так резво я выбалтываю их,
что каждому найду диаметральное.
* * *Известно
лишь немым небесным судьям,
где финиш
нашим песням соловьиным,
и слепо
ходит рок по нашим судьбам,
как пес мой —
по тропинкам муравьиным.
* * *Эпоха лжи, кошмаров и увечий
издохла,
захлебнувшись в наших стонах,
божественные звуки русской речи
слышны теперь
во всех земных притонах.
* * *В доставшихся мне
жизненных сражениях
я бился, балагуря и шутя,
а в мелочных
житейских унижениях —
беспомощен, как малое дитя.
* * *До славной мысли неслучайной
добрел я вдруг дорогой плавной:
у мужика без жизни тайной
нет полноценной жизни явной.
* * *На высокие наши стремления,
на душевные наши нюансы,
на туманные духа томления —
очень грубо влияют финансы.
* * *Стали бабы страшной силой,
полон дела женский треп,
а мужик – пустой и хилый,
дармоед и дармоеб.
* * *Я был изумлен, обнаружив,
насколько проста красота:
по влаге – что туча, что лужа,
но разнится их высота.
* * *Наш век в уме слегка попорчен
и рубит воздух топором,
а бой со злом давно закончен:
зло победило, став добром.
* * *Я, друзья, лишь до срока простак
и балдею от песни хмельной:
после смерти зазнаюсь я так,
что уже вам не выпить со мной.
* * *Я живу, незатейлив и кроток,
никого и ни в чем не виня,
а на свете все больше красоток,
и все меньше на свете меня.
* * *Еще родить нехитрую идею
могу после стакана или кружки,
но мысли в голове уже редеют,
как волос на макушке у старушки.
* * *Давно живя с людьми в соседстве,
я ни за что их не сужу:
причины многих крупных бедствий
в себе самом я нахожу.
* * *Во что я верю, горький пьяница?
А верю я, что время наше
однажды тихо устаканится
и станет каплей в Божьей чаше.
* * *Несчетны русские погосты
с костями канувших людей —
века чумы, холеры, оспы
и несогласия идей.
* * *Повсюду, где гремит гроза борьбы
и ливнями текут слова раздоров,
евреи вырастают как грибы
с обилием ярчайших мухоморов.
* * *Компотом духа и ума
я русской кухне соприроден:
Россия – лучшая тюрьма
для тех, кто внутренне свободен.
* * *О нем не скажешь ничего —
ни лести, ни хулы;
ума палата у него,
но засраны углы.
* * *В неполном зале – горький смех
во мне журчит без осуждения:
мне, словно шлюхе, жалко всех,
кто не получит наслаждения.
* * *Со мной, хотя удаль иссякла,
а розы по-прежнему свежи,
еще приключается всякое,
хотя уже реже и реже.
* * *Давно я заметил на практике,
что мягкий – живителен стиль,
а люди с металлом в характере
быстрее уходят в утиль.
* * *В земной ума и духа суете
у близких вызывали смех и слезы,
но делали погоду только те,
кто плюнул на советы и прогнозы.
* * *Зная, что глухая ждет нас бездна,
и что путь мы не переиначим,
и про это плакать бесполезно, —
мы как раз поэтому и плачем.
* * *Опершись о незримую стену,
как моряк на родном берегу,
на любую заветную тему
помолчать я с друзьями могу.
* * *Все, что было, —
кануло и сплыло,
есть еще
в мехах моих вино;
что же мне
так вяло и уныло,
пусто,
равнодушно и темно?
* * *Повсюду смерть,
но живы мы,
я чувством света —
тьме обязан,
и даже если нет чумы,
наш каждый пир
с ней тесно связан.
* * *Идея, что мною владеет,
ведет к пониманию важному:
в года, когда небо скудеет,
душа достается не каждому.
* * *Напористо, безудержно и страстно —
повсюду, где живое колыхание, —
в российское духовное пространство
вплетается еврейское дыхание.
* * *Человек – существо такое,
что страдает интимным жжением
и в заветном живет покое
с нарастающим раздражением.
* * *До поры, что востребую их,
воплощая в достойных словах,
много мыслей и шуток моих
содержу я в чужих головах.
* * *Все дружно в России воздели глаза
и в Божье поверили чудо,
и пылко целует теперь образа
повсюдный вчерашний Иуда.
* * *И хотя уже видна
мне речушка Лета,
голова моя полна
мусора и света.
* * *Устав болеть от наших дел,
порой лицо отводит Бог,
и страшен жизненный удел
живущих в этот темный срок.
* * *Среди любого поколения
живя в обличии естественном,
еврей – повсюдный червь сомнения
в духовном яблоке общественном.
* * *Полистал я его откровения
и подумал, захлопнув обложку,
что в источник его вдохновения
музы бросили дохлую кошку.
* * *Души мертвых терпят муки
вновь и вновь, пока планета
благодушно греет руки
на пожарах наших гетто.
* * *Я щедро тешил плоть,
но дух был верен чести;
храни его, Господь,
в сухом и теплом месте.
* * *Вчера ходил на пир к знакомым,
их дом уютен, как кровать;
но трудно долго почивать,
когда не спится насекомым.
* * *Господь, услышав жалобы мои,
подумал, как избыть мою беду,
и стали петь о страсти соловьи
в осеннем неприкаянном саду.
* * *Реальность – это то, где я живу;
реальность – это личная окрестность;
реальность – это все, что наяву;
но есть еще совсем иная местность.
* * *Нам, конечно, уйти суждено,
исчерпав этой жизни рутину,
но, закончив земное кино,
мы меняем лишь зал и картину.
* * *Иступился мой крючок
и уже не точится;
хоть и дряхлый старичок,
а ебаться хочется.
* * *Чисто чувственно мной замечено,
как незримо для наблюдения
к нам является в сумрак вечера
муза легкого поведения.
* * *Подвержен творческой тоске,
Господь не чужд земного зелья,
и наша жизнь на волоске
висит в часы Его похмелья.
* * *Я вижу Россию не вчуже,
и нет у меня удивления:
разруха – в умах, а снаружи —
всего лишь ее проявления.
* * *Злоба наша, в душах накопляясь,
к небу воспаряет с ними вместе;
небо, этой злобой воспаляясь,
вяжет облака вражды и мести.
* * *Еще свой путь земной не завершив,
российской душегубкой проворонен,
по внешности сохранен я и жив,
но внутренне – уже потусторонен.
* * *И жизнь моя не в тупике,
и дух еще отзывчив к чувству,
пока стакан держу в руке,
а вилкой трогаю капусту.
* * *Не чувствую ни капли облегчения,
осваивая новую реальность,
где плотские порывы и влечения
теряют остроту и актуальность.
* * *Земного прозябания режим
толкает нас на поиск лучшей доли,
и мы от благоденствия бежим
не реже, чем от тягот и неволи.
* * *Вся наша склонность к оптимизму
от неспособности представить,
какого рода завтра клизму
судьба решила нам поставить.
* * *Бог необузданно гневлив
и сам себя сдержать не может,
покуда ярости прилив
чего-нибудь не уничтожит.
* * *Держусь я тем везде всегда,
что никогда нигде
я не даю себе труда
усердствовать в труде.
* * *Из века в век и год от года
смеясь над воплями старателей,
бренчит российская свобода
ключами сменных надзирателей.
* * *Я догадался очень рано
себя от пакости беречь
и не смотрю, когда с экрана
двуликий анус держит речь.
* * *У писательского круга —
вековечные привычки:
все цитируют друг друга,
не используя кавычки.
* * *Люблю ненужные предметы,
любуюсь медью их и глиной,
руками трогаю приметы
того, что жизнь случилась длинной.
* * *Я чтенью предал жизнь мою,
смакую тон, сюжет и фразу,
а все, что жадно узнаю,
я забывать умею сразу.
* * *Я жизнь мою прошел пешком,
и был карман мой пуст,
но метил я в пути стишком
любой дорожный куст.
* * *Блажен, кто истов и суров,
творя свою бурду,
кто издает могучий рев
на холостом ходу.
на холостом ходу.
* * *Творец живет сейчас в обиде,
угрюмо видя мир насквозь —
и то, что вовсе не предвидел,
и то, что напрочь не сбылось.
* * *Евреи всходят там,
где их не сеяли,
цветут и колосятся
где не просят,
растут из
непосаженного семени
и всюду
безобразно плодоносят.
* * *Умелец мастерит лихую дрель
и сверлит в мироздании дыру,
а хлюпик дует в тонкую свирель
и зябнет на космическом ветру.
* * *Сполна я осознал еще юнцом
трагедию земного проживания
с кошмарным и заведомым концом,
со счастьем и тоской существования.
* * *Я завидую только тому,
чей азарт не сильнее ума,
и довольно того лишь ему,
что судьба посылает сама.
* * *Сам в отшельнический скит
заточился дух-молчальник;
всюду бурно жизнь кипит,
на плите кипит мой чайник.
* * *Весьма наш мир материален,
но, вожжи духа отпустив,
легко уловишь, как реален
сокрытой мистики мотив.
* * *Когда по пьянке все двоится,
опасно дальше наливать,
и может лишняя девица
легко проникнуть на кровать.
* * *Мир хотя загадок полон,
есть ключи для всех дверей;
если в ком сомненья, кто он,
то, конечно, он еврей.
* * *Гражданским пышешь ты горением,
а я – любуюсь на фиалки;
облей, облей меня презрением
и подожги от зажигалки.
* * *Созерцатель и свидетель,
я по жизни зря кочую,
я не славлю добродетель
и пороки не бичую.
Посторонен я настолько,
что и чувствую иначе:
видя зло – смеюсь я горько,
а добру внимаю – плача.
* * *Я не был накопительства примером
и думаю без жалости теперь,
что стал уже давно миллионером
по счету мной понесенных потерь.
* * *Как пастырь,
наставляющий народ,
как пастор,
совершающий молебен,
еврей, торгуя воздухом,
не врет,
а верит, что товар его целебен.
* * *Несложен мой актерский норов:
ловя из зала волны смеха,
я торжествую, как Суворов,
когда он с Альп на жопе съехал.
* * *Виновен в этом или космос,
или научный беспредел:
несовращеннолетний возраст
весьма у дев помолодел.
* * *Пока себя дотла не износил,
на баб я с удовольствием гляжу;
еще настолько свеж и полон сил,
что внуков я на свет произвожу.
* * *Молчу, скрываюсь и таю,
чтоб даже искрой откровения
не вызвать пенную струю
из брюк общественного мнения.
* * *Я к вам бы, милая, приник
со страстью неумышленной,
но вы, мне кажется, – родник
воды весьма промышленной.
* * *С того слова мои печальны,
а чувства миром недовольны,
что мысли – редки и случайны,
а рифмы – куцы и глагольны.
* * *Покуда есть литература,
возможны в ней любые толки,
придет восторженная дура
и книгу пылко снимет с полки.
* * *Когда порой густеют в небе тучи,
я думаю: клубитесь надо мной,
бывали облака гораздо круче,
но где они? А я – сижу в пивной.
* * *Нисколько от безделья я не маюсь,
а ты натужно мечешься – зачем?
Я – с радостью ничем не занимаюсь,
ты – потно занимаешься ничем.
* * *Творец порой бывает так не прав,
что сам же на себя глядит зловеще,
и, чтоб утихомирить буйный нрав,
придумывает что-нибудь похлеще.
* * *Нет часа угрюмей, чем утренний:
душа озирается шало,
и хаосы – внешний и внутренний
коростами трутся шершаво.
* * *Когда мы спорим, наши головы
весьма легки в тасовке фактов,
поскольку сами факты – голые
и для любых годятся актов.
* * *В местах любого бурного смятения,
где ненависти нет конца и края,
растут разнообразные растения,
покоем наши души укоряя.
* * *Я чую в организме сговор тайный,
решивший отпустить на небо душу,
ремонт поскольку нужен капитальный,
а я и косметического трушу.
* * *Все течет под еврейскую кровлю,
обретая защиту и кров, —
и свобода, политая кровью,
и доходы российских воров.
* * *Дожрав до крошки, хрюкнув сыто
и перейдя в режим лежания,
свинья всегда бранит корыто
за бездуховность содержания.
* * *Тоскливы русские пейзажи,
их дух унынием повит,
и на душе моей чем гаже,
тем ей созвучней этот вид.
* * *Иссяк мой золота запас,
понтуюсь я, бренча грошами,
а ты все скачешь, мой Пегас,
тряся ослиными ушами.
* * *Только самому себе, молчащему,
я могу довериться как лекарю;
если одинок по-настоящему,
то и рассказать об этом некому.
* * *Те идеи, что в воздухе веяли
и уже были явно готовые,
осознались былыми евреями,
наша участь – отыскивать новые.
* * *Где все сидят, ругая власть,
а после спят от утомления,
никак не может не упасть
доход на тушу населения.
* * *Купаясь в мелкой луже новостей,
ловлю внезапно слово, и тогда
стихи мои похожи на детей
случайностью зачатия плода.
* * *Мечтай, печальный человек,
целебней нет от жизни средства,
и прошлогодний веет снег
над играми седого детства.
* * *Вся наука похожа на здание,
под которым фундамент непрочен,
ибо в истинность нашего знания
это знание верит не очень.
* * *Возвышенные мифы год за годом
становятся сильней печальной были;
евреи стали избранным народом
не ранее, чем все их невзлюбили.
* * *Однажды фуфло полюбило туфту
с роскошной и пышной фигурой,
фуфло повалило туфту на тахту
и занялось пылкой халтурой.
* * *Под ветром жизни так остыли мы
и надышались едким дымом,
что постепенно опостылели
самим себе, таким любимым.
* * *Мне стоит лишь застыть,
сосредоточась,
и, словно растворенные в крови,
из памяти моей сочатся тотчас
не доблести, а подлости мои.
* * *Присматриваясь чутко и сторожко,
я думал, когда жил еще в России,
что лучше воронок, чем неотложка,
и вышло все, как если бы спросили.
* * *То с боями, то скинув шинель
и обильно плодясь по дороге,
человечество роет тоннель,
не надеясь на выход в итоге.
* * *Дойдя до рубежа преображения,
оставив дым последней сигареты,
зеркального лишусь я отражения
и весь переселюсь в свои портреты.
* * *Вся история – огромное собрание
аргументов к несомненности идеи,
что Творец прощает каждого заранее;
это знали все великие злодеи.
* * *Аскетов боюсь я – стезя их
лежит от моей далеко,
а те, кто себя истязает,
и ближних калечат легко.
* * *Зачем печалиться напрасно,
словами горестно шурша?
У толстых тоже очень часто
бывает тонкая душа.
* * *Не видел я нигде в печати,
но это знают все студенты:
про непорочное зачатие
миф сочинили импотенты.
* * *О чем-то грустном все молчали,
но я не вник и не спросил,
уже чужие знать печали
нет у меня душевных сил.
* * *Думаю об этом без конца,
наглый неотесанный ублюдок:
если мы – подобие Творца,
то у Бога должен быть желудок.
* * *Конечно, все на свете – суета
под вечным абажуром небосвода,
но мера человека – пустота
окрестности после его ухода.
* * *Если все не пакостно, то мглисто,
с детства наступает увядание,
светлая пора у пессимиста —
новых огорчений ожидание.
* * *В годы, что прослыли беззаботными
(время только начало свой бег),
ангелы потрахались с животными —
вышел первобытный человек.
* * *Уже давно мы не атлеты,
и плоть полнеет оголтело,
теперь некрупные предметы
я ловко прячу в складках тела.
* * *Держусь ничуть не победительно,
весьма беспафосно звучу,
меня при встрече снисходительно
ублюдки треплют по плечу.
* * *Пусть меня заботы рвут на части,
пусть я окружен гавном и суками,
все же поразительное счастье —
мучиться прижизненными муками.
* * *Когда мы кого-то ругаем
и что-то за что-то клянем,
мы желчный пузырь напрягаем,
и камни заводятся в нем.