В тот год, последний перед своим стремительным возвышением, Фаргал приехал в Эгерин начальником отряда, сопровождавшего посла императора Аккарафа. Там он встретил Кайра — и увез с собой. Законы наемников просты: в мирное время можешь уйти, когда вздумается. Но не рассчитывай, что получишь остаток жалованья. Кайр плюнул на несколько серебряных монет, причитавшихся ему от отца Хар-Азгаура, и уплыл вместе с Фаргалом, очарованный запахом исходящей от сотника силы. И не пожалел.
Спустя год Кайр сам стал сотником. И учился у Фаргала искусству военачальника. Он преуспел. И теперь собирался поделиться всем, что умеет. Но не было сына у тысяцкого Кайра. Поэтому в ответ на его молитву Аш (истинный горец никогда не отступает от веры предков) подарил воину Кэра. Когда дни Кайра иссякнут, воин клана Мечей Кэр, сын Хардаларула, станет продолжением тысяцкого.
Черный всадник, увидев едущих навстречу воинов, отступил в тень арки и погладил шею своего коня: стой спокойно!
Пятеро воинов не спеша проехали мимо, не заметив ни всадника, ни огромного пса, присевшего сбоку. Миновали, как две стрелы, посланные лучниками друг в друга, расходятся в воздухе, неся каждая свою судьбу.
Это было за час до того, как царь, вернувшись во дворец, увидел свой непонятный сон. Сон Фаргал запомнил, а встретившихся всадников — нет. Память человека не всегда выделяет главное.
Глава двадцать шестая
Царская библиотека была куда меньше размерами, чем Тронный зал или зал Совета. Но когда Фаргал желал говорить с теми, кому действительно доверял, места в ней хватало. И для подобных советов царь Карнагрии предпочитал именно библиотеку.
Сейчас в ней собрались четверо: сам Фаргал, посланник Кен-Гизар, Люг и Старший Советник Трона Саконнин.
Библиотека, где запахи пергаментных свитков и фолиантов преобладали над ароматами дворцового сада, казалась хороша и тем, что, охраняемая древними чарами, была защищена от посторонних ушей.
Фаргал начал говорить, удобно расположившись на покрытом шкурой горного льва ложе, а закончил — меряя комнату быстрыми шагами.
Он поведал о своем посещении Венчальной рощи, опустив, почему ему вдруг взбрело в голову среди ночи в одиночку отправиться туда.
Поэтому первый вопрос Кен-Гизара:
— Тебе была весть, о царь?
— Да, — неохотно признал Владыка Карнагрии. — Моя… Мой давний покровитель указал мне.
— Вот как?
Посланник соктов был явно не прочь узнать что-нибудь еще, но, видя такое явное нежелание царя говорить на эту тему, лишь констатировал:
— Весьма, весьма запутанное дело!
— Здесь пахнет колдовством! Колдовством древним и злым! — заявил Люг. — Вот вопрос, мой царь: кто разбудил эту самую Ирзаи?
— Ты не должен был ехать один, мой государь! — мягко упрекнул Саконнин.
— Я жив, — пожал плечами Фаргал, — хотя и не задал многих вопросов, которые следовало задать. А возьми я кого-нибудь с собой, встреча могла бы не состояться.
— Ирзаи! — задумчиво проговорил Кен-Гизар.- Разумеется, Ирзаи. Если полагать, что тебе сказали правду, у сей богини нет и не может быть претензий лично к тебе, царь!
— Почему?
— Для той, кто спит тысячу лет, люди — не больше чем муравьи. Что тебе за дело до отдельного муравья?
— Ирзаи связана с Ашем! — сказал Люг.
— С Ашем — да, — согласился посланник соктов. — Но совсем не обязательно — с его жрецами!
— Клинок им в пасть! — воскликнул Фаргал. — Я чую здесь скверную магию!
— И я — тоже! — поддержал Кен-Гизар.
— И я! — промолвил Люг. — Какое трогательное единодушие!
— Но, — заметил Саконнин. — Шарам Сарнал утверждает: никакого колдовства на тех, кто разграбил Заралан и Сиунол! Они вели себя как обыкновенные разбойники!
— Всадники Реми, которые ведут себя как обыкновенные разбойники, это явное колдовство! — возразил Люг.
— Клянусь Ашшуром! Сарнал и на десять миль не приближался к нападавшим! — воскликнул Фаргал. — Едва запахло кровью, он прискакал сюда! Откуда Сарналу знать, как ведут себя обычные разбойники, если я три года назад очистил его владения от банд?
— Разве воины Райно не сражались вместе с твоими Алыми, царь? — спросил Саконнин. — Разве они плохо сражаются?
— Он прав, мой царь! — согласился с Советником Люг. — Сам старый заяц, конечно, и на двадцать полетов стрелы не приблизился к Заралану, но говорит наверняка со слов своих людей!
— Хорошо, что ты напомнил мне, — сказал Фаргал. — Я и забыл, что земле Рейно ничего не стоит выставить двадцать сотен воинов! Почему бы тогда Сарналу не навести порядок самому? Только ли из трусости явился он сюда?
— Я поясню, государь, — вставил Саконнин. — Шарам Сарнал решил заручиться твоей поддержкой. Райно — сильная вотчина. Но Реми — не слабее! Если они схватятся — будет война. А насколько я знаю тебя, царь, ты пойдешь и покараешь обоих!
— Демоны Джехи! — воскликнул Фаргал. — Ты прав! Поэтому старик выглядел вполне довольным, когда я пообещал ему Шотара и несколько сотен моих бойцов.
— Еще бы! — усмехнулся Люг. — Тронь Ладар твоих солдат, и жизнь его можно считать завершившейся!
— Его жизнь и так можно считать завершившейся! — отчеканил царь.
— Ирзаи! — напомнил Кен-Гизар. — Как я не люблю, когда предания превращаются в жизнь.
— Существо, которое говорило с тобой, — произнес Люг. — Я читал описания подобных. Только их полагают вымершими.
— Дело не в том, живое оно или вызвано из небытия! — возразил посол соктов. — Кем оно послано? И можно ли ему доверять?
— Еще одно! — это сказал Саконнин. — Государь! Есть ли связь между событиями в Реми и Ремийским замком?
— Ремийским замком? — переспросил Фаргал.
— Так ты не слышал, государь, о Ремийском замке?
— Если ты имеешь в виду крепость Реми, я в ней бывал. И не раз. Сильная крепость. И взять ее будет нелегко! Но не думаю, что ремийцы настолько преданы своему владыке, что все как один поддержат его против меня, своего императора!
— Нет!
Советник потер ладонью лоб.
— Ремийский замок, в самом Реми его называют Древним или Злым замком, — это не крепость Реми. Хотя он располагается внутри крепости. Я слышал: замок стоит не первый десяток веков и в подземельях его гнездятся демоны!
Фаргал похлопал ладонью по своему мечу.
— Рубили мы и демонов!
— Может быть, тебе стоит задуматься над этим, государь? В хрониках моих предков… Когда-то Реми была вотчиной моего рода, хотя Ладар не приходится мне родственником, но…
— Саконнин! — произнес Фаргал. — Давай мы чуть позже обсудим твое родословное древо!
— В хрониках моего рода Ремийский замок называют — Клык Кхорала! — напрямик сказал Саконнин.
— Хотелось бы мне повидать твоего посланца! — мечтательно произнес Люг. — Я сумел бы его разговорить! Значит, Клык Кхорала, благородный Сакон-нин? Клык Кхорала и Владычица Кхорала, несравненная Ирзаи! Звучит заманчиво!
— Есть еще кое-что, — напомнил Кен-Гизар. — Почему он особо упомянул о тысяче Кайра-Косогубого?
— За честность Кайра я отвечаю мечом! — решительно заявил Люг, и Фаргал кивнул, поддерживая друга.
— И тем не менее я бы посоветовал взять лишнюю тысячу Алых! — покачал головой посол соктов. — Тем более что наемникам до них далеко!
— Смотря в каком деле! — возразил Фаргал. — Кайр-Косогубый — лучший из тысячников-наемников! И чтит Кодекс! Скорее Черные изменят мне, чем тысяча Кайра!
— Удачный пример! — Кен-Гизар улыбнулся. — Давно ли Андасан поднял на тебя Черных?
— Но поддержали его немногие! — вступился Саконнин за честь карнагрийских солдат.
— Так! — произнес царь. — Я решил! В поход выступит тысяча Алых, сорок сотен пехоты и тысяча Кайра. Этого довольно, чтобы взять крепость Реми! Или разгромить войска земель Реми и Райно, вместе взятые! А посланнику я склонен доверять именно потому, что он предложил увеличить численность войска. Более того, точно указал его количество!
— Тогда почему бы тебе не взять с собой не шесть, а десять тысяч? — спросил Люг.
— Потому что я не хочу уводить слишком много воинов из Великондара!
— Мудро! — пробормотал Кен-Гизар. — У лучника всегда в запасе несколько стрел!
— Саконнин! — обратился царь к Старшему Советнику. — Я хочу, чтобы через три дня войска были готовы к выступлению! И пошлите гонцов к владыке земли Меров: пусть строят для нас осадные орудия — мы захватим их по пути в Реми!
— Будет выполнено, государь!
— Предупреди, что если войска не будут готовы через три дня — тысячники станут десятниками! Это относится только к Черным, как ты понимаешь!
— Да, государь!
— Царь! — вдруг подал голос Кен-Гизар. — А что, если Ладар лоялен?
В библиотеке стало так тихо, что снизу, из дворцовых садов, стали слышны голоса работавших там людей.
Фаргал задумался. Потом покачал головой.
— Саконнин! Иди отдай распоряжения! И возвращайся немедленно!
Советник вышел.
— Царь, — Кен-Гизар хитро улыбнулся, — почему здесь нет никого из твоих магов?
— Потому что я доверяю вам больше, чем им!
— Кто доверяет магам? — пробормотал Люг соктскую пословицу, и все трое рассмеялись.
— Но это не значит, что я не возьму их с собой!
— А меня? — спросил посланник. — Меня ты возьмешь с собой?
— Нет! — отрезал царь. — Ты слишком стар!
И ухмыльнулся, показывая, что шутит.
— В самом деле, Кен-Гизар! Я хочу, чтобы ты остался и поддержал моего Саконнина!
— Это вполне мог бы сделать кто-нибудь из карнагрийцев! — возразил сокт. — У тебя есть Совет…
— …и он встанет на дыбы, когда услышит, что ты обошел всех ради сокта! — усмехнулся Люг.
— Зачем же об этом кричать? — усмехнулся Фаргал. — Я оставлю за себя Саконнина. И только он будет знать, что Кен-Гизар — его соправитель! Я предпочитаю держать моих Советников подальше от власти! — Царь засмеялся. — Для их же пользы. Чтобы ничьим головам не торчать над городскими воротами, когда я вернусь.
Вошел Саконнин.
— Распорядитель Церемоний спрашивает: будет ли государь вкушать пищу в Большой Трапезной? Или в ином месте?
— Мы обедаем здесь! Нет, погоди, Советник! Скажи, как бы ты поступил на моем месте?
— В отношении обеда?
— В отношении Райно и Реми!
— Я — не государь Карнагрии, — с осторожностью царедворца, пережившего двух царей, отвечал тот.
— Я приказываю тебе!
Фаргалу был ясен ход мыслей Советника.
— Я послал бы гонца к Ладару. И потребовал явиться в столицу!
— Без объяснений?
— По ничтожному поводу. Или — напрямик, для разбирательства по жалобе Сарнала. Но — очень благожелательно! Ведь заяви я, что хочу покарать владыку Реми, — и мне придется год выковыривать его из крепости!
— Я управлюсь быстрее! — заметил Фаргал.
— Вне всякого сомнения, государь! — Саконнин сделал непроницаемое лицо. — Мне можно продолжать?
— Да!
— Выманив Ладара из его земель, я послал бы туда тысячу всадников с приказом самого Ладара, он охотно напишет его сам или с помощью нашего палача. А уж тогда, если Ладар невиновен, покарал бы Сарнала за клевету! А Райно передал бы более надежному, например — ему. — Саконнин указал на Люга. — Реми же — наследникам Ладара!
Оба сокта расхохотались.
— Мне довольно моего островка! — вставил Люг.
— Ты сказал: если Ладар невиновен? Я не ослышался? — произнес Фаргал.
— Нет, мой государь! Раз он невиновен, казнить его нельзя. Думаю, его постигнет смерть от кишечных колик. Если он виновен, его ждет публичная казнь! Если — нет, он умрет от естественных причин. Земли его унаследует один из племянников, потому что дочери Ладара — не замужем. А любой из племянников охотно отдаст половину владений тому, кто преподнесет ему диадему владения Реми.
— Вот! — воскликнул Кен-Гизар. — Блестящий урок имперской политики!
Саконнин оскорбленно поджал губы.
— Ладара нельзя отпускать! — заявил он. — Ладар наверняка затаит обиду. Поверь, государь, новый благодарный Владыка намного лучше, чем старый и обиженный!
— А если я все-таки захочу выпустить Ладара, буде он невиновен? — поинтересовался Фаргал.
— Возьми заложника! — посоветовал карнит. — Лучше всего — среднюю дочь. Говорят, отец привязан к ней больше, чем к двум другим. И еще говорят: она очень красива, хотя и молода. Ее охотно возьмет замуж кто-нибудь из действительно преданных тебе людей!
— Например — я! — сказал Люг и засмеялся. — Если она действительно хороша!
— Ты неплохо осведомлен! — похвалил Фаргал. — Мы пошлем гонца к Ладару, как ты сказал. Но… — Он сделал паузу… — Не будем ждать, пока благородный Владыка Ладар явится во дворец! Мы поедем ему навстречу. Что скажешь, Саконнин?
— Если Ладар будет предупрежден, он сможет выставить около двух тысяч всадников и столько же пехоты. И еще тысячи три — ополчения!
— Семь — против шести! — заметил Кен-Гизар.
— Сотни две Алых разгонят тысячу всадников! И еще полсотни — остальной сброд! — отмахнулся Фаргал.
— Половина разбежится сама, когда пройдет слух, что идет сам царь Фаргал! — вставил Саконнин.
— С ремийцами мы управимся! И крепость возьмем, если потребуется! — проговорил Люг. — Чародейство и Древние Силы, если они действительно проснулись, — вот главная проблема.
— Вот теперь, — сказал царь, — пришло время послать за Верховным магом! И еще, Саконнин… вели подавать обед!
Глава двадцать седьмая
Улочка, по которой в час четвертой стражи, заступающей сразу после заката, пробирались тысяцкий Кайр и его юный родич, только выигрывала от близости темноты. Кэр, которому эта сторона Великондара была внове, с интересом изучал помойку, где скапливались человеческие отбросы столицы Карнагрии. Сумерки не были ему помехой. Как всякий уроженец Ашских гор, сын вождя неплохо видел в темноте.
Жизнь в трущобах Великондара пробуждалась от спячки именно в это время. Но крысы еще не расползлись по своим ночным делам, и юноша имел возможность пронаблюдать обитателей трущоб во всем разнообразии: от беглых рабов и спившихся проституток до местной «аристократии» — поигрывающих ножами вожаков мелких банд и их молоденьких раскрашенных подружек, которыми они менялись чаще, чем мылись.
Кэр, у пояса которого висел «скорпион», естественно, не испытывал страха, какой должен испытывать всякий чужак, очутившийся здесь. Законники Великондара никогда не посылали стражу в это забытое Ашшуром место. Пусть преступники убивают преступников! Лишь бы не тянули руки за пределы помойки. Но руки эти все равно тянулись к сытым и законопослушным гражданам столицы. И тогда топор палача отсекал их. Если успевал. Раз или два в год, после особенно дерзкой выходки, стражники Совета шерстили южную окраину до самых вонючих подвалов. Тогда тюремная яма наполнялась доверху, кровь заливала плахи, а трупоносы неделю работали не покладая рук.
Но проходил месяц-другой, и убыль восполнялась. Как всегда, самые крупные крысы успевали ускользнуть.
Кэр озирал черные, грозившие рухнуть стены, вдыхал смрад отбросов с тем интересом, с каким ребенок разглядывает выброшенную на берег полу-разложившуюся тушу огромного кита. Но при этом сын вождя не забывал запоминать дорогу.
Кайр с не меньшим интересом наблюдал за юношей. И пока оставался доволен. Высокомерная брезгливость — вот то, что испытывает воин, глядя на изнанку великолепной Карнагрии. Такие вот трущобы, сгорбленные, полуголодные крестьяне, возделывающие здешнюю тучную землю, — гниль в сердцевине яблока. Кэр должен помнить об этом, когда смотрит на вызолоченные крыши дворцов или грозные ряды имперской конницы. Такова жизнь в Четырех Империях: будь то Самери, Фетис или Карнагрия. Войско движется впереди, а позади в шлейфе пыли волы тащат повозки с провиантом.
Теперь Кайр, воспользовавшись поводом, который представил ему сам Кэр, водил юношу по южной окраине, месту, куда стекала слизь из дубильных чанов столицы.
Когда совсем стемнело, тысяцкий решил, что можно закончить первую часть урока. Прямо перед ними возвышалось трехэтажное, довольно крепкое по местным меркам здание с обширным двором. Из глубины его густо пахло навозом. Можно было предположить, что перед ними — постоялый двор. Поглядев на мятую бронзовую табличку, скудно освещенную фонарем, заправленным жиром, Кайр убедился в этом окончательно. «Тихая радость» — было намалевано на табличке.
Кайр усмехнулся.
— Зайдем, — предложил он, — пропустим по кружке и потолкуем. Вот именно то местечко, о котором ты просил!
Кэр, естественно, не стал спорить, и через минуту они оказались внутри, в просторном душном помещении с закопченным потолком и сомнительными обитателями.
Кайр подбоченился и обвел взглядом харчевню, потом оборотился к юноше и громко заявил: