– Сколько раз уже поднимались государи на Тайшань? – спросил Чжэнь-цзун.
– Семьдесят два раза.
Одобрительно кивнув, император повелел Ван Циньжо представить ему через три дня точные и обоснованные сведения о семидесяти двух благовещих знамениях.
Ван Циньжо не предполагал такого оборота дела и теперь сожалел, что сболтнул лишнее. Шутка ли – набрать семьдесят два знамения, да еще за три дня!
Однако как раз в это время в доме у него гостил Чжу Нэн. Узнав, чем озабочен хозяин, он сказал ему:
– Дело это не трудное. Нужно подобрать всего одно знамение, но такое, которое бы по значению можно было приравнять ко всем семидесяти двум.
Обрадованный Ван Циньжо поинтересовался, как это сделать.
– Явление чудесных трав, деревьев, птиц и зверей – в счет не идет. С древних времен самым крупным знамением считается явление коня-дракона, принесшего таинственные письмена и знаки, которые послужили императору Фуси[4] основой для обозначения темного и светлого начал мира и триграмм[5], собранных в «Книге Небес». Вот если бы сейчас достать Небесную книгу и широко об этом возвестить, восхождение государя на Тайшань было бы вполне обоснованным.
– Где же сейчас достанешь Небесную книгу? – заволновался Ван Циньжо.
– Об этом не беспокойтесь! – сказал Чжу Нэн. – Вам нужно будет лишь явиться ко двору и доложить.
Вечером Чжу Нэн навестил Чжан Дапэна и стал советоваться с ним.
– Не буду хвастаться, но с помощью даосской магии, которой я обучался всю жизнь, я смог бы это сделать! – сказал ему Чжан Дапэн.
– Всецело полагаюсь на вас, мудрый брат! – воскликнул обрадованный Чжу Нэн. – Это будет первой ступенькой к моему возвышению!
И тогда Чжан Дапэн прибег к способу «ниспослания вещего сна». В эту ночь Чжэнь-цзуну приснилось, будто его опочивальню озарил красный свет и перед ним с грамотой в руках предстал святой в пурпурном одеянии и доложил: «Верховный владыка повелел ниспослать в мир „Небесную книгу благовещих знаков“. Почтительно примите ее, и ваше счастье продлится десять тысяч лет».
Чжэнь-цзун протянул было руку за грамотой, как тут же проснулся и услышал звон колокола, возвещавшего начало пятой стражи.
Закончив утренний прием, Чжэнь-цзун пригласил к себе Ван Циньжо и рассказал ему о своем сне.
– Этот сон подтверждает, что ваши, государь, желания совпадают с желанием Неба, – сказал тот. – Никогда еще со времен Фуси в мире не появлялись Небесные книги! Одно такое знамение стоит уже не семидесяти двух, а целой тысячи! Мой государь, издайте указ непременно отыскать эту книгу.
Чжэнь-цзун взял кисть и на листе бумаги дракона-феникса собственноручно начертал:
«Нынешней ночью нам явился святой в пурпурном одеянии и объявил, что Небесный владыка повелел ниспослать в мир священную книгу. Любой, обнаруживший ее, будь то рядовой солдат или простолюдин, и незамедлительно доставивший ее нам, тотчас же получит повышение и награду. Если же это будет чиновник, ему будет повышено звание и жалованье.
Принять всем к сведению и не медлить!
Писано государевой рукой в первом месяце правления под девизом Блистающая добродетель, в день такой-то».
Указ размножили в императорской канцелярии, и Ван Циньжо, желавший сам получить награду и поэтому исключивший слова «писано государевой рукой», приказал развесить его на всех воротах столицы.
Тут приближенные доложили ему, что его хочет повидать Чжу Нэн. Ван Циньжо приказал немедленно просить. После взаимных приветствий Чжу Нэн сказал:
– Поздравляю вас! Государю вовремя приснился вещий сон. Теперь вам не придется докладывать ему ни о каких благовещих знамениях!
– Как вы думаете – Небесная книга уже появилась в мире людей? – недоверчиво спросил Ван Циньжо.
– Это не имеет значения. Главное – книга будет в ваших руках, это я твердо обещаю. Но только уж замолвите словечко, пусть меня назначат на должность инспектора – так мне будет легче вести поиски.
– Сделать это проще простого! Однако, боюсь, такая должность слишком уж ничтожна для вас! – сказал Ван Циньжо. – Погодите, вот только получу повышение, и вы будете сразу повышены.
Он послал прошение в Тайный государственный совет, и Чжу Нэн тут же получил должность главного столичного инспектора.
Возвратившись от Ван Циньжо, из рук которого он принял приказ о назначении, Чжу Нэн сказал Чжан Дапэну:
– Государю действительно приснился вещий сон, но я-то знаю, что тут не обошлось без вас, мудрый брат!
– Пустяки, – отвечал Чжан Дапэн. – Я всего лишь переписал несколько страниц из Лао-цзы[6] и разбавил их собственными вымыслами.
И, вытащив из рукава рукопись, он подал ее Чжу Нэну. Тот посмотрел и пришел в восхищение.
– Остается только переписать! Но на какой бумаге?
– Об этом тоже не беспокойтесь – я недавно был в Корее, привез оттуда кожаную бумагу – пергамент, и у меня ее немного осталось. Если хотите, сделаем свиток, обернем его в желтую парчу, поднесем государю и объявим, что эту книгу нам принесла на хвосте сова.
– С императорским двором шутить опасно! – сказал Чжу Нэн. – Если я объявлю о книге, которой не будет, – мне не миновать наказания.
– Не беспокойтесь, мудрый брат, я вас не подведу, – заверил его Чжан Дапэн.
На следующее утро Чжу Нэн постучался в комнату Чжан Дапэна и напомнил ему о книге.
– У меня все готово, – ответил ему Чжан Дапэн, не вставая с постели.
Зная, каким искусством обладает Чжан Дапэн, Чжу Нэн не колеблясь бросился со всех ног к Апелляционной палате и ударил в барабан[7]. Дежурный чиновник доложил начальнику палаты, и тот незамедлительно направился с докладом к Ван Циньжо. Когда Ван Циньжо услышал, что найдена Небесная книга, он не мог скрыть своей радости.
Вскоре послышались три удара плетью, возвещавшие о начале приема во дворце. Ван Циньжо повел начальника Апелляционной палаты во дворец, и тот доложил государю:
– Небесная книга найдена. Обнаружил ее столичный инспектор Чжу Нэн. Он сейчас ждет повелений у ворот дворца.
Чжэнь-цзун повелел вызвать Чжу Нэна и, когда тот совершил положенные поклоны, спросил его:
– Где вы нашли книгу и как опознали, что она небесная?
– Вчера я увидел на воротах столицы высочайший указ о розыске Небесной книги и тотчас же пустился на поиски. А сегодня прохожу на рассвете мимо дворца и вдруг вижу на воротах сову, к хвосту которой привязано что-то завернутое в желтую парчу. Я решил, что это и есть Небесная Книга, и не посмел не доложить.
Обрадованный Чжэнь-цзун спустился с трона и лично направился к воротам. За ним, позабыв о чинах и званиях, толпою ринулись придворные. Увидев, что на воротах действительно сидит сова, люди притащили лестницу, взобрались на них и сняли с ее хвоста желтый предмет. Ван Циньжо принял небольшой сверточек в желтой парче и, опустившись на колени, почтительно вручил государю.
Чжэнь-цзун дважды поклонился Небу, принял свиток в свои царственные руки, торжественно внес в зал и повелел ханьлиньскому академику Чэнь Яоюю прочесть. Книга состояла из трех глав, изобиловавших мало кому понятными даосскими выражениями. Император распорядился положить ее в золотую шкатулку и, пока для нее не будет сооружена отдельная пагода, хранить в храме предков. Чэнь Яоюю было поручено набросать черновик указа, в котором по всей Поднебесной объявлялось об изменении девиза правления на Благовещее знамение. Был также избран счастливый день для восшествия и принесения жертв на горе Тайшань.
Государь пожаловал Ван Циньжо титул гуна[8], а Чжу Нэна назначил на должность инспектора Цзиннани[9].
Через некоторое время из пятнадцати округов одновременно прибыли донесения об обнаружении Небесной книги. И тут Сына Неба одолели сомнения – какая из книг подлинная, а какие поддельные. Между тем Дин Вэй, советник по делам управления и соперник Ван Циньжо в борьбе за власть, каким-то образом прознал о подлоге Чжу Нэна и тайно донес об этом Чжэнь-цзуну. Разгневанный государь отстранил Ван Циньжо от должности и назначил на его место Дин Вэя, а в Цзиннань послал чиновника с предписанием схватить и допросить Чжу Нэна. Убив государева посланца, Чжу Нэн стал во главе подчиненных ему войск и поднял мятеж. Но, потерпев в бою поражение, был схвачен и на допросе упомянул имя Чжан Дапэна. По высочайшему указу Чжу Нэн был изрублен на куски, а по всей империи разослана бумага с повелением разыскать и схватить Чжан Дапэна. Однако тот бежал, сменил имя на Чжан Луань, присвоил еебе прозвище – Отшельник Достигший небес и, благодаря искусству магии, оставался неуловимым для преследователей. Так прошло несколько лет, и о деле позабыли.
Во время своих странствий Чжан Луань узнал, что наследник престола, сын Чжэнь-цзуна, достиг совершеннолетия. И был этот наследник не кем иным, как перевоплощением Босоногого бессмертного[10]. Как же это случилось, спросите вы?
Во время своих странствий Чжан Луань узнал, что наследник престола, сын Чжэнь-цзуна, достиг совершеннолетия. И был этот наследник не кем иным, как перевоплощением Босоногого бессмертного[10]. Как же это случилось, спросите вы?
Все дело в том, что, вступив на престол в возрасте двадцати одного года, Чжэнь-цзун все еще не имел потомства. Тогда он решил сочинить молитву и разослать ее по всем знаменитым монастырям, дабы тамошние монахи просили Небо о ниспослании ему наследника. Когда Яшмовый владыка впервые услышал эту молитву, он как раз принимал у себя бессмертных и потому обратился к собравшимся с вопросом – не пожелает ли кто-нибудь из них снизойти в мир людей? Никто не отозвался. Лишь один Босоногий еле заметно улыбнулся.
– Не иначе как этого желает тот, кто улыбнулся, – заключил Яшмовый владыка.
Вот так Босоногий спустился в мир, вошел во чрево государевой любимицы Ли Чэньфэй и вскоре возродился в облике младенца. Узнав, что младенец плачет дни и ночи, обеспокоенный государь стал советоваться с лучшими лекарями, однако никто из них не смог ему толком объяснить причину. Лишь один даос заявил, что может успокоить ребенка.
Когда даоса провели во внутренние покои и показали младенца, он наклонился к его ушку и проговорил:
– Не плачь, малыш! Лучше смейся!..
Ребенок тотчас перестал плакать. Удивленный и обрадованный Чжэнь-цзун хотел было расспросить даоса, как ему удалось успокоить младенца, однако того уже и след простыл.
Знаете ли вы, кем стал младенец, когда подрос? Императором Жэнь-цзуном[11], правившим в мире и покое целых сорок два года. Вот только была у него одна странность – у себя в покоях он всегда ходил босой...
И вот теперь, узнав о происхождении наследника престола, Чжан Луань решил, что он, несомненно, является сторонником учения даосов и потому неплохо бы побывать в столице и попытаться получить официальное прощение за прежнюю вину. Тем более что в столице у него был знакомый – главный дворцовый евнух Лэй Юньгун, близкий человек первого министра Дин Вэя.
Добравшись до столицы, Чжан Луань прежде всего повидался с евнухом Лэем и пожаловался ему на то, что некогда был несправедливо обижен и избежал наказания лишь потому, что воспользовался искусством магии и сумел скрыться.
– Не стоит вспоминать о прошлом, – сказал Лэй Юньгун. – Поживите пока у меня в саду Прекрасного пейзажа. А как только мне поручат выбирать наложниц для наследника престола, я постараюсь повидаться с государыней и испросить у нее указ о вашем помиловании.
Чжан Луань поблагодарил Лэй Юньгуна, и приближенные евнуха отвели его в сад, где он и поселился.
Однако главные события, имеющие прямое отношение к нашему повествованию, произошли во втором месяце девятого года правления императора Чжэнь-цзуна под девизом Благовешее знамение. Однажды поздним вечером, когда ярко светила луна, Чжан Луань прогуливался по саду. Неожиданно откуда-то с запада налетел сильный ветер, и черные тучи закрыли луну.
«Странно! – подумал Чжан Луань. – Что за дух вздумал здесь пролетать?»
Он прочитал заклинание от ветра, тучи тотчас рассеялись, и снова засияла луна. А на том месте, где только что промчался вихрь, лежала девушка – казалось, она упала на землю прямо с неба...
И была эта девушка не кто иная, как Ху Мэйэр.
А теперь вернемся к событиям, о которых мы рассказывали в шестой главе: о странствиях Мэйэр и Святой тетушки.
Когда лисы добрались до местности Юнсин, время уже было позднее, и они решили заночевать в лесу, который виднелся неподалеку. Вдруг налетел ураган. Тотчас же появились два богатыря и увели Святую тетушку на свидание к государыне У Цзэтянь. А юную лису ветер поднял в воздух и унес в восточную столицу, где она и опустилась на землю в саду евнуха Лэя. Надо ли говорить, что так было предписано государыней У Цзэтянь?!
Чжан Луань подошел к девушке, она лежала без памяти. Он поднял ее, отнес в кабинет, а когда девушка пришла в себя, спросил, кто она такая.
– Я уроженка округа Аньчжоу, зовут меня Ху Мэйэр, – отвечала она. – Мы с матушкой шли воскурить благовония на Западный священный пик Хуашань, но в пути попали под ураган, который подхватил меня и унес. Я тогда потеряла сознание, но с тех пор мне все время кажется, будто я слышу слова: «Девица из семьи Ху, государыня в семье Ван! Вручаю твою судьбу наставнику Достигшему небес!» А больше я ничего не помню – уж очень сильно меня закружило. Помилуйте и спасите меня!
Чжан Луань поглядел на девушку – настоящая красавица. К тому же из ее слов он сразу понял, что она не из простого рода, и подумал: «Может, судьба и в самом деле назначила ей стать императрицей? Сейчас будут выбирать невесту для наследника престола – чем не пара ему такая красавица?»
– Так вот: Достигший небес – это я, – сказал Чжан Луань девушке. – Я оставлю тебя у себя, но для этого ты должна признать себя моей племянницей.
– За вашу милость я готова служить вам всю жизнь! – воскликнула Мэйэр, поспешно поклонившись. – Я буду исполнять все, что вы мне прикажете!
Чжан Луань отвел ее в маленькую комнатку отдыхать, а наутро доложил Лэй Юньгуну:
– У меня есть племянница по имени Мэйэр – красавица необыкновенная. У нее недавно умерли родители, и мне пришлось взять ее к себе. Если она вам понравится, может, вы доложите о ней государыне и девушке посчастливится стать избранницей наследника престола? Тогда и я стану государевым дядюшкой!
Обрадованный Лэй Юньгун выразил желание взглянуть на девушку, и они вместе отправились в сад Прекрасного пейзажа.
Поистине:
Если хотите знать, какие события произошли после этого, прочтите следующую главу.
Глава пятнадцатая Сластолюбивый евнух Лэй берет в жены прелестную девушку. Охваченная безумным желанием, Ху Мэйэр проникает во дворец
Итак, когда евнух Лэй прибыл в сад, Чжан Луань вывел к нему Мэйэр и велел поклониться. Пораженный красотой девушки, евнух расплылся в улыбке и спросил:
– Сколько вам лет, барышня?
– В нынешнем году исполнилось шестнадцать, – отвечала Мэйэр.
С вожделением глядя на девушку, евнух Лэй на несколько мгновений задумался, издал несколько одобрительных возгласов, сел на коня и уехал. А вскоре явился чиновник, который и пригласил Чжан Луаня во дворец для переговоров.
Когда Чжан Луань прибыл во дворец, Лэй Юньгун вышел ему навстречу. Будучи человеком проницательным, Чжан Луань про себя отметил: «Что-то он чересчур любезен сегодня».
– Какие будут приказания, благодетель? – спросил Чжан Луань, когда они поднялись в зал.
– Красота вашей племянницы просто поразительна, – начал евнух. – Но боюсь, что в жены наследнику она не годится – ему всего четырнадцать лет, а ей шестнадцать. Устроить ее во дворец простой служанкой – для такой красавицы участь незавидная. Что вы скажете, если я предложу вам породниться со мной?
– Но кем я могу вам стать – младшим братом или племянником? – удивился Чжан Луань.
– Не братом и не племянником, а совершенно равным.
– Вы шутите! – воскликнул Чжан Луань. – Вы служите при дворе, общаетесь с высшими сановниками государства! А я кто?!
– Вы не поняли меня, наставник, – улыбнулся евнух. – Дело в том, что мы, евнухи, хотя и лишены мужского естества, однако обладаем теми же чувствами и желаниями, что и обычные люди. По ночам, особенно когда холодно, так хочется, чтобы рядом кто-то лежал. Правда, иногда я велю мальчикам-слугам согревать мне спину и ноги. Но разве это удовольствие?! Конечно, я мог бы пригласить какую-нибудь девицу легкого поведения, но это непристойно. Вот я и решил обзавестись женой.
– А разве это возможно? – удивился Чжан Луань.
– История знает немало случаев, когда евнухи брали жен, – сказал Лэй Юньгун. – Так, при Ханьской династии[1] евнух Ши Сянь женился и даже имел детей. При династии Тан евнух Гао Лиши взял себе жену из рода Люй, а евнух Ли Фуго – из рода Юань. Так что вы, наставник, можете не сомневаться. Я нынче смотрел календарь – завтра как раз счастливый день для бракосочетаний. Так что в полдень я пришлю свадебные подарки, а вечером сам приеду за невестой. А уж вы, наставник, возьмите на себя труд поговорить с племянницей и убедить ее, что в моем доме она будет богатой и знатной.
Чжан Луань хоть и не был в восторге от подобного предложения, однако возражать не решился. Простившись с евнухом, он возвратился домой, а на следующее утро сообщил обо всем Мэйэр.