У Кэра онемели пальцы, и он спрыгнул на пол.
Грубые рисунки на стенах его каморки, в разных вариантах изображавшие одно и то же, показались Кэру чем-то вроде старой мотыги в сравнении с мечом воина. Неискушенному самерийцу трудно было по справедливости оценить фантазию прежних обитателей клетушки.
Кэр распахнул дверь и выглянул в коридор. Пуст, если не считать стражника, полирующего клочком кожи острие пики. До самерийца ему было не больше дела, чем до тараканов, шныряющих по полу.
Кэр закрыл дверь и понял, что должен поспать.
Лежанка была рядом.
Кэр с сомнением посмотрел на грязный матрац. Должно быть, так и кишит насекомыми? Впрочем, юноша так устал, что уснул бы и на овечьем помете.
Он стянул с себя хитон и тут только заметил лежащее на табурете льняное одеяло.
И на душе потеплело.
Через минуту Кэр спал.
Глава девятая
Царь царей Владыка Карнагрии Фаргал восседал на троне в Зале Приемов и откровенно скучал, разглядывая фрески на потолке.
— Властитель земли Райно благородный Владыка Шарам Сарнал! — возвестил герольд.
— Фаргал, Царь царей, Владыка владык, Император Карнагрии милостиво приглашает Владыку Шарам Сарнала из земли Райно предстать пред ним! — отозвался второй герольд.
Царь царей Фаргал вздохнул и откинулся на спинку обитого горностаевым мехом трона.
«Почему бы им не поговорить между собой? — подумал он о герольдах. — Вместо нас!»
Фаргалу никогда не нравился весь этот придворный театр. Ему не нравился и сам Владыка Шарам Сарнал, желчный старик, смертельно обиженный тем, что Фаргал не сделал его Советником.
«Зачем же ты явился?» — подумал царь, мрачно глядя на тщедушную фигуру Владыки.
Герольды закончили церемониальное жонглирование словами.
Владыка Шарам Сарнал важно прошествовал по зеленому ковру Тронного Зала мимо стражников в красных доспехах — к подножию царского трона.
Поклонившись, Сарнал коснулся бархата ступени рукой в белой перчатке и медленно распрямился. Медленно, потому что благородного Владыку мучили боли в пояснице.
— Что привело тебя сюда, мой друг? — спросил царь голосом, совершенно противоположным его чувствам.
И с удовольствием заметил, как дернулась щека Владыки от подобного вольного обращения. Милость иной раз жжет не хуже оскорбления.
Но Владыка земли Райно проглотил обиду.
— Прошу защиты, мой государь! — прохрипел он.
— Говори!
— Воины Владыки Ладара вторглись на мою землю и похитили стада имения Заралан! Прошу справедливости, мой царь!
— Не сомневайся! — заверил Царь царей. — Справедливость восторжествует!
«Опять вечные споры из-за десятка угнанных овец! — подумал он. — Ашшур! Если бы это были мои стада, я не стал бы тащиться в Великондар и вымаливать помощь! Бедная моя Карнагрия!»
Царь закрыл глаза и увидел темно-зеленые, поросшие прямыми корабельными соснами пологие холмы. И фруктовые сады, мили фруктовых садов там, где полноводная Агра делает пологую петлю, огибая землю Райно. Три года назад царь лично посетил и землю Райно, и землю Реми, подлежащую руке Ладара, не менее прекрасную. Посетил, чтобы убедиться: невинная девушка и слепой старик с полным кошелем золотых монет могут без ущерба дойти от берега Агры до берега Великона по Царской дороге. Потому что сила императора Фаргала охраняет их!
Шарам Сарнал негромко кашлянул, и Фаргал очнулся.
— Можешь возвращаться домой, Владыка Райно! — сказал царь. — Я пошлю своего капитана, и он восстановит порядок!
Это была милость. Шотар, капитан Дворцовой стражи, властью своей превосходил тысячников. Внутри Дивного Города только начальник Царской стражи не подчинялся ему. Впрочем, начальник Царской стражи повиновался только царю. Сам Ашшур не мог встать между императором и тем, кто жизнью своей отвечал за жизнь владыки Карнагрии.
Итак, он отправит в Райно капитана Шотара. Карнагрия не должна страдать из-за того, что Фар-галу не по нраву Шарам Сарнал. И, посылая Шотара, он, царь, показывает, как важна для него обида, причиненная Райно. Это справедливо!
— Государь! — Шарам Сарнал смущенно посмотрел на возвышавшегося над ним Фаргала. — Если мне будет позволено еще некоторое время побыть под твоей защитой…
Фаргал насторожился, но потом вспомнил, что таков традиционный оборот речи, и успокоился.
— Да, — сказал он. — Старший Советник Са-коннин укажет тебе твои покои!
И поднял руку, отпуская благородного Владыку.
Так император Карнагрии коснулся второй из нитей паутины. Второй, которую мог заметить. Но не заметил.
Глава десятая
Дорога полого опускалась вниз, между безмолвных вековых деревьев. Справа была сплошная тьма. Слева же, кое-где, между крон редко стоящих могучих деревьев просачивался лунный свет.
Два всадника рысью ехали по сухой лесной дороге.
Капюшон плаща первого был откинут на плечи. Светловолосую голову охватывала широкая серебристая диадема. Но металл, из которого шесть веков назад выковали эту чудесную вещь, был много дороже серебра. Еще древнее — вправленный в металл камень. Сердцевина его красным огнем горела над переносицей всадника. Как глаз зверя.
Глаза увенчанного диадемой всадника сами ничуть не уступали звериным. Не мигая, смотрел он вперед. И различал каждый камешек на дороге и каждый лист в темных кронах. С виду немолод был светловолосый всадник, но в седле держался уверенно и лицо его сохранило холодную красоту.
Оружия у первого всадника не было, того оружия, которое носят воины. Только короткий кинжал, что разрешен в Карнагрии любому свободному. Но и без меча всякий мог видеть, что перед ним — не простой человек.
Второй всадник не уступал первому ростом, но превосходил шириной плеч. Капюшон шерстяного плаща укрывал его голову, а из-под полы плаща выглядывали ножны двуручного меча.
Сытые сильные кони бежали весело. Видно было, что лишь недавно покинули стойла. А значит, ночь была для всадников предпочтительнее дня.
Деревья слева расступились, и открылась широкая водная гладь, черно-синяя в свете полной луны. Озеро Реми.
— Мой господин? — второй всадник придержал коня.
— Не здесь, Карашшер!
У человека, увенчанного старинной диадемой, был высокий свистящий голос, похожий на звук, что издает клинок, когда им ведут по точильному камню.
Всадники некоторое время ехали вдоль берега. Вид на озеро был изумительно красив. Полнолуние, безветрие, тишина. И водная чаша — как драгоценность в оправе древнего леса.
Дорога снова пошла вверх, свернула, и черное зеркало скрылось за деревьями.
И снова стучали копыта по сухой дороге, а ноздри людей втягивали теплый воздух, пропитанный запахом земли и старых листьев.
— Нас ожидают, — спустя некоторое время уронил первый всадник.
Второй откинул в сторону плащ и взялся за рукоять меча. Капюшон упал с его головы, тускло блеснула сталь шлема.
Всадники проехали еще шагов двести и увидели темные фигуры, маячившие впереди.
Первый всадник и не подумал придержать коня. Он не остановился и тогда, когда между ним и преградившими путь осталось лишь несколько десятков шагов.
Перегородившие дорогу тронули коней навстречу. Трое. Обнаженные мечи тускло блестели в темноте.
Карашшер ехал на два корпуса позади светловолосого.
По сторонам дороги раздался легкий шум, и из-под крон, из тени, отбрасываемой толстыми ветвями, выступили люди. Лучники.
Первый всадник продолжал ехать с прежней скоростью.
— Кто таков? — зычным голосом спросил один из преградивших ему дорогу.
Всадник в диадеме не ответил. И не остановился. Между ним и тремя осталось не больше двадцати шагов.
— Стой! — рявкнул тот же голос.
Лязгнули забрала шлемов, закрывая лица.
Карашшер напрягся, услышав, как скрипнули натягиваемые луки. Спину его защищала двойная кольчуга, но он чувствовал себя голым под прицелом двух дюжин стрелков.
Первый всадник поднял руки, показывая: безоружен!
Те, что двигались ему навстречу, опустили мечи…
Напрасно!
Змеящиеся красные молнии вырвались из поднятых ладоней и вонзились в дорогу, под ноги лошадям. Животные взвились на дыбы, захрапели и, охваченные безумным ужасом, ринулись прочь. При этом лишь один из всадников сумел удержаться в седле. Остальные, со звоном, тяжело рухнули наземь и остались лежать, не подавая признаков жизни.
Первый всадник поднял руки, показывая: безоружен!
Те, что двигались ему навстречу, опустили мечи…
Напрасно!
Змеящиеся красные молнии вырвались из поднятых ладоней и вонзились в дорогу, под ноги лошадям. Животные взвились на дыбы, захрапели и, охваченные безумным ужасом, ринулись прочь. При этом лишь один из всадников сумел удержаться в седле. Остальные, со звоном, тяжело рухнули наземь и остались лежать, не подавая признаков жизни.
Карашшер ударил коня шпорами, и тот огромным прыжком поравнялся с лошадью человека в диадеме.
Дружно ударили тетивы луков.
Карашшер инстинктивно пригнулся, но ни одна стрела не задела его. Быстро оглянувшись, воин увидел, как валятся на землю пронзенные стрелами лучники. Они перебили друг друга!
Конь Карашшера переступил через лежащее на земле тело, зацепил его. Раздался негромкий стон. Всадник не взглянул вниз. Он пришпорил коня и догнал своего господина. Вскоре место, где на них пытались напасть, осталось далеко позади.
— Разбойники? — спросил Карашшер.
— Нет, — последовал ответ. — Воины здешнего Владыки. Там, — поднятая рука указала на запад, — в миле отсюда — замок! — последние слова маг произнес с особой интонацией, но его слуга был слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание.
— Значит, это был дозор? — спросил он.
Маг не ответил. Карашшер понял: господина лучше не беспокоить. Если не хочешь присоединиться к тем, кто остался лежать на дороге.
Слева опять засверкала вода.
— Здесь! — раздался свистящий голос.
Человек в диадеме повернул коня и остановил его в нескольких шагах от берега.
На этом месте дорога проходила на два человеческих роста выше уровня воды.
Всадники спешились. Карашшер принял повод второго коня.
— Подождем! — сказал маг. — Еще не сошлось!
— Знак избранного? — указывая на небо, спросил Карашшер.
— Да! — подтвердил его господин и усмехнулся. — Очень скоро он сойдется со знаком Царя! Я упреждаю их соединение во славу Аша!
— А что бы ты делал, если б нынешняя ночь не была ночью Ирзаи? — осторожно спросил Карашшер.
— Этого не может быть! — последовал ответ. — Мудрость Змея провидит пути звезд. И творит будущее на века вперед. След Аша извилист, но тому, кто следует путем Змея, нужно опасаться только одного!
— Да, мой господин?
— Не возомнить, что прямой путь — короче! Мудрость Змея хранит его жрецов!
— Благодарю, мой господин! — Карашшер наклонил голову.
«Тебя-то Аш сохранит, — подумал он. — А меня? Что продлевает мою жизнь: мудрость Змея или магия его жреца?»
К счастью для слуги, хозяин в этот момент не слышал его мыслей.
— Пора! — произнес маг через некоторое время, и Карашшер отступил в тень деревьев, потянув за собой лошадей.
Жрец Аша подошел к самому краю нависшего над водой берега. Из-под дерна посыпалась сухая земля, но маг, казалось, не беспокоился о том, что может сорваться вниз.
Он развел руки, потом соединил их горстью перед собой. Прямо из ночного воздуха в подставленные ладони посыпался белый, легкий, как пыльца, порошок.
Маг заговорил.
Камень на диадеме пульсировал, озаряя поверхность озера частыми багровыми вспышками.
Карашшер услышал голос мага, и тут же за его спиной захрапели кони, натянули поводья, пытаясь вырвать их из рук человека. Пришлось приложить немалую силу, чтобы удержать животных.
Маг умолк. Камень перестал пульсировать, но теперь вспыхнул холодным огнем порошок в ладонях. Зеленое сияние, более яркое, чем свет луны.
Маг дунул — и сверкающее облако взвилось вверх, выше его светловолосой головы, поплыло над озером.
Человек в диадеме шагнул назад и произнес одноединственное слово.
Облако сгустилось и начало медленно опускаться.
Карашшер увидел, как сияние коснулось воды и без единого звука погрузилось в озеро. Какое-то время еще пробивался к поверхности зеленый отсвет, но потом и он угас, растворенный в сиянии полной луны.
Карашшер ждал продолжения, но волшба закончилась.
Маг повернулся и, пошатываясь, побрел к лошадям.
— Помоги! — негромко проговорил он, и Карашшер, согнувшись, подставил спину под ногу хозяина.
Ему пришлось упереться руками в землю, чтобы выдержать тяжесть мага, чей вес был в полтора раза больше, чем вес любого человека того же роста и сложения. Но конь, в седло которого опустился маг, был боевых кровей, из тех, что способны галопом нести всадника в полном вооружении.
Карашшер посмотрел на озеро: водное зеркало было гладким и неподвижным.
«Не удалось», — подумал он не без облегчения.
— Она не проснулась, мой господин?
— Что? — голос мага был совсем тихим. — Не сразу. Не сразу, Карашшер! Спавшая тысячу лет не пробуждается в одно мгновение! К твоему счастью! Или — горю! — раздался свистящий смешок. — Хочешь оказаться рядом с Ирзаи, когда она проснется? Я мог бы дать тебе такую возможность! Ты хочешь?
Кто лучше Ирзаи может осчастливить мужчину? Разве что сестра ее, Таймат! — презрительная улыбка заиграла на губах жреца Аша. — Так ты хочешь?
— О нет! Нет, мой господин! — воскликнул Карашшер, содрогнувшись. — Я служу Змею!
— Насколько человек может служить Ему! — пробормотал маг.
Они выехали на лесную дорогу. Маг накинул на голову подбитый шелком шерстяной капюшон. Его знобило.
Начало светать.
Глава одиннадцатая
Разбудил Кэра Хар-Руд. Рядом с помощником Управителя стоял раб с плетеной корзинкой в руках.
— Вставай! — скомандовал эгерини. — Хватит щеки отлеживать!
По его знаку раб достал из корзинки горшок, полный мелко нарезанной козлятины с овощами и ячменной кашей. Следом появилась деревянная ложка и глиняная бутыль с кислым пивом.
Кэр набросился на еду с таким пылом, что через пару минут горшок опустел. Помощник Управителя наблюдал за юношей с нескрываемым удовольствием.
Кэр поскреб ложкой по стенкам горшка, собирая остатки, и поднял глаза на Хар-Руда. Во взгляде юноши ясно читалось: еще!
Помощник Управителя толкнул локтем замечтавшегося раба, и тот поспешно извлек из корзинки кусок пирога, завернутый в пальмовые листья.
Кэр оживился. И мгновенно расправился с пирогом. Он чуть было не съел и листья, но Хар-Руд отобрал их и бросил в корзинку.
— Ты прожорлив, как пожар! — сказал он с одобрением. — Но не будь козлом! Не надо есть траву — потерпи до ужина. Живо одевайся, и пойдем! Я тебе кое-что покажу!
— Просто я проголодался, — проговорил Кэр, завязывая ремешки сандалий.
Юноша сам удивлялся собственному аппетиту. Раньше он был куда сдержаннее.
Спустившись вниз, Кэр, вслед за Хар-Рудом, пересек крохотный дворик с водоемом и вошел в ворота, которые подпирал плечом воин в красных доспехах. Когда Кэр прошагал мимо, воин проводил его взглядом, но не шевельнулся.
Минут пять юноша и эгерини петляли по коридорам, а затем снова вышли на открытый воздух.
Перед Кэром лежал круглый двор с несколькими выходами. Один из них открывался в галерею, в конце которой юноша разглядел дневной свет. Еще один выход представлял собой запертые решетчатые ворота. Сквозь прутья можно было видеть тесно посаженные пальмы, а за пальмами — ряд больших ящиков. Ноздри сына вождя уловили тяжелый дух с гнилостным привкусом. Кэр знал этот запах. Хищники.
— Вперед, парень! — Хар-Руд подтолкнул юношу в сторону галереи.
Пройдя по переходу, стены которого изобиловали закрытыми дверьми, они опять оказались на солнце.
Кэр мысленно повторил весь пройденный путь и убедился, что запомнил каждый поворот. Пригодится, когда сыну вождя придет время попрощаться с Гладиаторским Двором!
Слова помощника Управителя, произнесенные совершенно не свойственным эгерини тоном, вернули Кэра в настоящее.
— Вот она, сынок, — Арена! — сказал Хар-Руд, и в голосе его было столько почтения, что Кэр с удивлением взглянул на помощника Управителя.
С его точки зрения, сооружение не отличалось ничем особенным. Тем более — для Великондара. Здоровенный круг, засыпанный смешанными с песком опилками, обнесенный бронзовой решеткой. Над ней — уходящие вверх ряды скамей.
Хар-Руд угадал его мысли.
— На этом месте не один век льется кровь таких, как мы, сынок! Отнесись к нему с уважением: скорее всего и твоя жизнь закончится здесь, на этом песке!
— Не думаю, — сказал самериец без всякого хвастовства. — Твоя ведь не кончилась!
— Я, — сказал Хар-Руд, — бился один против четверых, когда все мои ребята валялись вокруг, как зарезанные свиньи! И я победил! Толпа заставила освободить меня! Как когда-то — Фаргала!
«Толпа» было сказано с пренебрежением, но, сравнив себя с царем, эгерини засиял от гордости.
— Значит, если гладиатор оказывается хорошим бойцом, его могут освободить?