— Я объясню, как это получилось, — поспешно сказал Фолансби. — Нам нужна была демонстрационная модель, и я написал в Компанию письмо с просьбой…
— Это, — безжалостно перебил его Рэт, — может быть расценено как грубое и преступное ротозейство.
Управляющий и продавец обменялись испуганными взглядами. Они вспомнили об исправительной колонии «Дженерал моторс» возле Детройта, где нарушители законов Компании коротали время в угрюмой тишине, занимаясь монотонным вычерчиванием микросхем для карманных телевизионных приемников.
— Правда, это вне моей компетенции, — сказал Рэт. Он обратил свой сумрачный взгляд на Хэскинса: — Вы уверены, что покупатель не назвал своего имени?
— Нет, сэр. То есть да, я в этом уверен, — ответил Хэскинс дребезжащим голосом.
— Упоминал ли он вообще какие-нибудь имена?
Хэскинс закрыл лицо руками. Потом вскинул голову и с жаром произнес:
— Да! Он хотел кого-то убить! Своего друга!
— Кого? — переспросил Рэт с леденящим спокойствием.
— Фамилия его друга… дайте мне подумать… Магнетон! Вспомнил! Магнетон! Или Моррисон? О боже…
На железном лице Рэта отразилось гофрированное презрение. Люди бесполезны в качестве свидетелей. Хуже, чем бесполезны, потому что они могут направить по ложному следу. В смысле надежности лучше всего роботы.
— Неужели он не упомянул ничего существенного?
— Дайте мне подумать! — сказал Хэскинс, лицо которого перекосило от напряжения.
Рэт ждал.
Фолансби откашлялся.
— Я тут подумал, мистер Рэт. Насчет этой марсианской машины. Она ведь не будет лечить земную манию убийства, как таковую?
— Конечно нет. Мания убийства не известна на Марсе.
— Согласен. В таком случае, что она сделает? Не откажется ли она лечить эту болезнь как не знакомую ей? Тогда покупатель просто вернет Регенераторе жалобой, и мы…
Рэт покачал головой.
— Рекс-Регенератор обязан проводить лечение, если он обнаружил признаки психоза. По марсианским стандартам, ваш покупатель тяжело болен, он ненормальный, какова бы ни была действительная причина его болезни.
Фолансби снял пенсне и начал быстро протирать стекла.
— Что же будет делать машина?
— Она будет лечить его от марсианской болезни, наиболее близкой к данному случаю. Можно предположить, что от фим-мании с различными осложнениями. Что же касается последствий лечения, то я ничего не могу сказать. Да и вряд ли кто-либо другой может, потому что таких случаев еще не было. Грубо говоря, альтернатива такова: либо пациент сразу отвергнет терапию и при этом мания убийства останется, либо он пройдет курс марсианской терапии и излечится.
Лицо Фолансби просветлело:
— Значит, исцеление возможно!
— Вы не поняли, — сказал Рэт. — Он излечится… от несуществующего марсианского психоза. Излечить то, чего на самом деле нет, значит создать фантастическую систему галлюцинаций. Машина сработает наоборот: она создаст психоз, вместо того чтобы ликвидировать его.
Фолансби застонал и прислонился к Психосоматике фирмы «Белл».
— В результате, — заключил Рэт, — больного убедят, что он марсианин. Нормальный марсианин, естественно.
Хэскинс неожиданно закричал:
— Вспомнил! Вспомнил! Он говорил, что работает в «Нью-Йорк рэпид трэнзит»! Я это ясно помню!
— Это уже шанс, — сказал Рэт, протягивая руку к телефону.
Хэскинс с облегчением вытер потное лицо.
— И я вспомнил другое, что поможет нам еще больше.
— Что именно?
— Покупатель сказал, что он одно время был алкоголиком. Я уверен в этом, потому что сначала он заинтересовался Алкоголеразгрузителем «ИБМ», пока я его не отговорил. Он был рыжий, а вы знаете, у меня есть теория насчет рыжих и алкоголизма. Согласно ей…
— Отлично, — сказал Рэт. — Алкоголизм должен быть у него в анкете. Это резко сужает сферу поисков.
Когда он набирал номер «Рэпид транзит», его некрасивое тяжелое лицо казалось почти симпатичным. Приятно для разнообразия убедиться в том, что люди еще способны запоминать существенные детали.
— Но, конечно, вы помните свою горику? — спрашивал Регенератор.
— Нет, — устало отвечал Кэсвел.
— Тогда расскажите мне о ваших юношеских переживаниях в форастрийском флипе.
— Никогда не было ничего подобного.
— Гм. Блокировка, — пробормотала машина. — Чувство обиды. Подавление. Вы уверены, что не помните свою горику и что она для вас означала? Все прошли через это.
— Только не я, — сказал Кэсвел, сдерживая зевоту.
Механотерапия продолжалась уже почти четыре часа — и без всякой видимой пользы. Сначала он по своей инициативе рассказал о детстве, об отце с матерью, о старшем брате. Однако Регенератор попросил его отбросить эти фантазии. Отношение пациента к воображаемому родителю, или сиблингу, объяснил он, носит фиктивный характер и имеет второстепенный психологический интерес. Самое важное — чувства пациента, открытые и подавленные, которые он испытывает к своей горике.
— Послушайте, — запротестовал Кэсвел, — я даже не знаю, что такое горика.
— Нет, вы знаете. Вы лишь не хотите себе в этом признаться.
— Не знаю. Объясните мне.
— Лучше, если бы вы сами мне рассказали.
— Каким образом? — разозлился Кэсвел. — Я ведь не знаю!
— Что такое, по-вашему, горика?
— Это лесной пожар, — сказал Кэсвел. — Таблетка соли. Бутыль денатурата. Маленькая отвертка. Уже тепло? Записная книжка. Пистолет…
— Эти ассоциации не лишены смысла, — заверил его Регенератор. — Ваши попытки выбирать их наугад свидетельствуют о наличии внутренней закономерности. Вспоминаете?
— Так что же все-таки, черт побери, такое горика? — рявкнул Кэсвел.
— Дерево, кормившее вас в грудном возрасте, возможно, вплоть до полового созревания, если мои предположения относительно вас правильны. Неумышленно горика подавила ваше естественное отвращение к фим-мании. Это в свою очередь вызвало ощущаемую вами потребность дварковать кого-нибудь влендишным способом.
— Никакое дерево меня не вскармливало.
— Вы не помните об этом?
— Конечно нет, этого никогда не было.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Неужели у вас нет ни малейшего сомнения?
— Нет! Никакая горика меня не вскармливала. Послушайте, я имею право прервать сеанс в любой момент, не так ли?
— Безусловно, — сказал Регенератор, — хотя сейчас это нежелательно. Вы проявляете чувства гнева, обиды, страха. Произвольно отвергая…
— К черту, — сказал Кэсвел и сдернул обруч с головы.
Тишина была прекрасной. Кэсвел встал, зевнул, потянулся и помассировал затылок. Он посмотрел на гудящую черную машину долгим и враждебным взглядом.
— Тебе и насморка не вылечить, — сказал он ей.
Разминая затекшие суставы, он прошелся по комнате и вернулся к Регенератору.
— Чертов обманщик! — крикнул он.
Он отправился на кухню выпить пива. Револьвер еще лежал на столе, тускло поблескивая.
«Мэгнесен! Гнусная, вероломная дрянь! Воплощение дьявола! Мерзкое, злое чудовище! Кто-то должен тебя уничтожить, Мэгнесен! Кто-то…»
Кто-то? Он сам должен это сделать. Ему одному известна неизмеримая глубина развращенности Мэгнесена, его порочности, его отвратительного честолюбия.
«Да, это мой долг», — подумал Кэсвел. Но, как ни странно, эта мысль не доставила ему удовольствия. Все-таки Мэгнесен его друг.
Он встал, готовый действовать. Засунул револьвер в правый карман пиджака и посмотрел на кухонные часы. Почти половина седьмого. Мэгнесен, наверно, уже дома, обедает, ухмыляется, обдумывая свои планы. Самое время его пристукнуть.
Кэсвел большими шагами прошел к двери, отворил ее, собираясь выйти, и остановился.
Ему пришла в голову мысль, мысль столь сложная, столь значительная, со столь далеко идущими последствиями, что он был потрясен до глубины души. В отчаянии Кэсвел пытался отогнать эту мысль. Однако навечно выгравированная в его памяти, она не исчезала.
В этих условиях для него оставалось лишь одно. Он вернулся в гостиную, сел на кушетку и натянул обруч на голову.
— Да? — спросил Регенератор.
— Черт побери, это удивительно, — сказал Кэсвел. — Вы знаете, я, кажется, действительно вспоминаю свою горику!
Джон Рэт вызвал по телевидео «Нью-Йорк рэпид трэнзит», где его немедленно соединили с мистером Бемисом, полным загорелым мужчиной с внимательными глазами.
— Алкоголизм? — переспросил Бемис, когда ему объяснили, в чем дело. Незаметным движением он включил магнитофон. — Среди наших служащих? Нажав ногой на кнопку в полу, Бемис дал сигнал тревоги в отделы Охраны, Рекламы, Взаимоотношений с другими компаниями и Психоанализа. Сделав это, он с серьезным видом посмотрел на Рэта. — Уважаемый сэр, это исключено. Между нами, почему «Дженерал моторс» этим заинтересовалась?
Рэт горько усмехнулся. Этого можно было ожидать. У «Рэпид трэнзит» и «Дженерал моторс» в прошлом имелись разногласия. Официально между обеими гигантскими корпорациями существовало сотрудничество. Однако на практике…
— Дело касается Общественных Интересов, — сказал Рэт.
— Разумеется. — Бемис едва заметно усмехнулся. Взглянув на селекторную доску, он увидел, что несколько сотрудников Компании подслушивают разговор. Если повести себя правильно, можно рассчитывать на повышение по службе. — Видимо, имеются в виду Общественные Интересы «Дженерал моторс»? — продолжал Бемис с вежливым ехидством. — Я полагаю, это намек на то, что нашими ракетобусами управляют пьяные водители?
— Совсем нет. Меня интересует лишь один случай предрасположения к алкоголизму, одна индивидуальная скрытая форма…
— Исключено. Мы в «Рэпид трэнзит» не берем на работу людей хотя бы с малейшей склонностью такого рода. Я вам советую, сэр, вычистить собственный дом, прежде чем заниматься инсинуациями!
Бемис выключил телевидео.
Обвинить его, во всяком случае, ни в чем не смогут.
— Тупик, — с досадой сказал Рэт. Он повернулся и крикнул: — Смит! Обнаружили отпечатки пальцев?
Подскочил лейтенант Смит, без пиджака и с засученными рукавами.
— Ничего существенного, сэр.
Рэт стиснул тонкие губы. Почти семь часов прошло с тех пор, как покупатель унес марсианскую машину. Неизвестно, какой ущерб уже нанесен. Покупатель будет вправе подать на Компанию в суд. Но дело не в компенсации; любой ценой нужно спасти репутацию фирмы.
— Простите, сэр, — сказал Хэскинс.
Рэт не слышал. Что делать? «Рэпид трэнзит» отказывается помочь. Разрешит ли командование вооруженных сил перебрать все личные дела по телосложению и пигментации?
— Сэр, — снова сказал Хэскинс.
— Что вам?
— Я вспомнил фамилию друга покупателя. Мэгнесен.
— Не ошибаетесь?
— Нет, — сказал Хэскинс, и в его голосе впервые за много часов прозвучала уверенность. — Я позволил себе, сэр, заглянуть в телефонную книгу. В Манхэттене лишь один человек с такой фамилией.
Рэт угрожающе посмотрел на него из-под косматых бровей:
— Хэскинс, я надеюсь, что вы не ошибаетесь. Очень надеюсь.
— Я тоже, сэр, — признался Хэскинс, чувствуя, как у него начинают трястись колени.
— Потому что в противном случае, — сказал Рэт, — я… Ладно. Пошли!
Под полицейским эскортом они прибыли по адресу через пятнадцать минут. Это был старинный дом из темного песчаника, на одной из дверей второго этажа висела табличка с фамилией Мэгнесен. Они постучали.
Дверь отворил коренастый мужчина лет тридцати, коротко подстриженный и без пиджака. Он слегка побледнел при виде стольких людей в форме, но не испугался.
— Что это значит? — вызывающе спросил он.
— Ваша фамилия Мэгнесен? — рявкнул лейтенант Смит.
— Ага. Что стряслось? Если вы насчет того, что мой стерео якобы слишком громко играет, так эта старая ведьма внизу…
— Можно войти? — спросил Рэт. — Дело серьезное.
Мэгнесен, казалось, не был расположен их пускать, но Рэт отстранил его и прошел внутрь, сопровождаемый Смитом, Фолансби, Хэскинсом и небольшим отрядом полицейских. Мэгнесен повернулся к ним, недовольный и сбитый с толку. Сцена явно произвела на него сильное впечатление.
— Мистер Мэгнесен, — обратился к нему Рэт самым приятным тоном, на который был способен. — Надеюсь, вы извините нас за вторжение. Уверяю, что дело касается Общественных Интересов, а также ваших собственных. Есть ли среди ваших знакомых маленький, рыжеволосый человек сердитого вида, с воспаленными глазами?
— Да, — медленно и осторожно сказал Мэгнесен.
Хэскинс испустил вздох облегчения.
— Пожалуйста, сообщите нам его фамилию и адрес, — попросил Рэт.
— Это, наверно… постойте! А что он сделал?
— Ничего.
— Тогда зачем он вам нужен?
— Объяснять некогда, — сказал Рэт. — Поверьте, что это и в его интересах. Как его фамилия?
Мэгнесен испытующе смотрел на некрасивое, но честное лицо Рэта.
Вмешался лейтенант Смит.
— Давай, выкладывай, Мэгнесен. Тебе же будет лучше. Фамилию — и быстро.
Это был неверный подход. Мэгнесен закурил сигарету, пустил струю дыма в Смита и спросил:
— А разрешение у тебя есть, приятель?
— Еще бы, — сказал Смит, двинувшись вперед. — Я тебе сейчас покажу разрешение, умник.
— Прекратите! — приказал Рэт. — Лейтенант Смит, благодарю вас за помощь. Вы свободны.
Рассерженный Смит удалился со своим отрядом.
Рэт сказал:
— Прошу прощения, Смит был излишне усерден. Лучше я вам расскажу все по порядку.
Он кратко изложит всю историю с покупателем и марсианской терапевтической машиной.
После этого рассказа Мэгнесен стал еще подозрительнее:
— Вы хотите сказать, что он собирается убить меня?
— Вот именно.
— Это ложь! Я не знаю, кто вы такой, мистер, но вам никогда не удастся меня в этом убедить. Элвуд мой лучший друг, с самого детства. Мы вместе служили в армии. Ради меня Элвуд руку себе отрежет. И я сделаю для него то же самое.
— Да, да, — нетерпеливо сказал Рэт. — Во вменяемом состоянии. Однако ваш друг Элвуд… Кстати, это его имя или фамилия?
— Имя, — насмешливо сказал Мэгнесен.
— Ваш друг Элвуд душевнобольной.
— Вы его не знаете. Этот парень любит меня, как родного брата. Послушайте, что Элвуд сделал? Задолжал или что-нибудь в этом роде? Я могу помочь.
— Идиот! — закричал Рэт. — Я пытаюсь спасти вашу жизнь, а также и разум вашего друга!
— Но откуда я знаю? — взмолился Мэгнесен. — Вы, парни, сюда врываетесь…
— Вы должны мне поверить, — сказал Рэт.
Мэгнесен внимательно посмотрел на Рэта и нехотя кивнул.
— Его зовут Элвуд Кэсвел. Он живет по этой же улице в доме 341.
Человек, отворивший дверь, был невысокого роста, рыжий и с воспаленными глазами. Его правая рука была засунута в карман пиджака. Он казался очень спокойным.
— Вы Элвуд Кэсвел? — спросил Рэт. — Вы купили сегодня утром Регенератор в магазине «Домашние терапевтические приборы»?
— Да, — сказал Кэсвел. — Прошу вас.
В небольшой гостиной они увидели черный Регенератор, который стоял у кушетки, поблескивая никелированными частями. Он был выключен.
— Вы им пользовались? — с тревогой спросил Рэт.
— Да.
Фолансби сделал шаг вперед.
— Мистер Кэсвел, не знаю, как это произошло, но мы совершили ужасную ошибку. Регенератор, приобретенный вами, — марсианский вариант, предназначенный для лечения марсиан.
— Я знаю, — сказал Кэсвел.
— Знаете?
— Разумеется. Это быстро выяснилось.
— Ситуация была опасной, — сказал Рэт, — особенно для человека с вашими… ээ… неприятностями.
Незаметно для Кэсвела он внимательно изучал его. Тот вел себя нормально, но внешность часто обманчива, особенно у душевнобольных. У Кэсвела была мания убийства, нет оснований считать, что она исчезла бесследно.
И Рэт пожалел, что так рано отослал Смита и его отряд. Присутствие вооруженных полицейских иногда успокаивает.
Кэсвел прошел в другой угол комнаты, где стояла терапевтическая машина. Одна рука у него была все еще в кармане, другую он любовно положил на Регенератор.
— Бедняга, он старался изо всех сил, — сказал он. — Конечно, он не мог излечить то, чего не было. — Он усмехнулся. — Правда, ему это почти удалось!
Следя за выражением лица Кэсвела, Рэт сказал подчеркнуто небрежным голосом:
— Рад, что все обошлось, сэр. Компания, разумеется, компенсирует потерянное время и нанесенный вам моральный ущерб…
— Разумеется, — сказал Кэсвел.
— …и мы немедленно заменим этот Регенератор нормальной земной моделью.
— В этом нет необходимости.
— Нет?
— Нет. — В голосе Кэсвела звучала твердость. — Терапия, начатая машиной, побудила меня провести глубокий самоанализ. В момент полного проникновения в собственное сознание мне удалось переоценить и отбросить мое намерение убить бедного Мэгнесена.
Рэт недоверчиво наклонил голову.
— Вы не испытываете сейчас такой потребности?
— Нисколько.
Рэт насупился, хотел что-то сказать, но остановился. Он повернулся к Фолансби и Хэскинсу:
— Заберите машину. Я с вами еще поговорю в магазине.
Управляющий и продавец подняли Регенератор и вышли.
Рэт сделал глубокий вдох:
— Мистер Кэсвел, я бы вам весьма рекомендовал принять бесплатно новый Регенератор от Компании. Без правильного лечения методом механотерапии сохраняется опасность возобновления процесса.
— В данном случае опасности нет, — мягко, но твердо сказал Кэсвел. Благодарю вас за заботу, сэр. Спокойной ночи.
Рэт пожал плечами и направился к двери.
— Погодите! — крикнул Кэсвел.