Время от времени Алена выбиралась из Дубочков, чтобы немного развеяться и сменить обстановку. Иногда она уезжала в Европу или в Питер, где у нее было великое множество родственников и друзей. Но порой ее отлучки носили менее глобальный характер и заканчивались в ближайшем к Дубочкам городке, до которого, впрочем, было почти сто верст с гаком.
– Тот случай в магазине возле прилавка с овощами укреплению наших с Василием Петровичем отношений тоже не способствовал. Когда он вызволял меня из полиции, куда меня отправили сотрудники магазина, он долго допытывался: какого черта со мной происходит?
– Это было грубо с его стороны. Он должен был тебе посочувствовать, а не ругать.
– Но ты же знаешь, как для Васи важно общественное мнение. Он же на всю округу самое важное лицо. На него все смотрят. А тут жена то ли алкашка, то ли наркоманка, то ли вообще сумасшедшая.
– Все равно, – стояла на своем Инга. – Ты же не была виновата. Ты нуждаешься в поддержке мужа, а не в его критике.
– Ну, вообще-то я тогда тоже так подумала. И даже обиделась на него. Но потом посмотрела пленку со скрытых камер в магазине, которую продемонстрировали Васе эти подлые гады охранники, и начала лучше понимать его чувства. Я там просто отвратительна. Нет, без прикрас, я выгляжу там просто омерзительно.
– Допустим, даже и так, – храбро возразила Инга. – Все равно ты не виновата. Это кто-то злой шутит с тобой. Но мы это дело мигом исправим!
И хотя она ровным счетом не представляла, как это у них с Аленой получится, но виду не подала. Нельзя, чтобы Алена вновь начала хандрить. Только не сейчас, когда им нужна вся ее воля и самообладание.
Какое-то время подруги шли по дороге молча. Солнце поднялось совсем высоко, стало припекать. Идти по выложенной камнем дорожке на каблуках было трудновато. Женщины разулись и весело зашлепали по прохладным гладким камням босиком. В таком передвижении был свой секрет. Тут было главное наступить на ровную полированную поверхность, а не попасть в трещинку или на выбоинку.
Внезапно внимание Инги привлекло к себе какое-то необычное темное пятно, маячащее впереди. И уже спустя секунду она поняла, что видит невдалеке силуэт мужчины, стоящего у ствола дерева. Мужчина находился спиной к ним, так что лица его Инга разглядеть не могла. Одет он был вполне тривиально – джинсы и темная футболка. И все же его появление в этом уединенном месте вызвало в Инге чувство какой-то неясной тревоги.
Она подняла руку и коснулась ею руки Алены. Инга специально проделала все это молча, чтобы не спугнуть неизвестного. Но Алена, подняв на нее глаза, тут же оступилась и чуть было не упала.
– Ай! – обиженно воскликнула она. – Как больно! Ногу подвернула.
– Алена, смотри, – шипела Инга.
Но подруга ее не слушала.
– Я из-за тебя чуть было не упала! Ты чего?
– Ничего! – с досадой воскликнула Инга. – Уже ничего!
После первых же звуков голоса Алены таинственный незнакомец, до того стоящий у ствола дерева, мгновенно исчез. Наверное, он просто шагнул за ствол. Но когда Инга подбежала к этому дереву, то она никого не обнаружила за ним. У мужчины было достаточно времени, чтобы скрыться за другими деревьями, углубившись в лес. И в каком направлении он удалился, Инга сказать не могла.
Ей пришлось прекратить погоню. Но с Аленой она все же поделилась увиденным.
– Вот и у тебя начались видения, – с грустью прокомментировала подруга. – Может быть, это болезнь и она заразна?
Но Инга в этом сильно сомневалась. Она была уверена, что видела мужчину и что этот мужчина настоящий. Вот только с какой целью он стоял там? И если он кого-то ждал, уж не Алену ли?
– Скажи, вот ты Василия Петровича в измене подозреваешь, а у тебя самой не появлялось ли какого-нибудь ухажера?
– У меня? – искренне возмутилась Алена. – Да ты что такое говоришь!
– Ладно, я ведь только спросила.
– О таком и спрашивать даже не смей! Если случится такое, что я разлюблю Васю, то я просто встану и уйду. И уж потом пущусь во все тяжкие, включая и любовников тоже.
Да, подобное поведение было в духе благородной Алены. А вот измена – нет.
Вернувшись домой, подруги не стали больше ничего обсуждать, они сразу же отправились по своим комнатам. Каждой надо было привести себя и свои чувства в порядок. Да и про внешность тоже нельзя было забывать. А когда после четвертого десятка хочешь выглядеть на ярком дневном свете хотя бы прилично, нужно об этом серьезно позаботиться. И поэтому Инга, едва придя к себе в комнату, сразу же набрала полную горячей воды ванну, насыпала в нее от души ароматической соли, а потом с наслаждением окунулась в душистую воду.
А Алена, придя к себе, позвала Нюшу для той же услуги. Но горничная не отзывалась. И тогда вспомнив, что это она отпустила на сегодня свою помощницу, Алена взялась за дело сама. Надо было поторопиться, если они не хотели опоздать на праздник к Нюше.
Глава 5
Подруги спустились вниз, где их уже дожидался Василий Петрович, почти одновременно. Он держал в руках огромный букет лилий.
– Какие красивые! – восхитилась Инга необычайно крупным и многочисленным цветам какой-то невиданной сочной пурпурной окраски. – У вас тут растут?
– Сезон лилий уже давно прошел.
Тон Алены был суховат. И на букет она косилась с видимой неприязнью.
– В город ездил? – спросила она у мужа. – Специально за любимыми Нюшиными цветами?
– Ваня попросил, сам никак не успевал. А мне все равно было туда нужно, вот я и съездил.
Ответ мужа и его заискивающий тон несколько примирил и Алену с существованием букета, но не насовсем.
– Тебе не кажется, что ты слишком носишься с этой девочкой? – спросила она у мужа хоть и без враждебности, но все же с укором. – Не подумай ничего такого, но она может вообразить о себе слишком много.
Василий Петрович ничего не ответил жене. Вместо этого он что-то пробормотал себе под нос. И стоящая рядом с ним Инга разобрала, что бормочет Василий Петрович о том, что тут и так кто-то слишком много вообразил о себе.
Алена же хоть и не могла разобрать слов мужа, но верно уловила интонацию и вновь нахмурилась:
– Что ты сказал?
– Ничего.
И Василий Петрович вышел во двор. Букет он со злостью кинул на стол, сломав два бутона.
– Чего ты на него кидаешься? – спросила Инга у подруги. – Или ты его уже и к Нюше ревнуешь?
– К Нюше? К ней, конечно, нет, не ревную. Вася никогда не посягнет на чужую собственность. Если девочку облюбовал для себя Ваня, то Василий Петрович ни за что не огорчит своего телохранителя. Просто меня задело, что мне он уже сто лет никаких знаков внимания не оказывал, а для нее специально за букетом смотался.
– Знаешь, если ты не перестанешь цепляться к каждому его поступку, то все кончится очередной ссорой.
– Я и не цепляюсь.
– А вчера, когда он немного задержался? Ты ему форменный допрос устроила. И сегодня из-за букета снова прицепилась.
– Но что же мне делать? – простонала Алена. – Что мне делать, если все, что Вася делает, меня теперь выводит из себя?
Да, подруге не мешало бы подлечить нервы. Пожалуй, у тех специалистов, которых она посетила, было маловато опыта. Или нервы были не их профилем?
– Когда у супружеской пары назревает очередной кризис отношений, принято ходить к психотерапевтам.
Но окрестности Дубочков были удивительно бедны такими специалистами. И поэтому, пока не найдется хороший доктор, Инга решила взять роль буфера между супругами на себя. А для начала надо было вывести подругу на улицу и попытаться заставить ее извиниться перед мужем. Инга подобрала букет, убрала сломанные бутоны и порадовалась, что их отсутствие не испортило общего впечатления от лилий.
Но Алена и тут была недовольна:
– Фу, как они пахнут! У меня даже голова разболелась.
Инга и сама почувствовала недомогание. Аромат этих лилий был чересчур уж силен. Пожалуй, на ночь их не следует оставлять в доме, иначе все домочадцы Вани встанут наутро с дикой головой болью.
Оказавшись на улице, подруги завертели головами по сторонам. Василий Петрович стоял у машины, засунув руки в карманы брюк. Вид у него был недовольный.
– Ничего, сейчас ты перед ним извинишься, приласкаешь его, он и оттает, – пообещала Инга подруге. – Он у тебя отходчивый.
Но, к ее удивлению, когда она обернулась в поисках Алены, то подруги за ее спиной уже не оказалось. Алена направилась совсем в другую сторону. А именно туда, где стояла группа из трех человек. Вова, Сева и с ними еще какая-то белобрысая молодка с лицом симпатичным, но в то же время плутоватым и наглым. Алена шагала в направлении троицы с таким разгневанным видом, что Инга моментально поняла: назревает очередной скандал. Она сунула букет Василию Петровичу, а сама кинулась вдогонку за подругой.
Инга подоспела как раз в тот момент, когда Алена ткнула указательным пальцем в грудь женщины и гневно воскликнула:
Инга подоспела как раз в тот момент, когда Алена ткнула указательным пальцем в грудь женщины и гневно воскликнула:
– Ты! Что ты тут делаешь?
Брови подруги при этом сошлись в одну сплошную полосу, губы сжались, а сама Алена выглядела крайне разгневанной.
– Убирайся прочь, воровка! – прошипела она прямо в лицо оторопевшей женщины.
На ее месте Инга бы унеслась прочь немедленно. Но женщина оказалась не робкого десятка.
– Ругайте меня, Алена Игоревна! – воскликнула она. – Я и впрямь сильно перед вами и перед вашим мужем виновата. Бес меня попутал!
– Вот к нему и иди теперь работать!
– Алена Игоревна, ну, простите меня! Ну, пожалуйста! Хотите, я на колени перед вами встану?
– Нет.
– А я встану! Вы меня знаете, я упорная.
– Чего ты хочешь, Света? – уже несколько тише, но все так же раздраженно произнесла Алена. – Чтобы я обратно тебя на работу взяла в музей? Чтобы и дальше меня обманывать?
Так это та самая Светлана, которую Алене пришлось уволить за систематическое присваивание себе музейной выручки. Теперь понятно, почему так сильно она разгневалась.
– Нет, нет, – воспротивилась Светлана. – Я совсем не за этим к вам пришла.
– А зачем?
– Я предупредить вас хочу, – забормотала женщина. – Знаю, что виновата перед вами, вот и хочу искупить свою вину.
– Это как же?
– Алена Игоревна, голубушка, матушка… Уж вы не прогневайтесь на меня за мою выходку. Муж меня пилил постоянно, что я копейки зарабатываю, требовал, чтобы я на ферму шла работать. К коровам! А я скотины с детства боюсь. И в музее мне так у вас нравилось. Чисто, красиво, люди все время разные приезжают. Мечта, а не работа!
– И поэтому ты принялась меня обманывать?
– Нет, я просто мужу сказала, что зарплату нам повысили, чтобы он от меня со своей фермой отцепился. Так и пошло и поехало. Сначала один раз взяла, потом другой, потом третий…
– Сколько же времени ты меня обманывала?
– Недолго совсем.
– А если точнее?
– С начала лета.
– Света!
– Алена Игоревна, простите!
На какой-то миг Инге даже показалось, что Светлана сейчас бухнется на колени. Но нет, обошлось без таких крайностей.
– Не знаю, Светлана, что мне с тобой и делать, – вздохнула Алена. – Огорчила ты меня просто ужасно.
– Понимаю, Алена Игоревна. Бес меня попутал.
– И врешь ты много.
– Только теперь я вам правду скажу. А вы меня послушайте, я ведь вам про человека расскажу, который в сотню против моего больше вас огорчить может!
Лицо Алены стало серьезным. И она тревожно произнесла:
– Я тебя слушаю.
– Отойдемте в сторонку.
Разумеется, Инга последовала за подругой. Светлана враждебно покосилась на нее, но Алена успокоила женщину:
– Это моя подруга из города – Инга. Можешь спокойно говорить при ней, я полностью доверяю ей.
– Ну как хотите, – пожала плечами Светлана. – Ваше дело. Только тут такой вопрос… щекотливый, что лучше бы нам с вами наедине поговорить.
– Либо говори что хотела, либо убирайся! – рассердилась на нее Алена.
Светлана вновь сделала движение, словно собираясь упасть на колени, но передумала и вместо этого сказала:
– Недоброе против вас затевает один человек. Извести вас совсем хочет. А может, так даже и смерти вашей желает.
– И кто же это? Можешь назвать имя?
– Есть тут у нас одна особа… Да вы тоже ее сами хорошо знаете. На фабрике, где разливочный цех с настойками, эта баба работает.
Алена пожала плечами. Вот уж никак не думала, что беда ей грозит оттуда. На фабрике трудились старушки, которые отвечали за рецептуру снадобий, и несколько их помощниц помоложе, в обязанности которых входило мешать, переливать, процеживать и тому подобные операции, частично механизированные, но частично все еще требующие ручного труда. Кто же из них мог желать Алене зла? Именно на фабрику она всегда приходила с радостью. И работницы встречали ее неизменно приветливо.
– Не догадываетесь? – прищурилась Светлана. – А ведь я про ведьму нашу местную говорю. Про ту, что ваш муж откуда-то привез и у нас в поселке поселил. Про Марину.
У Алены был теперь откровенно удивленный вид.
– Марина? И что же она против меня имеет?
– Место она ваше занять хочет.
– Мне казалось, мы с ней друзья. Она неизменно вежлива и приветлива при встречах со мной.
Светлане этот ответ очень не понравился. И она яростно воскликнула:
– Глаз она свой ведьминский на вашего мужа положила, вот что! Приворожила она его к себе своими штучками ведьминскими. Вот вы мне скажите, откуда у этой твари каждый месяц то новые сережки, то новое колечко берутся?
– Она главный технолог. Зарплата у нее вполне приличная.
– Ох и наивная вы, Алена Игоревна! – покачала головой Светлана. – Муж ей ваш подарки дорогие дарит! Сама видела, как он ей коробочки из ювелирного передает. А теперь эта ведьма и вовсе от вас избавиться желает!
Алена молчала. Было видно, что слова Светланы посеяли в ее душе сомнение. Зато Инга быстро прикинула про себя, правдив ли рассказ Светланы. Получалось, что он мог быть правдой. Те настойки, которые пила Алена и которые могли дурно влиять на нее, приносил ей Василий Петрович именно из своего цеха по разливу целебных настоек. Так может быть, работающая в этом цеху Марина что-то вредное подмешивала в настойки, приготовляемые для хозяйки? Отсюда и приступы безумия, временами охватывающие Алену?
Видимо, Алена подумала о том же самом, потому что она спросила у Светланы:
– Ты это точно знаешь? Ну, что мой муж и эта женщина… что они встречаются?
– Уж точней некуда. Не сомневайтесь, самые точные сведения у меня.
– Откуда ты это знаешь? – настаивала Алена.
– Да и не мне одной это известно! Все вокруг судачат, что Василий Петрович не иначе как в загул пустился от законной-то супруги, от вас, стало быть.
– И об этом уже говорят?
– А то! Сколько раз вашего мужа в обществе этой Марины видели. И к ней домой он захаживает, как к себе самому. Один раз его даже в трусах у нее в огороде видели.
– В трусах?
Алена побледнела и кинула на своего мужа, стоящего у машины, такой взгляд, словно никак не могла представить себе своего Василия Петровича, разгуливающего в трусах по чужому двору на глазах у чужой женщины да еще и ее соседей. Со своей стороны Василий Петрович явно не ожидал ничего дурного от разговора жены с ее бывшей сотрудницей. Он лишь выразительно постучал по своему запястью, на котором красовался брегет из платины, показывая, что им давно пора ехать. Вид у него был бесстрашный, словно бы никаких грехов он за собой не чувствовал.
Но Светлана не унималась:
– Вот я и говорю, что Марина эта недоброе против вас затеяла. Ее в последнее время все наши в обществе вашего мужа видят. Вы ее шуганите отсюда, пока она к Василию Петровичу не присосалась накрепко. Не бойтесь, она трусливая, послушается вас. Она и к моему супругу вначале подбиралась, да только я ей мигом окна в доме перебила, а ее саму обещала в озере утопить. Так она сразу от него отстала.
– Да, да, – рассеянно произнесла Алена, явно не слушающая уже Светлану. – Я учту. Спасибо тебе за предостережение, я обязательно разберусь.
И она повернулась, чтобы уйти, но Светлана догнала ее, забежала сбоку и вновь оказалась на пути у Алены.
– Так что, может быть, вы меня простите?
– Прощаю.
– И я могу вернуться на свою работу? – обрадовалась Светлана.
Какое-то время Алена колебалась. Но потом все же кивнула.
– Да, вернешься. Но с двумя условиями.
– Какими? Больше не воровать?
– Это само собой разумеется. Но есть и еще две вещи, которые я хочу, чтобы ты для меня сделала.
– Слушаю.
– Во-первых, ты никому не расскажешь о том, что я тебя простила.
– А как же…
– А во-вторых, на работу ты вернешься лишь спустя месяц. Поняла?
– Чем же мне целый месяц заниматься?
– Дома сиди, мужа ублажай.
– За свой счет?
– Очередной отпуск ты еще в мае отгуляла или забыла?
– Все поняла, – опустила голову Светлана. – Все-таки вы меня не простили. Вот как вы меня наказать решили. Я-то к вам с добром, а вы…
– А я и так слишком к тебе добра! Другая бы на моем месте уголовное дело против тебя завела, за решетку тебя упекла. А я лишь месяц предлагаю тебе дома посидеть, и все!
– Все, – проворчала Светлана. – Знали бы вы моего мужика, вы бы так мне не говорили. Да он мне весь мозг вынесет. Каждую минуту меня куском хлеба будет попрекать или снова о ферме разговор заведет. А я не могу с коровами! Меня от них воротит!
– Ну, милая, ты сама виновата.
– Что же, спасибо и на этом.
И крайне раздосадованная Светлана, опустив голову, побрела прочь. А Алена направилась в сторону машины, где поджидал ее Василий Петрович, все еще держащий в руках букет лилий.
– Алена, ничего ему не говори сейчас! – догнала ее Инга. – Алена, ты меня слышишь? Это может быть еще все и неправда. Мало ли чего там эта женщина могла придумать, сразу видно, что она врушка и дико завистливая.