— Ну, значит, ты — пакуй наши вещи и…
Хоро застыла и опустила руку, которой по-прежнему держалась за руку Лоуренса.
— Хмм?
— Чтобы найти лодку, понадобится время, так что сперва купи нам белого хлеба.
Разумеется, Лоуренс запротестовал. Она может спорить сколько захочет, но он, Лоуренс, не отступит. Ему и одной свободной руки достаточно, чтобы цепко держаться за свой кошель.
— Разве я не сказал только что, что я в долгах?!
— Ну, значит, хуже не станет, если ты будешь чуть-чуть больше в долгах?
— Что это еще за логика такая?!
Хоро поджала губки и сердито уставилась на Лоуренса.
— Но я думала, ты меня любишь?
Каким бы страшным ни было оружие противника — приходится сражаться, когда тебя так безжалостно загоняют в угол.
— Да, но деньги я тоже люблю, — хладнокровно ответил он, глядя Хоро прямо в глаза. Хоро в отместку беспощадно наступила ему на ногу.
Глава 1
— Эй, с дороги! У нас тут серебро из Имидоры!
— И что с того? Мы первые пришли, так что нечего тут соваться!
Речники переругивались, стоя в своих лодках; вода яростно плескалась вокруг. Ренозский порт напоминал рассерженный улей. Злые вопли перемежались звуками падения чего-то в реку. Поверхность воды, обычно спокойная, казалась почти штормовой.
В нынешней ситуации, похоже, большинство проклятий обрушивалось на лодки, груженные шкурами. Обычно каждой лодкой правил лишь один гребец, но, судя по всему, в погоне за скоростью все торговцы наняли больше. Ведь первые лодки, добравшиеся до ближайшего порта, соберут самые большие доходы.
Лоуренс поневоле загорелся при виде столь яркого проявления соперничества.
— Ты, нет времени глазеть восхищенно. Нам нужна лодка!
— Это просто нелепо… Ты серьезно настаиваешь, что мы должны плыть?
Чтобы найти лодку, которая согласится взять на борт проезжих, понадобится немалая удача. Все лодки поспешно выстраивались в очередь к выходу из порта, как пчелы перед летком улья.
— Ты же сам говорил, что повозкой будет очень долго.
— Ну да, этого я не отрицаю, но…
Трудно было сказать точно, что происходит, но оттуда, где порт выходил в открытую реку, то и дело доносились взрывы ярости. Видимо, вмешивались те, кто не желал вывоза шкур из города.
— Ну что?
— У тебя такой вид, будто ты собираешься передумать.
— Неправда.
Даже ребенок понял бы, что Лоуренс лжет. Хоро, одарив его холодным взглядом, произнесла:
— Тогда почему бы тебе не вынуть голову из облаков и не найти наконец лодку?
Взять лошадь сейчас, разумеется, ни один лодочник не согласится, так что Лоуренс своего жеребца одолжил городской конюшне. И, если глаза его не обманывали, все до единой лошади в городе сейчас были заняты в порту — они перевозили грузы. Даже если он передумает, отправиться в погоню на лошади будет совершенно невозможно.
Кроме того, они ведь направлялись в портовый город Кербе, где практически вся торговля на зиму замирала. Так что у Лоуренса не было оснований жаловаться на упущенные торговые возможности.
В общем, лошади исключаются, окончательно решил он.
— Ладно, ладно. Пойду поищу лодку. А ты возьми вот эти деньги и купи нам еду вон в тех палатках… нужно еды на три дня. Если захочешь купить спиртного — бери чистый спирт.
Лоуренс запустил руку в кошель и достал оттуда две блестящих серебряных монетки.
— А как же белый хлеб?
Хоро достаточно хорошо знала цены на еду, чтобы понять, что еще и на белый хлеб этих денег не хватит.
— Чтобы белый хлеб поднялся, нужна магия, и такая же магия нужна нам, чтобы позволить его себе.
— …
Мольба Лоуренса на постоялом дворе, похоже, была достаточно убедительна: больше Хоро о белом хлебе не заговаривала.
То есть она бы еще поспорила, но сейчас ее интерес привлекло кое-что другое. Она озадаченно подняла голову.
— А почему ты хочешь спирт?
Лоуренс действительно предпочитал более мягкие напитки, такие как вино. И, зная всю наблюдательность Хоро, при мысли, что она спросила из заботы о нем, он был даже немножко рад.
Разумеется, он проглотил свою гордость, прежде чем эти его мысли успели отразиться на лице, и ответил туманно:
— Скоро узнаешь.
Похоже, Хоро не знала, что на это сказать, и потому стукнула его по руке.
— Их я тоже поражу как следует… чтобы получить хорошую скидку на спиртное!
— Только не так больно их поражай.
— Мм. Ладно, встречаемся здесь же?
— Отлично. Оййй!..
Лоуренс замер на середине кивка: щека, распухшая от удара Ив, дала о себе знать. Она приобрела зелено-фиолетовый оттенок, и Лоуренс подумал, не купить ли заодно какое-нибудь лекарство… но при виде участливого выражения лица Хоро передумал. Похоже, быть раненым имело свои достоинства.
— Ты такой честный, что твое лицо можно читать, как открытую книгу.
— В детстве меня учили, что честность — это добродетель.
— И твое взрослое сердце в это верит?
Хоро склонила голову набок и насмешливо ухмыльнулась.
— Нет… оно желает, чтобы меня научили, что честность — это дурость.
Хоро ответила, с трудом сдерживая смех:
— Хмм… ну, люди и впрямь делают тебя жертвой всех своих шуток, потому что ты и есть дурень.
Затем она крутанулась на месте, точно танцовщица, и исчезла в толпе. Лоуренс пожал плечами и, вздохнув, почесал в затылке. Невольно он ухмыльнулся при мысли, как же он наслаждается ее легкомысленностью. Однако подумать приходилось и о другом…
— Неужели мне уже никогда не вернуть обратно поводья моей жизни?
Добро бы он просто передал Хоро расписку — тогда бы он мог безнаказанно отнять ее обратно… даже если бы это означало его полную никчемность. Но…
«Я люблю тебя».
С тех пор, как он сказал Хоро эти слова, как будто уже годы прошли. Ему недоставало искусства обращения со словами, чтобы выразить свои чувства каким-либо иным способом. Он и дышать-то мог с трудом, и щеки казались так туго натянутыми, что он едва говорил.
Результат, конечно, никак нельзя было назвать плохим. У Лоуренса точно тяжесть с груди свалилась. Только было чуть-чуть… да нет, страшно неловко было. Единственное, о чем он сожалел, — что никак не мог стряхнуть с себя ощущение, что в том противостоянии он все равно проиграл.
— В общем, я всего лишь проиграл очередной бой, э? — простонал Лоуренс, самоуничижительно улыбнувшись, и посмотрел туда, куда направилась Хоро. Потом пожал плечами, снова вздохнул и поплелся к причалам.
Лоуренсу повезло сильнее, чем он ожидал: лодка нашлась довольно быстро.
Лодок в порту было битком, но наблюдательный человек вполне мог углядеть среди них те, что, хоть и везли товары, не прочь были прихватить и людей. Лоуренс поговорил с одним из речников, и удача улыбнулась ему. Он ожидал, что плата за проезд будет сильно задрана. Но, как ни странно, лодочник запросил вполне разумные деньги.
Когда Лоуренс упомянул, что путешествует с девушкой, лодочник ухмыльнулся. Лоуренс сделал вид, что не заметил этого, но реакция лодочника лишний раз показала, насколько права была Ив, что притворялась мужчиной.
— Зачем тебе в Кербе? Посреди зимы обратных лодок оттуда не будет.
Звали лодочника Иван Рагуса — непростое для произношения имя. Лоуренс решил, что, судя по имени, он родом откуда-то с северо-западного побережья… возможно, из какой-нибудь нищей деревушки.
У северян обычно более крепкое телосложение и более темная кожа, нежели у уроженцев юга. Глаза их светлее, и они обычно не отличаются разговорчивостью. Но этот лодочник оказался толстяком с громовым голосом и красным — словно он перепил вина — лицом.
— Затем же, зачем все туда хотят: меха.
— О?
Лодочник смерил Лоуренса взглядом, потом склонил голову, так что шея хрустнула.
— Без груза?
— Мой деловой партнер уже отбыл, у него и груз, — насмешливо обронил Лоуренс и указал на свою распухшую щеку. Лодочник расхохотался, став при этом изрядно похожим на раздувшуюся рыбину. Затем, похлопав Лоуренса по плечу, сказал:
— Что ж, такое случается… Так где эта твоя спутница?
— Отошла, покупает еду.
Лоуренс собрался было обшарить взглядом палатки в поисках Хоро, когда ощутил совсем рядом что-то странное в воздухе. Он обернулся… и увидел Хоро, которая словно всегда там и стояла.
— Легка на помине.
— Ой-ой, да она красотка!
Увидев Хоро, речник захлопал в ладоши. Он выкрикнул свои слова так громко, что застал врасплох даже саму Хоро.
У речников часто бывает зычный голос. Для ушей Хоро, которые слышат, даже когда человек хмурит бровь, это, похоже, было чересчур.
— А как ее зовут?..
Он нарочно спросил Лоуренса, предполагая, видимо, что они с Хоро муж и жена. Как непохоже на прямолинейные манеры юного Зэлена при их первой встрече, еще до приключений с участием гильдий Милона и Медиоха.
Он нарочно спросил Лоуренса, предполагая, видимо, что они с Хоро муж и жена. Как непохоже на прямолинейные манеры юного Зэлена при их первой встрече, еще до приключений с участием гильдий Милона и Медиоха.
Через плечо Хоро перекинула большой мешок — скорее всего, с хлебом и прочей пищей, — а в руке держала бочонок. Выглядела она точь-в-точь как монахиня, которую попросили сходить за покупками.
Как обычно, на публике она изображала скромницу, демонстрируя полную покорность и почтение к Лоуренсу. Необходимость подыгрывать ей, зная, что про себя она потешается над Лоуренсом все это время, безумно его раздражала.
— Хоро.
— И имя такое прекрасное! Ну а этот просолившийся старик — повелитель реки Ром Рагуса.
Так ей представился Рагуса, человек, которому Хоро годилась в дочки (по крайней мере по виду); при этом он выпятил грудь и пожал Хоро руку.
— Ну, во всяком случае, безопасность в этой поездке нам обеспечена.
— Почему?
— Как же нам может что-то угрожать, когда такая красотка за нас молится?
На носу морских кораблей часто располагаются резные человеческие фигуры, призванные защищать судно от напастей. Иногда это бюсты богинь, иногда изображения знаменитых королев или русалок — но всегда женщин. Это ограничение распространяется даже на имена, даваемые кораблям.
Когда речь заходит о молитвах за безопасность путешествия, едва ли, по мысли Лоуренса, на эту роль кто-либо подходит лучше Хоро… во всяком случае, на суше. Но, коли она волчица, к водным путешествиям это явно не относится. Лоуренс с трудом подавил смех, представив себе, как царственная Хоро плывет по-собачьи.
— Ну что, вы готовы? Меня время из-за мехов не давит, но у меня есть и другие товары, которые тоже надо бы побыстрее доставить.
— Хмм, думаю, готовы. Как у нас с едой, порядок? — уточнил Лоуренс у Хоро; та кивнула. Волчица, безупречно играющая роль невинной овечки.
— Ну, тогда прошу на борт. Расплатитесь позже.
Лодочники обычно не стремятся взять плату за проезд заранее: когда лодка выйдет на открытую воду, улизнуть от оплаты при всем желании будет не так-то просто.
— Что ж, тогда и мне, пожалуй, стоит сесть в лодку.
Ответом ему был громовой хохот других речников. Похоже, у них у всех было одно и то же чувство юмора.
Лодка Рагусы по сравнению с прочими была невелика. Плоскодонка без паруса, корпус такой узкий, что в руках неопытного гребца она вполне и опрокинуться могла.
В средней части лодки грудой до пояса высотой громоздились мешки, в каждом из которых Хоро бы уместилась с легкостью. Похоже, в мешках были зерно и бобы. В задней части лодки стояли еще несколько деревянных ящиков.
Пытаться их открыть явно было неуместно, так что об их содержимом можно было лишь догадываться. Судя по тому, как тщательно они были сработаны, в них хранилось что-то ценное… видимо, как раз те самые «другие товары, которые тоже надо бы побыстрее доставить».
Поскольку груз шел откуда-то с верховьев реки, где почти наверное были серебряные или медные рудники, в ящиках, вполне возможно, перевозились монеты.
Олово и железо держать в таких хороших ящиках не было бы нужды, а драгоценные камни везли бы под охраной.
Так или иначе, а для лодки такого размера грузов было немного. Возможно, из-за того, что река обмелела.
Зимой, когда дождей мало, а снега много, горные ручьи, питающие реки, замерзают. Из-за этого реки мелеют. Чересчур загруженная лодка может засесть в речном иле — точно так же, как колеса повозки увязают в грязи. В таком случае, возможно, придется выбрасывать груз за борт, возможно, это происшествие задержит движение других судов по реке — словом, репутация команды изрядно пострадает.
Говорилось, однако, что опытные речники, много лет плавающие по одной и той же реке, могут править лодкой даже с закрытыми глазами, одним чутьем, причем в любую погоду.
Что насчет Рагусы?
Рассеянно размышляя на эту тему, Лоуренс уселся в носовой части лодки и закутался в одеяло, которое нес с собой.
Лодка качалась на волнах. Лоуренс кисло улыбнулся, вспомнив свое первое путешествие на лодке — как он отчаянно цеплялся за борта в страхе, что его вот-вот вышвырнет в воду.
Хоро села рядом с Лоуренсом, держась очень, очень напряженно. Лоуренс расплылся в улыбке. Хоро поставила на дно бочонок и мешок и лишь потом, заметив взгляд Лоуренса, сердито уставилась на него.
— Чему это ты улыбаешься?
Хоро говорила тихо — она не притворялась.
— Тому, что не я один нервничаю.
— Я постепенно привыкаю, но все равно боюсь, когда она качается.
Чтобы Хоро признала свой страх — как необычно… При виде удивленного лица Лоуренса она поджала губы и добавила:
— Я показываю свою слабость лишь потому, что доверяю тебе.
— Клыки свои ты показываешь.
Хоро поспешно прикрыла рот руками, потом застенчиво рассмеялась над шуткой Лоуренса. Она и впрямь казалась напуганной, но то, что она честно это признала, лишь разожгло его подозрения. Искренна ли она сейчас? Лишь ей одной ведомо.
Вдруг она выпрямилась.
— Нет… я не должна так сближаться с тобой.
Она с печальным видом отвернулась. Как бы радостно они ни проводили время вместе, со временем эта радость неминуемо притупится. Хоро уже говорила, что очень боится этого, но Лоуренс все равно был поражен ее теперешним поведением.
И все же он понял: Хоро сказала это без какой-либо задней мысли. Они сознательно избегали говорить на эту тему; оба понимали, что о некоторых вещах лучше молчать. Человек ходит в страхе, когда не знает, где именно ловушка; но если он видит край обрыва, ходить рядом с ним не так уж трудно.
Хоро произнесла эти слова не в качестве предупреждения самой себе, не в поисках внимания со стороны Лоуренса. Скорее всего, ее намерение было прямо противоположным. Их путешествию суждено завершиться с улыбками; в этом Лоуренс был уверен. Так что бояться было нечего. И потому Лоуренс ответил спокойно:
— Наш разговор как будто из театральной пьесы.
Из пьесы о запретной любви, разумеется, но эти слова произносить было нельзя. Желая, видимо, погрызться с Лоуренсом, но не найдя тревоги на его лице, Хоро быстро потеряла интерес. Повернувшись к нему, она произнесла:
— В разговоре должны участвовать двое.
— Может, я и поучаствовал бы, если только ты снимешь эту маску.
Хоро, на лице которой было написано одиночество, внезапно рассмеялась, потом поджала губы. Она действительно носит выражения лица, как театральные маски, подумалось Лоуренсу. Он улыбнулся ей в ответ.
Почти сразу же на причале рядом с лодкой раздались громкие шаги, затем Рагуса своим зычным голосом объявил:
— Ну что ж, скоро отбываем!
Он проворно отвязал трос и забросил его в лодку, потом запрыгнул сам. Выглядело это так, словно ребенок прыгает в речку, чтобы поплавать; но, поскольку худым Рагусу нельзя было назвать даже из вежливости, зрелище получилось устрашающее.
Лодка отчаянно затряслась и едва не черпнула бортом. Даже у Лоуренса сжалось сердце от страха. На лице Хоро отобразилась такая тревога, какой на нем не было никогда прежде; все ее тело застыло. Она изо всех сил вцепилась Лоуренсу в одежду… она явно не притворялась.
— Пора увидеть в деле настоящего гребца! Обещаю, лучшего вы в целом мире не сыщете!
Нахваставшись, Рагуса опустил весло в воду. Его красное лицо дышало силой. Впрочем, несмотря на это, лодка сдвинулась с места не сразу. Корма постепенно отходила все дальше от причала. Рагуса поднял весло и, чуть изменив угол наклона, вновь опустил.
Чтобы перевезти такое количество груза по суше, требовались четыре лошади, а на реке для этого хватало силы одного человека. Речники частенько хвастались этим, но Лоуренс и сам видел: Рагуса в одиночку управлялся с отнюдь не пустой лодкой.
Отойдя от причала, Рагуса направил лодку к очереди на выход из порта. Несмотря на огромное количество лодок, между ними не было ни одного столкновения — невероятно. Лодки с легкостью проскальзывали друг мимо друга по бурлящий воде. Все лодочники словно чувствовали друг друга; над водой неслись приветствия, иногда ругательства, но весла непрерывно и безошибочно вели лодки к месту их назначения.
Постепенно набрав скорость, лодка Рагусы перестала наконец раскачиваться. Наконец-то она добралась до выхода из порта. Там, на береговой полосе, стояла сторожевая башня. Похоже, те, кто не хотели выпускать меха из города, пробились мимо защитников башни и вломились внутрь. Они собрались на верхней площадке башни и оттуда сыпали ругательствами и проклятиями на проплывающие под ними лодки.
Сейчас к входу в башню приближались люди в доспехах и шлемах — скорее всего, отряд башенных стражей во главе с капитаном. Ворвавшись в башню, они принялись хватать смутьянов как раз тогда, когда лодка Рагусы обогнула башню и вышла на открытую воду. Лоуренс никак не мог сочувствовать бунтовщикам, но все же надеялся, что там никого не убьют.