Суд не смог «точно определить крайние границы юрисдикции военных трибуналов судить людей согласно закону военного времени», — гласило мнение Стоуна, датированное 29 октября. Суд также не смог написать нормы, которые могли составить конституционную основу для создания военной комиссии. Это зависело от конгресса. Но в этом случае у правительства была власть судить обвиняемых как вражеских агентов, занимавшихся незаконной деятельностью.
Президент и ФБР загнали Верховный суд в угол. Шестеро осужденных были уже мертвы. Что, если бы суд счел судебное разбирательство не соответствующим Конституции? Или если бы он обнаружил, что Гувер обещал Дашу свободу в обмен на признание? Как написал председатель Верховного суда Стоун в личной служебной записке для занесения в протокол, тогда Верховный суд оказался бы «в незавидном положении: он оставался в стороне и позволил отправить на смерть шесть человек, не дав ясно понять всем лицам, имеющим отношение к делу, включая президента, что он оставил нерешенным вопрос, на который адвокат сильно рассчитывал, чтобы добиться свободы истцов».
Этот вопрос состоял в том, была ли комиссия создана президентом законно. Он оставался без ответа до тех пор, пока Соединенные Штаты не встали перед новым видом агрессивного врага в 2001 году.
Дело нацистских диверсантов принесло две неожиданные удачи ФБР — одну публичную, другую тайную. Известность была огромной: американцы повсеместно считали, что Бюро самостоятельно раскрыло это дело. Они ничего не знали об измене и признании Джорджа Даша. Отдел ФБР по связям с общественностью подготовил объявление о награждении Гувера Почетной медалью конгресса. И хотя медаль так и не появилась, это дело не могло стать более подходящим подарком для имиджа Бюро.
Второй удачей после дела о немецких диверсантах было углубление понимания ФБР того, как работает система Rueckwanderer. Расследовав прошлую жизнь диверсантов в Соединенных Штатах, Бюро обнаружило, что трое из них выражали свою лояльность Третьему рейху тем, что покупали нацистские марки в банках Нью-Йорка и Чикаго. Их заявления об обмене долларов на марки дали возможность германской разведке узнать, кто они такие, где живут и как с ними связаться. Абвер оплатил их проезд в Германию и обучил диверсионному делу.
Тысячи американцев немецкого происхождения покупали марки и уезжали в Германию. Сколько из них возвратились в Соединенные Штаты в качестве нацистских шпионов?
Осенью 1942 года ФБР усилило общенациональное расследование — одно из самых крупных и сложных дел, которыми оно когда-либо занималось. Бюро допросило 997 немцев-иностранцев в Соединенных Штатах; 441 человек было задержано или посажено в тюрьму по приказу министра юстиции за лояльность Германии[167]. В это дело было вовлечены сотни агентов, десятки тысяч документов и крупнейший банк Америки — «Чейз нэшнл».
В Нью-Йорке Перси Фоксворт, ставший теперь заместителем Гувера по вопросам национальной безопасности, взял на себя это дело. Он получил документы, наводящие на мысль о выгодных финансовых связях между американскими банкирами, мультинациональными компаниями, занимающимися подпольным бизнесом с Германией, германо-американским Бундом и нацистским правительством. Как именно к Фоксворту попали эти документы, было щекотливым вопросом.
ФБР завербовало помощника кассира и управляющего среднего звена в иностранном отделе главного офиса «Чейз» в Нью-Йорке. Ночью агенты ФБР проникли внутрь и провели не один час, «прочесывая» папки иностранного отдела. Эти обыски проводились без ордеров; они подпадали под категорию операций, промежуточную между нелегальным проникновением в помещение и изучением разведданных. В любом случае они были незаконными.
В ФБР предполагали, что «Чейз» действует по поручению правительства Германии в нарушение закона о регистрации иностранных агентов — того самого закона, который использовало правосудие для обвинения подозреваемых в ведении шпионской деятельности. Это был более чем тернистый политический вопрос. Это было равносильно обвинению в сотрудничестве с Гитлером.
Это обвинение было невозможно доказать. Банк переиграл Бюро. «Чейз» нанял Джона Кахилла — очень знающего адвоката, который когда-то был государственным прокурором, отвечавшим за большую коллегию присяжных, расследовавшую дело. Он был прекрасно осведомлен о том, что ФБР собрало улики против «Чейз» незаконно. Кахилл знал достаточно, чтобы одержать верх. Он пригрозил, что отдаст ФБР под суд и его незаконные делишки станут всем известны, если этому делу будет дан ход. Это была цена, которую Гувер не хотел платить. Политически сенсационное расследование рухнуло.
«Не было никого, кто дал бы нам совет»
ФБР пережило в ту зиму еще одно несчастье. 15 января 1943 года Перси Фоксворт погиб при крушении самолета, в котором он летел, в джунглях Голландской Гвианы (сейчас Суринам. — Пер.) на северо-восточном побережье Южной Америки. Фоксворт и еще один агент ФБР летели в Марокко, где Рузвельт и Черчилль собрались на военный совет. Министерство обороны и Госдепартамент поручили Фоксворту допросить американского гражданина и предполагаемого коллаборациониста с нацистами, который был арестован в Касабланке как представляющий потенциальную угрозу президенту.
Его смерть была тяжелым ударом для Специальной разведывательной службы, численность которой к 1943 году выросла до 583 агентов, но которая по-прежнему с трудом выполняла свои задачи.
Гувер неоднократно пытался избавиться от СРС. «Я настоятельно рекомендую, чтобы с ФБР была снята всякая ответственность за ведение любой специальной разведывательной работы в Западном полушарии и полностью переложена на организацию полковника Донована, — написал он новому начальнику армейской разведки генерал-майору Джорджу Визи Стронгу. — Я очень хочу и готов окончательно и бесповоротно уйти из Латинской Америки»[168].
Есть немного примеров, когда Гувер предлагал сдать полномочия и, безусловно, не политическому врагу вроде Донована. Он сделал это только тогда, когда почувствовал риск попасть в затруднительное положение. А СРС была неиссякаемым источником разочарований.
«Не забудьте, что мы начинали на абсолютно пустом месте в разведывательном деле, — сказал Джон Уолш — агент ФБР, работавший на участке обеспечения национальной безопасности, который в 1943 году уехал в Меделин (Колумбия), чтобы работать в СРС. — Не было никого, кто дал бы нам совет в этом деле»[169].
Задачей СРС в Колумбии было разыскивать нацистских шпионов и нарушать работу подпольных радиосетей, посредством которых агенты-шпионы связывались со своими хозяевами в Германии. Но по приезде в Колумбию Уолш быстро обнаружил, что не может выполнять свою работу. «К тому времени все немцы-иностранцы были уже арестованы, — вспоминал он. — Колумбия объявила войну Германии, и они устроили облаву на всех немцев».
«Я проводил много времени в сельском клубе, — сказал он. — Мне действительно нечего было делать в плане выполнения задания».
Позднее ФБР будет утверждать, что работа СРС, проведенная в основном в 1942–1943 годах, привела к аресту 389 агентов стран оси и уничтожению 24 нацистских шпионских радиостанций. Гувер украл заслуги, которые по праву принадлежали отделу радиоразведки (ОРР) в составе Федеральной комиссии по связи (ФКС), созданной в рамках Нового курса президента Рузвельта, которая контролировала радиовещание в Соединенных Штатах. У Гувера был зуб на председателя ФКС Джеймса Лоуренса Флая; они оба не один год боролись за право ФБР устанавливать прослушивающие устройства.
Служащие управления радиоразведки перехватывали подпольные сеансы связи немцев с их шпионами в Латинской Америке[170]. Они работали с чиновниками американского посольства и местной полицией, чтобы прикрыть работу этих сетей. В 1942 году ОРР перехватил план потопления корабля «Королева Мария», транспортировавшего 10 тысяч американских и канадских солдат на войну, и убедил бразильскую полицию арестовать более 2 тысяч немецких шпионов. Только одно это дело стало причиной половины арестов шпионов стран оси, о которых объявляли ФБР и СРС в Латинской Америке в течение всей Второй мировой войны.
Секретная история ФБР повествует: «Нельзя было ожидать от агента передачи стоящей информации до тех пор, пока он не отслужит по заданию самое меньшее несколько месяцев, чтобы узнать местные обычаи, выучить язык и т. д.»[171].
Но пребывание за границей более нескольких месяцев оказывалось непосильным для многих агентов ФБР. Десятки, если не сотни, из них оставили свою работу под прикрытием в СРС или запросили перевода на родину, «испытывая сильное недовольство» и «утратив веру при встрече с чем-то, совершенно отличающимся от прекрасной картины, которую они нарисовали себе перед отъездом на задание». В Латинской Америке они «подвергались всевозможным насмешкам» со стороны американских солдат и моряков, которые их спрашивали, «почему они не носят военную форму и занимаются торговлей мылом, журналами или выполняют какую-то другую, явно незначительную и не связанную с войной работу». Дипломаты из Госдепа и военные атташе получали удовольствие от «выявления, разоблачения и приведения в замешательство тайных агентов Бюро, — гласит далее история ФБР, — называя их бездельниками и уклонистами от военной службы. К сожалению, тайные представители Бюро были в основном молодыми, здоровыми, умными, представительными американцами призывного возраста, которые явно могли служить в армии, но работали под слабыми и часто нелогичными прикрытиями».
Сотрудников СРС называли еще хуже — предателями и изменниками. Отчаянно пытаясь «завоевать доверие пронацистски настроенных людей и получить информацию из их рядов, они занимались деятельностью и вступали в связи, чрезвычайно сомнительные и подозрительные с точки зрения местных чиновников Госдепа, представителей армии и военно-морского флота, — сообщает тайная летопись ФБР. — Многие агенты оказались на подозрении у англичан — некоторые обоснованно, а некоторые, очевидно, благодаря исключительно тому факту, что англичане подозревали их в том, что они представители Бюро, и хотели разоблачить их, поставив в неловкое положение».
На протяжении всей жизни у Гувера было правило: не ставить Бюро в неловкое положение. Ему приходилось исправлять дурную репутацию и низкий статус ФБР за границей. Его доверенное лицо в Госдепартаменте помощник госсекретаря Адольф А. Берли предложил оригинальное решение.
В американских посольствах стран Западного полушария стала появляться новая должность — «атташе по юридическим вопросам». Как у военного и военно-морского атташе, у человека, занимавшего эту должность, имелся дипломатический статус с соответствующим рангом, привилегии и защита, предоставляемая посольством. От атташе по юридическим вопросам требовалось, чтобы он информировал посла Соединенных Штатов о том, что ФБР делает в стране, где находится посольство. Ему было приказано, по возможности, работать согласованно со своими армейским и военно-морским коллегами. Теоретически он был «ответственным официальным лицом США по вопросам тайной разведки, особенно в области подрывной деятельности», как гласит история ФБР.
Введение должности атташе по юридическим вопросам спасло разведывательную службу ФБР за рубежом.
По приказу Гувера такие атташе должны были завязывать дружеские отношения с руководителями полиции и министрами внутренних дел стран Латинской Америки. Угощать вином, обедом и иногда давать взятку начальнику полиции — предпочтительно тайной — было гораздо более эффективным способом сбора информации разведывательного характера, чем выдавать себя за вне штатных корреспондентов какого-нибудь журнала и продавцов мыла.
Программы взаимодействия, созданные атташе по юридическим вопросам, стали передним краем политики добрососедских отношений Франклина Делано Рузвельта во время войны. Они росли с огромной скоростью, движимые притоком денег из Америки, властью и авторитетом американских посольств в странах Латинской Америки. Атташе по юридическим вопросам и послы убеждали политически нестабильных президентов латиноамериканских стран, что будет разумно иметь для защиты человека из ФБР в качестве платного советника по безопасности. Советник, разумеется, служил на два фронта как шпион.
С лета 1943 года посредники ФБР сделали «возможным получать почти любую помощь в расследовании и информацию от полиции практически в любой стране Латинской Америки», — гласит тайная история ФБР. Начальники полиции и министры внутренних дел — некоторые из них были теперь на жалованье в ФБР — обеспечивали людям Гувера доступ к разведывательной информации из почтовых отделений, телефонных и телеграфных сетей, воздушных и мореходных компаний, таможни и разнообразных правительственных учреждений, «включая во многих случаях президентский дворец».
У каждого начальника полиции и президента латиноамериканской страны было с Гувером нечто общее — пусть даже одна общая черта — антикоммунизм. Союзы, заключенные атташе по юридическим вопросам во время Второй мировой войны, существовали до тех пор, пока в Латинской Америке оставались «левые», с которыми нужно было бороться.
К лету 1943 года шпионская деятельность Германии в Западном полушарии уже затухала. Опасность вторжения со стороны стран оси исчезала. По мере того как в войне с Гитлером стал намечаться перелом, руководители Америки начали рисовать себе картину мира после войны.
Гувер и горсточка мысливших как он людей в Вашингтоне заглянули за горизонт и увидели Сталина и Красную армию, марширующую на Запад. Они поняли, что их борьба не закончится, когда фашизм будет повержен, что война с коммунизмом будет продолжаться.
Но в этот момент авторитету Гувера был брошен самый серьезный вызов: сможет ли он вести эту войну.
Глава 14. Машина обнаружения
Еще с Первой мировой войны Гувер выискивал подпольные коммунистические заговоры против Соединенных Штатов. Через четверть века расследований он наконец увидел первую важнейшую улику. Весной и осенью 1943 года ФБР тайно записало разговоры, которые должны были изменить ход истории.
С 1940 года Бюро следило за Стивом Нельсоном — руководителем местного отделения коммунистической партии в Окленде (Калифорния). В мае 1941 года особый агент в Сан-Франциско занес имя Нельсона в список для задержания — секретный указатель американцев и иностранцев, которых ФБР сочло подлежащими аресту в период чрезвычайного положения в стране.
Гувер убедил министра юстиции Фрэнсиса Биддла в том, что прослушивание телефонных разговоров Нельсона будет «очень перспективным источником информации, касающейся политики коммунистической партии»[172]. ФБР установило подслушивающие устройства в доме Нельсона и прослушивало его телефон с февраля 1942 года. Из досье Нельсона явствовало, что он был крепким парнем с восемью классами образования. Его настоящая фамилия была Месарош. Он был славянином, въехавшим в Соединенные Штаты по фальшивому паспорту в 1920 году. Здесь он в 1925 году вступил в коммунистическую партию, получил девятнадцать голосов как кандидат в конгресс от Пенсильвании в 1936 году и проливал кровь во время гражданской войны в Испании в 1937-м. Он служил в Национальном комитете партии и общался с выпускниками Калифорнийского университета в Беркли.
В ночь на 29 марта 1943 года ФБР записало разговор между Нельсоном и человеком по имени Джо по кличке Ученый Икс. Джо был преданным коммунистом и студентом физического факультета. Он описал проект лаборатории радиационных исследований в Беркли, посвященный обогащению урана. Он сказал, что тысячи людей работают над этим проектом в Лос-Аламосе (Нью-Мексико) и Оук-Ридже (Теннесси).
Нельсон делал записи. Несколько дней спустя ФБР проследило за ним, шедшим на встречу на территории близлежащей больницы, на которой он передал какие-то бумаги мужчине, работавшему в советском консульстве в Сан-Франциско.
10 апреля 1943 года ФБР засекло Нельсона беседующим с советским дипломатом Василием Зарубиным по кличке Зубилин. ФБР не знало этого в тот момент, но он был руководителем советской шпионской сети в Соединенных Штатах.
Однако с самого начала ФБР не сомневалось, что это важная персона. «Было ясно, что Зубилин руководил разведывательной организацией»[173], — было написано в рапорте ФБР после воспроизведения текста разговора. Советский дипломат отсчитывал деньги, очевидно, платил Нельсону за то, что тот «устраивает членов коммунистической партии и агентов Коминтерна на работу в отрасли промышленности, занятые секретным военным производством».
7 мая Гувер послал доклад в Белый дом, сообщая о том, что правительство Советского Союза использует Коммунистическую партию США в целях создания в стране шпионской сети.
ФБР впервые увидело в реальности связь между советской разведкой и американскими коммунистами. Это было то, чего всегда боялся Гувер, и даже хуже. Советские разведчики нацелились украсть секрет такой важности, что Гувер сам почти ничего о нем не знал — еще не знал. Несколько недель спустя Гувера впервые проинформировали о проекте «Манхэттен» — тайной программе США по созданию атомной бомбы. Затем он узнал о предпринятых усилиях армии США, чтобы прочесть зашифрованные сообщения советских шпионов и дипломатов в Москву.
Могут уйти годы на разработку секретной операции — изобретение нового оружия, создание или уничтожение шпионской сети, расшифровку кода. Теперь Гувер начал два расследования, на которые у ФБР уйдут десять лет. Одно из них называлось CINRAD — сокращение от «проникновение коммунистов в лабораторию радиационных исследований»; другое — COMRAP — «аппарат Ком интерна». Оба они имели своей целью захват советских шпионских сетей в США. Начав работу в мае 1943 года, около пятидесяти агентов ФБР в Нью-Йорке и еще пятьдесят в Вашингтоне попытались выйти на след и перехватить разговоры советских шпионов, которые выдавали себя за дипломатов и правительственных торговых агентов в Амторге — советской торговой миссии. Вскоре Гувер разослал 125 агентов по всей стране от Нью-Йорка до Чикаго и Сан-Франциско с целью найти советских шпионов, работавших под глубоким прикрытием, без защиты дипломатического иммунитета. Эта охота внутри страны будет продолжаться гораздо дольше, чем война за рубежом.