что-то зловещее. Вокруг бродили человеческие тени.
Вольфгер стоял у окна, больше похожего на бойницу, и смотрел вниз. На черную полосу реки, в которой отражались тревожные огни и зазубренная половина луны, летящая между рваными облаками.
Молодой ревенант вошел, как всегда стремительно, словно за ним гналась свора бешеных собак. Вместе с ним в зал Совета влетела густая волна его магии и накрыла присутствующих.
— Прошу всех занять свои места, — заявил он вместо приветствия, — У нас мало времени.
— Похоже, новый Судья до сих пор не слишком уверен в своих силах, — шепнул Вольфгеру, севшему в кресло, ехидно улыбающийся Рамон. — Будь его воля, он превратил бы нас в соляные столбы.
— Или в шахматные фигурки, — приятно улыбаясь молодому Корвинусу, так же тихо ответил мэтр, — Чтобы вволю поиграть нами на своем собственном поле.
— Господа, прошу тишины! — заявил ревенант, занимая место во главе стола. — Наше положение ухудшается. Эпидемия перекинулась на Лангедок. Мы пытаемся усилить карантин, но наши меры пока не приносят должных результатов.
Вольфгер, со скукой рассматривающий сдержанно-аристократичное убранство зала Совета, поймал укоризненный взгляд Фелиции и постарался изобразить сосредоточенное внимание, приличествующее сложившейся ситуации.
— В распространении болезни виноваты некроманты, — заявил Миклош Тхорнисх и перевел на кадаверциана взгляд, в котором не было особого сожаления об участи смертных. — Тела, которые вы оживляете, заразны!
Мэтр с усмешкой посмотрел на субтильного выскочку, который после смерти Луция стал слишком заносчив.
— Мы стерилизовали трупы, прежде чем их использовать, господин Миклош, еще до времен юстиниановой чумы.
— Чушь собачья! — отмахнулся тот. — Как вы можете быть уверены, если мы даже не знаем до конца, что собой представляет эта болезнь?
— У господина Миклоша проблемы, — тихо сказал Рамон Вольфгеру, — все его здоровые человеческие резервы, кажется, так он называет людей, которых использовал в качестве корма с начала эпидемии, передохли.
— Так вот почему он выглядит сегодня немного утомленным, — с преувеличенно-глубокомысленным видом произнес кадаверциан, пытаясь скрыть усмешку. — Чем же он питается теперь?
— Тем, что бегает не слишком быстро, — ответил вьесчи, и оба кровных брата фыркнули от смеха.
Миклош, понявший, что говорят о нем, злобно взглянул на них, крепче сжимая трость.
Ревенант покраснел и сказал недовольно:
— Я бы на вашем месте, господин Рамон, не был столь несерьезен. Эпидемия началась по вашей вине.
Негоциант тут же изобразил сдержанную печаль, которой явно не чувствовал. Он наблюдал не меньше эпидемий человеческой чумы, а также оспы и холеры, чем Вольфгер, и прекрасно знал, что все это когда-нибудь закончится.
Фелиция демонстративно отвернулась от чрезмерно легкомысленных родственников и обратилась к главе клана Асиман:
— Господин Амир, как обстоят дела у вас?
Магистр устало провел ладонью по лбу. Потеряв от утомления и целого ряда неудач в экспериментах по уничтожению черной смерти все свое высокомерие и язвительность, он стал вести себя на удивление прилично. Да и выглядел почти достойно, несмотря на ввалившиеся щеки и круги под глазами.
— Продолжаем работать, но пока ничего утешительного сказать не могу.
— Нашего пиромана как будто подменили, — шепнул Вольфгер Рамону, — Если каждая новая вспышка чумы будет так же положительно действовать на его паскудный характер, я готов пережить еще пару эпидемий.
— Как я вижу, кланы кадаверциан и вьесчи не слишком заинтересованы в благополучном разрешении ситуации! — заявил ревенант, испепеляя двух старейшин гневным взглядом.
— Единственное разрешение ситуации, как я уже неоднократно говорил, закрыть границы, не давая людям разносить заразу, — равнодушно отозвался мэтр некромантов, — Сжигать те трупы, которые, как выразился господин Миклош, мы не успели оживить. И по примеру господ Иована Вриколакоса и Александра Фэриартоса не тратить время на бесполезные собрания.
Ревенант открыл было рот, чтобы выразить свое возмущение, но Вольфгер не дал ему перебить себя:
— Еще могу посоветовать молиться. Говорят, людям это очень хорошо помогает.
— Я знаю еще одно хорошее средство, — заметил тхорнисх, — сжечь всех смертных на чумной территории. Вместе с домами и прочим хламом. И я вас уверяю, эпидемия сразу же остановится.
— Нет, мы не можем допустить этого! — решительно возразила Фелиция.
Нахттотер стал настаивать на своем. Начался спор. И Вольфгер наклонился к Рамону:
— Самое разумное, что можно сделать сейчас — удалиться.
— Уже уходишь? — с видимым сожалением спросил тот.
— Нет времени на пустую болтовню. Помнишь прежние Советы?
— Да, не чета нынешним, — усмехнулся вьесчи, пожимая на прощание руку кадаверциану. — На них хотя бы давали поиграть в мяч отрубленной головой оппонента.
Мэтр улыбнулся и, не обращая внимания на возмущение родственников, вышел из зала. Но не успел пройти и нескольких метров по направлению к лестнице, как услышал за спиной торопливые шаги. Его догнала леди даханавар.
— Вольфгер, ты не можешь уйти вот так просто…
— Фелиция. — Он взял мормоликаю за руки, притянул к себе и пылко поцеловал в лоб, — Я обожаю тебя, но не могу выносить этот бред даже ради твоих прекрасных глаз.
В ее волшебных очах цвета морской волны мелькнула улыбка, но губы остались по-прежнему строго сжаты.
В ее волшебных очах цвета морской волны мелькнула улыбка, но губы остались по-прежнему строго сжаты.
— Но послушай…
— Поверь, эта эпидемия ничем не хуже и не лучше прежних, — слегка утомленно отозвался мэтр, — Главное, вовремя успеть получить свою выгоду и направить острие меча в нужную сторону. Помнишь, как были счастливы вриколакос, когда начали восстанавливаться леса, которые некому стало вырубать на постройку кораблей? А как ты была довольна успехами людей в области гигиены и медицины, которых они достигли после очередной эпидемии? Сколько великолепных произведений написано о том времени на радость фэриартос! И разве не стала выгодна клану даханавар смена религии на Кипре, когда там свирепствовала чума в двухсот пятидесятом? А оспа в Японии? А холера в…
— Вольфгер, — тихо произнесла Фелиция, и кадаверциан замолчал. — Я понимаю, тебе все равно — черная смерть в Вавилоне или в Провансе. Но я бы не хотела, чтобы ты так равнодушно относился ко всему происходящему. Это мир, в котором мы живем. И мы так же отвечаем за него, как и за все прежние.
Некромант улыбнулся, глядя на нее:
— Я знаю одно, Фелиция. Все проходит. Советую тебе повторять это почаще мысленно. Очень помогает избавляться от иллюзий.
Вольфгер выпустил ее ладони и отправился прочь, оставив гречанку в одиночестве…
Теперь напротив него сидела ее ученица и смотрела почти с тем же вниманием, что горело когда-то в глазах мормоликаи.
— Как это ни странно, мэтр, — произнесла она задумчиво, — но вам удалось успокоить меня. Когда думаешь о том, сколько веков вы прожили и что видели в прошлом, беды настоящего начинают казаться менее грозными.
— Именно этого я и добивался, леди. Немного покоя во время чумы вам не помешает. Тягостно видеть столь красивую женщину в тоске.
Она улыбнулась. Эта женщина любила лесть, занимательные истории и внимание.
— Значит, вы приехали сюда лишь затем, чтобы развлечь меня? — спросила леди, не зная, какие размышления одолевают мэтра.
— Если быть до конца откровенным, цель моей поездки немного дальше этого охотничьего домика, — ответил он. — Я должен был проследовать мимо.
Вольфгер передвинул свечу, чтобы лучше видеть лицо Флоры.
— Видишь ли, неподалеку отсюда появился дампир, избавляющий смертных от кровожадных зомби, и мне бы хотелось встретиться с ним.
— Дампир? — с глубочайшим недоверием осведомилась женщина. — Ребенок вампира и человека? Но вы ведь знаете, что это невозможно?
— Знаю. Поэтому и хочу посмотреть на него.
— Но вы же не думаете…
— Я думаю, что это человек с редкими некротическими способностями. И для всех будет лучше, если он окажется в нашем клане. Или умрет.
— Понятно, — ответила Флора, явно теряя интерес к разговору.
— Поэтому я не задержусь здесь долго, — продолжил Вольфгер, доставая из кармана небольшой сверток. — Но Кристоф, зная, куда я направляюсь, просил доставить тебе это послание.
Глаза леди радостно вспыхнули. Она взяла из рук кадаверциана конверт и нетерпеливо раскрыла его.
Пока она читала письмо, Вольфгер неторопливо расхаживал по комнате, рассеянным взглядом скользя по безделушкам, расставленным на столиках. В мутноватом зеркале, висящем на стене, мелькнуло отражение мэтра — светловолосого мужчины лет тридцати с лишком, с резкими чертами лица и серыми глазами — левый немного косил.
Были времена, когда кадаверциана принимали за гиперборейца, затем за левита, потом за эллина, теперь он считался французом.
— Кристофа не может изменить даже чума! — внезапно воскликнула Флора, отвлекая мэтра от размышлений, — Шутка в его стиле. Знаете, что он прислал мне? — Леди тихо рассмеялась и прочитала вслух: — «…знаю, что ты боишься чумы, поэтому передаю тебе этот лоскут плаща святой Женевьевы. Люди верят, что он способен охранить от любой болезни и возвращает душевное спокойствие…»
Вольфгер улыбнулся, глядя на ее повеселевшее лицо, и подумал, что, по всей видимости, Кристоф очень хорошо знает эту женщину, если способен несколькими словами вернуть ей хорошее расположение духа.
Флора бережно свернула письмо, убрала в ящик стола и задумчиво посмотрела на гостя:
— Скажите, мэтр, эта болезнь может как-то влиять на таких, как мы?
— Нет. — Вольфгер улыбнулся, услышав ее вздох облегчения, — Но если ты выпьешь зараженную кровь, то можешь передать заразу здоровому человеку. Когда… — Некромант выразительно провел пальцем по своей шее. — Так что будь осторожна, если не хочешь убить своего протеже неосторожным поцелуем.
Леди с улыбкой взглянула на колдуна, собираясь сказать в ответ какую-то милую дерзость, как вдруг за дверью послышались торопливые шаги и громкий страдальчески-нетерпеливый мужской голос:
— Флора! Где ты?! Флора!!
Задорное лукавство, вернувшееся было налицо молодой женщины, мгновенно скатилось с него.
— Ну вот, опять! — произнесла она с плохо скрытой досадой.
— Флора! — продолжали стенать в коридоре все громче.
— Я здесь, дорогой, — отозвалась она нежно, подошла к двери, одной рукой распахнула ее, а другой «набросила» на Вольфгера заклинание даханаварской «Дымки невидимости». Улыбнулась, молча прося извинения за эти меры предосторожности.
В комнату ввалился худой, долговязый юноша довольно помятой наружности. Его белая рубашка была залита вином, к бриджам на коленях прилипли клочья медвежьей шерсти. На заспанную физиономию падали пряди нечесаных светлых волос, а на тощей шее виднелся длинный красный шрам.
Карл споткнулся о край ковра и, чтобы не упасть, был вынужден ухватиться за Флору. При всей женственности своего образа даханаварская леди обладала силой, в несколько раз превышающей человеческую, поэтому с легкостью удержала молодого человека.
— Ты прячешься от меня? — воскликнул он, продолжая цепляться за нее. — Зачем ты прячешься? С кем ты здесь? — Он обвел помещение мутным взглядом воспаленных глаз, но не увидел Вольфгера, с интересом наблюдающего за бурной сценой.
— Ты же видишь, — терпеливо ответила леди, стараясь не смотреть на усмехающегося мэтра, — Я одна.
— Но я слышал голоса! Мне все время слышатся голоса. Почему ты ушла? Тебе скучно со мной?! Я тебе надоел?!
— Карл, — тихо, но твердо произнесла Флора, — успокойся.
— Да-да, — тут же послушно пробормотал он, выпуская леди, и рухнул на кушетку, — Я помню. Нельзя предаваться отчаянию… Но сегодня я видел в окно черного всадника с горящими глазами… он ехал сюда. А что, если это знак и чума уже близко?
— Тебе показалось. — Леди ласково провела рукой по спутанным волосам Карла, коснулась его щеки, потом задержала пальцы на шее. — Не думай об этом. С нами ничего не случится. Все будет хорошо. Я обещаю.
— Да, любовь моя, — отозвался он, безропотно поддаваясь ее нежной магии.
— Нужно поспать, — прошептала Флора, и человек медленно лег на кушетке, закрыл глаза, расслабился и спустя минуту задышал глубоко и ровно.
Леди чуть наклонилась над ним, и Вольфгер увидел, как жадно трепещут ее ноздри, вдыхая теплый человеческий запах, а рука касается беззащитного горла.
— Это он располосовал медведя в холле? — тихо спросил Вольфгер.
— Да. — Она поспешно отстранилась от смертного, вздохнула и устало провела кончиками пальцев по вискам. — Каждый вечер он вливает в себя несколько бутылок вина. Пытается заглушить отчаяние… Время от времени людям приходится выплескивать свой страх.
— Сделай из него гемофага, — предложил Вольфгер. — Он не обладает способностями ревенанта, так что твоя магия подействует на него. А гемофаги не умирают от болезней.
— Он должен оставаться человеком, — с ноткой печали ответила Флора, но тут же нахмурилась, заметив усмешку мэтра, — И прошу вас, не смейтесь. Это важная политическая миссия даханавар. Кадаверциан всегда были далеки от нее.
— Несомненно, — ответил Вольфгер, поднимаясь. — А теперь, дорогая леди, не окажете ли вы мне одну любезность?
— Думаю, я не вправе вам отказать. — Уголки ярких губ Флоры дрогнули, готовые к улыбке. — Какую именно любезность вы ждете от меня?
Его ответ ошеломил даханаварскую красавицу.
— Прокатиться верхом? Сейчас? С вами?
— Всего пара часов свободы. А после я снова оставлю тебя наедине с твоим долгом.
— Я очень благодарна вам за приглашение, — осторожно ответила леди, — но я стараюсь не покидать этот дом.
— Тогда я сформулирую свое предложение по-другому, — улыбнулся Вольфгер. — Ты голодна. Это видно. Тебе нужна свежая кровь. Чем ты питаешься все это время? Я не почувствовал в доме присутствия никого из смертных, кроме твоего протеже.
— Здесь было несколько слуг, но… — Леди замялась.
— Ты убила кого-то из них? — понимающе спросил кадаверциан.