– Мокрухи на тебе не будет, не дрейфь, олень, – почти по-доброму сказал он в тот раз Нику, который уже проклинал себя за то, что рассказал про Бурундукову и ее папочку. – Ты просто станешь ее новым – как это сейчас говорится? – бой-френдом. Слушай, всегда хотел выучить английский, да времени все не было. Ты его хорошо знаешь?
– Знаю, – отозвался его младший брат нервно. – Я не понял про мокруху.
Март рассмеялся (в тот день его настроение было отличным) и пояснил свой план. Любитель психологических игр, он сказал Нику, что в случае потери своего, так называемого, любимого, дочка мента явно будет нуждаться в утешении. И тогда и придет звездный час Кларского. Он станет жилеткой для горюющей девушки, и ее можно будет контролировать. А через нее – и ее папочку. Все просто. Не получится контролировать по-хорошему, они начнут играть по-плохому. Мол, он, Март, не такой зверь, чтобы не дать менту шанса.
Никита тщательно обдумал слова брата и решил одним ударом убить двух зайцев: отомстить Смерчу за Ольгу и на какое-то время просто убрать из игры – положить в больничку, чтобы тот не светился перед братом. Если ему стукнет в голову, он ведь действительно может устранить Дэна. Правда, потом Март узнал, что Дэн – внук его будущего «компаньона» Даниила Юрьевича Смерчинского, и решил, что трогать его себе дороже… Но его младший брат был не в курсе этого. Он спасал клоуна так, как на тот момент умел. Пару недель полежать в больнице казалось ему более заманчивой перспективой, нежели пару дней полежать в реке. Правда, как оказалось, Смерчинскому досталось больше, чем надо было – один из пацанов словил глюки и ранил его, но все обошлось. Свои же потом и отделали нарика.
Никита тряхнул коротко стриженной головой, отгоняя невеселые воспоминания, и словно по-новому оглядел залитый электричеством зал ресторана, незнакомых, в большинстве своем чопорных людей с неторопливыми плавными движениям и фальшивыми улыбками, а после его взгляд переместился на Нику, косившуюся на гостей бала с некоторым подозрением и долей страха. Девушка явно не понимала, что они тут делают, чувствовала себя не в своей тарелке, то и дело касаясь пальцами ожерелья, как будто проверяя, на месте ли оно, но молчала. Никите нравилось, когда она молчит.
– Доброго вечера! – внезапно раздался веселый хамоватый голос, и воспоминания Ника улетели вовсе. – Девушка, вы свободны?
– Что? – не поняла Ника, откуда около них взялся, мягко говоря, странноватый тип в смокинге, в ушах и на задорном лице которого виднелись проколы, а волосы были выкрашены в зеленый цвет.
Зеленоволосый хрипловато рассмеялся, поедая девушку взглядом.
– Вы такая очаровательная, что я не могу оторвать от вас взора. Давайте знакомиться. Я – Александр. Назван в честь Александра Македонского. А он крутой тип, между прочим. Знали?
– Э-э-э, правда? – спросила удивленная Карлова. Такие молодые люди с ней еще не знакомились, хотя было что-то в этом парне смутно знакомое.
– Нет, вру, – не обращая ровно никакого внимания на стоящего рядом с ней Никиту, захохотал наглец. – В честь Александра-а-а-а… А выберете одно из трех!
– М? – заинтересованно взглянула на парня я. Его громкий уверенный голос напоминал ей какого-то шоумена.
– Победитель, освободитель или миротворец? – задал он странный вопрос. – Ну?
Брови девушки в недоумении приподнялись, и она со смешком выбрала второй вариант – зеленоволосый буквально напирал на нее своей яркой энергетикой. В нем чувствовались драйв, азарт и веселость.
– Отличный выбор! – похвалил парень. – Из трех Александров вы выбрали второго. А Освободитель он знаете почему?
– Отменил крепостное право в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, – скучным голосом поведал Кларский, у которого в груди цвело желание взять и… убрать, куда подальше, этого шумного назойливого типа, которого его предостерегающие взгляды совершенно не смущали.
– Типа того, – удостоил его кивком экстравагантный незнакомец. – Но я все-таки больше люблю версию с Македонским. А как вас зовут?
– Ника, – призналась девушка, с любопытством рассматривая молодого человека. Он казался ей очень знакомым.
Точно! Она его видела раньше! Это же друг Дениса, они все вместе ездили в элитный загородный клуб. Правда, хоть они и были в одной компании, но они почти не общались – Ника была очарована Дэном, а на этом парне повисли сразу две девчонки! Вот так встреча!
– В домашнем кругу императора Николая Второго звали Ника или Ники, – вновь продемонстрировал эрудицию Александр. – Как мы близки, а?
– Эй, послушай, ты можешь отсюда идти, – почти дружелюбно предложил Кларский, но его не расслышали. Или сделали вид, что не расслышали.
Нику вся эта ситуация развеселила, и она прыснула в кулак.
– Так вы свободны? – парень быстро перевел темно-карие живые глаза на недовольного Никиту, который все же держал себя в руках. – Или этот человек – ваш спутник и вы заняты им?
– Да, это мой спутник, – с сожалением кивнула Ника. – И я… это… занята.
– М-м-м, какая печаль. А я так хотел познакомиться с вами, – заухмылялся Черри – а это был именно он. Никита Кларский, видевший его однажды в темноте, когда тот был вместе со Смерчем и его дружками, не признал Сашу, хотя зеленые волосы и насторожили его.
Ника хотела напомнить, что они и так знакомы, Александр, видимо, забыл, но Кларский не дал ей этого сделать.
– Господин Ходячая хохма, – слегка угрожающе сказал собственник Никита, чуть загораживая собою свою спутницу. – Это моя девушка. Можете шагать дальше.
– Вот же… Не повезло. Опять красивая девушка занята, – покорно поднял руки вверх Черри и, глумливо попрощавшись, смылся прочь.
Он сделал все, как просила его малышка Князева. Она была подругой его столь же бурного, как и юность, детства и почти что первой любовью, поэтому отказывать Ольге в ее маленькой просьбе Саша не стал. Да и этот противный тип ему не нравился совершенно.
Сама Оля появилась довольно быстро, как только убрался Черри.
– Опять строишь глазки всем подряд? – как-то ревниво спросил Кларский девушку. Ответить возмущенная от такого заявления Ника не успела. Только она открыла рот, как ее перебили.
– Вот как? Девушка, значит? – раздался за спиной Никиты звенящий февральским холодом знакомый голос. Он вздрогнул от неожиданности и тут же убрал свою руку от Ники. Потому что позади него стояла Ольга. Молодой человек медленно к ней повернулся. Оля, коротко-коротко подстриженная, бледная, но с горящим глазами, полными слез, смотрела на него с едва сдерживаемой яростью.
– Ольга? – сглотнул парень. Его нелегко было потрясти, но Князевой удалось это сделать на раз. – А ты… Что ты здесь делаешь? Ты подстриглась? Зачем?
– Затем, Никита. Затем. Нашел мне замену? – холодно переспросила его девушка. – Молодец. А я-то думала, что ты и впрямь уехал. Скучала. Плакала. Посылала эсэмэски. – Презрение в ее голосе зашкаливало.
– Оля, ты… – Ник замолчал, понимая, что все это выглядит глупо. Как ему сейчас оправдываться?
– Никит, это кто? – спросила в недоумении и Ника, а парень только мельком глянул на Карлову, явно приказывая ей молчать, но вслух ничего не сказал.
– Уже никто, – криво улыбнулась Ольга второй девушке, невольно сравнивая себя и ее. Победила, естественно, она сама. – Его бывшая девушка. Наслаждайтесь, милая. С ним чувствуешь себя в безопасности. – Насмешливость на миг победила ярость и вновь спряталась в покрасневших от слез глазах. Почему-то радужки из-за этого казались ярче, почти синими. – Какой он в постели, я не знаю. Но, видимо, вы знаете. Не думай, Никита, я… Мне просто надо было быть такой же, как… как все. Сразу дать то, чего вы обычно… хотите… – Она закрыла рот ладонью, словно боялась зарыдать.
– Оля, – проговорил тихо, но с чувством молодой человек. Он сделал к ней шаг, но она отшатнулась от него. – Ты не так поняла.
– Отстань, – по ее щеке скатилась слеза.
– Ты не так поняла, – твердо повторил парень.
– А что тут непонятного? – закричала она внезапно, напугав его. – Я все видела. Все! Сначала ты ее обнимаешь, потом целуешь, затем называешь своей девушкой! Сволочь! Ненавижу тебя! Все, дорогой. Прощай. Я не терплю измен.
Девушка вдруг вырвала из руки обалдевшей Ники бокал с недопитым шампанским и плеснула в лицо Никите, а после вновь, с затаенным торжеством, которое уловила Карлова, вручила бокал ей обратно.
– Эй, ты чего? – испугалась Ника, что за такой поступок тот сейчас ударит наглую девчонку, но парень оставался стоять неподвижно, и даже глаза свои не поднимал на ту, что назвалась его бывшей. По его неподвижному лицу стекали сладкие капли, и Ника с неожиданной болью подумала, что они похожи на слезы.
Люди вокруг зашептались, увидев эту сценку. Но Кларскому, казалось, было все равно.
– А я тебе верила, – бросила на прощение Ольга и, громко цокая каблуками, удалилась прочь. Никита же некоторое время просто не мог заставить себя посмотреть ей вслед – он потерянно глядел в мраморный пол. А когда смог все-таки поднять глаза на удаляющуюся спину своей любимой, то окрикнул ее хриплым от едва заметного волнения голосом.
Люди вокруг зашептались, увидев эту сценку. Но Кларскому, казалось, было все равно.
– А я тебе верила, – бросила на прощение Ольга и, громко цокая каблуками, удалилась прочь. Никита же некоторое время просто не мог заставить себя посмотреть ей вслед – он потерянно глядел в мраморный пол. А когда смог все-таки поднять глаза на удаляющуюся спину своей любимой, то окрикнул ее хриплым от едва заметного волнения голосом.
– Оля! Стой!
Она сделала милость и обернулась, дернула плечом, перевела взор на Нику, скромно стоящую в сторонке, а потом так уничтожающе посмотрела на парня, словно он действительно изменял ей. Изменял, а не защищал!
– А я тебе верила, – просто сказала она.
После девушка отвернулась и почти побежала к выходу.
Последнее, что видел Никита, – большие голубые глаза его бывшего уже ангела, которые казались светлее обычного из-за застилающих их слез. На миг парню показалось, что губы девушки дрогнули в улыбке, но он понял, что ему померещилось – на самом деле она просто пыталась не разрыдаться. Никита почувствовал себя последним подонком. А потом в нем что-то начало ломаться. Правда одновременно с этим в нем росло и еще одно чувство. Похожее на трещину в скале, которая постепенно все увеличивалась и увеличивалась в размерах. Это была слабая ярость, приправленная щепотками искреннего недоумения и острой обиды. Нет, даже не обиды – оскорбления. Как она смеет так себя вести? Да он знает, что ему пришлось сделать, чтобы защитить? И какого… тогда?
Никита сжал челюсти так, что в деснах появилась легкая давящая боль. Смахнул с лица шампанское.
Почему Ольга так поступила? Разве он раньше давал ей повод сомневаться в нем? Да он все для нее делал, черт возьми! Ей сложно было просто выслушать его? Просто выслушать, а не истерить. Истерить должны такие девочки-принцесски, как Карлова, а она-то стоит спокойно!
– Что это было? – спросила Ника, не совсем въезжая в ситуацию. Поняла только, что эта Оля вроде бы как и есть та самая любимая герла Укропа. Девушка не то, чтобы ей не понравилась, скорее, насторожила своим поведением. Интуиция Карловой нашептывала ей, что что-то в девице с мальчишеской стрижкой не так. Как-то странно она себя ведет. – Слушай, очнись, а?
– Молчи, – приказал ей Ник злым голосом, провожая взглядом Ольгину фигуру, облаченную в серебряное платье с тонкими бретельками. Ее выходки он терпел! Даже пьяную домой утаскивал! И ни слова не сказал против! И какого она подстриглась, как девчонка из бедного приюта?
– Но…
– Я сказал тебе – заткнись. Заткнись и веди себя так, как будто тебя нет. – Его накопившаяся злость-усталость стала выливаться на ни в чем неповинную девушку. Та от обиды пару раз прокляла умника про себя, но смолчала. Уже выучила, что когда у Ника такой взгляд – лучше всего молчать. А еще лучше – отойти куда-нибудь в сторонку, пусть бесится сам с собой, козлоногий скорпион.
И вот, значит, она какая, эта Оля. Интересный персонаж. Четко прошлась по нервам Кларского.
Никита еще минуты две или три стоял просто так. Сам он не двигался, менялись только его глаза. Растерянность, обида, злость. Когда в них появились упрямство и жесткость, он как-то резко пришел в себя.
– Быстро за мной. – Он больно схватил Нику за руку и потащил за собой. Ему вдруг пришло в голову, что ему необходимо поговорить с Ольгой и попытаться все ей объяснить. И… черт возьми! Да какого она не дала ему объясниться?
И эта сумасшедшая Ника в придачу рядом. Только тормозит его, идиотка, напялила свои каблуки, едва тащится. Опять все испортит!
Никита, не контролируя свою силу, еще больнее сжал запястье девушки, и она чуть слышно вскрикнула:
– Больно!
– Потерпишь.
– Мне больно! Отпусти!
– Я же сказал, заткнись, – рявкнул на нее Никита, не в состоянии оценивать реальность. Он почти выбежал из ресторана, в котором вот-вот должно было состояться открытие благотворительного вечера – уже заиграл торжественный оркестр. Парень огляделся по сторонам внимательными глазами, ища Ольгу, и, все так же таща за собой вяло сопротивляющуюся Нику, быстро направился к стоянке.
Добравшись до нее, в метрах тридцати от себя он увидел Ольгу. Она как раз садилась в такси – мелькнул кусочек ее серебряного платья, дверь авто хлопнула, и светло-желтая «Киа» тут же газанула вперед.
Никита не растерялся, подбежал к машине, на которой приехал (благо, припаркована она была неподалеку), молниеносно вытащил брелок от сигнализации, нажал на кнопку и залез на водительское сиденье.
– Назад, – кивнул он Нике, топчущейся за стеклом
– Может, я не поеду? – жалобно сказала она, теребя черный клатч в руках. Запястье той руки, за которую ее схватил Никита, болело.
– Может, ты все-таки закроешь свой очаровательный ротик? Назад. И молчи. Ника, сядь назад.
Карлова послушно залезла на заднее сиденье, и Ник, забыв пристегнуться, погнал вперед за «Кией», в которой ехала его Ольга. По дороге он молчал, все так же крепко сжимая зубы, и произнес только пару слов – и то только тогда, когда ему позвонил брат.
– Оле-е-ень, – протянул он веселым голосом, – ты где, олененок?
– Скоро буду, – сквозь зубы выдал всего лишь два слова парень. И их хватило, чтобы разозлить Марта.
– Ты, – проговорил он, едва сдерживая ярость – не иначе рядом с ним кто-то находился. – Ты что удумал? Я же тебе сказал – будь на вечере. Будь на этом чертовом вечере! – Пауза помогла ему взять себя в руки. И мужчина продолжил спокойным голосом: – Я хочу тебя увидеть.
– Я сказал же, что скоро буду, – ответил вполне уже спокойно Ник. – У меня проблемки.
– Если не появишься в течение получаса, у тебя будут не проблемки. А большие проблемища. Обещаю, тебе будет плохо, – точно таким же спокойным голосом предупредил Андрей. Интонации в его голосе менялись почти мгновенно, как и настроение. – И я не шучу.
– Я появлюсь.
– Никита, – вдруг совершенно обыденным голосом сказал его брат, не злым и неравнодушным. – Это типа светское общество. Высшее звено сегодняшней социальной эволюции. Ты ведь не хочешь оставаться приматом до конца своих дней? Давай, поднимайся с низшей ступни на высшую. Ты должен светиться на таких тусовках. Это такая же необходимость, как и твое образование.
– А ты на какой ступени? – спросил Кларский.
– А я вообще не человек, – рассмеялся в ответ Март действительно каким-то волчьим смехом, в котором, однако, скользнула печаль. – Полчаса, щенок. Полчаса – и ты должен быть здесь. Представлю тебя людям. В дальнейшем ты будешь возглавлять наш официальный бизнес, – вновь его голос стал человеческим – таким, каким и должен быть голос старшего брата, пекущегося о младшем.
– В смысле? – коротко спросил Ник. Все его мысли были заняты только Ольгой.
– Отец сдох на зоне. А из тебя на свободе я все-таки сделаю человека, олень. Чтобы ты сдох от старости в окружении заботливых родственников на пуховой перинке. Жду, – и Март положил трубку.
Никита отбросил мобильник на второе переднее кресло, не отрывая взгляда от дороги – «Хонда» неспешно катилась по знакомому пути прямо к дому Ольги. Брат порядком удивил молодого человека. Что опять щелкнуло в его ненормальной башке? Какой затвор? Ладно, об этом обо всем они поговорят после.
Ника, которой был слышен не только голос Кларского, но и Андрея, тоже слегка прифигела, но опять промолчала.
«Тупой чел, как ты меня достал. Ненормальный, – с тоской подумала она. – Хотя немудрено, что ты стал таким – с братцем-психом другим и не станешь».
Она злым взглядом уставилась на его плечи – Нике тут же захотелось положить на них голову, а потом пустить в эти самые плечи пару пуль. Рука ее продолжала саднить, а гнев смешался с усталостью.
«Вот же ты тварь, – вновь подумала девушка. – Задрал! Хватит меня мучить! Какое ты право имеешь?»
Никита словно почувствовал, что Ника прожигает в нем дыру, и посмотрел на нее через салонное зеркало заднего вида. Их злые взгляды встретились: голубые глаза против серых. Первой не выдержала и отвернулась Ника – взгляд Никиты был уж очень тяжелым, как у гипнотизера.
Светло-желтое такси с Ольгой в салоне подъехало к ее дому – здесь Кларский был много раз и прекрасно знал окрестности. Свою любимую девушку он всегда провожал до самой квартиры, но в гостях у нее ни разу не был – как, впрочем, и она у него. На подъезде ко двору Ник ловко обогнал «Кию» и первым затормозил около подъезда Оли. Хотел догнать ее, как только она выйдет из машины, чтобы девушка не убежала от него в подъезд. Однако его ждал необыкновенный сюрприз. Около подъезда Ольги на заборе сидел Димка, одетый в черный спортивный костюм, застегнутый под горло. Неподалеку от него стоял красно-черный мотоцикл.
Думать о том, как его друг оказался здесь и что ему тут понадобилось, Кларский не стал. Он просто молча наблюдал за тем, что Оля выходит из авто, видит Диму и почти бежит к нему, чтобы обнять. Тот в ответ гладит ее по спине, они о чем-то говорят, стоя друг напротив друга, а после целуются.