- Я придумала! - воскликнула вдруг Брижит, - ведь эти ваши изумруды как раз подойдут к зеленому бархатному платью, в котором вы будете венчаться!
- Не кричи так, ради Бога! - у Шарлотты отчего-то начало портиться настроение. - Хочешь, чтобы весь замок знал об этом венчании?
- И так, поди, все знают, кроме папеньки вашего… - хмыкнула служанка, продолжая перебирать украшения.
Действительно, Шарлотта вчера даже Сильве все рассказала. Не утерпела. Ей так хотелось, чтобы хоть кто-то из близких одобрил ее решение! Лучше всего, конечно, чтобы это был папенька, но это невозможно.
Сильва исподлобья смотрела на нее, потом горестно покачала головой:
- Недоброе дело вы затеваете, барышня. Я-то с мужем своим - Царство ему небесное - тоже ведь убежала да обвенчалась тайком. Помню, батька мой потом меня так хворостиной отделал… и не посмотрел, что я мужняя жена. А барону-то вы зачем голову морочите?
- Я все ему объясню, - пообещала Шарлотта, - сразу после венчания.
Сильва еще раз вздохнула и, обтерев руки о передник, перекрестила Шарлотту и поцеловала в лоб.
Шарлотте определенно везло. Папенька весь день занимался бумагами, потом приехал шевалье де Бриенн, и они, запершись в кабинете, играли в карты. Сильва снесла им, кажется, бутылок пять отборного вина, а выходя, ворчала что-то про беса в ребро.
Таким образом, приготовлениям Шарлотты никто не мешал. С Шарлем они сговорились, что он заранее позаботится о поиске священника и будет ждать ее возле церкви Святой Елены после заката.
Давно было приготовлено платье из зеленого бархата, украшения и аксессуары. Жан, который должен был отвезти барышню, с утра покормил и почистил лошадь, отмыл от грязи коляску и даже отремонтировал правое колесо, которое скрипело, сколько Шарлотта себя помнила. Сильва напекла пирогов, будто Шарлотта уезжала суток на трое. Брижит, давно сделав барышне прическу, успела и себе зачем-то накрутить локоны, хотя она даже не поедет в церковь: Шарлотта очень хотела ее взять в качестве подружки невесты, но Шарль просил, чтобы она была одна, а настаивать на своем в этот раз девушка не решилась.
Словом, были переделаны все дела, а солнце стояло высоко в небе, не желая опускаться. Лечь бы поспать, потому как ночь выдастся долгая, да Шарлотта боялась помять прическу.
Когда же, наконец, стемнело, нервы у всех обитателей замка - кроме папеньки Шарлотты - были взвинчены до предела. Сильва рыдала уже в голос, и даже Брижит всплакнула, вешаясь на шею госпоже…
И вот Шарлотта подошла к зеркалу, облаченная в подвенечный наряд. Зеленое бархатное платье с отделкой из золотой нити и жемчуга на корсаже очень шло ей, подчеркивая цвет глаз. Черные кудри были уложены под сетку из той же золотой нити и украшены изумрудной диадемой, что преподнес этим утром барон. Ее уши, шея, пальцы и вырез платья тоже были убраны камнями из набора.
Шарлотта хоть и считала, что, безусловно, достойна всего этого, но смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Это был наряд почтенной дамы из высшего света, но это была не Шарлотта. Это было слишком даже для нее!
Такой наряд впору баронессе де Виньи, а никак не мадам де Руан…
Осознав все это, Шарлотта не выдержала и - разрыдалась. Теперь она сама бросилась на шею Брижит, срывая с себя драгоценности:
- Я никуда не поеду! - дрожащим голосом сообщила она. - Я не могу быть его женой! Я не хочу быть его женой! Я хочу носить красивые наряды и танцевать на балах… Брижит, там, в церкви, когда я ждала его, я просила у Господа знака - и я получила эти знаки. Тысячу знаков! Шарль сам порвал со мной, потом я бросила его, уверенная, что между нами все кончено… Я до сих пор не пойму, почему он согласился на брак!
- Ну-ну, это просто нервы, - успокаивала, как могла Брижит, - вот, попейте водички… сейчас вы успокоитесь.
Всхлипывая и уже не заботясь, что заплаканные глаза и красный нос делают из нее дурнушку, Шарлотта сняла остатки изумрудов, оставшись вовсе без украшений, а богатство платья прикрыла первой попавшейся перелиной… Не ехать было нельзя. Слишком поздно теперь.
Так и не взглянув на себя в зеркало, Шарлотта, словно обреченная на казнь, вышла из комнаты. Спустившись по черной лестнице, она вышла в кухню и сходу окунулась в тепло объятий Сильвы. Как же хорошо и уютно дома, как не хочется ехать в неизвестность… Неохотно покинув кухню, Шарлотта вышла через дверь для прислуги во двор, где уже стояла коляска, управляемая Жаном.
Холодный ветер, дувший в лицо, должен был бы взбодрить ее, но Шарлотта, напротив, впала в оцепление и непонятный ужас. Она невпопад отвечала на вопросы Жана, ей становилось то холодно, то жарко, а церковь, внезапно и слишком рано выскочившая на горизонте, внушала панический страх.
Когда коляска остановилась, Шарлотта даже не сразу поняла, что мужчина, который помогает ей сойти - Шарль.
- Вы бледны, любовь моя, - сказал он обеспокоенно. - Уж не передумали ли вы?
«Сейчас я все скажу ему! - твердо решила Шарлотта. - Извинюсь и вернусь домой. Или просто убегу…»
Шарль смотрел ей в глаза и ждал ответа.
- Я… - начала Шарлотта, - я люблю вас, Шарль, но…
- Дети мои, прошу пройти вас под своды святой Церкви, - протяжно и нараспев заговорил некто, стоящий в дверях - по-видимому, священник, которого нашел Шарль.
- Это отец Гийом. Я нашел двоих свидетелей, которые тоже давно нас ждут. Пойдемте же, Шарлотта, прошу вас. - Шарль подал ей руку и повел к алтарю.
Шарлотта знала церковь Святой Елены с младенчества - здесь ее крестили, здесь она причащалась в первый раз, здесь она знала каждый закуток… но в темноте при слабом свете свечей все было иначе. Все навевало страх, а порой и ужас.
- Я надеялась, что нас будет венчать отец Иоанн… - робко молвила девушка.
- Любовь моя, отец Иоанн ваш духовник, он ни за что не согласился бы в этом участвовать - вы же понимаете?
Шарлотта слабо кивнула, приподнимая подол платья и опускаясь коленями на красную бархатную подушку. Шарль опустился рядом.
Поцеловав перстень священника, Шарлотта устремила взгляд в пол и принялась читать слова молитвы.
- Я, Шарль Ив Кристоф шевалье де Руан де Шато-Тьерри, беру тебя, Катерина Шарлотта д'Эффель де Рандан, в жены и клянусь в любви, верности и супружеском уважении… - Шарлотта как во сне слышала голос Шарля и думала, что умрет на месте, когда настанет ее очередь произносить клятву. Шарль же говорил уверенно и, по всему видно, что обдуманно: -…а также, что не оставлю тебя до самой смерти, - с этими словами он внимательно посмотрел в глаза Шарлотты и взял ее ладонь в свою. - Да поможет нам Господь Бог всемогущий в Троице единый и все святые.
Шарлотта, крепче сжимая руку Шарля, смотрела серые любимые глаза и, по-прежнему не отдавая себе отчета, полушепотом от недостатка сил, повторяла за священником:
- Я, Катерина Шарлотта д'Эффель де Рандан, беру тебя, Шарль Ив Кристоф шевалье де Руан де Шато-Тьерри, в мужья и клянусь в любви, верности и супружеском уважении, а также, что не оставлю тебя до самой смерти. Да поможет нам Господь Бог всемогущий в Троице единый и все святые…
Перед глазами ее все плыло, ей едва удавалось стоять даже на коленях.
- Что Бог соединил, человек да не разделит… - пропел мелодично священник и сделал многозначительную паузу. - Супружество, вами заключенное, я авторитетом Католической церкви подтверждаю и благословляю. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь! Можете поцеловать супругу.
Шарлотта вздрогнула, а Шарль, еще раз взглянув на нее, скомкано произнес:
- После, святой отец… Шарлотта, вам нехорошо?
- Слабость ужасная. Святой отец, мы закончили? Отведите меня домой, прошу!
- Да-да, конечно, любовь моя.
Шарлотта совсем не помнила, как ее вывели из Церкви, как усадили в коляску, и как она добралась до замка. С Шарлем заранее было условлено, что по окончании церемонии, она вернется домой и без его ведома не станет сообщать отцу о своем замужестве.
Разумеется, не станет. Шарлотта и сама с удовольствием бы о нем забыла!
Глава 20. ЛЮБОВЬ БАРОНА ДЕ ВИНЬИ
Тревожные предчувствия не давали покоя Шарлотте, а главное - занозой сидела мысль, что она поступила неправильно. Даже если опустить тот момент, что Шарлотта добровольно отказалась от богатств и от титула, который ей помог бы вернуть барон де Виньи, она не имела права выходить замуж без благословления папеньки. Он этого не заслужил.
От Шарля не было вестей уже несколько дней, потому Шарлотта не смела рассказать батюшке и барону о своем замужестве. А те, разумеется, ни о чем не догадывались и вели себя как обычно. Барон слал ей подарки и сопровождал на балах, куда господ д’Эффель по-прежнему приглашали, без устали отвешивал ей комплименты и оказывал мелкие, но чрезвычайно приятные знаки внимания - признаться, если бы не они, то Шарлотта сутки напролет оставалась бы в унынии.
Папенька же и вовсе считал, что ее свадьба с бароном - дело решенное, и вел себя соответственно. А Шарлотта из-за этих намеков места себе не находила. Она ведь теперь мадам де Руан - барон вообще не может находиться подле нее, это неприлично!
Папенька же и вовсе считал, что ее свадьба с бароном - дело решенное, и вел себя соответственно. А Шарлотта из-за этих намеков места себе не находила. Она ведь теперь мадам де Руан - барон вообще не может находиться подле нее, это неприлично!
Де Руан… Это имя - некогда любимое и мелодичное, словно звуки музыки, стало ей ненавистно. Вовсе не из-за Шарля, а лишь потому, что это было теперь ее собственное имя, которое она вынуждена скрывать.
Танцы были в самом разгаре, а Шарлотта отказала трем кавалерам подряд и уже мечтала поехать домой - не было никакого настроения веселиться. Как вдруг все стало еще хуже.
- Шарлотта, Шарлотта, - зашипел на ухо папенька, - смотри-ка, герцог де Мирабо с дочкой наконец-то откликнулись на приглашение Его Милости и почтили нас своим присутствием. Мы должны поздороваться!
- Но, папенька…
Шарлотта не ждала от этой встречи ничего хорошего, она прекрасно понимала, почему батюшке приспичило с ними здороваться. Но тот, не спрашивая ее мнения, настойчиво подталкивал ее в спину к новым гостям. Шарлотте ничего не осталось, кроме как почтительно поклониться.
Опускаясь в реверансе, Шарлотта, как и всякий раз, ломала голову над тем, почему Жоржетта де Мирабо смотрит на нее, будто она ее заклятый враг.
- Бесконечно рад видеть вас, Ваша Светлость, - низко поклонился папенька и улыбчиво приговаривал: - Его Милость барон де Виньи слал вам приглашения на каждый бал, отчего же, позвольте спросить, вы не являлись раньше?
- Меня не было в провинции… - начал герцог и впрямь оправдываться, но после спохватился: - э-э-э… Его Милость барон, должно быть, уполномочил вас справляться об этом у всех гостей?
Шарлотте стало ужасно неудобно за папеньку: он и впрямь вел себя, как хозяин дома или близкий друг. Папенька же намеков не понимал:
- Ах, ну к чему такие церемонии: мы с бароном почти родственники… О, простите, вы ведь еще не знаете: Его Милость недавно сделал моей малышке Чарли одно крайне интересное предложение…
Он развязано рассмеялся, и Шарлотта, наконец, поняла, что папенька в этот вечер перестарался в поглощении вина. Господи, как стыдно!
- Вот как? - в один голос изумились герцог и Жоржетта, и брови обоих почти синхронно взлетели вверх. Герцог этим и ограничился, а мадемуазель де Мирабо, изображая на лице одновременно и удивление, и восторг, и укор, спросила: - и какой же ответ вы дали Его Милости, Шарлотта?
Шарлотта даже сказать ничего не смогла, только густо покраснела.
- Шарлотта, разумеется, согласится! - почти выкрикнул отец и снова пьяно захихикал: - немного помучает барона и согласится!
- Папенька! - Этого девушка уже не выдержала.
- Да-да, прости, дорогая, я не должен был выдавать твой секрет… - тот демонстративно приложил палец к губам и отчетливо подмигнул герцогу.
На них уже оглядывались.
- Простите меня, господа… - больше слышать это Шарлотта была не в состоянии и, поклонившись, почти бегом удалилась на балкон.
Краем глаза она заметила, что настырная Жоржетта продолжает о чем-то расспрашивать батюшку, но хуже чем есть, он уже сделать не сможет.
Холодный воздух ночного Бордо несколько успокоил ее, но Шарлотте все равно было настолько плохо, что впору расплакаться. Чем она и собиралась заняться, чтобы хоть как-то снять напряжение. Когда вдруг услышала шаги за спиной.
- Ваша Милость?! - обернувшись, она увидела де Виньи, выходящего к ней из бальной залы. Девушка присела в книксене, при этом незаметно смахивая с глаз слезы. - Я не ожидала вас здесь увидеть, простите… Боюсь, нам с папенькой пора ехать.
- Чарли, я все слышал, - с пониманием глядя ей в глаза, прервал барон.
Она снова покраснела, желая тут же провалиться сквозь землю, и наклонила голову еще ниже.
- Вы не должны стыдиться шевалье д'Эффеля, он ваш родитель, что бы там не было. Постарайтесь понять его, - продолжал барон, подходя к ней и неловко беря за руку.
- Вы меня же еще и утешаете? - горько улыбнулась девушка, поражаясь его великодушию.
- Я просто очень хорошо понимаю вас, Чарли, мой отец тоже был не подарок. И он в свое время принудил меня сделать нечто такое, о чем я жалею до сих пор. Так что, я вас понимаю, как никто другой, - де Виньи перестал улыбаться. - Очевидно, что я не мил вашему сердцу, и вы слишком чисты душой и мыслями, чтобы польститься на мои имя и деньги, - Шарлотта уже в который раз покраснела, - и здравомыслящий человек давно уже должен бы все понять и оставить вас…
Шарлотта испуганно вскинула голову: неужели он сейчас скажет, что уезжает в Париж? О таком исходе она даже не думала!
- …и я, клянусь, так бы и поступил, если бы не был уверен, что вы перемените свое отношение ко мне. Вы очень молоды, Чарли. Когда я был в вашем возрасте, поверьте, я был еще ветренее и безрассудней… Я имел глупость влюбиться и, разумеется, в ту, на которой мне никогда не позволили бы жениться. Когда нас разлучили, и отец отправил меня на службу, я думал, что никогда не оправлюсь от этого. И действительно, даже через двадцать с лишком лет она одна была в моем сердце… а потом я встретил вас, Чарли. Все меняется, даже то, что кажется вам сейчас незыблемым. Поверьте, через год вы перестанете предавать этому значение, а через пять лет будете смеяться…
- Вы смеетесь над своими чувствами к той девушке? - резко спросила Шарлота, которая уже чуть было не поверила, что барон действительно ее понимает.
- Нет, - отвернулся тот, - над чувствами смеяться нельзя. Та девушка умерла. Умерла очень давно…
- Простите, - сконфузилась Шарлотта.
- Но, как бы кощунственно это не звучало, Чарли, те прежние чувства кажутся мне сейчас детскими забавами. В отличие от того, что я чувствую к вам. Потому-то я не отпускаю вас, а верю, что… пусть не сейчас, но через год, через два или даже через пять вы одумаетесь.
Шарлотта смотрела на него немного по-новому: ей было странно, что этот человек, оказывается, не утратил способности любить и чувствовать. И даже немного неловко делалось оттого, что после той единственной юношеской и очень пылкой любви она стала единственной, кто смог вызвать в нем подобные чувства.
- Простите, Ваша Милость, нам с папенькой действительно пора ехать, - вслух ответила Шарлотта.
- Да, конечно, вы позволите проводить вас?
Шарлотта ожидала, что папеньку не удастся так легко уговорить ехать, но барон де Виньи что-то шепнул ему на ухо, и тот сразу направился к выходу. Когда де Виньи помогал Шарлотте сесть в коляску, она чуть сжала на прощание его руку и вполне искренне сказала:
- Спасибо вам. И спасибо за вечер.
Глава 21. МАЛЕНЬКАЯ СМЕРТЬ
Ночью у Шарлотты начался жар, и на утро она продолжала метаться по постели и бредить. Сидевшая при ней с полуночи Брижит отчетливо слышала, как барышня зовет мсье де Руана и, то клянется ему в любви, то просит оставить ее навсегда. Слава богу, что папенька этого не слышал, потому как тоже был болен с утра, правда по совсем другой причине.
К обеду состояние барышни ухудшилось настолько, что даже несклонная обычно к панике Брижит не находила себе места и, в конце концов, послала за доктором. На этой почве Брижит в очередной раз поругалась с Сильвой, которая тоже рвалась ухаживать за больной, но все больше народными средствами.
Доктор, мэтр Морсиньон, приехал к закату и застал мадемуазель д’Эффель в сознании, хотя та и была бледнее простыни, исхудала лицом, а лихорадочно горящие глаза не двигались, уставившись в потолок. Никого из близких она не узнавала.
- Состояние мадемуазель д’Эффель не вызывает опасений, - пощупав ее лоб важно изрек доктор, - это, скорее, нервное.
Мэтр Морсиньон был довольно молодым человеком для доктора, потому консервативные жители провинции ему не очень-то доверяли и посылали за ним лишь в крайних случаях. Сильва еще до его появления была настроена враждебно, потому как всех докторов поголовно считала душегубами, а от простуды лечила домашних сама - куриным бульоном, отваром ромашки и растираниями. А после слов о «нервном», даже Брижит разошлась:
- Что ж вы за доктор такой? Моя сестра два года назад точно так же лежала в бреду, а наутро бедняжка скончалась… - и расплакалась.
- Ну-ну, милая, - Сильва ласково погладила девушку по голове и зло глянула на доктора: - что это вы тут оставили?
- Микстуры. Пусть мадемуазель пьет по две ложки раз в день и через неделю она будет здорова, - сквозь зубы произнес тот и, не дожидаясь, пока дамы выставят его сами, покинул спальню.
Обитатели замка и рады были бы поверить словам доктора, да только очень уж плоха была барышня. К полуночи она смогла узнать Сильву, и первое, что произнесла:
- Позовите за священником… верно, недолго мне осталось.
Кормилица и горничная дружно начали всхлипывать.
- Быть может, - Брижит с опаской глянула на Сильву, - послать за мсье де Руаном?
В глазах Шарлотты на мгновение мелькнуло желание жить - но, увы, ненадолго: