И тут меня посетила мысль, что мне нужно избавиться от всего, что напоминает мне об этом человеке.
Злобно осмотрев останки растерзанного тигренка, спрятанные в ящике стола, я выбросила их в мусорный мешок, туда же полетел и идиотский набор для влюбленных, подаренный друзьями Дэна. А еще я нашла оригами, что Дэн делал своими пакостными руками. Захотела смять их, разорвать, уничтожить, но, к сожалению, не смогла. Просто смотрела на бумажные фигурки с безразличным лицом. Мне даже притрагиваться к ним было страшно. Ведь когда-то их касались пальцы Смерчинского…
Вот эту фигурку он делал специально для меня, потому что я попросила, а эту смастерил в эльфийском кафе, чтобы передать его вместе с вином якобы от поклонника Князевой, дабы позлить Ника. Блин! И на что я только тратила свою жизнь? На то, чтобы разлучить двух не самых достойных людей? Как же я вляпалась во все это? Как же поверила? А ведь тогда я считала, что это – отменное приключение. Как ребенок, ей-богу.
Я все же взяла павлина с шикарным хвостом и стала рассматривать сиреневые узоры, выведенные рукой Смерча. Денис – ты самый настоящий павлин.
Пальцы пробежались по податливой бумаге, и я случайно развернула уголок. И замерла.
А что это за надписи он все же тогда сделал? Я думала, буковок немного – всего несколько штук, а на развернутой бумаге их подозрительно много, написаны в строку его ровным красивым подчерком. Зачем Смерчинский тогда это вообще писал? Я внимательно вгляделась в эти непонятные мне символы.
«C m]/hg; z, u/c l, iuol iujukuamghe2+
«l gb, kuvm ih nlku
Tgm’mnbc, hn b miile m, u/u b, hi, vpu#
M jukub, hi. Tau gub, m bu/c, hy 1 gl]gkh[he jkuaizz bu/c».
Что это? Что за бред бредовый? Тайное послание своей любимой Ольге, или ему скучно было?
Исследовать бумажку дальше мне помешали брат и его друг, с которым они вместе заперлись домой и как ни в чем не бывало, зашли в мою комнату, напугав скрипом двери.
Друг, кстати говоря, оказался Федькиным свидетелем на его свадьбе. Парень этот, хоть и работал с братом в серьезной организации, был на самом деле таким же разгильдяем и идиотом. Они учились вместе и вместе пошли на службу – уж не знаю, кто кого за собой потянул. Наверное, Марк Федьку – у него папа занимал начальственную должность в их закрытой организации.
– А-а-а, это ты, – увидел меня брат.
– А кто еще может быть в моей комнате? – пожала я плечами, отодвигая оригами в сторону. – Привет, кстати.
– Привет, давно не виделись, – отозвался братик. – Как дела? Все хорошо? Покинь нас ненадолго.
– Здравствуй, Мария, – добродушно поздоровался со мной будущий свидетель. Когда-то, когда мне было лет тринадцать-четырнадцать, этот парень мне даже нравился – еще бы, взрослый друг брата с классным лицом и широкими плечами – не хуже, чем у Смерча. Марк надо мною, как Федька, не глумился, был вежливым и обходительным и казался почти богом. Он даже мне как-то пару раз мороженое покупал и шоколадки. Потом чувство симпатии все же прошло, наверное, после того, как я услышала случайно его разглагольствования по поводу того, что «норм парню иметь трех девчонок одновременно – норм дело». Хорошо, что хоть Федька спорил с ним и утверждал, что, в общем-то, дама сердца должна быть одна. Хоть что-то в брате хорошее есть.
– Чего вам надо? – спросила я недовольно.
– Мне твой комп нужен. Освободи на пару минут. В мой домашний ноут вирусы прорвались, ему хана, – отозвался деловито Федор.
– А рабочий?
– А рабочий на работе. Давай, Машка, поделись компом. Мы быстро.
Я кивнула и слезла со стула, уступив место брату.
– А чего это у тебя? – спросил любопытный Марк, разглядывая оригами Дэна, предназначенное Ольге, пока Федор что-то перекидывал с компьютера на флешку.
– Просто так, – не стала я ничего объяснять. У меня не было настроения. Его вообще из-за Смерчинского никогда не будет!
– А это код, – беспечно вертя бумажку в руках, заявил Марк, – мы таким же баловались.
– Что за код? – оторопела я.
– А, простой, его с помощью раскладки клавиатуры делают. – Пояснил Федькин друг со знанием дела. – Через букву или через две пишут. Смотри, ты, допустим, хочешь написать закодированный алфавит с помощью клавиатуры. И придумываешь код, допустим, вместо того чтобы нажимать какую-либо клавишу, нажимаешь соседнюю – вправо или влево. Например, код – через клавишу справа. Тогда вместо буквы «а» ты нажмешь букву «п». Вместо «м» – «и». И так далее. Хочешь закодировать слово «мама», а получаешь «ипип». Можно вводить те символы, которые будут через две клавиши вправо. Тогда «мама» трансформируется, – тут он пригляделся к клавиатуре, – в «тртр». А если раскладку русскую поменять на английскую, тогда получиться «bgbg». Вот тут как раз английская. Помочь разгадать?
Я медленно кивнула, переваривая информацию. А Федька только спросил:
– Откуда такие познания в кодах, Марк?
– Ты забыл, моя Танька – криптограф, – напомнил о собственной сестре Марк. – Она просто слегка чокнутая, всяческие коды любит чуть ли не с детства.
Влияние сестры, занимающейся криптографией, действительно было велико, и Марк буквально через пару минут перевел мне послание на нормальный язык. И я даже поняла его нехитрые объяснения.
– Э-э-э, странное что-то, но вот, держи, Марья.
– Спасибо, – я вцепилась в бумажку с текстом, написанным прямым мелким почерком Марка. Жутко занятой Федька как раз закончил свои манипуляции с флешкой, встал со стула и поманил друга за собой.
– Поехали, у нас еще дел по горло.
– Пока, до встречи на свадьбе, – улыбнулся Марк мне, и парни ушли. А я судорожно стала читать и перечитывать расшифрованный текст. И как только тогда Смерч умудрился написать, не глядя ни на какую клавиатуру Троллю целое послание?
«Я избавлю тебя от него, не переживай=)
До встречи на море.
Увидимся там с Инной, и тебе станет лучше!
И перестань уже вести себя так – возвращай себя прежнюю».
Внутри все замерло. Каждый нерв натянулся, как струна, грозя вот-вот порваться. Пульс взрывался. Сердце разрывалось. И душа – тоже.
Смерчинский, я тебя ненавижу! Ты что, еще и с Инной встречался в своем тупом Галазе? Ты с самого начала мною пользовался, как тряпкой, да что же это…
Я едва ли не с рычанием разорвала павлина, схватилась за нежно-розового ни в чем не повинного пегаса, надорвала его крыло, но остановилась. Меня совершенно внезапно осенило: а вдруг и на нем есть послание? Уже для меня? Вдруг? Вдруг…
И оно было.
«Niu yhau, bc/ c g; z/; uiссс
Jklb, m/ ub; m l/m’u;»
С горем пополам я «перевела» и его, путая от нового внутреннего урагана эмоций клавиши и буквы. И даже стиснула зубы. Почти каждая мышца в руках, держащих листочек, напряглась. Каждая буква выжигалась огнем в душе, каждая точка.
«Мне кажется, я влюблен…
Прости, если обидел».
– Да что это такое? Что это такое? – прошептала я, сдвинув брови к переносице. – Да что ты со мной делаешь, Денис?
Прижав бумажки к груди, я уселась на кровать. В кого ты влюблен? В меня, в Ольгу, в Инну? В какую-то там третью потерю? В себя самого?
Какой вариант верный в этом тестовом задании – какой из четырех? Поработаем методом тыка? Тогда вариант «а» точно исключается. Не меня. Да и последний не подходит – некорректно сформулирован. А вот второй и третий ответы… Ольга? Инна?
Я взяла мобильник и посмотрела на заставку – слегка переделанное лицо Смерча. Дотронулась указательным пальцем до его щеки и тут же резко выключила мобильник. Видеть не желаю. Предатель.
«Д»… Глупая буква «д». Денис. Ведь все было хорошо, что случилось, зачем он появился в моей жизни? Права ли гадалка? Он ли моя судьба? В моем окружении не только имя Смердяка начинается на эту букву. У Чащина, например, тоже. «Д» – Димка. Хотя, даже если я ему и нравлюсь, все равно у него есть девушка, и скорее всего, его девушка – ну кто бы мог подумать, гребаная Князева! И везде от нее проблемы. Эта Князева всюду! Она как царь Мидас, к чему не прикоснется, все превращается… не-е-е-т, не в золото. В пепел и разруху.
А если Князева – девушка Чащина, то, получается, моя соперница – это Инна? Та самая Инна, о которой говорил Сашка-Черри.
Вновь не зная, что делать, я почти побежала в комнату брата, где, к недоумению мамы, с глухими криками била его боксерскую грушу, висящую в углу. Всего лишь полчаса – и физическая замотанность победила желание утопать в собственной злобе.
– Что с тобой, Маша? – с недоумением спросила у меня мама, заглядывая в комнату.
– Все хорошо, просто тренируюсь, – сообщила я маме весело. – Хочу на Федькиной свадьбе выглядеть хорошо!
Я улыбалась, а уставшие несчастные головастики хором выли.
– Тебе, кстати, по домашнему телефону Дмитрий, мальчик из твоей группы, звонит, – уведомила меня мама. – И, Марья, ты девочка, хватит колотить грушу брата, как заправский боксер.
Я улыбалась, а уставшие несчастные головастики хором выли.
– Тебе, кстати, по домашнему телефону Дмитрий, мальчик из твоей группы, звонит, – уведомила меня мама. – И, Марья, ты девочка, хватит колотить грушу брата, как заправский боксер.
– А если у меня нервы не выдерживают?
– Бей посуду, – раздраженно бросила она в ответ, – и подойди уже к телефону, не заставляй мальчика ждать.
– Не заставлю, – пообещала я, утерла со лба капельки пота и направилась к телефону.
– Дим, привет, – устало поздоровалась я.
– Привет, Бурундук, – отозвался его голос, довольно веселый. – Сегодня ты часто дышишь. От чего я тебя оторвал, а? От чего-то неприличного?
– Ни от чего, – отозвалась я, не обратив никакого внимания на его шуточку. Димка по моему тону сразу понял, что я совершенно не в настроении, и спросил уже серьезным тоном:
– Что случилось? Ты вчера несколько раз звонила и писала.
– Вчера бы и ответил. Тогда бы и узнал что, – буркнула я. Честно говоря, мне очень хотелось увидеть его. Душе, раненой предательством того, кому она так доверяла, очень хотелось нехитрой поддержки, но такого человека, который смог бы утешить или ободрить, рядом не было. Маме про свою личную жизнь я ничего говорить не хотела. Димка куда-то делся. Маринка и Лида уехали на дачу праздновать День рождения какой-то общей родственницы, да и зачем напрягать их, счастливых и занятых своими мальчишками, успею еще поплакаться на их плечах. А остальные были лишь приятелями. Мы могли быть вместе в радости, но не в беде, как ни странно.
А может, мне хотелось, чтобы меня пожалел именно Чащин, ведь я все же верила в то, что нравлюсь ему, и подсознательно ждала, что он защитит меня от всего того, что причинил мне Смерчинский. Тогда, когда в университете он обнимал меня, мне было очень тепло и уютно.
– Я был занят. Прости, – отозвался Димка с сожалением в голосе.
– Чем? – захотелось мне выяснить.
– Ну, так, делами. Моя девушка приехала, – сознался он, наконец.
– А я думала, Князева в тот день со Смерчинским была. А она для всех время находит, – отозвалась я, хмурясь. – И силы.
– При чем тут Князева? – сделал вид, что не понял, Димка.
– Ты ведь с Князевой встречаешься? – в лоб спросила я, позабыв про такт.
– Чего? – обалдел он.
– Чащин, у тебя с Князевой что-то есть?
– Что за вопросы? – рассерженно спросил парень.
– Обычные. Это она твоя «подружка Виктория»? – продолжала напирать я. Мне было дико обидно. Мог бы и рассказать… Тоже мне, тайны мадридского дворца. Или ему Князева запретила рассказывать? Побоялась, что Дэн узнает, что они встречаются. Может быть, все же к ней, а не к этой Инне из прошлого неравнодушен Смерчинский?
– Маша, ты…
– Вот Князева стерва, поставила меня в черный список в твоем телефоне, – злобно хохотнула я. – Небось ты мои звонки не видел, потому что Оленька вновь об этом позаботилась? Говорю ж – она Тролль.
Я почти была уверена, что попала в яблочко.
– Маша, – вновь позвал меня по имени Чащин. Он хотел что-то сказать, но передумал. – Давай встретимся? – предложил он вдруг.
– Давай. – Я легко согласилась на это. Хочу знать, что его связывает с Троллем, девушкой его в общем-то друга. – Когда, Дим? Где?
– Я приду к твоему подъезду, Маша, ты не против? Я буду через час, – предложил Чащин. – Я тебе давно хочу кое-что сказать.
– Хорошо, – отозвалась я. – И… у тебя что-то случилось?
– Случилось все уже давно, – не своим голосом проговорил Дима и добавил грустно: – Я хочу видеть тебя. Через час, ладно? Ты ведь придешь?
– Приду. Ты хочешь видеть меня, как ты там говорил, ННН: наглую неврастеническую нахалку, а не свою милую и добрую подружку? – спросила я с непонятной горечью.
– Я хочу видеть тебя, просто тебя. – Было мне ответом, и Дмитрий положил трубку. А вдруг, правда, это он – моя так называемая судьба? Раз Смерч меня обманул… Может быть, тогда Димка…?
Я только вздохнула. Ну почему у них обоих имя начинается на букву «д»?
Из квартиры я вышла раньше – за двадцать минут до назначенного времени, с большим клетчатым зонтом в руках и натянув любимые старые кеды, кофту с капюшоном и улыбку. На улице было прохладно, ветрено и уже вторые сутки продолжал идти назойливый дождь. Земля привыкла к нему, и деревья вокруг, и крыши домов, и дороги – тоже, а я все не могла. Я уже возненавидела его, потому что каждый раз, когда я видела тяжелые водные капли в окне или слышала звук, с которыми они ударялись о поверхности или падали в непрозрачные мутные лужи, я вспоминала наш с Дэном первый поцелуй. Тогда я была в таком восторге, что вовсе не обращала внимания на дождь. И, касаясь мокрого лица Смерча, его влажных плеч и предплечий, желала только, чтобы он никогда не отпускал меня.
И теперь, кажется, мне придется помнить этот поцелуй всю свою жизнь. А я не хочу этого! Не хочу. Эй, кто-нибудь наверху, уменьшите баланс на эквалайзере «Уровень боли»? Пожалуйста.
Я, тряхнув головой, быстро побежала по ступенькам вниз. Димка ждал меня около подъезда, под козырьком, промокший, натянув на голову черный капюшон, засунув руки в карманы темно-синих широких джинсов. Он стоял ко мне спиной, скрестив ноги, и не видел меня. В ушах у него были наушники, поэтому он меня и не услышал.
Я сделала еще более веселое лицо, чем всегда, и хотела уже подойти к нему с приветствием типа «привет, чума в капюшоне», но не стала этого делать, потому как Димка неожиданно закурил от простой черной зажигалки, прикрывая сигарету ладонью от ветра. Это меня насторожило. Нет, это меня расстроило и напугало! Он ни разу не курил при мне. Видимо, не ожидал, что я выйду так рано – ведь всегда опаздываю – и вытащил сигарету.
Такое чувство, что с моих глаз потихоньку спадает пелена, и я открываю для себя людей заново.
Я подошла к нему и несмело тронула за плечо. Димка сразу же обернулся, окинул меня теплым, мягким, но жадным взглядом, таким, каким родные люди смотрят друг на друга после разлуки, вытащил свободную руку из кармана и осторожно коснулся пряди моих уже светлых волос.
– Беленькая, – произнес он без приветствия. – Когда успела?
– Сегодня утром, – призналась я, глядя ему в лицо – усталое, грустное, по которому все еще стекали стеклянные капельки дождя. Почему он без зонта? Почему его черные глаза такие обеспокоенные? Почему я хочу пожалеть его и обнять?
– Ну да, я с ней встречаюсь, – сказал он мне теперь уже без объяснений, раньше, чем я успела что-либо спросить, вновь затягиваясь сигаретой, держа ее двумя пальцами. Раньше я не видела, чтобы наш спортсмен курил, и теперь была в некотором шоке. Я без слов взяла сигарету и, хорошо замахнувшись, выкинула ее.
Дымящаяся сигарета утонула в холодной пузырящейся от дождя луже.
– А, прости, забыл, что ты ненавидишь запах дыма, – произнес Дима, глядя на эту лужу, – прости. Прости.
– Дурак, я не поэтому выкинула. Не надо тебе курить, – отозвалась я, чувствуя виноватой почему-то себя. – Не надо. Понял меня?
Мой голос был не похож на мой обычный, поэтому я добавила:
– Прекращай курить, ясно, Чаща дубовая? Это опасно. Деревья горят долго.
Он даже не улыбнулся и не отшутился в ответ, только кивнул, а я, заметив в кармане его джинсов целую пачку сигарет, потянулась за ними. Димка поймал меня за запястье и мягко отстранил от себя мою руку.
– Не надо, Маша. Не надо.
Он не хочет, чтобы я касалась его? Черт! Ну, ему-то я что сделала?
– Почему? Тебе не надо курить, – упрямо сказала я, сжала губы до боли и продолжала: – Зачем тебе это? Трудно будет бросить, если привыкнешь. Не кури, отдай мне.
– Ты будешь курить? – он поднял брови.
– Если тебе это поможет – буду.
Парень рассмеялся, но пачку все же протянул. Я спрятала ее в кармане. Не дам ему курить. Пусть не портит здоровье. Идиот! Какой же идиот!
– Так что там у тебя с Князем? – спросила я, растерянная из-за его поведения. Я думала, при встрече я скажу ему все, что думаю, буду орать, кричать, возмущаться, язвительно поинтересуюсь – а как же дружба: моя и Никитина? Неужели Князева важнее всего этого? Но теперь, завороженная его взглядом, пасмурным небом и непрекращающимся шумом дождя, я терялась.
– Я же сказал, мы встречались, – пожал Дима плечами. Помолчал и все же не удержался, спросил: – Откуда узнала?
– Просто взяла и узнала. Почему ты это скрывал? Что такого в том, что ты с ней встречаешься? Это из-за Ника? Из-за Ника вы скрываете свои отношения? – выпалила я. Мне больше не хотелось обвинять его, мне хотелось смеяться с ним, как и прежде, шутить, как и раньше, прикалываться, как и всегда, но…
– Нет. Хотя, может быть, и из-за этого тоже. Я уродский друг, – парень замолчал, явно собираясь с мыслями. – С Ольгой мы… встречаемся давно, еще с февраля. И еще тогда я сказал, что не хочу афишировать наши отношения. Тогда они с Ником даже не знакомы были.
– А почему ты сказал ей сохранить ваши отношения в тайне? – с трудом спросила я.