Логико-фактологическая цепочка стихотворения А. Н. Некрасова:
V–IV–V – VI–IV–VI–II–II–IV–VI–IV–IV–VI–III; II–VI–III–III–VI–IV–II–IV–II–II–VI
Как видим, фактически, во временном следовании, разноуровневые структурные элементы данного стихотворения следуют в прихотливом, определенном только автором порядке, а проблемная ситуация и способ ее разрешения (цели общения) и вовсе не заявлены вербально, хотя и возникают «между строк». Для понимания же мотивов общения и интенциональности произведения необходим следующий этап анализа.
После определения иерархичности взаимозависимых элементов текста наступает следующий этап, представляющий собой поочередное «фокусирование» и «разфокусирование» компонентов мотивационно-целевой структуры: сначала от нижних уровней, где, как правило, легче обнаружить намеки на мотивацию общения, – к высшим, вплоть до декларированных или предполагаемых целей, а затем – в обратном порядке, сверху вниз, к фоновым уровням. При этом выдвигаются или опровергаются гипотезы относительно соподчиненности элементов структуры и интенциональности текста.
При неоднократном повторении процедуры становятся понятными скрытые механизмы структурного решения, находится формулировка интенции. Так, в анализируемом стихотворении Н. А. Некрасова «отправными точками» для постижения мотивации автора становятся элементы нижних, фоновых уровней: незначительные, казалось бы, подробности знакомства автора с героем. Не все ли равно, как именно зовут этого случайного встречного? Нет, автор дает ему конкретное имя – Влас, которое, следуя законам стихосложения, оправдывает такую дальнейшую деталь, как бас, посредством которого мальчик понукает лошадь и который вызывает законные вопросы: откуда такой низкий голосу ребенка? Может быть, мальчик простужен (а ведь «сильный мороз»)? Или подражает старшим? Или иначе лошадь не слушается? И то, и другое, и третье, вкупе с другими уже сообщенными деталями, такими, как большой, не по росту полушубок овчинный, большие сапоги и т. д., создают открытое поле самостоятельных предположений и эмоций у читателя, проясняя авторскую мотивацию. Да есть ли у мальчика своя одежда? Хорошо ли он питается? Будет ли ходить в школу? А ведь хороший мальчишка, старательный и… забавный. И тут, на стыке предположений о цели общения и выявленных, самостоятельно прочувствованных (и автором, и читателем) мотивов, проясняется авторская интенция, так же как и проблемная ситуация, не заявленная вербально: чудесные дети растут в крестьянских семьях, где так сильны лучшие народные традиции – трудолюбие, семейная взаимовыручка, уважение к старшим, жизненный оптимизм. Но надо что-то делать, чтобы улучшить жизнь этих детей.
Авторская интенциональность в данном случае «считывается» как самоценный личностный порыв, как некий энергетический выброс, вызывающий если не равноценную эмоциональную реакцию, то, безусловно, понимание личности и мировоззрения автора. Это один из тех социокультурных образцов творческого и гражданского реагирования, который живет много десятилетий, влияя на содержание и эмоциональную окраску представлений о действительности миллионов читателей.
Семиосоциопсихологический подход к постижению механизмов понимания принципиально отличается от подхода, доминирующего в психолингвистике, где познание и коммуникация трактуются в канонах так называемой «теории речевой деятельности», а понятие текста уподобляется речи или дискурсу. По мнению Т. М. Дридзе, «мысль в психолингвистической концепции слита с речью, познавательный процесс рассматривается как речемыслительный, акт общения сводится к речевому акту, а текст (он же речь) определяется как продукт речевой деятельности, состоящий из дискретных речемыслительных элементов. В семиосоциопсихологии же коммуникативный акт рассматривается как средство донесения интенциональности (а не только мысли), которая не ограничена речемыслительной деятельностью человека»[35].
Проблема понимания (событий, окружающей среды, других людей, самого себя, текста, речи, жестов, знаков и т. д.) – одна из основных на протяжении веков; как известно, ей посвящено огромное количество научной литературы. Можно провести некую параллель между механизмами сообщения мысли (когда происходит «прислушивание к самому себе») и механизмами «считывания» мысли (когда происходит «прислушивание к другому») с более исследованными наукой механизмами понимания в реальной жизни: по сути дела, реальная жизнь также преподносит нам знаки, большей частью не оформленные текстуально, на которые мы вынуждены как-то реагировать.
В механизмах понимания ученые выделяют дедукцию (рассуждение от посылки к следствию) и апдукцию (рассуждение от следствия к посылке); последнюю американский математик и философ Чарльз Пирс назвал гипотезой, возникающей как озарение: «Конечно, различные элементы этой гипотезы присутствовали в моем сознании и раньше, но именно мысль сопоставить то, что раньше я не подумал бы сопоставлять, заставляет новое предположение вдруг молнией вспыхнуть в моем сознании»[36]. Российский социолог Л. Г. Ионин, признавая апдукцию как «ненадежный метод – метод выдвижения гипотез, которые опровергаются так же легко, как и выдвигаются…», тем не менее считает, что «…иного пути, пожалуй, и нет, ибо дедукция не дает нового знания, в отличие от апдукции. В процессе взаимодействия, природа и тип которого уже ясны взаимодействующим сторонам, могут фигурировать и дедукция, и индукция. Но опознание типа нового взаимодействия, сопоставление нового, эмпирического факта с имеющимся набором типов ситуаций, личностей, мотивов, зафиксированных в опыте культуры, в языке, происходят путем апдуктивного заключения»[37].
В качестве иллюстраций Л. Г. Ионин приводит следующие примеры дедукции и (неудачной) апдукции:
Дедукция: «Все люди смертны, Сократ – человек, следовательно, Сократ смертен».
Апдукция: «Все люди смертны, Сократ смертен, следовательно, он человек» (отсюда вовсе не следует, что Сократ – человек, ведь смертны и кошки, и собаки).
Дедукция: «Все планеты круглые. Земля– планета. Следовательно, Земля – круглая».
Апдукция: «Все планеты круглые. Маша круглая. Следовательно, она планета»[38].
В качестве литературного примера неудачной смысловой апдукции можно привести общеизвестный сюжет трагедии В. Шекспира «Отелло» (главный герой приходит к ложному выводу, отталкиваясь от значимой в его глазах детали – платка). Примерами же удачных апдукционных выводов могут служить многочисленные воспроизведенные в художественных произведениях, особенно в детективах, случаи озарений, догадок, основанных на мелочах, сопоставлении незначительных событий, поведенческих и фактических странностей и несостыковок.
Понимание коммуникационных процессов связано с «освоением» мотивационно-целевой структуры текста. При этом происходят и дедукция, и апдукция, приводящие к глубинным выводам.
§ 5. Дифференциация аудитории по уровню развития коммуникативных (интерпретационных) навыков
Традиционно аудитория дифференцируется (различается) по следующим социально-демографическим характеристикам: пол; возраст; место жительства; род занятий; образование. Используются и такие социально-психологические характеристики, как направленность интересов, эмоциональные и поведенческие реакции людей. В некоторых исследованиях аудиторию различают также по уровню жизни, политическим пристрастиям, семейному положению, хобби и т. д. Все перечисленные виды дифференциации и их сочетания позволяют получать ценный исследовательский материал. Однако при этом «за бортом понимания» остается немало принципиально важных ситуаций, например, случаев неоднозначного восприятия и реагирования при абсолютно одинаковых социально-демографических или социально-психологических характеристиках или, наоборот, сходного восприятия и реагирования при диаметрально противоположных характеристиках людей.
Работа в русле семиосоциопсихологии позволяет ввести в исследовательскую практику еще один вариант дифференциации аудитории – по коммуникативным (интерпретационным) навыкам или по умению человека понимать другого.
Именно по степени осознания, «выведения на уровень сознания» интенциональных механизмов общения различаются такие формы человеческой активности, как речевое поведение и текстовая деятельность. «Отличительной особенностью „поведения“ в этом случае оказываются его спонтанность и стереотипность при отсутствии стремления (а часто и необходимости) к осознанию мотивов тех или иных поведенческих актов. В то время как „деятельность“ – осознанно мотивированная активность»[39].
Работа в русле семиосоциопсихологии позволяет ввести в исследовательскую практику еще один вариант дифференциации аудитории – по коммуникативным (интерпретационным) навыкам или по умению человека понимать другого.
Именно по степени осознания, «выведения на уровень сознания» интенциональных механизмов общения различаются такие формы человеческой активности, как речевое поведение и текстовая деятельность. «Отличительной особенностью „поведения“ в этом случае оказываются его спонтанность и стереотипность при отсутствии стремления (а часто и необходимости) к осознанию мотивов тех или иных поведенческих актов. В то время как „деятельность“ – осознанно мотивированная активность»[39].
Представление о мотивационно-целевой (интенциональной) организации текста и возможность сопоставить особенности «преломления» основных логических и эмоциональных «узлов» текста в сознании воспринимающего человека позволяют получить данные о степени понимания им интенциональности коммуникатора. Это кропотливая многоэтапная работа, основанная на опросе, с применением различных тестов, открытых и закрытых вопросов. Результатом ее оказываются так называемые «структуры восприятия», анализ которых дает ценную информацию.
По степени понимания, запоминания и адекватности интерпретирования респондентом авторской интенциональности, а также основных, ключевых для ее донесения логических и эмоциональных «узлов» исходного текста можно судить, во-первых, об умении коммуникатора общаться и, во-вторых, о качестве восприятия: сумел ли человек (читатель, зритель, ученик и т. д.) понять интенцию или нет (еще раз напомним, что речь не идет о согласии или несогласии с коммуникатором – только о понимании). Речь не идет также о правильном или неправильном восприятии: каждый человек вправе воспринимать и интерпретировать любой текст так, как он его понимает. Однако поскольку авторская интенциональность, будучи реализованной в конкретном тексте, становится фактом объективной реальности (разные специалисты, владеющие методом мотивационно-целевого анализа, из конкретного текста всегда выделяют одну и ту же мотивационно-целевую структуру, ориентированную на одну и ту же интенциональность), очевидно, что умение адекватно понимать воспринятое оказывается социально значимым качеством: конструктивное взаимодействие людей невозможно без взаимопонимания.
В зависимости от степени понимания целей и мотивов (интенциональности) воспринимаемого текста интерпретации различают как адекватные, частично адекватные и неадекватные. Отсюда и возможность дифференциации людей по проявленным навыкам понимания и интерпретирования. Для обозначения такого способа дифференциации аудитории используются термины «социоментальные группы», «группы сознания», «интерпретационные группы», «группы по коммуникативным (интерпретационным) навыкам», «группы по особенностям восприятия» – все они фактически являются синонимами[40].
Методика выделения мотивационно-целевых структур интерпретаций текстов. Участникам эксперимента (респондентам), кроме заполнения обязательной, «паспортной» части анкеты, предлагается проинтерпретировать интересующий исследователя текст, причем в идеальном случае момент восприятия текста происходит непосредственно в присутствии интервьюера, который просит прочесть статью, посмотреть фильм, телепередачу и т. д. и уже после этого поговорить или заполнить анкету. Как правило, фиксируется время начала и окончания знакомства с текстом, который к началу опроса (интервью) убирается. Далее следует серия вопросов, выявляющих особенности «отражения» мотивационно-целевой структуры исходного текста в сознании воспринимающего человека. В анкету могут быть включены следующие задания и просьбы:
• пересказать при помощи двух-трех фраз, о чем шла речь;
• постараться определить цели и мотивы общения с аудиторией (зачем? почему? для чего?); например, если это материал СМК, то предлагается вспомнить основные проблемы, точки зрения автора и других героев, выявить их позиции по отношению к поднимаемым в тексте проблемам и т. д.;
• попытаться определить назначение (адресность) текста;
• назвать главные достоинства текста;
• указать основные недостатки текста;
• попробовать охарактеризовать особенности, стиль общения коммуникатора со своим партнером (аудиторией).
Типовой вопросник для анализа особенностей восприятия общественно-политических материалов СМК
1. Какие идеи, мысли, проблемы показались вам наиболее значительными в этом тексте? (Если респондент отвечает «никакие», следует попытаться уточнить: «Вы все же встретились с определенным текстом. Автор, очевидно, хотел что-то сказать, передать, выразить. Что именно?»)
2. Постарайтесь вкратце пересказать содержание данного текста. О чем он?
3. Каковы, на ваш взгляд, цели и мотивы общения автора с аудиторией? Зачем, почему, ради чего этот текст предложен аудитории? (Желательна детализация вопроса с учетом, во-первых, контекста социокультурного пространства-времени создания изучаемого текста и, во-вторых, социального контекста его реального восприятия.)
4. Показался ли вам этот текст интересным? И если да, то чем именно? (Следует постараться получить развернутый ответ.)
5. Попытайтесь высказать свое отношение к этому тексту (к главной мысли этого текста, к информации, содержащейся в нем).
6. Попробуйте описать свои эмоциональные реакции (в связи с данным текстом).
7. Встречался ли вам этот текст или основные его идеи ранее? (Если это текст политического содержания, вопрос часто детализируется: кто именно выступал прежде с такими идеями, когда впервые они возникли на страницах прессы, в телепередачах и т. д.)
Интервьюеру следует занять доброжелательную по отношению к респонденту и в то же время нейтральную позицию, никоим образом не влияя на его оценки и реакции. В тех случаях, когда ответы на вопросы записываются самим интервьюером, следует стремиться к предельно точной фиксации содержания и эмоциональной составляющей общения.
Анализируя ответы на открытые вопросы анкеты, специалист составляет мотивационно-целевую структуру восприятия изучаемого текста. Учитывается, как именно респондент определяет мотивы и цели (интенциональность) коммуникатора, видит ли основные проблемы и идеи, содержащиеся в тексте, различает ли главное, второстепенное, третьестепенное и т. д. в содержании. Полученные результаты позволяют дифференцировать аудиторию по уровню развития коммуникативных навыков. Поскольку это процедура качественного анализа, то заранее определяются уровни, соответствующие степени успешности «продвижения» участников эксперимента по исходной мотивационно-целевой структуре анализируемого текста (адекватные, частично адекватные и неадекватные интерпретации).
На следующем этапе анализа изучаются типичные «картины мира», а также – «картины проблемных ситуаций», складывающиеся в сознании представителей выделенных интерпретационных групп: понятна ли проблемная ситуация и заметил ли ее респондент; согласен ли он с предложенными путями ее решения, есть ли у него контрпредложения; в чем он видит истоки анализируемой проблемы, согласен ли с теми первопричинами, которые называются; как он соотносит свою жизнь и жизнь своих близких с анализируемыми проблемами; эмоциональные реакции в связи с воспринятым.
Характеристики сознания аудитории СМК впервые изучались в исследовательском проекте «Общественное мнение», который был реализован в 1969–1974 гг. под руководством Б. А. Грушина в Таганроге (здесь начинала свою исследовательскую деятельность и Т. М. Дридзе). В этом проекте в числе других задач изучались «особенности информационных воздействий на поведение аудитории», и впервые в социальной науке был заявлен термин «группы сознания»[41].
«Феномен „групп сознания“ принципиален для понимания социокультурных процессов: это…неразличимые на первый взгляд, но объективно существующие, принимающие решения и действующие „условные“ совокупности людей, которые в зависимости от их ментальности, т. е. от интеллектуального и социокультурного потенциала, интенциональности (направленности сознания), атенционных способностей (свойств их индивидуального внимания), ценностных ориентации, волевых и нравственных качеств, интересов, сложившейся у них оценки их жизненной ситуации и т. п., по-разному интерпретируют не только информацию, но и реально наблюдаемые ими события и явления»[42].
В исследованиях с использованием семиосоциопсихологических подходов всегда можно выделить следующие группы по характеру интерпретаций содержательно-смысловых структур текстов, т. е. по умению понимать мотивы и цели коммуникатора: