Визерс снова нахмурился и потер лоб рукой. Возможно, ему действительно были неприятны мои слова, возможно, он просто играл на публику. Никогда нельзя быть уверенным в реакциях этого человека.
— Твои слова были чертовски похожи на отказ, — сказал Визерс после минутного молчания. — Но я спишу их на неудачное начато разговора, произошедшее по моей вине. Давай попробуем еще раз. Здравствуй, Алекс.
— Здравствуй, Сол.
— Как поживаешь?
— Неплохо, учитывая обстоятельства. А как ты?
— Не все идет так, как хотелось бы, но я над этим работаю.
— Погода на станции удивительно хороша, — сказал я. — Инженерные службы поменяли устаревшую климатическую установку на третьем уровне, и теперь там тоже прохладно и свежо.
— Международное положение тебя не беспокоит?
— Беспокоит, и я ничего не могу с этим поделать.
— Можешь.
— Ага, — сказал я. — Видимо, светская беседа закончена. Что ж, она была приятной, но недолгой, как и следовало ожидать.
— Сейчас неподходящее время для светских бесед.
— Мне просто интересно, а у тебя бывает подходящее для них время? — спросил я.
Существует ли вообще в этом мире Сол Визерс, не являющийся сотрудником СБА, не пекущийся денно и нощно о всеобщей безопасности и судьбах Вселенной и не подпирающий хрупкое равновесие своим могучим плечом? Муж, отец, друг? Собутыльник, наконец? Или Сол является запрограммированным для выполнения единственной задачи роботом, человеком-функцией? Может, в этом и есть счастье — или хотя бы смысл жизни — быть человеком-функцией и работать для осуществления поставленной перед собой задачи, не обращая внимания на прочие жизненные обстоятельства, отметая их как не относящиеся к делу мелочи? При мне Сол никогда не выглядел счастливым человеком или хотя бы просто довольным жизнью, но зато он был похож на человека, точно знающего, в чем смысл его существования.
Иногда я ему даже завидовал, хотя это ни в коей мере не отменяло того факта, что я ему не доверял.
— Феникс все еще здесь, — сказал Визерс, игнорируя мой последний вопрос — Задача по его нейтрализации по-прежнему является для меня приоритетной, но я должен знать, как ты собираешься поступить.
— Я решил отклонить твое предложение.
— Почему?
— Главной причиной явился недостаток предоставленной тобой информации.
— Сейчас я не могу дать тебе больше.
— А когда сможешь?
— После того как ты согласишься и я доставлю тебя на базу, где идет подготовка личного состава экспедиции.
— Это нечестная сделка.
— Не нечестная, а невыгодная для тебя, — возразил Сол. — Стоит ли мне говорить о существовании моментов, когда нужно наплевать на собственную выгоду и руководствоваться другими соображениями?
— Не стоит. В твоем исполнении это неубедительно.
— Мне жаль, что у тебя сложилось превратное понимание моей роли.
— Моя ли в том вина?
— Я лгал тебе, и я тебя использовал, — согласился Визерс — Сейчас тебе лгут и тебя используют другие люди. Разница между нами в том, что я делал это не для собственной выгоды, но для всеобщей пользы. Прежде чем мы продолжим этот разговор, я хочу, чтобы ты однозначно ответил мне на один вопрос. Ты уже окончательно отказался от моего предложения или пытаешься торговаться?
— Прежде чем я отвечу, я хотел бы попросить тебя уточнить, кто и для чего меня использует сейчас и где именно врет.
— Значит, торгуешься, — сказал Визерс — Не стану я ничего уточнять. Ты не дурак, способен делать выводы самостоятельно и обладаешь необходимым для этого объемом информации. Здесь нет ничего такого, до чего ты не мог бы додуматься без моей помощи.
— Но мы же торгуемся, — напомнил я. — Дай мне хоть что-нибудь, от чего я смогу оттолкнуться.
— Ты веришь в совпадения?
— Не во все подряд.
— Это правильно. Совпадение совпадению рознь. Бывает, жизнь выкидывает такие случайности, перед которыми пасует любая логика, бывает, все эти случайности слишком хорошо укладываются в одну схему, но тем не менее не перестают быть случайностями. Однако надо четко видеть грань, за которой цепочка случайностей перерастает в закономерность.
— Ты хочешь, чтобы я от этого отталкивался?
— Да.
— Должен заметить, ты не стараешься облегчить мне жизнь.
— Мы с тобой просто по-разному видим ситуацию, — сказал Визерс. — Там, где ты видишь для себя возможность выбора, я вижу предопределенность. События скоро выйдут из-под контроля, и единственный для тебя шанс выбраться с этой станции — я и крейсер Альянса, висящий на рейде.
— У меня есть собственный корабль.
Визерс покачал головой:
— Асад ад-Дин на Новой Колумбии тоже так думал.
— Что ты пытаешься мне сказать?
— Только то, что уже сказал. В моих словах нет двойного смысла, — заявил Визерс, но я ему опять не поверил.
— Что вы сделали с моим кораблем?
— Ничего мы с твоим кораблем не делали, — сказал Визерс — Никто даже не входил в тот ангар, где он стоит.
— Значит, ты ни на что не намекаешь, а просто действуешь мне на нервы? — уточнил я. — Чего ради? Или просто из любви к искусству?
— Я просто хочу донести до тебя одну мысль. Для того чтобы выбраться из свалки, которая здесь вот-вот начнется, одного космического корабля может оказаться недостаточно.
— Ты уверен, что свалка обязательно начнется?
— Да, — сказал Визерс — Смерть полковника Дигана — это только начало.
— Твоя миссия здесь как-то связана с текущими событиями?
— Мои люди Дигана не убивали, если ты об этом.
— А в более широком смысле?
— Я готов очень обстоятельно с тобой поговорить, — сказал Визерс — Как только мы окажемся на борту нашего корабля.
— Мне это не нравится, — сказал я. — Ты сыплешь намеками, чертовски похожими на угрозы, и даешь обещания, не подкрепленные никакими гарантиями, требуя, чтобы я принял решение практически вслепую. Это непохоже на честную игру.
— Я не понимаю, о каких гарантиях ты говоришь, — заявил Визерс — Сейчас я не могу дать тебе ничего, кроме слов, и даже представить не могу те слова, которым ты поверишь. Но подумай вот о чем. Ты мне нужен, а я до сих пор не отдал приказ захватить тебя силой. Разве это не является доказательством моей доброй воли?
— Только косвенным, или дела твои не настолько хороши, как ты пытаешься показать.
— Ты знаешь, где швартуются шлюпки с нашего крейсера, — сказал Сол. — Если не сможешь добраться до посольства, когда начнется заварушка, приходи сразу туда. Я предупрежу людей, они будут в курсе…
Он явно собирался закончить разговор, но меня это не устраивало, потому что я до сих пор надеялся вынести из беседы хоть что-то полезное. Намеки и угрозы не в счет.
— Ты показывал мне голограммы трех человек, — сказал я. — И я так понял, что один из них Феникс, за которым вы охотитесь. Который?
— Любой из них, — сказал Визерс — Никто не знает, как выглядит Абрахам Феникс в данный момент.
— Но эти люди… вы же не с потолка их взяли?
— Нет, не с потолка, — сказал Визерс — А ты узнал кого-то из них. Которого?
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты видел его здесь, на станции? — продолжил Визерс, не обратив внимания на мою реплику. — Когда, при каких обстоятельствах? Которого?
— Не помню.
— Смешно. — Но сам он даже не улыбнулся. — Что ж, не буду скрывать, эта информация представляет для меня большую ценность. Что ты хочешь взамен?
Я задумался.
Судя по изменившемуся тону Визерса, он действительно считал информацию о Фениксе очень ценной, и я почти не сомневаюсь, что при других обстоятельствах он предпочел бы не торговаться, а дать команду своим молодчикам утащить носителя информации на корабль и подвергнуть его глубокому ментоскопированию, чтобы начисто исключить любые сомнения в ее правдивости. Беда в том, что со мной этот номер у него не прокатит по чисто техническим причинам — мой мозг для ментоскопирования закрыт. Было бы иначе — я до сих пор жил бы в своем родном двадцать первом веке и вспоминал экспедицию в Белиз как две недели отпуска в тропическом раю.
Визерс начал торговаться, и теперь предстояло решить, что именно я хочу узнать взамен. При этом говорить он должен первым. Даже не потому, что я ему не верю, а потому, что мои сведения — это чистой воды блеф. Не может быть, чтобы человек, которого я узнал, оказался местным террористом номер один. Скорее всего, это просто совпадение.
Что там Визерс говорил о совпадениях? Они случаются.
То ли мучительная работа мозга отразилась на моем лице, то ли Визерс за время нашего с ним знакомства научился читать меня как открытую книгу…
— Ты видел его не здесь, — сказал он. — И сейчас пытаешься сообразить, насколько это может быть мне интересно, не так ли? А заодно думаешь, что попросить взамен, и никак не можешь решить.
— Ты видел его не здесь, — сказал он. — И сейчас пытаешься сообразить, насколько это может быть мне интересно, не так ли? А заодно думаешь, что попросить взамен, и никак не можешь решить.
— И насколько тебе интересно, если я действительно видел его не здесь?
— Очень интересно, — сказал Визерс — У нас слишком мало сведений о нем, а то, что у нас есть, не вписывается в общую картину. Поэтому любые мелочи имеют ценность.
— Тогда расскажи мне подробнее об Асаде, моем корабле и почему я не могу на них обоих рассчитывать.
— Это жизненно важная для тебя информация, — ухмыльнулся Визерс — Но для того чтобы ты мне поверил, мне придется рассказать куда больше, чем ты просишь и чем я рассчитывал.
— И это прекрасно, — сказал я.
— Нет, — сказал Визерс после небольшого раздумья. — Если ты видел его не здесь, то твои сведения сейчас не критичны, и я могу подождать долгой и обстоятельной беседы на борту нашего крейсера. Возьми это. — Он протянул мне кусок пластика, формой и размерами похожий на кредитную карточку. — Это облегчит тебе общение с представителями Альянса и поможет попасть на крейсер.
Я повертел карточку в руках. На серой поверхности не наблюдалось ни единой буквы, цифры, иероглифа или любого другого значка. Наверное, она предназначена для сканирования специальным устройством и… И еще она может быть чем-то вроде «маячка», который позволит Визерсу отслеживать все мои передвижения.
Я убрал карточку в карман, пока окончательно не решив, что я с ней буду делать.
— До встречи на крейсере, — сказал Визерс и ушел, оставив меня наедине с тревожными мыслями и остывшим кофе.
Молодчики в штатском, которых я принял за группу поддержки генерала, дождались, пока я допью кофе, и проводили меня безразличными взглядами.
ГЛАВА 11
Космический корабль — это очень сложная штуковина.
Люди, имеющие дело со сложными штуковинами, делятся на две категории — пользователей и специалистов. Думаю, что сие разделение берет свое начало еще во времена изобретения каменного топора.
То есть взять каменный топор и тюкнуть им мамонта по голове мог любой дурак. Но вот соединить кусок камня и кусок дерева таким образом, чтобы эта конструкция не развалилась еще при замахе и ею можно было бы тюкнуть по голове мамонта, наверняка был способен не каждый.
И если еще в Средние века разница между пользователями и специалистами была наподобие маленькой трещины, через которую мог перешагнуть почти любой желающий, научно-технический прогресс превратил эту трещину сначала в разлом, а потом и в пропасть.
Сколько автомобилистов начала двадцать первого века могли объяснить принцип действия двигателя внутреннего сгорания, отличить стартер от трамблера или тем более найти причину, по которой машина внезапно перестала «тянуть»?
Если я еще мог худо-бедно разобраться в карбюраторном жигулевском движке, инжекторные моторы с компьютерными чипами были для меня тайной за семью печатями, и такими было большинство автовладельцев. Они умели водить машину, при необходимости могли долить масла, заменить колесо или свечи, а при любой более сложной неисправности обращались к специалистам.
Или те же компьютеры… В начале двадцать первого века в Интернете сидело около миллиарда человек, а сколько из них могли самостоятельно установить на свой компьютер новую операционную систему или скачать из того же Интернета необходимые патчи и драйверы?
Управлять космическим кораблем было сложно, однако я смог этому научиться за несколько месяцев напряженных тренировок. Но для того чтобы научиться диагностировать и устранять неисправности, требовались не месяцы и, возможно, даже не годы, а десятилетия. Устройство космического корабля на несколько порядков сложнее устройства автомобиля, в нем задействованы десятки сложнейших систем, отказ любой из которых может быть чреват весьма неприятными последствиями. Здесь я был начинающим пользователем, и стать специалистом у меня не было вообще никаких шансов.
Ситуация усугублялась еще и тем, что даже специалист может не заметить проблемы до тех пор, пока корабль находится в стояночном ангаре. Пока автомобиль стоит в гараже и сверкает краской, с ним все в порядке. Пока автомобиль не заведен, стук в двигателе не слышен.
С космическим кораблем все еще сложнее.
Даже если я получу разрешение и выведу его из ангара, я смогу проверить только состояние маневровых двигателей и систем жизнеобеспечения, а этого мало. Для того чтобы убедиться в исправности прыжкового двигателя, нужно совершить прыжок, причем один прыжок стопроцентной гарантии тоже не даст.
А два? Кто ж знает, как специалисты по саботажу могли запрограммировать взрывное устройство?
— Прекрасная болезнь — паранойя, — сказал Азим, когда я начал выяснять, не заметил ли он каких-то неполадок на борту корабля. — Тем, кто ею болеет, никогда не бывает скучно.
— Нормальное заявление для человека, который полтора года пичкал меня теориями заговоров, — сказал я. — Если у меня паранойя, что еще не факт, то именно вы с Асадом эту паранойю и развили.
— У тебя паранойя, — сказал Азим. — Мне приятно, что ты не забыл мои уроки, но и в своих подозрениях надо знать меру.
— На Новой Колумбии вы тоже были безмятежны, — сказал я. — И чем все кончилось?
— Ты сравниваешь абсолютно разные ситуации, — сказал Азим. — Мы прибыли на планету не на том корабле, на котором должны были ее покинуть. В отличие от тебя, пилотировавшего свой корабль самостоятельно. Сколько человек имели доступ к кораблю после того, как ты оставил его в ангаре?
— Официально двое, — сказал я. — Но я не думаю, что отсутствие цифрового ключа может надолго затруднить доступ профессионалу.
— И ты бы не заметил следов вмешательства?
— Если бы это был классный профессионал, вряд ли. — Рассказывать Азиму о том, что с судном могли поработать профессионалы из СБА, мне не хотелось. Я не был уверен, что Визерс намекает мне именно на них, а вторым человеком, имевшим официальный доступ к моему кораблю, был сам Азим. Вот уж правда, никому нельзя верить.
— Допустим, — сказал Азим. — Но зачем морочить голову с диверсией на прыжковом двигателе?
— Потому что вмешательство в другие системы распознать гораздо легче.
— Я не об этом, — сказал Азим. — Существуют и более простые способы тебя убить. Корабль при этом можно вообще не трогать.
— Мне продолжать проводить аналогии с Новой Колумбией?
— Нет тут никаких аналогий, — отрезал Азим. — На Новой Колумбии Асада хотели вовсе не убить.
— Тем не менее шансы на летальный исход были весьма велики, — заметил я. — И…
— Я проверю корабль, — сказал Азим. — Прямо сейчас пойду и проверю. Что мне искать?
— Все, что покажется тебе подозрительным, — сказал я. — То есть стандартный набор процедур.
— Хорошо, — сказал Азим. — Только сначала скажи мне, с чего ты вдруг вбил себе в голову, что с кораблем что-то не так?
— А если это просто предчувствие?
— Это просто нервы, — сказал Азим. — Я, конечно, проверю, но сам понимаешь…
— Да, понимаю, — сказал я. — Далеко не все проблемы можно обнаружить, пока корабль стоит.
— Хорошо, что ты отдаешь себе в этом отчет, — сказал Азим и отчалил искать проблемы на борту.
Спокойнее мне не стало.
Визерс не просто так спрашивал, верю ли я в совпадения. Их действительно было слишком много, но интересно, какие именно совпадения генерал СБА имел в виду?
После третьей чашки кофе не лез в горло. К нему катастрофически не хватало сигареты. Наверное, на психологическом уровне мне уже никогда этой привычки не побороть.
— Третий час тут сидим, — пожаловался Фил. — Давай хоть пива закажем.
— Мы вроде бы как на дежурстве, — сказал я.
— Это ад, — сказал Фил. — Сидим в кабаке и третий час смотрим, как кто-то напивается. Кому-то весело и хорошо. А мы на дежурстве, и нам нельзя.
— Отнесись к этому философски, — посоветовал я. — Представь, что сейчас ты мог бы быть в каком-нибудь менее приятном месте. Ползал бы по техническим уровням, например.
— Моего воображения на это не хватает, — сказал Фил.
— Тогда заткнись.
Фил обиженно засопел, но заткнулся. Впрочем, я был уверен, что надолго его не хватит.
Несмотря на благоприятное для распития алкогольных напитков время — вторая рабочая смена недавно закончилась и началась третья, условно ночная, — обилия посетителей в баре не наблюдалось. Стоило только обитателям станции заглянуть внутрь и увидеть, кто именно гуляет за центральными столиками, как они сразу же решали либо провести вечер в трезвости, либо накачиваться алкоголем в каком-нибудь другом месте.