– Идите же! идите, полковник!
Нужно, чтобы никто ничего не заподозрил… пусть думают, что мы просто развлекаемся!..
– Переходим!.. быстро переходим на другую сторону, полковник! Гастон нас ждет!
Тут эти зеваки опять влезают со своими вопросами…
– Кто такой Гастон?
– Его дядя! его дядя!
Я же им это уже говорил! пусть они наконец отлипнут от меня!.. я смотрю на большие часы под крышей… уже шестой час!.. а в Н.Р.Ф. закрывают в пять! мы уже дошли до конца моста…
– Идемте же, полковник!
Еще несколько улочек… и бульвар Распай…
– Идемте, полковник! Гастон вас ждет!
Главное, чтобы он не развалился!.. и еще меня беспокоят его припадки!.. вот мы уже в сквере Бон-Марше… тащимся по-тихому… зеваки идут за нами следом… полковник начинает дергать меня за рукав!..
– Давайте присядем на минутку!
Вот как раз этого мне и не хочется!.. ох как не хочется! скверами я уже сыт по горло!.. опять сквер!..
– Ну нет, полковник! нет! мы всего в двух шагах! в двух шагах от Гастона!
И это правда!.. три-четыре минуты… не больше! он едва держался на ногах… шатался из стороны в сторону… я, впрочем, тоже… он, конечно, хватил лишнего!.. явно перебрал у стойки!.. в отличие от меня!.. о, я совсем другое дело!.. просто опять давала о себе знать голова[63]!.. и то, что я слишком много трепался!
– А самого Гастона мы застанем?
– Можете не сомневаться, полковник!
– И он действительно любит цветы?
– Он их обожает!.. но держите их крепче!.. так вы их все растеряете!.. я-то свой горшок держу!
Он и вправду растерял почти все цветы!.. ну, кое-что, конечно, еще осталось!.. букетов десять… пятнадцать!..
– Вы поняли теперь, что такое поверхность? дошло до вас наконец, полковник? она вас уничтожает! и я вас об этом предупреждал!.. я вам все красочно описал!.. это хаос!.. кошмар!.. вот вы все и теряете, полковник!
Но он меня совсем не слушает… напрасно я ему все это говорю… мы продолжаем идти… я крепко держу его за локоть… за правую руку… если так будет продолжаться, у нас скоро совсем не останется цветов!.. он продолжает их терять!.. я не успеваю их подбирать… мне помогают идущие за нами люди… они вкладывают их обратно ему в руки… сопровождая все это своими комментариями! некоторые преследуют нас от Шатле… их занимают самые разные вопросы, особенно его чин…
– Вы считаете, что он и вправду полковник?
Это их волнует больше всего… действительно ли он полковник?
– А вы врач?.. вы?.. и куда вы идете?.. вы же сказали, что на свадьбу?.. или все-таки в больнцу?..
Мало ли, что я сказал… конечно, я противоречил сам себе… согласен…а они хотят знать… и знать абсолютно все!.. э! только бы они дали нам дойти!.. и ладно!.. уже недалеко… улица Бак, потом… перекресток, улица Себастьен-Боттэн… главное не ошибиться дверью… номер пять!.. и сразу же протиснуться внутрь! с ходу! оп! ля!.. вдвоем!.. а они пусть немного отдохнут снаружи! все эти вонючие ищейки и лягаши, вечно рыщущие в поисках добычи!
– А какой номер вам нужен?
Им и это нужно знать!.. да пошли вы все к черту! – кричу я им… я колочу по спине своего полкана!.. из последних сил!.. он весь трясется! и падает на колени!.. почти падает!.. потому что я его подхватываю!.. он опять теряет свои лилии!.. я их подбираю… а он снова их теряет!..
– Полковник!.. полковник!
Я и сам точно во сне… у меня как будто все плывет перед глазами… но надо держаться!.. держаться!
– Полковник!.. все!.. мы пришли! мы на месте!..
И еще разок по спине!.. чтобы развеять его сомнения!.. хрясь!.. чтобы он не вздумал повернуть обратно!.. хрясь!.. чтобы затолкнуть его в дверь! заставить войти в ворота!.. потому что мы уже у цели!.. у Н.Р.Ф.!.. я протискиваюсь под арку вслед за ним!.. еще усилие!.. самое титаническое!.. наши преследователи тоже пытаются войти!
– Нет! нет! сюда нельзя!
Консьерж преграждает им путь! и я тоже! хорошо еще, консьерж оказался на месте!
– Закрыто! закрыто! подонки! хулиганы! убирайтесь!
Он выпроваживает их всех на улицу! к счастью, он настоящий атлет!.. иначе бы ему с этой бандой не справиться!
– Закрыто, я вам сказал! что за бардак! закрыто!
Он запирает засов! здоровенный такой засов! клинг! клак! клак! а они продолжают вопить! но уже на улице!..
И все равно стучат! ломятся! изо всех сил!.. пока не отбивают себе руки… и только тогда успокаиваются…
– Что это за человек?
Спрашивает меня консьерж.
– Тсс! Тсс!.. тсс!.. это автор!..
– Я его не знаю…
– Тсс!.. тсс!.. тсс!.. это автор!.. у него припадок!..
– Припадок чего?
Я показываю ему знаком: с головой!..
– Инвалид 14-го года!
– А!..
Приходится ему все объяснить… ему и его жене… их теперь двое… его жена тоже вышли из своей каморки…
– Полковник, герой войны 14-го года!
– А!.. а!..
– Ему нужно немного отдохнуть! его ждет мсье
Галлимар… он назначил ему встречу!
– Сейчас?
– Да!
– Но мсье Гастон уже ушел!
– Да просто он попал в небольшую передрягу!.. вот поэтому мы немного и опоздали… так уж получилось!.. но ничего, увидимся завтра! завтра утром!
– Но здесь уж он точно не останется!
– Останется, останется, мадам!
Теперь я обращаюсь к его жене… она явно нам не рада!.. но я настаиваю на своем… она должна знать свое место!..
– А где вы его собираетесь положить?
– В холле!.. пусть он там немного поспит!.. тсс!.. тсс!..
– Но мсье Гастона сегодня вечером не будет!
– Ничего!.. они встретятся завтра!.. уверяю вас, это очень важно!..
Кажется, они мне не очень-то доверяют…
– Как, прямо там, наверху?
Не хватало только пускаться с ними в пререкания!.. надо с этим кончать!..
– Ладно! тогда здесь!.. мы уложим его прямо здесь!
Решение принято.
– Пусть спит!.. ему нужно хорошенько выспаться!
К тому же он уже и так заснул… и даже храпел!.. прямо так, стоя между мной и консьержем… мы его вдвоем держали…
– А вы, мадам, возьмите цветы!
– Куда мне их поставить?
– В воду!
– А те, что в горшке?
– Поднимите их к мсье Галлимару! наверх!.. в кабинет! на его письменный стол!
– А его что, так и оставим в подъезде?
С ним все несколько сложнее…
– Может, в вашей квартире, если вы не возражаете? на ковре?!
Предлагаю я ей…
– Но вы же сами сказали, что он болен… может быть, его все-таки отправить в больницу?
– Нет! нет! нет! сначала с ним должен поговорить мсье Галлимар!
Ни о какой больнице не может быть и речи!..
– У него с ним встреча! я точно знаю! у него встреча! не бойтесь, блевать он не будет!
Я сразу понял, что их волнует!.. они боятся за свой ковер!
– Принесите подушку, мадам! и одеяло! так ведь он и пневмонию заработать может! если положить его головой на камни!
Надо, чтобы они почувствовали свою ответственность!
– Пусть он спит! пусть спит!
Они начинают шептаться… о чем-то советуются…
– Ну давайте же! давайте! у него встреча с мсье Галлимаром!
Я хватаю ее… и слегка подталкиваю… она поднимается… к себе на этаж… оттуда доносится ее голос…
– Одеяло!
Возвращается она уже с одеялом… ну наконец-то!.. полкан вовсю храпит… его укладывают на каменный пол… но он продолжает храпеть и на камнях!.. он спит, несмотря на все неудобства!.. правда, у него есть подушка и одеяло!.. но лежит-то он на каменном полу! а это очень жестко! И обратите внимание!.. важно, чтоб все это осознали!.. запомнили и зарубили себе на носу… все это исключительно благодаря мне!.. они бы наверняка оставили его без одеяла!.. я еще раз проверяю, не обмочился ли он… нет, вроде все сухо!.. я щупаю ему пульс… 75… пульс нормальный!.. в двери тоже больше никто не колотит…
– Как там на улице, кто-нибудь еще есть?
Спрашиваю я… консьерж приоткрывает дверь… и выглядывает наружу…
– Нет!.. никого!..
– А который сейчас час?
– Десять часов!
– Ладно! тогда я пошел домой!.. я ненадолго! только осмотрю одну больную малышку!.. и опять вернусь к вам.
Теперь я знаю, что делать! меня вдруг осеняет… на Монмартр и обратно[64]!..
– А как же ваши цветы?
Ах цветы!
– Нет! нет! поставьте их в воду! я же вам сказал!
– А гортензия?
– В кабинет мсье Галлимара!
– Вы настаиваете? а стоит ли?
– Но они же знакомы!.. я вам повторяю! мсье Галлимар договорился с ним о встрече!
– Но мы никогда его раньше не видели!
– Я вам все объясню!.. я скоро вернусь!
Ладно, пусть себе копошатся… а я ускользаю!.. ворота… дверь… оп!.. я бегу зигзагами… уже вечер… быстрее!.. быстрее!.. я могу думать лишь у себя дома… на улице я ничего не могу… только у себя дома!.. я скоро вернусь… вернусь… обязательно! да! только тщательно переделаю это иньте-ервью! у себя! это вонючее иньте-ервью!.. сам!.. пока он не проснулся и не навесил на меня такого!.. е-мое! этот Резеда! даже страшно подумать! как, разве вы еще не поняли?.. но вы же все сами видели!.. прекрасно видели!.. так неужели вам еще не понятно?.. нет, он точно меня подставит! если только проснется! потом не отмоешься! история с метро!.. эмоциональные рельсы!.. такси!.. одного этого уже достаточно! купание на площади Шатле!.. Переворот в области Стиля!.. смерть Кино! то-то будет славно! будто бы я и вправду говорил все эти мерзости! тогда Гастон окончательно меня возненавидит! да и Полан! и все остальные! все издательство! а все из-за этого грязного лживого животного, профессора Y, или как его там, полковника! какую волну злобы поднимет он против меня!.. этот алкаш!.. разве вы не видели, как он накирялся? но как добраться до дома, на такси, что ли?.. метро было уже закрыто!.. ни одной станции!.. одни решетки!.. пришлось идти пешком!.. вы не верите? напрасно! всю дорогу на своих двоих!.. в полной темноте… вот каков я, сколько еще во мне прыти… причем я, возможно, куда более инвалид… да что там!.. точно более!.. чем этот полковник Резеда!.. этот поганый иньте-ервьюер, этот хитрожопый актеришка! который только и умеет, что кривляться!.. к тому же еще и пьянчуга!..о, я нисколько не преувеличивал опасность! опасаться и вправду было чего! я думал об этом, сидя на скамейке… на площади Клиши… где я решил немного передохнуть… сколько уже было времени?.. два часа?.. а вдруг я вообще не найду свой дом?.. нет, правда? правда? о, его-то уж я найду! нужно только подняться наверх, а там уже рукой подать… в сущности, изложить все в письменном виде совсем несложно… но сперва необходимо все обдумать!.. только недолго!.. главное, недолго… полчаса от силы… а думать я могу только дома!.. дома?.. где, дома?.. похоже, я уже окончательно перестал что-либо понимать!.. найду я его?.. или не найду?.. в любом случае, пора было двигаться!.. шевелиться! ноги в руки, и вперед!.. к намеченной цели! трусцой через весь Париж!.. чтобы успеть к Полану до него!.. к Полану!.. пока тот не проснется! и не изложит свою версию письменно… а тогда?.. что тогда?.. но задача-то не из легких! этот Полан живет аж у самых Арен[65]!.. кто-нибудь, наверное, знает, где находятся эти Арены! путь не близкий!.. да, увы! да!.. и главное, еще не спутать эти Арены! господи, тут сам черт ногу сломит! Цезарь! Лукреция, Лютеция!.. этого мне еще только не хватало! ко всему прочему!
Я так и скажу Полану: "Это от нас двоих! вот бумага! все согласовано!" то же самое я скажу и Гастону: "Полковнику стало плохо!.. но он не возражает! я подписываю за двоих!".. важно только, чтобы я пришел первым,черт! тогда все будет шито-крыто! Арены Аренами, а этого гнусного провокатора, эту лживую свинью мне нужно во что бы то ни стало опередить!.. может, он и обоссался специально, чтобы все видели?.. и в самом деле?..
Главное! главное! не заблудиться! тогда я смогу быстренько набросать эти тридцать… сорок страниц!.. необходимых для иньте-ервью! и вполне сносных! вполне! не хуже, чем у других!.. мир от этого иньте-ервью не перевернется, конечно!.. но его будет не стыдно поместить в органе, вызывающем всеобщую ярость и брожение в умах: в "Новейшем Французском Обозрениуме" Хирша, Дрие, Полана, Гастона и Ко[66]…
Надо постараться все учесть… быть поскромнее… памятка Харви "О кровообращении" составила всего десять страниц на латыни[67]… а ведь он был окружен всевозможными почестями, был в фаворе у короля… и вдруг лишился всех своих клиентов!.. полностью разорился и все такое!.. весь мир ополчился против него!.. и все из-за небольшого текста в десять страничек!.. что же из этого следует? что следует?.. а то, что нельзя писать слишком коротко… а Галилей!.. четыре слова[68]!.. и что с ним стало!.. как ему пришлось потом унижаться!.. из-за этих четырех слов!.. ползать на коленях!.. я теперь всегда сам себя перечитываю, лишний раз себя перечитать никогда не помешает!.. главное избегать излишней лаконичности… и в том, что я изложил в виде иньте-ервью, тоже… к сожалению, мы очень редко себя перечитываем!.. о!.. о!.. редко!.. почти никогда! и все же… пора заканчивать… все уже сказано! остальное не так уж и важно…
КОНЕЦ
КОММЕНТАРИИ
[1] В конце этого пассажа Селин цитирует строку ("Боль – его Госпожа") из стихотворения Альфреда де Мюссе (1810-1857) "Октябрьская ночь" из цикла "Ночи", в котором автор рассуждает о том, что страдания освобождают человека от суеты и приближают его к красоте и вечности.
[2] Площадь Согласия всегда была для Селина тем местом, где во время Революции была установлена гильотина.
[3] Имеются в виду соответственно Французская Академия и Гонкуровская Академия.
[4] Отрывок из письма Гастона Галлимара Селину от 17 сентября 1952 года. Жан Полан (1884-1968) – французский писатель, сотрудник издательства Галлимар.
[5] Селин обыгрывает название "Nouvelle Nouvelle Revue Francaise" ("Новое Новое Французское Обозрение") – журнал, который начали издавать в 1953 году, вместо "Нувель Ревю Франсез" ("Новое Французское Обозрение"), запрещенного в 1945 году по политическим мотивам, в редакцию которого входил Полан.
[6] Имеется в виду "Nouvelle Revue Francaise" – "Нувель Ревю Франсэз" (Н.Р.Ф.).
[7] Делли – псевдоним близнецов (брата и сестры) Фредерика (1875-1949) и Мари де Ля Розьер (1875-1947), авторов многочисленных популярных в тридцатые-сороковые годы душещипательных романов.
[8] Имеется в виду церковь Сен-Сюльпис в Париже, которая была построена в XIII, перестроена первый раз в XIV, второй раз – в XVII веке. Селин, видимо, разделяя широко распространенное мнение, считает это сооружение образцом дурного вкуса в архитектуре. По обе стороны тяжеловесного здания возвышаются две асимметричные башни (одна – высотой 70 м). На площади перед церковью расположен фонтан Сен-Сюльпис, украшенный статуями французских классиков.
[9] Имеется в виду Анатоль Франс.
[10] Шарль Пеги (1873-1914) – французский писатель, поэт, под конец жизни выступал с крайне националистических и религиозных позиций. Погиб на фронте.
[11] Эрнест Псикари (1883-1914), писатель, близкий к Шарлю Пеги, автор "Призыва к оружию" (1913) и "Путешествия центуриона" (опубликованного в 1916 после его гибели на фронте).
[12] Салон – так называлась ежегодная выставка официальных французских художников, учрежденная еще во времена Людовика. Селин не случайно отсылает к 1862-му году, так как в 1863 году был создан так называемый "Салон отверженных", где выставляли живописные работы, будущие импрессионисты, отклоненные официальной комиссией. В том же году Мане создал две картины, ознаменовавшие его окончательный разрыв с академическим искусством: "Завтрак на траве" и "Олимпия".
[13] Антуан Лоран де Лавуазье (1743-1794) французский ученый. Преобразовал химию в науку, основанную на точных измерениях.
[14] Селин имеет в виду императора Наполеона III, во времена правления которого был создан Салон Отверженных*(см. прим. 12) и была реформирована система присуждения художникам почетных медалей.
[15] Возможно, Селин намекает на "Коринну" – роман Мадам де Сталь о любви; кроме того, подруга Селина Эвелина Полле написала роман "Лестницы" под псевдонимом "Коринна", в котором достаточно откровенно описала свои отношения с Селином.
[16] "Не трогайте бабки" – так назывался изданный в 1953 году в "Черной серии" роман Альбера Симонена, в котором он активно использует арго. На следующий год по этому роману был снят фильм.
[17] 1932 год – год выхода первого романа Селина "Путешествие на край ночи", имевшего шумный успех.
[18] Робер Деноэль, первый издатель Селина, был убит ночью 2 декабря 1945 года при невыясненных обстоятельствах.
[19] Намек на Роже Вайяна, который в январе 1950 года в статье "Мы не пощадим больше Селина" ("Ля Трибюн де насьон") рассказал, что во время войны они вместе с группой участников Сопротивления собирались на Монмартре в доме №4 по улице Жирардон, как раз над квартирой Селина, и намеревались его "казнить".
[20] Намек на "Мемуары со Святой Елены", где Наполеон размышляет о своих поступках, иногда сожалея о них или вспоминая шансы, которые, как ему кажется, он упустил.
[21] Граф Фольке Бернадотт, назначенный в мае 1948 года официальным представителем ООН в Израиле, был убит 17 сентября того же года в израильском секторе Иерусалима. В 1945 году, будучи президентом шведского общества Красного Креста, именно Бернадотт разрешил Селину покинуть немецкую территорию на поезде, принадлежавшем этой организации.
[22] Убийство герцога Энгьенского Наполеоном в 1804 году подробно описано Шатобрианом в его "Замогильных записках".
[23] Тенардье – персонаж романа Виктора Гюго "Отверженные", вороватый трактирщик.
[24] Sic transit gloria mundi (лат.) – так проходит мирская слава.
[25] Намек на комедию Аристофана "Облака".
[26] Артуро Тосканини (1867-1957) – итальянский дирижер.
[27] Намек на Бришанто, героя романов Жюля Клареси. Селин меняет эту фамилию на восточно-европейский манер, желая подчеркнуть большое количество эмигрантов в артистической среде Парижа.
[28] Пассаж Элисе-де-Боз-Ар на Монмартре во времена Селина был известен как место, где собирались проститутки. Кроме того, там находилась школа актерского мастерства.
[29] Имеется в виду Леон Доде (1868-1942), сын известного писателя Альфонса Доде, писатель и журналист, сотрудничавший с крайне правой французской газетой "Аксьон франсез", стиль которой пародируется в следующем абзаце.
[30] Имеется в виду Куртиаль де Перейр – персонаж романа Селина "Смерть в кредит", полусумасшедший изобретатель, одержимый всевозможными безумными идеями.
[31] Возможно, Селин имеет в виду Министерство Иностранных Дел, которое находится на набережной Орсэ.
[32] Селин намеренно ставит в один ряд совершенно разные имена и названия, олицетворяющие для него дурной вкус. Роза Бонер и Жан-Поль Лоран – художники-академисты, Шербюльез и Делли – романисты. Гревэн – художник-карикатурист, основавший в Париже музей. Гюстав Лансон – историк литературы. "Монтеюс" – прозвище Гастона Брюншвига (1872-1947), автора антивоенных и популистских песен, который во время войны 14 года прославился своими патриотическими текстами, а в 1947 году был награжден Орденом Почетного Легиона. Мост Александра – мост Александра III в Париже, построенный между 1896 и 1900 годами, на каменные украшения которого Селин намекает чуть ниже, говоря об "огромных аляповатых розетках".
[33] Никаких сведений об этом визите Мориака к Селину не сохранилось. Правда, Мориак написал статью о романе Селина "Путешествие на край ночи", и Селин действительно был знаком с критиком Рамоном Фернандесом.
[34] Франсуа Мориак был избран во Французскую Академию в 1933 году. В то время действительно многие думали, что он был болен раком. Об этом свидетельствуют, в частности, слова из выступления академика Рене Базена: "Мы не можем позволить ему уйти, пока не примем его в свои ряды. Он так болен!".
[35] "Шелла" – судно, на котором плыл Селин и которое действительно потерпело крушение в январе 1940 года. Через четыре дня после этого события Селин писал с Гибралтара своему другу доктору Камю: "Вот так я и плыл по этим предательским морям, пока однажды ночью мое судно на полной скорости не врезалось в английский торпедоносец, который взорвался (…)".
[36] Имеется в виду парижский пригород Эпиней-сюр-Сен, где в 30-е годы располагалось несколько киностудий.
[37] Якоб Якобсен Дампе (1790-1867) – датский философ либеральных взглядов, в 1821 году был приговорен к пожизненному заключению за оскорбление религии и короля, был освобожден только после двадцати лет заключения.