Погруженный в свои мысли, Раничев и не заметил, как перестал хромать и, лишь поймав взгляд Саида, начал снова припадать на левую ногу. А может, на правую надо было? Нет, похоже, все правильно – парень не удивился… Однако вот и река. Пришли, добралися.
Довольные, оба разделись и выкупались, выстирали одежку – куцый халат Саида уже совсем расползся по швам, да и одежда Раничева оставляла желать много лучшего.
– Да уж, не Кристиан Диор, – запахнув высохший на солнце халат, грустно констатировал факт Иван. – Однако и не голые… Постой-ка! – он подозрительно осмотрел Саида и скривился при виде многочисленных дыр. – Поиграть бы с тобой в «крючочки-палочки».
– Что?
– Давай сюда свое отрепье.
– Зачем? – юноша вскинул глаза.
– Давай, говорю…
Разведя руками, Саид снял дырявый халат и протянул его Раничеву, который быстро разорвал одежку на длинные ленты.
– Вах! – только и успел вымолвить парень.
– Не причитай, не надо, – Иван усмехнулся. – На вот, мотай чалму – волосы прикроешь. Еще б и глаза – уж больно голубые, приметные… Ну да ничего не поделаешь, очков от солнца здесь пока не носят. Зато волос не видать… – Ну-ка, повернись спиной…
Внимательно осмотрев расчесанные – да теперь уже вроде как подзажившие – язвы, Иван замазал их глиной:
– Сохни.
Сам же, приставив ко лбу ладонь, в позе первооткрывателя неизведанных земель устремил взгляд на излучину реки, из-за которой как раз появилось непонятное судно с косым парусом – по размерам явно не крупный корабль, но и не рыбачий челн – что-то среднее.
– На таких барках обычно возят зерно, – посмотрев, Саид потянулся было почесать спину, да быстро получил по рукам и обиженно засопел.
– Ла-а-адно, не дуйся, – хохотнул Раничев. – Лучше скажи, ты песни какие-нибудь знаешь?
– Песни? – юноша изумился. – А зачем?
– Петь сейчас будем. Вот дождемся, когда кораблик подойдет ближе…
– Так он может и не подойти к берегу, – вполне резонно возразил Саид. – Хотя обычно корабельщики здесь останавливаются – во-он, в камышах, мостки.
– Да не мостки, – Иван пристально оглядел камыши. – Целый причал. А ну-ка, пошли…
Они махали руками напрасно – проходившие мимо суда напрочь игнорировали крики. Ну, еще бы – чай, не на необитаемом острове. Почувствовав, что проголодались, сделали уду, наловили рыбы. Не очень много, правда, но хватило, чтоб испечь в золе да как следует подкрепиться. Жаль, вот только соли не было. Вечерело, и Саид бросился творить молитву, едва не пропустив закат. Тут, на берегу, и заночевали, подложив под себя камыши, благо было тепло. Утром же, выкупавшись и немного отдохнув, снова выбрались на дорогу – судя по облаку пыли, явно приближался очередной караван.
– Постой-ка! – позабыв про ногу, Раничев быстро побежал к реке и, на ходу обернувшись, позвал за собою Саида. Сбросив халат, кинул его наземь и принялся топтать ногами, приговаривая:
– Же не манж па сис жур.
– Что это такое ты говоришь, друг? – в ужасе захлопал глазами парень. – И – что делаешь? Не напекло ли тебе голову палящим солнцем?
– Делай, как я! – нагнувшись, Раничев щедро вымазал себя глиной и грязью.
– Но…
– Делай, если хочешь, что б тебя пропустили в Мосул! – Иван набросил на себя драный халат и неожиданно подмигнул: – Ну что? Похож я на дервиша?
– Ах вот оно что! – быстро догадался Саид, он и в самом деле был далеко не глупым парнем. – Думаешь, караванщики нас не раскусят?
– Не должны. Мы ж с ними недолго пойдем, только до города. Заодно и медяхами разживемся, а может, кто и серебро бросит.
– Ага, жди. Как же! Между прочим, знаешь ли ты, как должны вести себя дервиши?
Раничев замялся:
– Так… примерно.
– Зато я знаю, – с улыбкой успокоил Саид. – Один из моих прежних друзей, Сахди, учился в медресе при знаменитой золотой мечети Аль-Казымейн! Бедный Сахди… Я видел, как ему размозжило голову камнем. Проклятый Хромец!
– Однако нам пора, – напомнил Иван. – Караван, похоже, уже подходит.
– Наверное, прикинувшись дервишем, я совершу не очень-то хороший поступок, – вдруг задумался юноша. – Не получится ли так, что отмаливать его придется всю оставшуюся жизнь?
– Не получится, – тоном знатока Корана заверил Раничев. – Ты же обманываешь не Аллаха, а людей, а это не очень большой грех. Тем более, караванщикам от этого никакого худа не будет, наоборот, раздавать милостыню страждущим – угодное Аллаху дело. И еще помни, сказано Пророком: то, что разрешено, – ясно, и то, что запретно, – ясно, а между ними находятся сомнительные вещи, известные немногим людям!
– Откуда ты так хорошо все знаешь? – удивился Саид. – Ты же огнепоклонник!
– Да, но я намереваюсь в скором времени принять истинную веру, – Раничев состроил серьезную мину.
– Вот это правильно! – широко улыбнулся юноша. – Искренне рад за тебя, друг! Ой, кажется, караван и в самом деле уже близок… Идем же скорей!
– Погоди…
Отломав от ближайшего деревца кривую ветку – сойдет вместо посоха – Иван всклокочил волосы и, в три прыжка нагнав своего спутника, волчком завертелся в пыли.
– Ла илаха илла Ллаху-у-у…
Саид не отставал от него, улыбался, сверкая глазами – видно, тоже заразился лицедейством.
Караван оказался небольшим – пара верблюдов, десяток навьюченных поклажей ослов, да несколько вместительных, запряженных мулами повозок. Караван-баши – крючконосый седобородый старик в белой чалме и шелковом зеленом халате с узорами – не слезая с верблюда, неодобрительно воззрился на неизвестно откуда взявшихся дервишей.
– Же не манж па сис жур! – выпучив глаза, громко завопил Раничев. – Денга давай, денга!
Иван, закружась, схватил дорожную пыль и швырнул ее в караванщиков. Те нисколько не удивились – видимо, так и должны были вести себя дервиши. Кто-то спросил, куда следуют божественные странники – в Мосул или из него? Услыхав, что в Мосул, караванщики несколько приуныли, прочем, унывали недолго – кинув дервишам несколько медных монет, двинулись себе дальше, а самозванные дервиши, завывая, поплелись сзади. Через несколько часов впереди показался мост и высокие городские стены, выложенные из красного кирпича. Широко распахнутые обитые медью ворота ярко блестели на солнце. Десятка два строителей под руководством тощего смуглого человека в светлом халате заканчивали какое-то предмостное строение – то ли укрепление, то ли склад, – видимо, возводимое взамен сожженного когда-то Тимуром.
Привратный стражник, получив от караван-баши мзду, недовольно покосился на дервишей, но все же разрешил пропустить их в город, где Иван с Саидом тут же и расстались с караванщиками, погрузившись в лабиринт узеньких мощеных улиц и небольших площадей. Высоко над стенами домов возвышались многочисленные минареты. Спросив у прохожих, как пройти к рынку, путники свернули налево, к мечети с высоким кривым минаретом, очень похожим на знаменитую пизанскую башню. Пройдя еще немного, Иван с удивлением заметил христианский храм с распятием, за ним – еще один, и еще. Неизвестно, кого здесь было больше, христиан или мусульман? Впрочем, христиан, наверное, поубавилось после похода Тимура. Тем не менее все церкви были тщательно восстановлены. Вообще же, у костела Раничев даже замедлил шаг – а ведь, наверняка, кое-кто из прихожан имеет связи с Кафой или Сурожем. Вот бы…
– Эй, не отставай, Ибан, – обернулся Саид. – Не хватало нам еще тут потеряться. Смотри-ка, народу вокруг сколько! Не меньше, чем в Багдаде… было.
– Э, это разве народ? – презрительно прищурился проходивший мимо старик-водонос. – Вот лет десять назад, до Хромца, тут действительно были толпы!
– Дедушка, продай водицы, – Саид протянул водоносу медяху, получив взамен серебристый стакан, наполненный прохладной водою из заплечного бурдюка. Отпив половину, юноша поделился водой с Иваном.
– Где бы тут дешево купить одежду? – напившись, поинтересовался Раничев у водоноса.
– Вы нездешние? – посмотрел на него старик.
– Да, из Багдада.
– Вах!!! Повезло же вам уцелеть!
– На все воля Аллаха.
– Всеблагого и всемилостивейшего… – старик прижал руки к груди. – Там, в конце площади, ближе к мечети, торгует всяким хламом хромой Мустафа. У него отыщутся и халаты, и башмаки – и все за бросовую цену.
Поблагодарив водоноса, Раничев еще раз пересчитал оставшиеся монеты. М-да, негусто… На приличную одежку вряд ли хватит. Впрочем, вряд ли этот хромой Мустафа торгует приличной одеждой.
– Эй, парень, – свернув к торговым рядам, Саид ухватил за пояс пробегавшего мимо мальчишку. – Где нам найти хромого Мустафу?
– Какого Мустафу? Старьевщика?
– Ну да, его.
Мальчишка прищурил левый глаз:
– А во-он, мечеть, видите?
Пробираясь между рядами торговцев лепешками и медом, Саид с Иваном сквозь толпу, окружавшую заклинателя змей, протиснулись к мечети и, завернув за угол, увидали кучи всяческого тряпья, наваленного прямо на земле, у забора. В кучах с самым деловым видом копались какие-то бедно одетые люди. Подойдя ближе, Раничев еле поборол брезгливость. Впрочем, выбирать не приходилось. К удивлению Ивана, медях вполне хватило на пару поношенных халатов и даже на башмаки из ослиной шкуры. Правда, вот на еду совсем не осталось, хоть и торговались до изнеможения с хромым Мустафой.
– Всеблагого и всемилостивейшего… – старик прижал руки к груди. – Там, в конце площади, ближе к мечети, торгует всяким хламом хромой Мустафа. У него отыщутся и халаты, и башмаки – и все за бросовую цену.
Поблагодарив водоноса, Раничев еще раз пересчитал оставшиеся монеты. М-да, негусто… На приличную одежку вряд ли хватит. Впрочем, вряд ли этот хромой Мустафа торгует приличной одеждой.
– Эй, парень, – свернув к торговым рядам, Саид ухватил за пояс пробегавшего мимо мальчишку. – Где нам найти хромого Мустафу?
– Какого Мустафу? Старьевщика?
– Ну да, его.
Мальчишка прищурил левый глаз:
– А во-он, мечеть, видите?
Пробираясь между рядами торговцев лепешками и медом, Саид с Иваном сквозь толпу, окружавшую заклинателя змей, протиснулись к мечети и, завернув за угол, увидали кучи всяческого тряпья, наваленного прямо на земле, у забора. В кучах с самым деловым видом копались какие-то бедно одетые люди. Подойдя ближе, Раничев еле поборол брезгливость. Впрочем, выбирать не приходилось. К удивлению Ивана, медях вполне хватило на пару поношенных халатов и даже на башмаки из ослиной шкуры. Правда, вот на еду совсем не осталось, хоть и торговались до изнеможения с хромым Мустафой.
– Ничего, – уходя с рынка, Раничев хлопнул Саида по плечу. – Заработаем. Ты, кажется, садовник?
– Ну да, – юноша горделиво улыбнулся. – И, думаю, не из самых последних, – он вдруг задумчиво посмотрел в небо и тихо добавил: – Вообще же, я хочу стать воином – отомстить за смерть матери и братьев. Говорят, наш прежний повелитель Ахмед Гийас ад-Дин снова мчится к Багдаду!
– Лучше б он примчался туда немного раньше, – цинично усмехнулся Иван. – Впрочем, хочешь подставлять голову под мечи и стрелы – твое дело, неволить не буду.
– А ты? – Саид широко распахнул глаза. – Ты ведь воин! И что собираешься делать?
– Пока не знаю, – пожал плечами Раничев. – Придумаю что-нибудь. Вообще, для начала неплохо было бы заработать хоть немного денег, иначе даже не на что купить саблю.
Юноша вздохнул:
– Да, заработать и впрямь неплохо. Только как? Я заметил – у тебя совсем перестала болеть нога, может быть, устроимся каменщиками на ремонте моста? Похоже, там не так много народу, и пара крепких рук…
Раничев презрительно скривился. Не очень-то много заработаешь, таская камни. К тому ж – уж больно велика конкуренция. А вообще, ситуация, к сожалению, складывалась до боли знакомая – один в чужой стране, без денег, без знакомых, без связей… Правда, есть и плюсы: в конец концов, Иван неплохо знал язык и к тому ж имел напарника – Саида – похоже, парня вполне честного. Это вот не очень-то хорошо, что честного… Каменщиками, говоришь, заработать? На ремонте моста? Что ж… Исподволь созревала уже в голове Раничева одна афера, для исполнения которой и нужно-то было не так и много – богатая одежка, знание местных знаменитых фамилий, да немного деньжат на чисто технические расходы. К сожалению, не было и этой малости… Где бы вот только взять?
Иван вдруг замер, всмотревшись в толпу. Говорят, Аллах милостив… Не зря говорят.
– А посмотри-ка, Саид, на того всадника, что спешивается сейчас у мечети. Не Исфаган ли это, наш старый друг-чеканщик?
Саид присмотрелся и вздрогнул:
– И в самом деле, он! Только одет побогаче, да и конь… Хм… Неужто – краденый?
– Вряд ли, – Раничев усмехнулся. – Думаю, Исфаган теперь может и нового коня купить. Давай-ка, побежим, пока не уехал… Эй, Исфаган, подожди!
Оглянувшись, чеканщик изменился в лице и хотел уж было вскочить в седло, но почему-то раздумал.
– Рад вас видеть живыми, – облокотившись на луку седла, усмехнулся он.
– А мы-то тебе как рады! – Иван с размаху хлопнул его по плечу и без обиняков спросил: – Не можешь ли ты ссудить нас деньгами?
– Сами знаете, давать деньги в рост запрещено Кораном, – усмехнулся чеканщик.
– А ты не в рост, ты так дай…
– Если б у меня были деньги, поверьте, я б не был здесь… – Исфаган понизил голос: – И много вам нужно?
– Много, – кивнул Иван. – Не меньше трехсот дирхемов.
– Ого!
– Отдам больше…
Чеканщик осмотрелся, и, взяв коня за поводья, призывно дернул подбородком:
– Идем-ка, поговорим. Знаю тут одно местечко.
Местечко оказалось расположенной недалеко от католического костела таверной, несмотря на ранний час, за длинным столом уже сидели посетители, как видно, не мусульмане, неспешно потягивая вино из больших блестящих стаканов.
– Присядем, – Исфаган кивнул на лавку.
Все уселись – и Иван вдруг ощутил, как сжали его с боков неизвестно откуда взявшиеся люди. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.
– А теперь – начистоту, – усмехнулся чеканщик. – Выкладывайте, друзья, что вы там замыслили? Не бойтесь, это все свои люди – Касым и Мурадилла Коготь. Немы как рыбы.
– В конце концов, жулик он, кажется, большой, – по-русски произнес вдруг Иван. – А без помощника трудно. Ну, не считать же за такового «пионера» Саида.
– Что ты сказал?
– Есть одна задумка, – решительно произнес Раничев. – Закажи вина – поговорим…
* * *Ранним утром из городских ворот выехали богато одетые всадники, и, свернув к ремонтируемому мосту, затаились в кустах почти у самого берега. Немного погодя на дороге появились груженные кирпичами повозки, всадники тут же стегнули коней, преграждая обозу путь.
– Именем ваятеля Муталлиба, заворачивайте повозки в город, вот фирман!
Исфаган небрежно вручил первому вознице грамоту.
Со страхом взглянув на него, возница прижал руки к груди и поклонился:
– Я не умею читать, мой господин.
– Гм… Что же, тогда попросим кого-нибудь, если ты мне не доверяешь.
– Я-то доверяю, но…
– Во-он, из города как раз идет парень с чернильницей и кипой бумаг. По виду – студент медресе. Его и попросим. Эй, парень!
– Слушаю тебя, господин, – подойдя ближе, вежливо поклонился Саид, облаченный в новый дорогой халат, подпоясанный зеленым шелковым поясом. На ногах его красовались мягкие ичиги, ослепительно белый тюрбан венчал голову.
– Прочти этому неграмотному человеку, что написано в фирмане, – небрежно протянув грамоту, попросил Исфаган.
– Хорошо, уважаемый… – Саид с важным видом – прятавшийся в кустах Раничев довольно улыбнулся, ведь смог же! – громко и с выражением прочитал:
– Во имя Аллаха всемилостивейшего и всемилосердного, так повелел Аюб ибн-Захир, приказчик, по велению муфтия Аль-Убейда – кирпичи, в количестве двух десятков с половиной повозок, что сказано везти на ремонт моста, туда не возить, а ехать к мечети Нураддина Занкия и ремонтировать ту мечеть, и медресе, и минарет…
– Неужто и минарет! – удивился возчик. – Ну наконец-то. А то кренится, кренится, не дай Аллах, и в самом деле рухнет кому-нибудь на голову.
– Теперь не рухнет, – Исфаган ухмыльнулся.
Его разодетые в сверкающую парчу нукеры – Касым и Мурадилла Коготь – важно кивнули.
Возчик обернулся к остальным и, что-то прокричав, махнул рукою. Груженные кирпичом и камнем возы, тяжело развернувшись, поехали в город, где у падающего минарета их уже ждали предназначенные для перегрузки телеги одного работорговца, Заира бен-Махдии, честно говоря, имеющего мало касательства как к падающему минарету, так и ко всей мечети Нураддина Занкия.
Раничев ухмылялся. Исфаган не обманул – в кожаном кошеле Ивана…
Глава 11 Июль—август 1401 г. Трапезунд – Черное море. Марсильяна «Золотой петух»
…позвякивало серебро. Эх, и хорошо же было на душе от этого звона!
Точно так же хорошо чувствовал себя Иван, добравшись наконец до Трапезунда, столицы одноименной империи, расположившейся на южном берегу Эвксинского понта, сиречь – Черного моря. Высокие крепостные стены, купола церквей и мечетей, сады и виноградники, оливковые рощи, многочисленные корабли, покачивающиеся у пристани, – все это говорило о богатстве империи. Хотя это была маленькая страна, не способная защищаться своими силами от таких могущественных соседей, как Баязид или Тимур, – трапезундский император Мануил Комнин платил дань то одному, то другому, в зависимости от сложившейся конъюнктуры.
Любуясь бескрайней синевой моря, Раничев въехал в город верхом на арендованном коне, в составе богатого каравана мосульского купца Мансура Кашди, между прочим, христианина какого-то непонятного толка. В ярко-голубом, залитом лучами солнца небе кричали чайки, на папертях церквей просили милостыню нищие в живописных лохмотьях, где-то рядом, за углом трехэтажного дома, шумел базар. Не доезжая до рынка, Раничев спешился и, протянув поводья коня подскочившему служке, низким поклоном поблагодарил караванщиков.