Пленник вздохнул, и глаза его затуманились, когда его мысли обратились к нему самому. Он не мог понять, почему он едва способен двигаться, почему его ноги кажутся такими тяжелыми, почему его мозг продолжает так барахлить. Впрочем, на самом деле это не имело значения.
* * *
Шикара еще несколько секунд понаблюдала через глазок в двери, а затем, плотно прикрыв металлический колпачок, стремглав понеслась по коридору. Что за бездарная трата времени! Просто клятство кровавое! Заколдованная, она битых пятьсот лет гнила в какой-то паскудной пещере под горами, а потом этот симпатяга, этот здоровенный чернокожий воин так удачно подворачивается и ее освобождает. Едва она на него взглянула, как тут же поняла, что ждет не дождется, чтобы показать, как она ему признательна. Отблагодарить его единственным способом, каким настоящая женщина может отблагодарить мужчину. Но разве это его заинтересовало? Да ни клята!
Что же с ним было не так? Выглядела Шикара по-прежнему. Ей совсем нетрудно было собрать небольшую свиту из симпатичных и очень мускулистых молодых воинов, готовых служить ей так, как ей было угодно. И за те недели, что прошли после ее освобождения, она обзавелась чудесным домашним хозяйством. Однако единственного мужчину, который Шикаре по-настоящему нравился, она не интересовала. Достаточно просто было бы применить магию, ввести его в более подходящее состояние духа, но это стало бы равносильно признанию своего поражения. Никогда в жизни ей никого не приходилось насильно укладывать с собой в постель, и теперь начинать не хотелось. Это было бы просто унизительно.
Взбегая вверх по подвальной лестнице, Шикара нахмурилась. Несколько недель жизни в нежных объятиях роскоши не исправили положения, но, быть может, он станет сговорчивей после месяца-другого в холодной каменной клетке? На самом деле Шикара знала, в чем тут причина. Разум Ронана она читала как открытый пергамент. У него на уме по-прежнему оставалась та тощая сука-воительница - та, что была с ним, когда Шикара трансформировалась в свой прежний облик и когда пришел конец Некросу. Что ж, если он знает, что для него хорошо, а что плохо, ему придется забыть ту сучку.
Рассерженно распахнув дверь, Шикара быстро вошла в гостиную. Мелкий, ее любимый блямбль, лежал на кушетке. Он сразу уставил на нее громадные темные глаза и негромко затявкал от счастья. Шикара мрачно на него посмотрела. Это было очаровательное существо, и только полный ублюдок испытал бы желание взять его и пинком забить в мусорную корзину в другом конце комнаты.
Шикара взяла блямбля и пинком забила его в мусорную корзину в другом конце комнаты.
И в этот самый миг она вдруг осознала о неком настойчивом набухании у нее в голове, возмущении в ровных концентрических кольцах силы, которая ее защищала. Кто-то опять пытался ее выследить. Это было уже в третий раз за прошедшие несколько недель, и первым двум желающим Шикара выдала Противодействие, способное дотла выжечь средний мозг. Вот и прекрасно! Она была как раз в том состоянии духа, какое требуется для расправы с тем, кто осмелился вторгнуться в ее личную жизнь.
* * *
В дорого обставленной комнате южного города шестеро изящно одетых мужчин сидели вокруг прекрасно отполированного полукруглого дубового стола, наблюдая за тем, как закутанная в черную мантию старая ведьма в углу что-то бубнит и бормочет, а также добавляет разные порошки и жидкости в котел, булькающий на очаге. Затем котел засветился, и оттуда плавным потоком поплыл серебристый дым. Этот дым словно бы всасывался в самом центре гладкой белой стены, что располагалась лицом к шестерым мужчинам. Всасывая дым, стена тоже засветилась, и сверкающий вихрь красок стал распространяться из единственной точки в самом ее центре, пока вся поверхность стены не сделалась бурлящим психоделическим водоворотом.
Внезапно краски стеклись в движущийся образ молодой женщины, красивой, но гневной, которая грозно сверкала взглядом на шестерых мужчин. Прежде чем кто-то из них успел заговорить, она повелительно указала пальцем, и вспышка света, вырвавшись из стены, пронеслась по комнате, чтобы вонзиться в потрясенные глаза старой ведьмы. На краткое мгновение показалось, будто голова ведьмы вдруг выросла вдвое против ее первоначального размера, а затем она взорвалась, осыпая комнату и шестерых мужчин тысячами липких кусочков мозга. Молодая женщина улыбнулась и пробежала рукой по гриве рыжеватых волос, после чего снова обратила презрительный взор на мужчин. Ее глаза засияли волшебным светом, и пятеро мужчин окоченели от страха, однако шестой торопливо заговорил:
- Шикара, прошу тебя, выслушай. Мы представляем чрезвычайно могущественную организацию, и у нас есть к тебе предложение. Если ты согласишься нам помогать, это принесет тебе славу, богатство и гораздо больше власти, чем тебе кажется возможным. Все мужчины обратят к тебе свои взгляды, и...
- Все? - резко перебила она. Шестой мужчина кивнул, а затем с явным трудом сглотнул и сунул палец за воротничок, вдруг показавшийся ему слишком тугим. Последовала пауза, которая для шестерых мужчин длилась целую вечность. Наконец Шикара улыбнулась, и свет в ее глазах угас.
- Давай дальше, - велела она.
КУРС ВОВНЕ
Повесть о происхождении вагинов,
знаменитых морских разбойников, пожалуй,
одна из самых странных историй Среднеземья.
В течение Первой эпохи центром
цивилизованного мира был город Убалтай, что
на южном побережье. Город этот разбогател
торговлей, и многие бизнесмены здесь
процветали. Во время ланча рестораны и кафе
буквально кишели молодыми и энергичными
администраторами, и жизнь в ту пору по
большей части была легка. Но затем настала
пора упадка города, и ланчи прекратились.
Теперь речь шла лишь о максимизации ресурсов
и снижении затрат. И тут, в порыве к
максимальной эффективности, возник странный
ритуал. Был провозглашен "курс вовне", и в
высших эшелонах управления заговорили о
создании бригад и сплочении персонала.
Многих администраторов средних лет вместе с
их коллегами забирали с рабочих мест и
высаживали на холодный и ветреный берег, не
давая даже куска хлеба или крова на ночь.
Многие торговые агенты проводили жалкие
уикенды, ведя потешные баталии в
каких-нибудь насквозь промоченных дождями
лесах ради выявления своего полного
потенциала и сплочения со своими коллегами.
И хотя подавляющее большинство сотрудников
этот курс ненавидело и презирало, все же
были немногие, кто наслаждался вызовом,
который он в себе таил. Находились молодые
банкиры, готовые маршировать всю ночь с
одним куском хлеба в рюкзаке, или рекламные
агенты, которые вдруг обнаруживали, что
обожают преследовать противника по лесам и
"убивать" его резиновой стрелой,
предварительно опущенной в краску. И вот они
задумались: если мы так талантливы в бою или
выживании в экстремальных условиях, чего
ради мы все работаем в банке? Тогда стали
они прилагать свои таланты к благому делу,
собираясь по уикендами и устраивая морские
катания с обязательными грабительскими
рейдами на побережье.
Поначалу такие сборища были чем-то
вроде хобби, но со временем сделались их
основным занятием. Бросив свои дома в
Убалтае, обустроились они на Гацких островах
и стали жить рейдами и пиратством, составляя
племя воинов, целиком укорененное в среднем
классе. Таким вот образом ко Второй эпохе
стали они знамениты, и люди ходили в страхе.
Но все же наследственность служащих из
среднего класса ясно в них проглядывает. Что
же до названия племени, то происходит оно от
древнего южного словосочетания "ва гини",
что значит "пустая трата времени и
пространства".
Розовая Книга Улай
Мартин сидел на пне у вершины холма и глядел на изумрудно-зеленые воды залива. В ясный денек отсюда можно было увидеть пятнадцать других островов, хотя сегодня в палящем зное сквозь дымку проглядывала лишь пара. Но Мартин и их не замечал. Он размышлял.
С виду Мартин, пожалуй, воплощал в себе общие представления о типичном вагинском воине. Под два метра ростом, аккуратные светлые волосы, улыбающиеся голубые глаза, загорелая кожа, усы, что спускались к подбородку, словно подтаяв по краям, ладное мускулистое тело... Скорее всего, Мартин выглядел бы, как Адонис, если бы Адонис занимался бодибилдингом и чуть больше о себе заботился. Одет он был в элегантном, но незатейливом стиле, вполне типичном для вагинов - хлопчатобумажные брюки в обтяжку, со вкусом подобранная полотняная рубашка, а также ручной выделки кожаные ботинки, и изящные, и удобные. Однако (и как раз это "однако" в данный момент так его раздражало), несмотря на свой внешний вид, Мартин вагинским воином себя не считал.
С виду Мартин, пожалуй, воплощал в себе общие представления о типичном вагинском воине. Под два метра ростом, аккуратные светлые волосы, улыбающиеся голубые глаза, загорелая кожа, усы, что спускались к подбородку, словно подтаяв по краям, ладное мускулистое тело... Скорее всего, Мартин выглядел бы, как Адонис, если бы Адонис занимался бодибилдингом и чуть больше о себе заботился. Одет он был в элегантном, но незатейливом стиле, вполне типичном для вагинов - хлопчатобумажные брюки в обтяжку, со вкусом подобранная полотняная рубашка, а также ручной выделки кожаные ботинки, и изящные, и удобные. Однако (и как раз это "однако" в данный момент так его раздражало), несмотря на свой внешний вид, Мартин вагинским воином себя не считал.
Вагином - да. Он родился в деревне двадцать один год тому назад и был сыном Лоббо Беспечного. Но воином - нет. К несчастью, этого Мартину позволено не было. Даже несмотря на то, что это с трехлетнего возраста стало его жизненным стремлением, и на то, что он вырос сильным, быстрым и смелым, деревенские старейшины заявили Мартину, что ему больше всего подходит перспективная и ответственная должность козопаса. Мартин не мог стать воином просто потому, что происходил, так сказать, из рабочего класса.
Вагинское общество обладало неуемным классовым сознанием. Каждый воин был сыном воина и мог проследить свое происхождение аж до самого Отъезда из Убалтая множество лет назад. Если ты не относился к одной из старых фамилий, ты считался недостаточно хорош, чтобы стать бойцом, а раз Мартин мог проследить свою родословную лишь на два поколения, то вот так все и вышло.
Главная его беда заключалась в том, что никто, к несчастью, не знал, кем был его дедушка по отцовской линии. Его отца, по-видимому, зачали под столом в Главном зале после пира по поводу успешного рейда. Все, что бабушка Мартина смогла рассказать, это что пирушка вышла просто клятская, свет потушили, а тот парень был бородатый.
Лоббо Беспечный вырос, чтобы стать деревенским крысоловом, и хотя почти все очень любили его и уважали, его сын все равно считался недостойным того, чтобы стать воином. А посему, несмотря на все его природные способности, Мартина поставили надзирать за козами.
Он, однако, не жаловался и не дулся. Мартин перенял у отца спокойное отношение к подобным решениям и с энтузиазмом взялся за работу. Но внутри у него кипела решимость доказать им всем, чего он стоит, стать клят знает каким козопасом, лучшим, какого когда-либо видела деревня, стать таким клятски замечательным, чтобы в один прекрасный день все поняли, что он заслужил шанс сделаться воином. И тогда он решил революционизировать всю сферу выпаса коз, реорганизовать ее сверху донизу.
К несчастью, пока Мартин однажды сидел на склоне холма, а его мозг энергично разрабатывал всевозможные чудесные схемы ротации выпаса, различные усовершенствования для кормления и увеличения удоев, несознательные козы забрели далеко в горы. Потребовалось пятнадцать человек и целая неделя, чтобы всех их разыскать и вернуть обратно в деревню. Мартина немедленно понизили до заведующего курятником.
Ухватившись за второй шанс показать, на что он способен, Мартин быстро реорганизовал весь курятник, обитательницам которого до тех пор позволялось свободно бродить и класть яйца, когда захочется. Всех кур он запер в защищенные от хищников клетки в просторном хлеву. Таким образом, каждая имела свое небольшое жилье, где корм и вода были под боком, так что птице не требовалось расходовать время на ненужную беготню и поиски пищи. Кроме того, она находилась в полной безопасности, а ее яйца с легкостью можно было удалять. К несчастью, куры оказались так раздосадованы отсутствием свежего воздуха, солнечного света, физических упражнений и элементарной свободы, что отплатили Мартину единственным способом, какой был им известен. За три дня производство яиц в деревне упало от шестидесяти в сутки до нуля.
Мартина понизили до должности сборщика прибитой к берегу древесины на том основании, что даже он нипочем не сумел бы раздосадовать древесину, а также поскольку она не могла от него сбежать. Однако прошло всего несколько месяцев, прежде чем его в высшей мере амбициозный "Склад сушки и хранения древесины" загорелся и положил начало большому пожару, который спалил полдеревни. Мартина снова понизили, и на сей раз так, как дальше уже было некуда, его поставили обслуживать выгребную яму.
Поначалу казалось, что Мартин нашел свое призвание, но затем наступил тот роковой день, когда скопление взрывчатых газов, порожденное его "Схемой улучшения отходов", внезапно рвануло, и вся деревня оказалась покрыта ровным трехсантиметровым слоем дерьма. После того, как старейшины деревни выудили Мартина из моря, куда его зашвырнула озлобленная и предельно вонючая толпа селян, ему сообщили, что возвращают ему статус козопаса на том основании, что когда он поначалу этой работой занимался, он, по крайней мере, ничего не спалил и не завалил дерьмом. Однако, продолжили старейшины, если удои молока упадут хоть на малую толику или если пропадет хоть одна коза, в следующий раз его поставят работать одной из свай для нового пирса в бухте.
Мартин принял мудрое решение оставить всякие попытки произвести фурор. Но это его терзало. Пожалуй, Мартин мог бы совсем погасить в себе столь вредный энтузиазм, но он наверняка знал, что если дело дойдет до планирования рейдов, участия в боях или ведения галер по незнакомым прибрежным водам, он проявит себя не хуже любого другого вагинского воина. "На самом деле, - думал Мартин, наблюдая, как знакомая фигура с растрепанными соломенными волосами, поминутно спотыкаясь, пробирается по прибрежной тропе внизу, - я был бы намного, очень намного лучше некоторых. Так нечестно. Так просто нечестно".
Соломенные волосы принадлежали лучшему и, надо признаться, единственному другу Мартина в деревне - Дину, сыну Динхельма. Следует заметить, что отчасти Дин выглядел как воин, но крайне затруднительно было решить, от какой именно части. Сын Динхельма был худым, слабым и близоруким недотепой, который к тому же страшно страдал от морской болезни, а для воинской этики вагинов подходил примерно в той же степени, что и черепаха для баскетбола.
С самого детства Дин всегда хотел работать с животными, но поскольку он был отпрыском одной из самых старых семей в деревне и имел длинную череду предков - сплошь воинов, у него не оставалось иного выбора, кроме как унаследовать их ремесло. В результате он стал единственным человеком в вагинской истории, который умудрился завоевать бесславный титул "Самого дерьмового воина года" четыре раза подряд. Тогда как большинство его сотоварищей имели сильную склонность к мечам, а в особенности к недавно выпущенному Оркоубойному Изуроду, Дин одинаково непринужденно чувствовал себя с любым оружием - примерно так же непринужденно, как слабого здоровья пингвин, упавший в жерло действующего вулкана. Как однажды выразился его инструктор по владению мечом, прежде чем с ним случился нервный срыв, и он ушел в преждевременную отставку, "видал я латук, от которого куда больше угрозы исходило"
Поначалу Дин был просто объектом насмешек для остального племени. Когда он отправился в свой первый рейд, его спутники чуть не надорвали бока от смеха над его отчаянными попытками защититься от яростной атаки девятилетней девчушки, вооруженной скалкой. Его выбор добычи также вызвал страшное веселье. Тогда как остальные вернулись на корабль, груженные золотыми и серебряными украшениями, шелками, коврами, фаянсовой посудой и другими ценностями, Дин вернулся со щеночком. А когда он объявил всем, что раз у щеночка такие славные белые лапки, то он намерен назвать его Варежкой, несколько вагинов от смеха чуть не обделались.
Однако через некоторое время стало не до смеха. Остальные вагины начали понимать, что Дин уже не объект насмешек, а прямая помеха. Он не мог драться, ни за что не стал бы убивать и, похоже, не имел ни малейшего представления о грабеже или мародерстве. У него даже не было никакого вкуса - в один из рейдов он отправился в желтом кардигане, связанном его матушкой. Дин выглядел законченным недотепой, и с ним срочно требовалось что-то делать.
Скорее всего Дина понизили бы до какой-нибудь унизительной крестьянской работы, и это решение, между прочим, привело бы его в полный восторг, если бы не его отец. Динхельм был всеми уважаемым старым воином и вдобавок одним из деревенских старейшин. Тогда старейшины пошли на компромисс. Дин стал помощником Садрика Приапического, деревенского священника. У вагинов существовала традиция, что священник должен сопровождать воинов в каждом рейде, дабы умилостивить богов и обеспечить успех. Садрик уже старел, а посему предпочитал оставаться дома и предаваться сомнительным удовольствиям, так что Дин на время каждого рейда брал на себя функции священника. Это означало, что он по-прежнему путешествовал с воинами и, таким образом, сохранял лицо, однако ему было позволено оставаться на борту галеры вместо того, чтобы бросаться на все, что шевелится, отрубать людям головы и поджигать их хижины, как делала остальная часть племени, и это как нельзя лучше ему подходило.