16. Государственные расходы надо сокращать. Если задача реформ — в уменьшении производства и населения, то дядя Вася прав, и «реформаторы» идут в правильном направлении. Как раз /Сейме рекомендовал в период спада увеличивать расходы государства, что в соответствии с правилом мультипликатора Кейнса приводит к увеличению выпуска, а потому и потребления, во много раз большему, чем эти расходы.
17. Наше спасение в фермерстве. В США и в других странах основную часть сельскохозяйственной продукции дают крупные хозяйства с развитой технологией и капиталоемкими техническими средствами. Попытка перехода к мелкотоварному фермерскому хозяйству может привести к печальным последствиям и для страны, и для фермеров. Однако для фермеров, как для приусадебных и садово-огородных участков, есть свои «экологические ниши».
18. Отечественные товары неконкурентоспособны. Товары, «оттуда» оказались очень разные. Так, продовольствие наше лучше, и собрать компьютер могут не хуже, чем в Гонконге. Для выхода на зарубежный рынок, кроме высокого технического уровня, нужны большие финансовые вложения, в частности, и на рекламу.
19. Зато у нас демократия. Реформаторы действительно именуют себя демократами. Но реально сейчас в России не демократия, а буржуазно-бюрократическая диктатура.
20. Зато у нас свобода. Правда, не ясно от чего. От получения зарплаты, социальной защиты, образования, медицины?
21. Официальной статистике надо доверять. Нельзя удержатся, чтобы не привести пример. В конце 2000 года Г. Греф объявил, что у нас в этом году небывалый рост за последние 30 лет, — более 7 %. Предположим, у вас было 100 рублей мелочью. Они у вас выпали из кармана, и вы смогли собрать только 90 % от исходной суммы. Говоря нормальным языком, вы потеряли 10 рублей. Предположим, что такое несчастье с вами случилось несколько раз и в итоге у вас осталось 30 рублей. Но не всегда идет неудача. Однажды вы нашли 3 рубля. Говоря языком статистики, ваши деньги увеличились на 10 %. Но это не те 10 %, что у вас были вначале. А экономические шулеры постоянно ловят простаков на этих процентах.
22. Доллар — эталон нашего благосостояния. Пропагандируется мысль о том, что курс доллара США на торгах Московской межбанковской валютной биржи объективно показывает соотношение рубля и доллара, российской и мировой экономик, а также соответствует инфляции. На самом же деле этот курс определяется правительством (через Центральный банк и зависящие от него коммерческие банки) и отражает его интересы, в том числе политические.
23. Демократы следят за уровнем минимальной зарплаты, то есть заботятся о населении. Это было бы так, если бы на минимальную зарплату можно было прожить.
24. Неизменность курса реформ — залог процветания в будущем. Когда же дядя Вася поумнеет?
Людям, недовольным своим положением, вообще свойственно поддерживать реформы, потому что они соответствуют их мечтаниям о лучшей жизни. Но результат никогда не бывает абсолютно хорошим, хоть сто раз повтори, что реформы — залог процветания в будущем.
О «реформах» скажем еще вот что: здесь есть некая игра слов. Горбачев проводил перестройку, а слово перестройка совершенно точно переводится словом реформа. Дядя Вася поддерживал перестройку. А предсовмина Рыжков, помнится, плакал: дайте же, наконец, поработать. Не дали реформаторы капитализма поработать реформатору социализма. Здесь интересно не только то, что на протяжении всей истории России реформаторы сменялись еще более крутыми реформаторами, но и то, что всякого рода перестройщикам всегда что-нибудь мешало, а дядя Вася их всегда поддерживал.
Реформатором промышленности был предсовмина Косыгин при Брежневе; добиться успеха ему помешала идеология (дядя Вася был не против его реформ). Реформатору сельского хозяйства Хрущеву, приказавшему кукурузе торчать от Балтики до Якутска, помешал климат (а дядя Вася пел песни про «царицу полей»). В 1930-е годы вождь народов Сталин, если кто помнит, проводил реконструкцию (мешали вредители, а дядя Вася требовал разбить их собачьи головы). А незадолго до сталинской реконструкции вождь пролетариев Ленин учудил революцию (тоже реформа, только быстрая), и почти сразу начал «перестройку» — НЭП. До конца не довел, помер. Дядя Вася на похоронах очень плакал.
Предсовмина Керенского даже не вспоминаем, не дали большевики товарищу поработать. А до него, как все знают, реформы проводил предсовмина П. Столыпин. Ох, как ему мешали, пришлось вешать глупых людишек. «Дядя Вася», из-за отсутствия телевизоров, тогда был совсем другой: более адекватно оценивал происходящее. Реформатору Витте помешала революция 1905 года. Никак не удавалось перестройщикам и реформаторам добиться такой ситуации, чтобы их реформы совпали во времени с процветанием страны.
Наших же нынешних реформаторов следует по праву назвать самыми блестящими завершателями дела революционеров, реконструкторов, перестройщиков. Но вот беда, хоть дядя Вася их и поддерживает, но им тоже мешают! Боря Немцов даже целую историю в лицах придумал. Будто бы помирает больной, пришли умницы-хирурги, собрались реформировать больное тело скальпелем, вдруг, откуда ни возьмись, Лужков. И давай хирургов под руку толкать! «А в результате — говорит Немцов — изуродовали труп». Это дословно.
4.2. «ЛИБЕРАЛИЗМ» И ЛИБЕРАЛЫ
Нигде в мире нет свободной конкуренции. Более того, в областях, которые определяют современный экономический рост — отраслях, которые являются локомотивом экономики, о конкуренции вообще можно говорить весьма условно. Возьмите, например, программные продукты фирмы «Майкрософт», биотехнологии, телекоммуникации, нефтяную и газовую отрасли — свободной конкуренцией там и не пахнет.
Те структуры на мировом рынке, которые имеют возможность производить и усваивать новые знания, создавать новые технологии и использовать их в практической деятельности, получают интеллектуальную ренту, то есть сверхприбыль за свою информационно-технологическую монополию.
Другие вынуждены им эту интеллектуальную ренту и сверхприбыль оплачивать, поставляя в обмен дешевую рабочую силу и природные ресурсы. Причем доля интеллектуальной ренты в цене товара может достигать и более 50 %, а вклад научно-технического прогресса в экономический рост развитых странах достигает 90 %.
В этих условиях лозунг либеральной теории, что чем «меньше государства», тем лучше для экономической эффективности, можно проповедовать для экспортного использования, но не для внутреннего. Понятно, когда его проповедуют США для других стран, но когда это делают наши местные либералы, когда они внедряют эти идеи внутри страны, то возникает не только много вопросов, но и подозрение, что за ширмой ультралиберальной доктрины скрывается крупномасштабное разграбление страны.
Когда обращали их внимание на то, что процесс приватизации не справедлив, они говорили, что это не важно, потому что «частное» по определению эффективнее, чем государственное, и в выигрыше все равно будут все. Поэтому нужно закрыть глаза и на безоглядную передачу национальных богатств в частные руки, и на коррупцию, с этим связанную. И вот сегодня мы видим, как «эффективные» частные собственники используют доставшееся им «за так» имущество. Именно ультралиберальная доктрина — основа происходящего массового вывоза капитала за границу.
Реальные дела делаются совсем не в интересах экономики страны. Идет процесс экспроприации доходов государства в пользу кучки частных лиц. И при этом в обществе остаются модными лозунги «продолжения курса реформ» и «цивилизованного рынка». Загадка!
Джон Стиглиц и др
Общим местом в выступлениях западных экономистов стала негативная оценка опыта России по переходу от плановой экономики к рыночной. Вот, например, статья «Куда идут реформы?» Джона Стиглица, известного экономиста, по учебникам которого учатся во всем мире, одного из руководителей Всемирного банка. Статья вышла в апреле 1999 года и посвящена десятилетию начала рыночных реформ в России.
Главная ее идея: российские реформы провалились. Стиглиц удивляется, почему не был взят опыт Китая по оставлению власти в руках старой номенклатуры. Там, благодаря сохранению однопартийной системы и идеологической жесткости режима, экономические преобразования проводятся постепенно и под контролем, а попытки повышения политической активности отдельных представителей гражданского общества жестоко подавляются.
На это реформаторы отвечают, что в России на рубеже 1991–1992 годов отсутствовало не то что сильное государство, а даже государства как такового — СССР уже не было, а российский суверенитет существовал только на бумаге. А кто же, интересно, развалил государство?
Далее Дж. Стиглиц заявляет, что было ошибкой увлечение финансовой стабилизацией вместо осуществления институциональных реформ. Политика «шоковой терапии» привела к разорению населения, снижению покупательского спроса, что обусловило глубокий спад производства, а также перекосы в приватизации. А созданная система внутреннего долга — пресловутая пирамида ГКО — вообще несла один вред. И это тем более неприятно, что ни одна задача не была решена. Не получили быструю макроэкономическую стабилизацию, включая достижение товарного и бюджетного равновесия, остановку инфляции и превращение национальной валюты в желательный для экономических агентов инструмент осуществления сделок. Самое интересное, что и сегодня, по сути, эти вопросы не решены в полном объеме. Зато получили скачок цен, безработицу, рост бедности и социальное расслоение, ухудшение демографической ситуации.
Дж. Стиглиц считает, что была проведена неправильная последовательность проводимых реформ. Начинать надо было с институциональных преобразований, приватизации собственности, а потом уже проводить либерализацию и стабилизацию.
Реформаторы же отвечают, что это вина не их, а политики последних коммунистических правительств. Хотя и признают, что незавершенность процессов макроэкономической стабилизации, а также их собственная неспособность реализовать на практике мероприятия «шоковой терапии» привели к резкому обострению кризиса бюджетной системы — как в части расходов, так и доходов государства, а это, в свою очередь, обусловило и тяжелый кризис институтов и кризис власти как таковой.
Еще очень сокрушается мистер Дж. Стиглиц по поводу того, что в России нет гражданского общества. А также нет необходимой культуры взаимодействия власти и общества. Потому все реформы оказывались как бы «домом без фундамента», чем-то чужеродным на российской почве. Он критикует российских реформаторов за слишком бездумное копирование западных институтов, а также за то, что ими так и не были созданы многие учреждения, адекватные нашей обстановке.
Однако следует отметить, что в начале 1990-х годов о построении социальных институтов не было ни слова не только в документах правительства, но также и в международных программах содействия реформам в России. А ведь был опыт Африки и Азии. Когда колониальные власти ушли из них, новые государства столкнулись с той же самой проблемой. Их политические институты, скопированные с властных учреждений метрополий, не могли работать столь же эффективно, как в Великобритании или Франции. В результате, независимо от внешней формы этих органов, они функционировали в соответствии с местными культурными традициями.
Дж. Стиглиц видит корни заблуждений реформаторов, прежде всего, в их увлечении теоретическими моделями, почерпнутыми из учебников, которые могут быть весьма успешны для обучения студентов, но на них нельзя опираться при консультировании правительств, пытающихся воссоздать рыночную экономику.
Немалую роль сыграла их идеологическая предвзятость, желание как можно скорее покончить с ненавистным коммунистическим прошлым, с его формами организации общественной жизни и институтами.
Добавим к списку, приведенному Стиглицем, еще один источник наших бед — неадекватность советов иностранных экспертов (в основном американских, как любят подчеркивать западноевропейские критики), активно работавших с российским правительством в первые посткоммунистические годы. А ведь это они навязывали России неуместные реформы и давали ошибочные рекомендации.
А теперь они же ругают наши реформы, считая себя ни в чем не виновными.
Дж. Стиглиц не единственный критик. Ему вторит Джеффри Сакс, экономический советник нескольких стран. Сегодня он директор Гарвардского института по международному развитию. Его статья была опубликована в «Независимой газете» (16.09.99). Первое впечатление при взгляде на заголовок его статьи — «Неудача Российских реформ» — было таким: наконец-то этот деятель покается в своих заблуждениях. Но после прочтения статьи становится плохо. И этот человек стоял у истоков наших реформ!
«Россия не перестает ошеломлять и удивлять. Десять лет после падения Берлинской стены и почти восемь лет после распада Советского Союза Россия так. и не смогла найти свое место в мире. Ее экономика развалилась без малейшей надежды на выздоровление. Коррупция везде. Политическую систему сотрясает один кризис за другим при том, что не прослеживается явной связи между политическими лидерами и российским обществом. У России нет политика, которому бы доверяло и к которому бы прислушивалось мировое сообщество».
Суть статьи кратко сформулирована в ее подзаголовке:
«Особенности географического положения, структурные условия, отсутствие гражданского общества — главные причины глубокого системного кризиса».
Сразу насторожило утверждение автора:
«Я был экономическим советником Польши (1989–1991 гг.), Эстонии (1992 г.) Словении (1991–1992 гг.) и России (1992–1993 гг.). Я наблюдал вблизи происходящее в этих странах (как, и во многих других). Мои общие рекомендации веем этим странам, по сути, были одинаковы (выделено нами — Авт.)»
Любому ясно, что для Эстонии, страны с полуторамиллионным населением (1 % от населения РФ) и площадью, равной 0,25 % от площади РФ, рекомендации по экономическому развитию должны быть другими, чем для одной из самых крупных по территории страны мира — РФ. И каковы же были эти одинаковые рекомендации, если Эстония стала одним из крупнейших поставщиков цветных металлов в мире, не имея при этом на своей территории месторождений этих металлов? Неужели же г-н Сакс рекомендовал и нам, и им выживать за счет коррупции и воровства?
Затем автор произносит очень правильные слова: «Географическое положение оказывает критическое влияние, о чем часто забывают аналитики». Но продолжение заставляет схватиться за голову: «Переход к капитализму гораздо проще для стран, близко расположенных к рынкам Западной Европы…» Да не в этом влияние географии! В таких условиях, в которых мы живем, больше никто в массовом количестве не живет. Размеры страны требуют больших вложений в коммуникации. А это значит, что производство работает у нас существенно с большими затратами, чем в той же Европе, не говоря уже о странах Юго-Западной Азии. По климату нам близки лишь Аляска да Канада. Но в Канаде население, которое раз в восемь меньше нашего, живет только вдоль южной границы.
Наши реформаторы любят повторять, что экономические законы работают везде. Правильно. Вот как раз из этого и следует, что в условиях открытой рыночной экономики большая часть нашей экономики становится не рентабельной по меркам мирового рынка. И по тем же законам никакие капиталы не пойдут в нашу страну, а, наоборот, наши будут уходить из нее. А это значит, что открытая рыночная экономика для России — это путь в небытие. По крайней мере, для выживания необходимо резкое сокращение населения, раза в три как минимум. Поэтому процесс депопуляции имеет объективные причины. И возникает вопрос: а не для этого ли затевались реформы?
«Всем известно, что Россия традиционно зависит от экспорта нефти и газа…» — пишет Сакс. Так надо было менять структуру экспорта. Правда, продажа алюминия и металлов не многим лучше. Но ведь и этого нам не дают делать! Вспомните «стальной» скандал, который и сейчас еще не завершен. И так при любой попытке выйти на мировой рынок с чем-нибудь достойным. Естественно, кому нужен новый конкурент на мировом рынке. И тут, как раз, роль государства несомненна. А господин Сакс предлагает сделать его влияние как можно меньше.
Как бы вскользь американский профессор замечает, что «…считают ошибочным проведение приватизации до институциональных реформ, таких., как. реформа судебной системы». Но сегодня только ленивый не знает, что большая часть этой пресловутой «приватизации» шла с нарушением даже тех убогих законов, которые были и есть. И всем также известно, насколько ублюдочна судебная система.
Ну, хорошо, поверим, что «Россия и другие страны региона, включая Польшу, были вынуждены более решительно проводить реформу госпредприятий и приватизацию». Раз были вынуждены, значит, иначе было никак нельзя. Но что получено в результате? Вот «Газпром», когда был госпредприятием, якобы был убыточен. Теперь он приватизирован. Зарабатывает огромные деньги, которые, если бы не вынужденность, принадлежали бы государству и шли бы на разработку новых месторождений, капитализацию отрасли и, естественно, на нужды страны. А что теперь? Инвестиции в собственно газовую отрасль минимальны. Строительство ведется с помощью иностранных рабочих из иностранных материалов. И это при том, что часть капитала этой компании просто вывозится из страны. Так надо ли было ее приватизировать? С точки зрения руководства компании, несомненно. А с точки зрения государства — ни в коем случае. И такая ситуация практически по любому приватизированному предприятию! Кто же это нас вынуждал? Не эти ли доброхоты-советчики из Америки?