— Сюда… — Послышалось до боли знакомое шипение.
Дрожь охватила тело, но я не могла сдвинуться с места, наблюдая снова, как маленькая змейка ползает по поверхности медальона. Что за черт, скорее иди к друзьям, вопил внутренний голос. Однако все мои попытки совладать с любопытством иссякли, мне хотелось вернуться в тот сон, в тот зловещий и такой притягательный сон, где был мужчина, чье лицо невозможно было разглядеть в полумраке, но сердце подсказывало кто это…
Маленькая дверца медальона распахнулась, и зеленый яркий свет вырвался наружу, окутывая меня с головы до ног, ноги оторвались от земли, и меня засосало в крестраж.
Подземелья Хогвартса, снова я находилась на четвертом уровне под замком, промозглое помещение, почему я ощущаю холод? Такого быть не должно. Каменные стены завибрировали от шепота.
— Сюда…
Наконец до меня дошел смысл того, что я нахожусь под властью медальона, и надо как-то выбираться. Мерлин! Дурья башка! Что я творю? Магия не действовала как эльфийская, так и обычная, так, если голос зовет меня вниз в подземелье, по логике выход наверху. Быстро добежав до лестницы, по пути слыша все громче призыв, я в несколько прыжков преодолела лестницу до пролета, затем вторую, третью, четвертую, и так далее. Знакомых силуэтов каменных орлов и рыцарских доспехов, украшающих пролет первого этажа видно не было, может я ошиблась расположением лестниц?
— Сюда, иди сюда, сюда… — Доносилось шипение со всех сторон, уже режущее уши своей настойчивостью.
Еще пара лестниц и я все-таки остановилась, после такого марш броска ноги отказывались двигаться, а дыхание сбилось. Решила заглянуть в коридор, хоть узнать где нахожусь, вышла с лестничной клетки. Шок, волна страха накатила на меня, портрет Патрика Заколдованного все еще висел немного поодаль. Я была всё на том же уровне, с которого начинала путь. Пульс участился…
— Анна… — Послышался мужской голос, нарушивший привычное шипение, принадлежавший именно ему.
Я встряхнула головой, крестраж пытался запудрить мне мозги, вывести из равновесия и завладеть мной полностью. Нет, ты не должна на это вестись, кричал трезвый голос разума. Ужас обуял меня, застряла тут, не в силах найти выход, единственный путь, это путь в ту комнату… Сознание боролось с этой мыслью ища другие варианты, но другой голос в моей голове… Одним глазком, тебе все равно некуда идти… Всего лишь одним глазком, посмотреть … Разум отключился и ноги сами понесли меня по коридору шипящих змей на дверях, и тускло светивших ламп к черному прямоугольнику, бывшему уже в нескольких метрах. Когда до желаемого оставалась лишь пара футов, я внезапно остановилась. Что я делаю, это же ловушка! Нельзя в нее попасться, это обман, хитрый маневр частички души Волан-де-Морта. Сзади меня послышалось теперь уже злобное шипение.
— Иди…
Я машинально обернулась и мои глаза расширились от страха, каменные змеи сползали со своих дверей и медленно приближались ко мне, шипя и замирая в предстоящем броске. Успев резко убрать ногу от того места, куда только что пыталась впить зубы одна из них, я приняла одно единственное решение, самое бездумное и глупое, отнюдь не менее небезопасное, чем оставаться здесь, я влетела за эту чертову дверь и захлопнула ее с той стороны, услышав глухой стук камня, ударившегося о дерево. Несколько змей сделали бросок как раз в момент принятия мной этого опрометчивого решения. Стараясь перевести дыхание и выровнять разбушевавшийся пульс, я прислонилась лбом к двери. Мерлинова борода! Это вылетело из моей головы. Резко развернувшись на каблуках, вгляделась в ту самую черную фигуру из первого сна, как ни в чем не бывало стоящую на том же самом месте, только теперь его лицо было тускло освещено, перебивающей каминный свечей, стоявшей на комоде. Он ухмылялся. Эти черные глаза на бледном овале лица светились столь обыденным презрением. Я нервно сглотнула.
— Что же вы, мисс Рахманинова, присаживайтесь. — с Издевкой произнес он, указывая на тот самый ненавистный табурет, служивший студентам стулом пыток. Немного помедлив и решив, что нужно что-то делать, я все же подчинилась и пройдя мимо зельевара села на предложенное место.
— Я знаю, что вы ненастоящий. — Тихо произнесла я.
Смешок раздался из его рта. Наконец сменив лицо на какую-то корявую, не очень добрую улыбку Снейп двинулся с места и пошел к столу, мне на встречу. Что-то сжалось внутри от страха, а вдруг он сейчас выхватит палочку и убьет меня, ведь мои чары не действуют здесь, а значит возможно ему даже это удастся. Машинально поднеся руки к голове, я ощутила, что уши были в нормальном состоянии, в том, что было до моего дня рождения. Сердце совсем ушло в пятки, а Снейп тем временем изменил курс, он не пошел за свой стол, а обойдя меня со спины, наклонился и шепнул в ухо, от чего я дернулась.
— Не беспокойтесь мисс Рахманинова, я не собираюсь вас убивать.
Моя голова вжалась в плечи, а по телу пробежала, наверное, уже сотая волна дрожи, только не от страха, эта дрожь была иной, реакция на его внезапно бархатистый, чарующий тембр голоса.
— Это галлюцинация, я сейчас не в Хогвартсе, а в лесу, у палатки! — Зачем-то вслух произнесла я.
Псевдо Снейп не ответил, а его рука коснулась моего плеча и сжала его с силой, но не причинила боли. Не могла поверить, что ощущаю его руку, она теплая, осязаемая, это же мираж? Как такое может быть?
— Заучка и всезнайка, вы слишком много думаете. — Произнес он с долей раздражения.
Оказывается этот ненастоящий персонаж моей галлюцинации, тоже умел читать мысли. Но барьер возвести не могла, ведь при мне не было силы, а значит, я была раскрытой книгой и легкой мишенью для него. Снейп провел второй рукой по моей голове, по которой тут же прошлись колики, сбегающие вниз до самых мысков. Машинально я отбросила его обе руки, и не в силах совладать с собой презренно крикнула.
— Не трогай меня, убийца!
Смысла этой фразы не существовало, ведь это ненастоящий Снейп, а плод моего воображения, используемый крестражем чтобы получить меня в свою власть.
— Глупая… — Лишь изрек он.
Гнев нарастал в моем сознании, если бы при мне была сила, то от этого места и этого подобия пожирателя смерти не осталось бы и горстки пепла. Вскочив со стула я развернулась к Снейпу лицом, и что есть силы начала колошматить его кулаками в грудь. Он стоял и смотрел на меня, будто не замечая боли, зато моя боль увеличивалась с каждым моим ударом.
— Я ненавижу тебя ублюдок! — Кричала я.
На глаза наворачивались слезы. В душе закипала обида, обида на весь свет, и на него… Голос рассудка все меньше напоминал о себе, и наконец, Снейп схватил меня за руки, больно сжав запястья, сквозь зубы проговорил.
— Нет, ты не можешь ненавидеть меня, потому что искренне любишь.
Плевать на запястья, пауза после осознания этих слов накатила на меня новой волной слез…
— Нет…
Он молчал и улыбался, скривив брови в недовольной дуге.
— Нет, слышишь! Нет! Я не могу любить убийцу! — Мои рыдания переходили в более крепкий голос, я старалась унять истерику.
Когда я перестала сопротивляться, так как крови в моих кистях уже почти не осталось, благодаря его зажимам, он освободил одну мою руку, и своей полез в карман моих джинс, я наблюдала за его неправомерным вмешательством в мое личное пространство не в силах возразить. Он извлек сложенный кусок бумаги, я тут же узнала его, моя голова снова начала вжиматься в плечи. Встряхнув за краешек резким движением пергамент, Снейп смотрел на мою реакцию. Его лицо развернулось на мятой, жухлой газетной вырезке.
— Нет, это не так. — Произнесла я почти шепотом на вдохе.
Зельевар поднес фотографию параллельно своему лицу, искривляясь в той же ухмылке, как на изображении.
— Правда похож? — Иронично изрек он.
Издевается, он издевается…
— Теперь маленькая мисс Рахманинова перестанет отпираться и признается самой себе в этой детской шалости, любви? — В таком же тоне продолжил он, искривив лицо в неприятной гримасе на слове: «любовь».
Кажется, у меня задергался глаз, от негодования.
— Я ненавижу тебя, ничтожество! — Повторила я, пытаясь придать голосу большей уверенности, но он предательски ломался.
Хлопок! Моя щека загорелась. Он… Он ударил меня… После паузы я рывком подняла кулак в воздух и замахнулась ему в лицо. Но крепкая рука Снейпа перехватила его. Он занес другую руку и ударил меня еще раз тыльной стороной ладони, так, что я отлетела на полфута и упала на пол. Смотрела на него с ужасом, действительно чувствую боль, а значит могу умереть, запертая здесь, в кулоне… Снейп сделал шаг, я отползла на локтях назад, боясь худшего. Он склонился надо мной и взял за воротник джемпера притянув свое лицо к моему, промежуток в несколько сантиметров заставлял чувствовать его прерывистое дыхание, от которого упавшие на лицо пряди иссиня-черных волос, колыхались взад-вперед. Черные глаза горели злобой.
— Правда похож? — Иронично изрек он.
Издевается, он издевается…
— Теперь маленькая мисс Рахманинова перестанет отпираться и признается самой себе в этой детской шалости, любви? — В таком же тоне продолжил он, искривив лицо в неприятной гримасе на слове: «любовь».
Кажется, у меня задергался глаз, от негодования.
— Я ненавижу тебя, ничтожество! — Повторила я, пытаясь придать голосу большей уверенности, но он предательски ломался.
Хлопок! Моя щека загорелась. Он… Он ударил меня… После паузы я рывком подняла кулак в воздух и замахнулась ему в лицо. Но крепкая рука Снейпа перехватила его. Он занес другую руку и ударил меня еще раз тыльной стороной ладони, так, что я отлетела на полфута и упала на пол. Смотрела на него с ужасом, действительно чувствую боль, а значит могу умереть, запертая здесь, в кулоне… Снейп сделал шаг, я отползла на локтях назад, боясь худшего. Он склонился надо мной и взял за воротник джемпера притянув свое лицо к моему, промежуток в несколько сантиметров заставлял чувствовать его прерывистое дыхание, от которого упавшие на лицо пряди иссиня-черных волос, колыхались взад-вперед. Черные глаза горели злобой.
— Никогда! Слышишь! Никогда не лги мне маленькая дрянь! — Скрежетал он зубами.
Сердце леденело от ужаса, а тело совсем перестало справляться с дрожью.
— Нет…
Он занес руку надо мной еще раз, но я успела закрыть лицо, и лишь по тыльной стороне ладоней прошелся обжигающий удар сметший их по направлению руки Снейпа. Я закрыла глаза, нет, это всего лишь галлюцинация, крестраж пытает меня…
— Прошу, остановись… — мой голос дрожал, как лист на ветру.
Я чувствовала, как он наслаждается своей властью, уничтожая надменностью, злобой, самодовольством. Покалеченная душа, сжалась в комок, ожидая нового удара, нет, физической боли я не боялась, то, как искусно он вторгался в мое сознание, глумился, приносило куда больше боли, зная за какие именно ниточки дергать, он намеренно рвал их, уязвлял меня, убивал. Но он не настоящий… Лишь плод моего воображения, исковерканный крестражем в сто крат, самый большой страх. Нет, успокойся, не поддавайся ему, борись. Он всё еще держал меня за шиворот. Внезапно картинка завибрировала, и как на испорченной пленке на ней появлялся белый шум, Северус огляделся вокруг, он понимал, что я начала справляться с иллюзией. Внезапно резким движением он приблизил моё лицо к себе и впился жадными губами в мои. Я пыталась отстраниться, но он еще с большей силой прижимал к себе. В этот момент я поняла, как же все таки долго мечтала об этом, пускай его поцелуи не так нежны как поцелуи Сириуса, даже грубы, неистовы. Картинка начала восстанавливаться, а белый шум пропадал. Этот ненастоящий Северус чувствовал, что я начинаю поддаваться, борьба сходила на нет. Еще секунду, всего коротенькую секундочку, говорил едва ли трезвый голос моего сознания, но одна секунда, становилась другой, затем третьей, пятой, девятой… Мои глаза сами собой закрылись, унося в мир, от которого я слишком долго открещивалась. Северус отпустил мой джемпер и обнял другой рукой, все больше и больше нависая, и опуская меня на холодный пол своей комнаты. Я начала действовать сама, целовала его шею, гладила волосы. Его поцелуи превратились в мягкие, нежные, моя злоба и ненависть куда-то испарялись, улетучивались, открывая проход к самому сердцу, которое тянулось навстречу к нему. Он гладил моё лицо теплой ладонью, прикосновения которой отдавались дрожью где-то внизу. Пол начал становиться холоднее, но это была такая приятная прохлада, обволакивающая мое тело, разум, душу. Расслаблялась в его объятиях, утопала в поцелуях, обвеваемая этим приятным холодком. Внезапно почувствовала, как напряглись его губы и в следующую секунду он отпрянул, схватившись руками за голову.
— Что ты делаешь, прекрати! — Завопил он, каким-то замогильным визгливым голосом совершено не свойственным Северусу.
Картинка редела, и белый шум снова начал окутывать пространство. Его стоны увеличивались, а на волосах начал образовываться иней, он замерзал, будто обдуваемый всеми ветрами Антарктики, покрывался льдом, его лицо искажалось в болевых гримасах. Нет! Только не сейчас, не уходи! Прошу, картинка становилась все реже, а я кажется начала терять рассудок. Я приблизилась к нему и попыталась взять за руку.
— Северус…
Но моё прикосновение оказалось необратимым, в том месте, где мои пальцы коснулись его руки, образовался кусок льда, Снейп становился прозрачным, словно ледяное изваяние, кричал из последних сил, пока эта сцена не начала растворяться, сопровождаемая моими собственными всхлипами.
— Неетт…. — Кричала я, протягивая руку, но мы отдалялись друг от друга, разлетаясь в бесплотном пространстве в разные стороны.
Глава 24. Мысли в голове
Словно цепляясь за последнюю ниточку жизни, я хватала воздух ртом. Казалось кислорода в легкие вообще не попадало, сердце норовило выпрыгнуть из груди, пульс не менее сто сорока ударов в минуту приносил даже боль, тупую боль в груди. И убивающий холод, хотя он был не страшен мне, для других он мог стать мгновенной смертью. Ветер неистово хлестал со всех сторон, обжигая морозом, словно тысячи песчинок пустынной бури били в лицо. Я открыла глаза, в них ударил белоснежный свет, снежная пурга острыми снежинками застилала лицо. Ничего не видно, никого не видно. Я лежала на толще льда, запорошенная снегом: Я в Антарктиде? — Пришла в голову какая-то бредовая мысль. Потрогала щеки, не мерещится ли мне все это? На них были замерзшие дорожки слез, я плакала? Поднявшись в сидячее положение, потирая лоб, силилась вспомнить, что со мной произошло. Голова кружилась и зверски болела. А главное, не могла унять эту боль в душе? Почему мне так грустно, словно на меня свалились все беды этого бренного мира. В голове сумбур, непонятный ворох ускользающих событий. Помню лишь ощущение страха, ненависти, ярости и любви… Мешанина чувств, околесица какая-то, словно голову, сердце и душу зажали в тиски и пытали круциатрусом, параллельно вставляя иголки под ногти. Рука сползла к джемперу. Крестраж! Где он? Под плетеной тканью одежды не было выпуклости. Мерлин! Я начала нервно рыться в снегу рядом с собой, пурга, застилающая глаза, сильно мешала, отрыв сугроб до основания, и оторопела. Под невесомым колким снегом, был словно стеклянный пол, скрывающий очертания зеленых растений с крупными лиловыми цветами, будто заспиртованные, они застыли там в мерзлоте прозрачного как слеза льда. Это что еще за новость? Наконец, в метре от своего пробуждения я заметила металлический блеск. Мерлинова борода! Крестраж вмерз в землю, как и эти цветы. Неужели это из-за меня здесь такая непогода? Так, крестраж найден, теперь надо утихомирить разбушевавшуюся стихию. Закрыла глаза, и представила энергию воды, совмещая ее с огнем, что начали образовываться в глубинах моего тела, сознания… Открыв глаза и испуская флюиды тепла, я заметила, как пурга потихоньку стихает, снег переставал валить с неба и стихия успокаивалась, постепенно сходя на нет. Температура поднималась, а снег, выпавший в немереных количествах таял, вместе со льдом, открывая мне застрявший крестраж. Как только медальон был в зоне доступности, я с силой вырвала его, но не удержала в руках и уронила на тающий лед. Вновь потянулась за ним, но как только моя рука приблизилась к золотому кулону, он отпрыгнул, словно живой, что ввергло меня в некоторый ступор. Вторая попытка оказалась тоже тщетной, медальон избегал меня, ускользал. Внезапно издалека послышались крики.
— Анна!
Я встала, чтобы оглядеться в поисках друзей, картина вокруг меня была страшной, завораживающей и такой прекрасной. Зеленые деревья, с плодами манго, цветущие сакуры, кусты алых роз, лианы на высоких тропических растениях с цветами были заморожены так же, как и земля подо мной, словно в стеклянном саркофаге они стояли недвижимые, грациозные. Этот прекрасный сад, запечатленный в прозрачных льдах, невыносимо красивый, никогда прежде я ничего подобного не видела… Сейчас все это великолепие стекало, таяло. Стоп! Остановила температуру на примерной отметке ниже нуля, не могла позволить, чтобы все это погибло, исчезло. Улыбка невольно появилась на моем лице, а за подъемом души последовало ее падение камнем вниз. Как я могла такое натворить? Что случилось? Крестраж завладел мной, это было очевидно. Я рухнула на землю, резкий перепад настроения привел меня к слезам, я могла убить кого-то из своих друзей.
— Анна. Вновь послышался голос, в котором я узнала Сириуса.
Я снова вскочила на ноги, глядя в ту сторону, откуда он исходил, спустя несколько мгновений из-за дерева выбежал Сириус, его испуганное лицо говорило само за себя, подлетая ко мне на всех парах, он едва не поскользнулся на льду, но удержавшись на ногах, сделал аккуратные пару шагов в мою сторону. Остановившись в метре от меня, он не решался ничего сказать, думал, что я еще вероятно под властью крестража.