Много работы было в штабе бригады. Требовалось по-новому научиться планировать операции второго, третьего и 4-го дивизионов, сформированных из лодок 'С', 'Щ', 'М' и 'В'. Потери 'эМок' были самыми высокими: во-первых, лезли в самые 'дыры', во-вторых, самые маленькие, поэтому на них сажали молодых командиров, штурманов и торпедёров, поэтому ошибки, навигационные и тактические, аварии, посадки на мель, отказы оборудования. В-третьих, очень маленькая живучесть, очень старый проект и слабое оборудование. Отсюда пожары, затопления, выход из строя важнейших узлов и механизмов. И, последнее, малая автономность под водой. 4-й дивизион был фактически разгромлен. Командовал дивизионом капитан 3 ранга Субботин. Из восьми лодок осталось три, и пять лодок типа 'В', это англичане, включённые в четвертый дивизион, одна потеря. Этими лодками, в основном, распоряжалось английское адмиралтейство.
'Щуки', они побольше, посолиднее, более живучие, но, те же самые проблемы с оборудованием и автономностью. Их осталось пять в третьем дивизионе у Колышкина. Две 'эСки', пять в ремонте в Англии, они ещё не дошли с Тихоокеанского флота. Пять 'эСок' застряли в Молотовске до весны. Морозова, комдива два, оставшегося почти совсем без лодок, но, по странному стечению обстоятельств, имевшего меньше всех потерь, направили в Молотовск, командовать приёмкой и ремонтом лодок.
Англичане: 'Тайгер' и 'Тайгрисс', эти здесь давно, спустя месяц после нападения Германии на СССР отметились. 'Тайгер' пришёл в Кольский залив с повреждениями, и с неразорвавшейся глубинной бомбой у рубки. Был отремонтирован, забункерован, и, по подписанному соглашению между странами, остался в Екатерининской гавани, как первый представитель союзного флота на Баренцевом море. Выходил в море, возвращался, получал снабжение и боеприпасы и снова уходил воевать. Его 'младшая сестра', однотипная лодка 'Тигрица', он был 'Тигром', появилась чуть позже, уже после подписания договоров, и вела такой же 'дикий образ жизни'. Четыре другие лодки новой серии: 'Морские Волки', имели в начале названия слово 'Sea', появились у причалов в Полярном после разгрома 'КОН-38'. Эти менялись. Иногда не возвращались, но причина не возвращения не была известна в Полярном. Некоторые уходили в Метрополию меняться, некоторые не возвращались по совсем другим причинам. Хорошие отношения у всех сложились с экипажами 'тэшек', с 'морскими' почти никто не дружил. Иногда им били морду в ресторанах Мурманска. Но и их командиры особо не скрывали, что их часто меняют с целью изучить театр боевых действий. Лодки 'Тайгер' и 'Тайгрисс' встречались после похода в Полярном точно так же, как же, как и наши лодки: они палили в воздух из орудий, получали поросят, предпочитали 'шило' всему остальному, до хрипоты ругались в штабе, доказывая, что потопили противника. В общем, были своими. Даже говорили по-русски со смешным акцентом. Единственное, что их отличало от наших: торпед они не экономили. В залпе менее четырёх торпед никогда не было, только если стреляли кормовыми. Тогда две. Свободный вход на 'англичанки' имели Головко, Николаев, комдив 'четыре' и действующий комбриг. И начальники особых отделов фронта и флота. Но, только на две. На остальные можно было войти только с разрешения командира лодки. В феврале пропала одна из 'Sea's'. В начале марта некоторые части этой лодки были обнаружены в Белом море, где никогда никаких позиций не было, но, в 41-м году было выставлено два минных поля. Жуков задал вопрос Фрейзеру, тот пожал плечами, четыре лодки убрали. К сожалению, среди них были 'Тайгер' и 'Тайгрисс'. Экипажи лодок провожали все! Их напоили, и отнесли на лодку. Заодно, заступившись за очень пьяненького радиста 'Тайгера', набили морду англичанам с 'S', и, подвернувшимся под руку, американцам с конвоя DW37. Военно-морскому братству по оружию пришёл конец. Англичан перевели в Мурманск, на рыбзавод, откуда они и ходили в море до 44-го года. Потом выгнали совсем.
Вышедшие на позицию для встречи очередного конвоя пять 'Катюш', действительно, зафиксировали работу радиолокаторов на частоте 185 МГц, и пролёты 'Кондоров' на малой высоте от трехсот до пятисот метров. Попыток противодействовать им Малафеев не предпринимал, просто уклонялся погружением, не подпуская близко эти машины. Выяснилось, что радиус обнаружения у немцев совсем маленький, и наводились они, первично, пеленгуя работу УКВ станций. Шестую лодку, на которой стояла новейшая ГАС 'Асдик 416', Жуков готовил к работе в Варангер-фьорде. Командование требовало вскрыть прибрежные фарватеры немцев и составить карту минных заграждений там. Судя по тому, что DW37 привез валы и винты из Америки, затевалось что-то серьёзное. 25 января он на 'К-52' вышел, после 5-тимесячного перерыва, в море.
Поход начался как обычно: маршем флотского оркестра на причале, буксиры разбили ледок в бухте и раскрыли боновое заграждение. Кап II Миша Федотов толкнул обе на самый малый вперед, лодку плавно выкатилась на выходные створы. Прошли узкость, легли на курс 89,5. Доворот влево, вот и 'Кильдин', лодка пошла средним, ориентируясь по лидирующему тральщику. Жуков спустился вниз, и, вместе со свободным от вахты штурманом, они попытались привязать подводную обстановку к карте, определяя границы обнаруженных 'Асдиком' минных постановок якорных мин. Затем сличили получившуюся картину с калькой, полученной из штаба флота. Были небольшие невязки. Удовлетворенно хлопнув старлея Викторова по плечу, Владимир спросил разрешения подняться наверх, поднялся и прокричал на ухо Федотову, что всё удалось, поправки получены. Накинув на голову капюшон 'канадки', осмотрелся, привыкая к темноте. Сделал замечание Михаилу Васильевичу, что тот не выставил расчёты на орудия ПВО.
- Если немцы применяют их у Медвежьего, то вполне могут применить и здесь! На ПВО района надейся, да сам не плошай! Ночь довольно светлая, вот-вот Луна появится!
Федотов передал команду по 'берёзке' вниз. Щёлкнул рубочный люк, из него выскочили матросы. Чуть взвизгнули приводы барбетов, обе башни провернулись на 360 градусов, стволы приподнялись под углом 45 градусов. Количество сигнальщиков утроилось. Через полчаса 'Кильдин' подал сигнал 'Счастливого плавания' и пошёл на циркуляцию влево. От Сетьнаволока заморгал семафор, запрашивая позывные. Тут же защелкал ратьер, отдавая их назад. Федоров принял балласт и перевёл лодку в позиционное положение. Слева шла небольшая, но крутая волна, слегка забрызгивающая выступающую надстройку. Увеличили ход до полного, и пошли противолодочным зигзагом к Цепьнаволоку. Федотов периодически включал 'Декку' и осматривался через локатор. Оператор снизу докладывал, что горизонт чист. Жуков спустился вниз, проверить несение вахты в ЦП. ГАС включен, на экране лишь плотные косяки пикши. Через час вниз спустился Михаил, доложил, что повернули на запад, и что появились облака, просил разрешения снять вахту у орудий, отправили расчёты вниз, включив на постоянную работу РЛС.
- Возьми мористее, Миша. Хочется пройти по курсу 'С-55', но парой миль левее.
Штурманёнок защелкал линейкой и транспортиром, и выдал новый курс.
- Добро! Меняйте. И внимательнее на ГАСе. А вот эту баночку обойти за изобатой 100! - приказал Федоров вахтенным. Допили чай, хлопнули по рукам и разошлись по каютам. Владимир прилёг на койку, полистал 'Отверженных'. Проснулся от перехода на электромоторы. Вышел в ЦП.
- Минная банка, товарищ контр-адмирал! Густо стоят. Углубление от трех до шестидесяти метров. - сказал штурман. В этот момент посыпались люди вниз из ходовой рубки, задраен рубочный люк. Федоров командует боцману нырять на 20 метров. Лодка идёт самым малым.
- Попробуем обойти и нанести границы. - сказал Михаил Васильевич.
- Глубоко не ныряй! Антенны у донных 18 метров. - напомнил Жуков.
- Помню.
Четыре часа обследовали банку. Нашли на дне две довольно крупные цели. Одна из них 'С-55'. Она шла из Англии, где первой закончила ремонт после перехода через два океана и Панамский канал. К месту приписки не дошла 225 миль. Отвернули от банки, всплыли и передали шифровку в штаб флота.
- А немцы про лодки не забывают! 20% мин выставлено с большим заглублением. Прямо завеса получается.
Самое удивительное произошло дальше! Тральцы, прибывшие на банку, на следующий день потеряли большую часть тралов. При попытке подсечь мину, она взрывалась. Почти все мины оказались снабжены неизвестным 'защитником'. Послали отчёт в Москву и Ленинград. Из Ленинграда прилетел инженер-капитан 2 ранга Тепин, старейший минер на всем флоте. С огромным риском выловили одну из подсечённых мин. У неё обнаружили в районе крепления минрепа дополнительный взрыватель, а на минрепе гофрированную трубку, которая не позволяла подсечь и перерезать минреп. Подтягивалась мина и трубка инициировала взрыватель, перебивая трал. На этой мине трубка 'КА' не сработала: часть троса оказалось плохо смазанной и туда густо 'сели' вездесущие гребешки, и резак подсёк минреп. Самым интересным оказалось то обстоятельство, что Балтийский флот занимался этим ещё осенью 41-го года, но весь его опыт так и остался на Балтике. 'НТЩ-41' поступил только на суда и корабли Балтики, а на Севере продолжали пользоваться довоенным наставлением 'НТЩ-40'. 'НТЩ-41', изданное в Луге ограниченным тиражом, больше не переиздавалось, а набор был потерян во время эвакуации типографии.
Обо всём этом Жуков узнал уже на берегу, а пока 'К-52' уходила к Молвику, где заканчивались прибрежные фарватеры немцев, и где они держали на постоянном дежурстве большое количество 'UJ', пытаясь не дать нашим лодкам сорвать доставку никеля в Германию. 'Охотники прятались в небольшой бухте Малый Молвик, их было больше двадцати. Пять-семь из них постоянно находились на позиции. Собачья служба, не позавидуешь. На дистанции в 40 миль перешли на винт-зарядку, и через два часа нырнули, обнаружив и привязав к месту головной катер немцев. 'К-52' значительно меньше шумит, чем 'двадцать первая'. Все постоянно работающие механизмы имеют противовибрационные 'подушки', включая и главные электродвигатели. В двух кормовых аппаратах лежали два 'сюрприза' для немцев: имитаторы подводной лодки. Он умели шуметь, как старая 'катюша', включать и выключать ГАС, могли имитировать звук продувки цистерн и звук открытия передних крышек торпедных аппаратов. Менять глубину погружения, двигаться со скоростью 3-5 узлов на расстояние до 30 миль. Были хорошо бронированы, и на бомбёжку почти не реагировали.
Подойдя к изобате 100 метров, и, находясь между обнаруженным катером и бухтой Малый Молвик, Жуков приказал выпустить имитатор курсом 220 градусов. Запуск имитатора не требовал продувки воздухом. Через час на расстоянии три мили имитатор 'включил ГАС', и перешел со сверхбесшумного хода на излучение шумов лодки. В этот момент и Жуков включил 'Асдик', и проверил наличие якорных мин по курсу. Мин не было. Он двинулся вперёд, пытаясь занять линию, соединяющую имитатор и выход из Малого Молвика. В этот момент дежурный катер атаковал имитатор бомбами. Гидролокатор немец не включал, на что сильно надеялся Жуков, бомбил по шумопеленгатору. Видимо, морячина был опытный, потому, что СИПЛ-2м сменил курс, что ещё больше раззадорило немца, а от Малого Молвика на полном ходу бежало семь 'стотонников' строем пеленг, с юга бежало ещё три.
- Торпедная атака! Носовые аппараты товсь!
Охотники проскочили в двух кабельтовых от 'К-52', и с интервалом 1 секунда за ними выскочило 6 торпед 39У, а сама лодка находилась в мёртвой зоне их шумопеленгаторов. Пять взрывов через 3 минуты 12 секунд, затем довольно длительная задержка и ещё один взрыв. Федотов выставил РЛС и осмотрелся.
- Четыре цели на юге, одна на северо-западе у входа бухту. Больше никого.
- Предлагаю отойти на перезарядку и атаковать южную группу целей. - предложил Жуков.
- Может быть, артиллерией? У меня и калибр больше, и РЛС.
- Дистанция?
- 36 кабельтовых.
- Действуй!
- К всплытию! Артиллерийская атака!
Ну, не любили подводники 'шнелльботы'! При малейшей возможности старались рассчитаться с ними. Ночной бой выиграла 'К-52', два 'У-ягера' пошли на дно, два начали отход в сторону Киберга. А Жуков и штурмана наносили на карту, где проходили охотники. Немного увлёкшегося боем Федотова, Жуков остановил:
- У нас другая задача! Выходим из боя, все вниз! - неохотно Федотов подал команду:
- Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть! Все вниз, к погружению! - продублировав это ревуном.
'К-52' погрузилась и обследовала район. Минные постановки были отмечены, начиная с глубин 90 метров. Они прикрывали прибрежный фарватер надежным щитом, лишь в пяти местах были небольшие проходы. Воспользовавшись одним из них, Федоров вышел на большие глубины. Всплыл, и начал отходить к Рыбачьему. Еще на двух банках были отмечены минные постановки. Немцы работали обстоятельно и серьёзно. В тот же день торпедные катера Шабалина захватили подбитый самолёт 'Арадо', которого повредил ночной истребитель 2-го гвардейского полка. У него под корпусом было подвешено огромное 6-тиметровое кольцо магнитометра для поиска лодок, находящихся на небольшой глубине и под РДП. Пленные немцы сообщили, что несколько таких самолётов, и половина 'Кондоров' переделаны немцами в противолодочные. Выполнив задание, 'К-52' возвратилась на базу. Федоров сказал, что поседел, пока шёл немецким фарватером. Впрочем, он и так весь седой, бородатый и с вечной трубкой в зубах. Довольно шумно отметили победу над 'У-ботами'.
Головко послал Жукова в Ягельную бухту, оценить возможности перебазирования части подводного флота туда. В Молотовске и в Англии стояло на ремонтах и сборке 14 лодок, которые через пару-тройку месяцев придут на флот. Всего план пополнения на 43 год предусматривал получение почти пятидесяти кораблей. Поэтому, как только эпроновцы закончили работы в Оленьей губе, буксиры перетащили их краны и водолазные платформы в Сайда-губу. Два свежих строительных батальона начали собирать жильё, оборудовать позиции зенитной артиллерии, расчищать подходы к местам будущих причалов. Ягельное должно было стать основным местом стоянки отдельной бригады подводных лодок, которую решили разворачивать до дивизии. Жукову было не совсем понятно: зачем этот гигантизм? Но спорить ни с кем он не стал. Дивизия, значит дивизия, но целей для неё почти не было, тем более, что союзники и флот использовали крейсерские лодки в основном для защиты конвоев, как противолодочные. Оставалась надежда, что приход новых лодок позволит ему переключить часть 'катюш' на коммуникации противника. В марте началась уникальная операция: из Америки пришёл плавучий док усиленного ледового класса. С его помощью решили вывести готовые лодки из Молотовска в Мурманск. С помощью двух ледоколов док провели за 8 суток в Молотовск, там в него зашли 4 'Катюши', и ледоколы повели его обратно. В Йоканьге лодки спустили на воду, и док пошёл за 'эСками'. Там в Йоканьге случилась беда: 'С-23', Горьковского завода, под командованием старшего лейтенанта Бащенко, легла на грунт и не смогла всплыть. Водолазного оборудования на базе не было. Бащенко, через торпедные аппараты, эвакуировал всех. На борту остались он и его старший механик Гаврилов. Жуков перебросил на 'каталине' группу водолазов из Ягельной. Водолазы смогли продуть две цистерны, из-за отказа клапанов которых, лодка не смогла всплыть. Причину отказа определили быстро: фрикционная бронза на прокладках. Срочно проверили все лодки Горьковского завода, а заодно, и у остальных. Больше таких происшествий не было. В результате операции пришли 4 'катюши' и восемь 'эСок'. Использование таких доков решало и проблему с ремонтом лодок в зимний период, когда мощностей ремонтников на Северном флоте резко не хватало.
Лодка типа 'С' была аналогична немецкой 'тип 'IX''. Разработанная перед самой войной, она была одной из самых массовых лодок войны. Но, по надстройке немецкие и наши лодки довольно сильно отличались. Сделано это было специально. Но вот беда, сверху лодки были совершенно одинаковы. Немцы, правда, рисовали на верхней палубе огромную свастику, но, вряд ли это помогало. У нас, тоже, были атаки и повреждения 'дружественным огнём' лодок этого проекта. Тем не менее, лодки 'С' начали поступать, вместе с ними приходили и новые люди, в основном с Каспийской флотилии. Первый же опыт эксплуатации поставил кучу новых проблем: на лодке было недостаточное отопление для эксплуатации на Севере. Все лодки первых серий подверглись модернизации, что значительно задержало их ввод в состав действующих. Жуков мотался из Полярного в Оленью, Ягельную и в Молотовск постоянно. Благо, что Головко выделил ему 'С-47-й'. Наконец, в начале апреля, четыре новых лодки: 'К-61', 'К-62', 'К-63' и 'К-66' сдали все задачи, загрузили мины, торпеды, снаряды, продовольствие, приняли воду и топливо, перешли в Екатерининскую бухту и встали в ожидании смотра командующим флотом. Приняв рапорты, Головко поздравил выстроенные экипажи с началом боевой работы на Северном флоте. Вместе с ними к Нарвику уходила и 'К-52'. Жуков перенёс свой флаг на 'две шестёрки', где в первый поход уходил капитан-лейтенант Самарин. С ним была связана целая история: бывший штурман 'К-22', старпом 'Л-1', с июля 41 года воевал командиром роты на Муста-Тунтури, в сорок втором Жуков, встретившись с ним в штабе фронта, зашёл к Николаеву, и Самарина перевели старпомом на 'К-56'. Через шесть месяцев Самарин получил орден и рекомендацию Ивана Попова на должность командира лодки. Первый командир, выросший на лодках типа 'Ка'. Напутственное слово сказал контр-адмирал Николаев, начальник Политуправления флота. Затем предоставили слово Жукову, который зачитал приказ по флоту:
- Эскадре 1 дивизиона выдвинуться в район Нарвика и прервать коммуникации противника на линии Нарвик - Будё. Не допустить нормальную работу торгового и боевого флота противника.
Головко всем пожал руки, лодки гуднули ревунами, и пошли на выход из гавани. Грохотала только 'К-52', у остальных были установлены другие двигатели и глушители. Пять лодок вытянулись в кильватерную колонну, и шли за новеньким тральщиком, который сменил 'старичка' 'Кильдина', ржавого старого МРТ, мобилизованного на 'Великую войну' из рядов Мурманского рыбоперерабатывающего предприятия. На счету 'Кильдина' было две потопленных подводных лодок противника, и три сбитых самолёта. На новых 'Катюшах' стояли новые 37мм зенитки с ленточным питанием, новый выдвижной РДП со стабилизатором глубины 'Гранит', две новеньких ГАС 'Дракон 240' в носу и в корме, новые гидрофоны. Кормовые аппараты перезаряжались из 7-го отсека, имели 4 запасных торпеды и 8 имитаторов. В ЦП был установлен авторулевой, новенький ТАС-Л-43, выдвижной радиопеленгатор. Перемещён 'Накат' и выдвижное устройство РЛС в боевую рубку, что позволяло на три метра увеличить перископную глубину. Сам перископ перемещать не стали. Перископные атаки стремительно уходили в прошлое и воспринимались как 'атавизм', что-то вроде волос на спине. Жуков пробыл на рубке три часа, подмёрз и спустился вниз. За большой кружкой крепкого чая послушал притчи вахтенных о том, как проходила приёмка лодки, вспоминая, с каким скрипом принималась 'К-21'. В 11.15 начало светать, лодки перешли в позиционное положение, а над медленно ползущими кораблями появились стремительные 'Киттихауки' второго гвардейского полка. Они выписывали круги над кораблями, проклиная эту работу: ни тебе сбитых, ни тебе наград, знай себе виражи! Немцам уже не хватало авиации, чтобы активно её использовать. Всю авиацию съедал Восточный фронт. Для медвежьего уголка на Севере её не хватало. Дальше на запад немцы появятся. Пятый флот люфтваффе, в основном, занимается конвоями и противолодочной обороной. Сменяя друг друга восьмёрки истребителей проводили лодки до траверза Вайда-губы, затем началась ночь, лодки остались одни, и курсом 340 градусов набирали широту и уходили на запад. Перевалив за широту Медвежьего, довернули на 220 и начали спускаться вниз параллельно побережью Норвегии. Здесь пошли медленнее: днем шли на глубине 40 метров, ночью в крейсерском положении под вспомогачом, экономя топливо. Обнаружили и потопили две немецкие лодки. Оставив слева в 60 милях острова Рест, лодки вошли в Вест-фьорд. Планируя здесь работу, Жуков нарушал границу зон ответственности между флотами союзников и Северным флотом. Но, шифрограмма Кузнецова говорила о готовящейся отправке крупного конвоя из Нарвика. Около 600 тысяч тонн железного концентрата и 100 тысяч тонн никеля грузилось в Нарвике. Приступили к поиску противолодочных средств противника, огибая Лофотенские острова, и углубляясь в широкий фьорд. Обнаружили две подводные лодки, которых акустики классифицировали как тип 'В' третьей серии 'Sea'. Англичане активности не проявили: либо не обнаружили 'Катюши', либо сняли хорошо знакомую сигнатуру 'К-52', и успокоились: одна лодка вышла на разведку. Через сутки пришла РДО от Головко, что он сообщил англичанам, в ответ на их запрос, что 'К-52' работает с разведгруппой в Вест-фьорде. Ночи, пока, длинные, но стремительно уменьшаются: ещё 13 суток и здесь начнется полярный день. Воспользовавшись непогодой и налетевшим весенним штормом, лодки в надводном положении прошли к шхерам острова Хиннё. Погрузились, обследовали район на минную опасность, обнаружили несколько минных банок, отошли на пару кабельтовых от них, и легли на грунт на глубине 120 метров. Лишь 'две шестёрки' пошла к входу в Офот-фьорд, осторожно 'ощупывая' пространство изредка включаемым гидролокатором. У острова Барёэн обнаружили несколько 'UJ-ботов' на позиции. Наверху ещё не успокоился шторм, катера подрабатывали на волну малым ходом, стоя на якоре. Жуков запеленговал их, привязал к карте и отошёл мористее, так как залив был перегорожен сетью. Успели два часа поработать под РДП, подбить батарею и провентилироваться. Обменялись позывными с эскадрой, некоторое время искали место, чтобы лечь на грунт. Потянулись часы, прошли сутки, потом вторые. В этот момент все лежат, борясь со сном. Бодрствует только вахтенный начальник и акустик, и, в каждом отсеке, вахтенный. Остальные 'отдыхают'. Через трое суток прошёл транспорт, 'К-52' выходила в атаку, но вернулась, доложив: