– Он еще здесь?
– Да, сэр. Ему накладывают повязки…
– Пускай немедленно явится ко мне.
– Святой отец, ваши раны…
– Лейтенант? – уточнил де Сойя, поглядев на нашивки медика.
– Так точно, сэр.
– Ты видел папский диск? – Очнувшись, капитан перво-наперво не преминул убедиться, что платиновый диск по-прежнему висит у него на шее.
– Так точно, сэр. Вот почему мы хотели…
– Если не хочешь, чтобы тебя казнили… раз и навсегда… заткнись и пришли сюда моего сержанта.
Даже без боевого скафандра Грегориус казался великаном. Де Сойя окинул взглядом многочисленные повязки и понял, что сержант, вынося его с поля боя, рисковал своей жизнью. Учтем, но сейчас главное не это.
– Сержант!
Грегориус вытянулся по стойке «смирно».
– Приведи ко мне капитана корабля. Поторопись, иначе я снова потеряю сознание.
Капитан «Святого Фомы», средних лет лузианин, был невысок ростом, но крепко сбит, как все уроженцы Лузуса. Сверкающую лысину дополняла аккуратно подстриженная борода с проседью.
– Отец де Сойя, капитан Лемприер. Честно говоря, сэр, у меня очень много дел. Хирурги уверяют, что не спускают с вас глаз. Чем я могу помочь?
– Расскажите, что произошло. – С капитаном Лемприером де Сойя был знаком заочно: они несколько раз выходили на связь друг с другом. Говорил Лемприер уважительным тоном. – Сержант! – окликнул де Сойя, заметив, что Грегориус собирается выйти из каюты. – Останьтесь. Итак, я слушаю, капитан.
Лемприер откашлялся.
– Генерал Барнс-Эйвне погибла. Насколько можно судить, приблизительно половина швейцарских гвардейцев, находившихся в Долине Гробниц Времени, мертва. На поверхности планеты разворачиваются передвижные операционные, где оказывают помощь раненым. Мертвецов же помещают в реаниматоры, воскрешения им придется подождать, пока мы не прибудем на Возрождение-Вектор.
– Возрождение-Вектор? – переспросил де Сойя. Ему чудилось, будто он не лежит на кровати, а плавает в воздухе. Он и впрямь плавал – насколько позволяли ремни, придерживавшие его тело в лежачем положении. – Что у вас творится, капитан? Где гравитация?
– Силовой экран поврежден в сражении, сэр. – Лемприер криво усмехнулся. – А на Возрождение-Вектор мы направляемся потому, что там находится наша база. У нас приказ – по завершении операции вернуться туда.
Де Сойя засмеялся, но, услышав собственный полубезумный смех, умолк.
– Кто сказал, что операция завершена, капитан? И о каком сражении речь?
Лемприер бросил взгляд на сержанта Грегориуса. Тот смотрел прямо перед собой.
– Сэр, пострадала также десятая часть кораблей поддержки и прикрытия.
– Десятая часть? – Боль накатила волной, вызвав у де Сойи прилив раздражения. – То есть один из каждых десяти? Иными словами, потери составляют десять процентов?
– Если бы так, сэр, – вздохнул Лемприер. – Свыше шестидесяти. Погиб капитан «Бонавентуры» Рамирес и все его офицеры. Мой первый помощник тоже мертв. А на «Святом Антонии» недосчитались половины экипажа.
– Что с кораблями? – Де Сойя понимал, что через минуту-другую вновь потеряет сознание – а может, и жизнь.
– На «Бонавентуре» произошел взрыв. Уничтожена по крайней мере половина помещений на корме. Двигатель уцелел…
Де Сойя прикрыл глаза. Он прекрасно представлял себе, что такое взрыв на космическом корабле – хуже может быть, только если взорвется двигатель Хоукинга. Впрочем, это означает быструю и безболезненную смерть; а когда в корпусе зияют дыры – как в его собственной ноге, – смерть оказывается медленной и мучительной.
– А «Святой Антоний»?
– Поврежден, но может передвигаться самостоятельно. Капитан Сати жив…
– Где девчонка? – перебил де Сойя, перед глазами которого поплыли черные пятна.
– Девчонка? – переспросил Лемприер. Сержант Грегориус сказал ему что-то, чего де Сойя не разобрал. В ушах звенело все сильнее. – Ах да. Объект номер один. Судя по всему, она находится на борту звездолета, который взлетел с планеты и готовится сейчас к переходу…
– Звездолет! – Усилием воли де Сойя сумел сохранить сознание. – Откуда, черт побери, он взялся?
– С Гипериона, сэр, – произнес Грегориус, не сводя взгляда с переборки. – Когда начался… гм… ПП, этот корабль занял позицию у Башни Хроноса, забрал девочку и того, с кем она прилетела…
– На чем? – перебил де Сойя.
– На чем-то вроде одноместного ТМП. Наши умники никак не могут разобраться, почему эта штука летает, если электромагнитные двигатели на Гиперионе не действуют. В общем, пока шла бойня, корабль забрал девчонку и теперь разгоняется до спин-скорости.
– Бойня. – Де Сойя заметил, что у него течет слюна, вытер подбородок тыльной стороной ладони, стараясь не смотреть на искалеченную ногу. – Кто устроил эту бойню, сержант? С кем мы сражались?
– Трудно сказать, сэр, – ответил вместо Грегориуса Лемприер. – Как в прежние времена… во времена Гегемонии… когда из нуль-порталов вываливались морские пехотинцы в полном вооружении… В мгновение ока появились тысячи закованных в броню существ. Сражение продолжалось не дольше пяти минут. А потом эти твари исчезли.
Де Сойя покачал головой, чтобы отогнать подступающую тьму и расслышать хоть что-нибудь сквозь звон в ушах. Слова Лемприера казались лишенными какого бы то ни было смысла.
– Тысячи? Куда они могли исчезнуть?
Грегориус шагнул вперед:
– Не тысячи, сэр. Всего один. Это был Шрайк.
– Невозможно… – начал Лемприер.
– Это был Шрайк, – повторил чернокожий гигант, не обратив внимания на Лемприера. – Он уничтожил большинство швейцарских гвардейцев и половину экспедиционного корпуса Ордена на Экве, сбил все истребители, вывел из строя оба факельщика, прикончил экипаж звездолета «три К», оставил свою визитную карточку и благополучно смылся. И все за полминуты. Остальное доделали мы сами.
– Ерунда! – воскликнул Лемприер. Он разволновался настолько, что его лысина побагровела. – Бред сивой кобылы! Ересь! Тот, кто сегодня…
– Заткнитесь. – Де Сойе чудилось, будто перед ним открывается длинный, уводящий в неведомые глубины туннель. Следует торопиться, скоро он не сможет произнести ни слова. – Капитан Лемприер, именем Папы Римского, которого я представляю, приказываю вам связаться с капитаном Сати и передать ему следующее: пускай он примет на борт уцелевших членов экипажа «Бонавентуры» и отправляется в погоню за вражеским звездолетом… Ему надлежит засечь координаты перехода и последовать за…
– Святой отец, – не выдержал Лемприер.
– Я еще не кончил! – В ушах де Сойи грохотал водопад, он уже не видел ничего, кроме темных пятен. – Сати должен преследовать звездолет. Это приказ Его Святейшества. Он должен захватить девчонку и доставить ее на Пасем. Грегориус?
– Здесь, сэр.
– Не позволяйте хирургам прикасаться ко мне. Мой авизо цел?
– «Рафаил»? Так точно, сэр. Во время боя на нем никого не было, поэтому Шрайк его не тронул.
– А где мой пилот?.. Хироши?
– Погиб, сэр.
– Вот что, сержант… – Де Сойя с трудом различал голос Грегориуса. – Разыщите катер с пилотом и доставьте меня и своих людей…
– Их осталось только двое, сэр.
– Не перебивайте. Доставьте всех на борт «Рафаила». Корабль знает, что делать. Скажите компьютеру, что мы отправляемся в погоню за девочкой… что надо следовать за «Святым Антонием». И еще, сержант… Вы крещеные, все трое?
– Так точно, сэр.
– Тогда готовьтесь умереть и воскреснуть…
– А как же ваша нога, сэр? – Голос капитана Лемприера доносился издалека. Чудилось, будто его искажает допплеровский эффект.
– Когда воскресну, с ней все будет в порядке, – пробормотал де Сойя. Ему хотелось закрыть глаза и помолиться. Впрочем, он и так ничего не видел – вокруг царил непроглядный мрак. Собрав последние силы, не понимая, говорит ли вслух или про себя, де Сойя произнес:
– Живо, сержант! Бегом!
17
Признаться, я думал, что столько лет спустя мне будет сложно представить Энею ребенком. Боялся, что в памяти, переполненной воспоминаниями о более поздних событиях – блики света на женском теле среди ветвей орбитального леса, наша первая близость в невесомости, прогулки по висячим дорожкам Цыань-кун Су, под розовыми утесами Хуа Шань, – что в памяти не найдется места для того, что было раньше. Однако мои опасения оказались напрасными. И хотя я страшусь, что не успею рассказать обо всем по порядку, что в любую секунду послышится шипение ядовитого газа, но пропускать ничего не собираюсь. Пускай все идет как идет. Точку в моей истории поставит судьба.
Следом за А.Беттиком мы поднялись в каюту с роялем. Несмотря на громадное ускорение, силовой экран поддерживал постоянную силу тяжести. Я был вне себя от восторга – должно быть, в кровь попало слишком много адреналина. Девочка, похоже, все еще нервничала.
– Я хочу видеть, где мы находимся, – сказала она. – Ну пожалуйста.
Корабль подчинился. Стена за проекционной нишей стала прозрачной и превратилась в окно. Очертания Эквы уменьшались на глазах, лошадиную голову уже закрывали красные пылевые облака. На севере дугой выгибался горизонт. Минуту спустя Гиперион стал шаром: в разрывах облаков виднелись два из трех континентов, ослепительно сверкало Великое Море, архипелаг Девяти Хвостов окружали зеленые отмели. И вот сине-красно-белая сфера осталась позади. Да, мы удирали во все лопатки.
– Где факельщики? – справился я у андроида. – Почему нас не преследуют и до сих пор не уничтожили?
– Мы перехватываем их переговоры, – ответил А.Беттик. – У них хватает забот и без нас.
– Не понимаю. – Я принялся расхаживать по каюте, не находя себе места от возбуждения. – Эта стычка… Кто ее…
– Шрайк, – произнесла Энея, в первый раз посмотрев мне в глаза. – Мы с мамой надеялись, что этого не случится, но… Мне очень жаль. Очень-очень.
Сообразив, что девочка, наверно, не расслышала за воем ветра, как я представлялся, я уселся на подлокотник кушетки и сказал:
– По-моему, мы толком не успели познакомиться. Рауль Эндимион.
Глаза девочки заблестели. Мордашка у нее была симпатичная, несмотря на грязь на щеках и на носу.
– Я помню. Эндимион… Как в поэме.
– В какой поэме? Моя фамилия происходит от названия древнего города.
– Мой отец написал поэму под названием «Эндимион». – Энея улыбнулась. – Какой молодец дядя Мартин. Найти героя с такой фамилией!
Услышав слово «герой», я поморщился. Откровенно говоря, меня отнюдь не прельщала роль героя этой аферы.
– Энея, – проговорила девочка, протягивая руку. – Ну да, вы же знаете. – Какая холодная у нее ладошка.
– Старый поэт говорил, что ты несколько раз меняла имя.
– И снова поменяю, честное слово. – Она протянула руку андроиду. – Энея. Заплутавшая во времени.
А.Беттик низко поклонился, пожал руку девочки и представился.
– К вашим услугам, мадемуазель Брон.
– Просто Энея, – поправила девочка, покачав головой. – Мадемуазель Брон звали мою маму. – И прибавила, заметив выражение моего лица: – Вы о ней слышали?
– Кто же не слышал о Ламии Брон? – пробормотал я, почему-то покраснев. – Она вошла в легенду вместе с остальными паломниками. Существует эпическая поэма, точнее, грандиозное устное предание…
– О Боже! – Энея расхохоталась. – Так дядюшка Мартин закончил свои ублюдочные «Песни»?
Эти слова меня просто шокировали. Наверно, возмущение отразилось на моем лице. Да, в покер мне ни за что не выиграть…
– Простите, пожалуйста. Кажется, вирши старого сатира стали чем-то вроде бесценного достояния Гипериона. Он еще жив, мой дядя Мартин?
– Да, мадемуазель… Энея, – отозвался А.Беттик. – Я имел честь ухаживать за ним на протяжении ста с лишним лет.
– Вы, наверное, святой, месье Беттик. – Девочка состроила гримаску.
– А.Беттик, – поправил андроид. – Нет, я не святой. Просто мы с вашим дядей давно знакомы; к тому же я большой поклонник его таланта.
– Когда мы летали из Джектауна в Град Поэтов на встречу с дядей Мартином, мне попадались андроиды, но вас среди них не было. Говорите, больше ста лет? А какой сейчас год? – Я ответил. – Понятно. – Энея погрузилась в молчание, глядя на искорку, в которую успел превратиться Гиперион.
– Так ты действительно из прошлого? – Вопрос был, конечно, глупее не придумаешь, но в тот день с моими умственными способностями явно что-то случилось.
– Разве дядя Мартин вам не объяснил?
– Объяснил. Ты бежишь от Ордена, верно?
– От Ордена? – переспросила девочка. Она подняла голову, и я увидел у нее на глазах слезы. – А что это такое? – Я моргнул. Мне и в голову не приходило, что кто-то может не знать, что такое Орден. – Выходит, всем заправляет Церковь?
– Можно сказать и так. – Не вдаваясь в подробности, я растолковал, какое место в нашей жизни занимает Церковь.
– Ясно. Мы предполагали, что нечто подобное может произойти. Значит, сны начинают сбываться…
– Какие сны?
– Не обращайте внимания. – Девочка встала, огляделась по сторонам, подошла к роялю и взяла несколько аккордов. – Мы на звездолете Консула.
– Совершенно верно, – откликнулся компьютер. – Я не очень хорошо помню своего прежнего пассажира, но его звали Консулом. А вы были с ним знакомы?
– Нет. – Энея улыбнулась. – С ним была знакома моя мама. Она подарила ему вот это. – Девочка показала на лежавший у трапа присыпанный песком ковер-самолет. – Консул тогда покинул Гиперион, ушел в Сеть и при мне не возвращался.
– Он не вернулся до сих пор, – сообщил корабль. – Моя память повреждена, однако я почему-то уверен, что Консул погиб. – Механический голос сделался деловым. – При выходе из атмосферы у нас запросили позывные, но больше не вызывали. Погони не обнаружено. В течение десяти минут мы выйдем из гравитационного колодца Гипериона. Жду указаний по переходу в спин-режим.
Я посмотрел на девочку:
– Летим к Бродягам? Старый поэт сказал, что ты хочешь отправиться к ним.
– Я передумала. Корабль, назови ближайшую населенную планету.
– Парвати. Расстояние одна целая двадцать восемь сотых парсека. Шесть с половиной дней по корабельному времени, три месяца объективного.
– Кажется, Парвати входила в Сеть? – поинтересовался я.
– Вряд ли, – ответил А.Беттик. – По крайней мере в последние годы перед Падением – точно нет.
– А какая из ближайших к Парвати планет раньше входила в Сеть? – продолжала расспрашивать Энея.
– Возрождение-Вектор, – сообщил компьютер. – Еще десять дней полета по корабельному времени и пять месяцев объективного.
Я нахмурился:
– Не знаю, не знаю… Охотники, которых я сопровождал, обычно прилетали как раз оттуда. Там хозяйничает Орден. Наверняка полным-полно кораблей и солдат.
– Зато это ближайшая планета Сети, – возразила Энея. – Нуль-порталы на ней были?
– Были, – подтвердили в унисон компьютер и А.Беттик.
– Проложи курс к Возрождению-Вектор через систему Парвати, – велела Энея.
– Будет на день корабельного и на две недели объективного времени быстрее, если мы прыгнем сразу к Возрождению-Вектор, – заметил корабль.
– Знаю, – отозвалась Энея. – Но я хочу побывать в системе Парвати. – Должно быть, она прочла в моих глазах вопрос, а потому пояснила: – За нами наверняка вышлют погоню. С какой стати выдавать нашу настоящую цель?
– Пока за нами никто не гонится, – сказал А.Беттик.
– Вот именно, пока. Через несколько часов все изменится, и они не отстанут от меня до конца моих дней. – Энея повернулась к проекционной нише, словно рассчитывая увидеть там «лицо» корабля. – Пожалуйста, выполняй.
На голоэкране поплыли звезды.
– Двадцать семь минут до точки перехода в систему Парвати, – доложил компьютер. – Погони не обнаружено. Факельный звездолет «Святой Антоний» и транспортный корабль начинают движение.
– А что со вторым факельщиком? Как его… – Я напряг память. – Да, с «Бонавентурой»?
– Радиосигналы и данные детекторов свидетельствуют, что корпус звездолета «Святой Бонавентура» утратил герметичность. Корабль посылает аварийный вызов.
– Господи Боже, – прошептал я. – Что стряслось? Неужели напали Бродяги?
Девочка покачала головой и отошла от «Стейнвея».
– Это был Шрайк. Отец предупреждал… – Она не докончила фразы.
– Шрайк? – переспросил андроид. – Насколько мне известно из легенд и старинных записей, существо по имени Шрайк никогда не покидало Гиперион. Его встречали только в радиусе нескольких сотен километров от Гробниц Времени.
Энея уселась на подушки. Чувствовалось, что она смертельно устала.
– Ну да. Боюсь, сегодня он забрался гораздо дальше. Если отец прав, это только цветочки.
– Шрайк не появлялся без малого триста лет, – проговорил я.
Девочка отрешенно кивнула.
– Знаю. С тех самых пор, как Гробницы открылись перед Падением. – Она взглянула на андроида. – До чего же я голодная! И грязная.
– Я помогу кораблю приготовить обед, – сказал А.Беттик. – Душевые расположены наверху и внизу, на гибернационном уровне. Наверху, кроме того, имеется ванна.
– Тогда я пошла наверх. Думаю, до прыжка как раз успею. Увидимся минут через двадцать. – Поравнявшись со мной, Энея остановилась и взяла меня за руку. – Наверно, я кажусь вам неблагодарной. Большое спасибо, что спасли меня и что позволили втянуть себя в события, которые закончатся неизвестно чем и когда.
– Не стоит благодарности, – пробормотал я.
Девочка усмехнулась:
– Вам тоже не мешает принять душ. Однажды мы сделаем это вместе, а пока вам лучше спуститься вниз.
Я разинул рот, а она вприпрыжку побежала к трапу.
18
Капитан де Сойя пришел в себя на борту авизо «Рафаил» – ему позволили дать кораблю название. Это имя капитан выбрал не случайно: архангел Рафаил соединял разлучившихся влюбленных.