– Ничего, парень, кажись, хороший.
– Хошь, подсватаю? Ну, что притворяться-то!
Осердилась Агафья.
– Что я, девка, что ли?
– Разве только девки с любовниками живут? У нас в Москве и бабы не зевают, особливо солдатки!
– Ну тебя! Лучше не говори.
– Ну, черт с тобой! Как хочешь …
Помолчали немного подруги, потом Ариша и говорит:
– А мой Петруша хорош?
– Ничего, хорош.
– Ага! Вот какого подцепила, а ты зевай знай.
– Чудная ты, Ариша, у меня ведь муж есть.
– Где он у тебя, муж-то?
– Где? 3намо, в солдатах.
– Когда он из солдат-то придет, а ты и жди?
– Что ж делать-то? На то закон приняла.
– Закон… Где он у тебя служит-то?
– 3а Питером где-то, далеко.
– Вот он там закон соблюдает с чухонками, любо!
Ничего не сказала Агафья, закуталась в одеяло и отвернулась к стене.
VIII
И взяло раздумье Агафью: "Ну-ка и вправду? – думает она про мужа. – Парень он ловкий, нужды не видит; мужик не баба – скорей случай подойдет". И при этой мысли защемило сердце у Агафьи. Что больше думает, то тяжелее становится. Пришли ей на ум письма мужнины, вспомнила она, как он писал ей в них, и не дорог ей уж и Егор таким стал.
"Може, я ему и не мила уж стала",- думает. И силится она отогнать от себя дурные мысли, а они все лезут непрошеные. Измучили они бабу. И больше месяца Агафья боролась с собой, в рот не брала капли водки и не выходила никуда, только разве к тетке сходит. Каждый день она ждала от мужа нового письма, но письма не было.
В один из весенних праздников одна прачка справляла именины, пригласила она и Агафью; на именинах выпила баба и повеселела. Ночью, когда полегли все спать, у Агафьи снова забродили дурные мысли в голове, заговорила кровь молодая.
– Что ты ерзаешь, спать не даешь! – заворчала на нее Ариша.
Повернулась Агафья к подруге и толкнула ее слегка.
– Ариша!
– Ну, что?
– А как бы его увидать-то?
– Кого?
– Алексея-то?
– Ну да! Сама знаешь, чего спрашиваешь?
3асмеялась Ариша.
– Когда хочешь, – говорит.
– Нет, вправду!
– Я вправду. Вот пойду на неделе к Петру, скажу ему,- в воскресенье и придут.
– Ты, Ариша, на меня-то не говори, а скажи как-нибудь по-другому.
– Да уж не учи: знаю как!
В среду вечером Ариша отпросилась у хозяйки со двора и спрашивает Агафью:
– Что ж, кланяться, что ли?
– Кланяйся.
Ушла Ариша и вернулась только утром. Пришла она рано, прачки еще не вставали. Подсела она к Агафье и говорит ей потихоньку:
– Ну, Агаша, засушила ты парня.
– Будет смеяться-то!
– Ей-богу, правда! Сам не свой стал. Как пришла я, узнал и бежит про тебя спрашивать. "Как,- говорит,- она поживает?" – "Ничего",- говорю. "Поклона не прислала?" – "Нет".- "Экая,- говорит,- бесчувственная-то, а я от нее поклона ждал. – " На что он тебе? – говорю я и смеюсь.- Шубу, что ли, шить? – "Какое,- говорит,ґ шубу, тут и пиджак-то хотя скидавай: все сердце себе растравил, об ней думавши". А я говорю: "Ты брось об ней думать-то, у ней муж в солдатах служит".- "Мало что,ґ говорит, – И у меня жена в деревне". Поговорили мы так, стал он выспрашивать, чья ты, откуда, давно ли в Москве, обещал прийти в воскресенье.
– Опять в Сокольники?
– Нет, в трактир наш, туда и вызовут.
Встала Агафья, принялась за работу. Не клеится у ней дело против прежнего, нет-нет да и задумается она об Алексее; не чаяла она, как и праздника дождаться.
IX
Пришло воскресенье. Сидят прачки и сговариваются, кому куда идти; вдруг входит мальчик из трактира и спрашивает Аришу.
– Велели,- говорит,- с подругой в трактир приходить.
Забилось сердце у Агафьи: поняла, кто их спрашивает. Трактир был с садом; в самом углу, в кустах, сидел Петр с Алексеем; на столе перед ними все было приготовлено: и водка, и закуска, и чай. Поздоровались прачки с приятелями, подсели к столу; стали угощать их молодцы. Агафья пила водку без отказа, и под конец в голове у ней зашумело, в глазах помутилось; слышала она только шум какой-то и не понимала, что говорили вокруг нее. Немного погодя Петр с Аришей поднялись идти. Агафья осталась с глазу на глаз с Алексеем. Алексей тоже был порядочно выпивши, пододвинулся к Агафье и обнял ее одной рукой.
– Знаешь, как я тебя люблю? – сказал он.
– Почем я знаю,- проговорила Агафья и улыбнулась.
X
На другой день проснулась Агафья рано. Товарки ее все спали, Ариши не было дома. Голова у Агафьи сильно болела, точно по ней молотком стучали, и тошнило.
Поднялась она было с постели да опять повалилась. Захотелось ой освежиться: кое-как добралась она до кадки с водой и напилась, стало ей немного полегче; вернулась она на постель, уткнулась в подушку, стала вспоминать про вчерашний день. Вспомнила, как, напилась пьяная, как Алексей повез к себе на квартиру, а что было после, она и вспомнить не могла: спуталось у ней в голове все; даже не могла она вспомнить, как домой попала. Чувствовала она только, что сделала что-то скверное.
Защемило сердце у Агафьи, точно камень на грудь навалился; хотелось ей плакать, да слез не было. "Господи, что я наделала-то! .. Ну, как, Егор узнает", И разобрало ее зло и на себя за свою слабость, и на тех людей, по чьей милости в эту жизнь попала; стиснула она зубами подушку и долго так, лежала.
Пришла Ариша, у Агафьи и на нее глаза не глядят; увидала, что Агафья ничком лежит, подумала, что спит она. Толкнула, не шевельнется. Толкнула еще раз, подняла голову Агафья, вскинула покрасневшими глазами на Аришу и опять уткнулась в подушку.
– Аль голова трещит?
– Смерть моя … Мочи нет.
– Вставай, давай похмелимся, у меня тоже голова болит; вот я принесла.
Вытащила Ариша из кармана бутылку с водкой да два яйца печеных; Встала Агафья, выпили подруги. Стало Агафье полегче. После чая и совсем развеселилась баба.
"Что ж,- думает,- не велика беда, что согрешила! Муж-то тоже, чай, не зевает там. Гуляй, пока гуляется; остепениться время всегда будет"
XI
С тех пор Агафья стала с Алексеем часто видеться: праздники по целому дню проводила с ним и на буднях кое-когда ходила к нему. И весело она провела все лето. Под конец лета стала Агафья в Алексее перемену замечать: сделался он грубый да суровый, совсем не такой ласковый, какой был раньше. Раз в трактире спросила она У него:
– Ты что такой угрюмый стал? Иль не любо, что со мной сидишь: знать опротивела?
Помолчал немного Алексей и говорит:
– Надо нам с тобой, Агаша, разойтись … на время только, на месяц, что ли.
Екнуло сердце у Агафьи, побледнела она.
– Что так?
– Да ко мне на побывку жена из деревни приедет, так сама знаешь … неловко …
Ничего не сказала Агафья, опустила голову и задумалась. Поняла баба, что все-таки она Алексею чужая, все-таки у него жена есть; может, он жену-то и любит, а на нее-то, глядит как на забаву. Похолодело сердце у Агафьи, и заплакала она.
– Так ты и потешайся … с женой своей,- чуть не крикнула Агафья,- а обо мне уж позабудь, потешился – и будет! .. Бог с тобой, смутил ты меня, навел на грех.
Зарыдала Агафья и повалилась на стол. Испугался Алексей, стал уговаривать ее, за руки взял. Отмахнулась от него Агафья, встала из-за стола и сказала:
– Оставь, не твоя больше! – и вышла из трактира.
Удивился Алексей ее прыти, однако не стал останавливать, а только посмотрел ей вслед. Вечером сидела Агафья в грязной полпивной, перед ней стояла бутылка пива. Она была пьяна и выводила охрипшим голосом песню.
– Что за песенница! – смеялись над ней сидевшие в полпивной .- Нельзя ли с вами познакомиться?
– Нельзя,- прохрипела Агафья,- Я не какая-нибудь … Я честная!
– Честная? Ну, голубушка, знаем вашу сестру … Дешева ваша честь! – сказал кто-то и грубо захохотал.
XII
Ночевала Агафья в участке: она валялась без чувств на улице, и ее подобрал городовой. Утром ее привели к хозяйке. Лицо у ней опухло, под глазом фонарь, голос охрип, еле говорит. Ахнула хозяйка, как увидела ее такой, стала расспрашивать. Рассказала ей все Агафья, покаялась и стала прощенья просить.
– Ну, первый раз я тебя прощаю,- сказала хозяйка,- а если еще такой явишься – разочту.
Побожилась Агафья, что в первый и последний раз так сделала, и принялась за работу. Стала она такая тихая да молчаливая, с товарками почти не говорила, не смеялась, на их смешки не отвечала. Вспомнила она свою жизнь: как в девках жила, как замуж выходила, как ее муж любил и что наказывал ей, как, в солдаты шел. И стыдно ей становилось и разбирало ее зло на себя, что мужа забыла; думала было она написать ему про спой грех, покаяться, а как представит себе, как это огорчит Егора,- духу не хватает.
"Подожду до него,- думает,- может быть, скрою, а не скрою, – пусть его воля будет надо мной". И начнет она высчитывать, сколько мужу служить остается; сочтет и подумает: "Долго еще. Ну, да все равно, терпеть буду, побаловалась, и будет; теперь, кажись, не соглашусь.
Но хотя и твердо решилась Агафья соблазнам не поддаваться, а все-таки спокойна не была. Часто ее и совесть мучила, и тоска разбирала. Раз, в сентябре уже, когда дни короче стали и прачкам приходилось работать с огнем, устроили они засидки. Хозяйка дала им от себя на пропой пять рублей. Собрались все в трактир и пошли. Пошла и Агафья. Три недели она никуда не ходила: гулять не хотелось, а она боялась и глаза показать, и решила хоть размяться маленько. Пришли они в трактир, заказали водки, чаю. Прачки были все веселые и задорные; три дня им гулять приходилось, поэтому резвились они, зубоскальничали с половыми и с посетителями речами перекидывались.
Одна Агафья сидела как пришибленная и грустно поглядывала кругом себя – не забирало ее и веселье товарок. Принялись за водку прачки, поднесли и Агафье; замотала она головой и говорит:
– Нет, я не буду.
– Что там – не буду! Пей, лучше разгуляешься, а то, вишь, нос повесила! – Сказала ей одна прачка.
– Нет, не буду!
– Будет ломаться-то, дура! Ничего не понимаешь и отказываешься. Ты попробуй-ка маленько, сразу повеселеешь.
"И то разве выпить, – подумала Агафья, – может, и вправду полегче будет".
– Ну, давай, – сказала.
– Вот давно бы так! На-ко глотни да скажи: здравствуй, рюмочка! Прощай, винцо!
Взяла Агафья стакан в руки, услыхала винный запах, замутило у ней в животе, так ей вино противно показалось. Однако, через силу вылила она швырком вино в рот.
– Вот так давно бы! Теперь закуси, – сказала ей товарка.
Закусила Агафья. Налили ей еще стакан, выпила и повеселела: стала шутки шутить. Запели прачки песню, и она стала им подтягивать.
XIII
Долго сидели прачки в трактире, водку допили, стали пиво пить. Разгорелись прачки, раскраснелись, показалось им душно в трактире, и перешли они в сад: уселись за столом и запели песню. Голоса у них охрипли, песня выходила нескладно, стали над ними гости смеяться:
– Ай да певицы, ай да хор!…
– Не смейся горох, не белее бобов! – огрызнулись прачки.
Часов в десять пришла в сад артель сапожников; уселась она за соседним столом и стала прачек разглядывать.
– Ребята! – сказал один сапожник маленького роста.- Семь баб и все пьяные, давайте к ним подделаемся.
– Вали! – сказали ему товарищи.
Подошел маленький сапожник к столу прачек и говорит:
– Позвольте вам понравиться!
– Нельзя ли от вас избавиться? – ответила ему одна прачка.
Захохотали сапожники и всей гурьбой подошли к прачкам и начали с ними лясы точить. Хоть и пьяна была Агафья, однако поняла, к чему сапожники клонят и не хотелось ей связываться с ними; собрал ась она уходить отсюда.
– Куда ты? – спросила ее одна прачка.
– Домой,- сказала Агафья и вышла из сада.
На улице было сыро, и идти Агафье было трудно; ноги у нее скользили, она то и дело пошатывалась в голове у ней шум стоял, в глазах рябило, и ей казалось, что кругом все прыгало; и фонари, и дома, и извозчики с пролетками. Прошла Агафья улицу, повернула в переулок, прошла два, вдруг ей встретились три человека. В темноте нельзя было разобрать, кто они, но видно было, что все они пьяные. Поравнявшись с Агафьей, они остановили ее, и один из них сказал:
– Эх, голубка, пойдем с нами.
– Пустите меня,- сказала Агафья и хотела пройти вперед.
– Что больно спесивишься! Постой!
– Пустите! – повторила Агафья.
– Толкуй еще! Поворачивай оглобли! – раздался другой голос, и Агафья почувствовала, как ее взяли под руки.
– Отстаньте, а то закричу,- погрозила Агафья и изо всех сил рванулась из рук прохожих.
– Что за шум? – раздался вдруг новый грубый голос, и перед гуляками появился дворник с бляхой на лбу.
– Вот пристают,- пожаловалась ему Агафья и всхлипнула..
– Господа, проходите, а то свисток дам, нельзя так,ґ твердо проговорил дворник.
– Пойдемте, братцы, черт с ней – сказал один из пьяных.
И все трое скрылись в темноте переулка.
Дворник повернулся к Агафье, чиркнул спичку, поднес к ее лицу и спросил:
– Откуда идешь?
– Из трактира … засидки справляли …
– А где живешь?
– В Кольцовском доме.
– Знаю. Из каких?
– Прачка я.
– Так идти-то, чай, трудно? Вишь, темь-то какая!
Агафья промолчала.
– Хочешь, я отведу тебе местечко, там и отдохнешь? – опять сказал дворник.
– Где это?
– У меня в сторожке, там никого нет, хоть всю ночь спи.
Соблазнила Агафью сторожка. Думает: "Там тепло, а домой-то когда придешь? А спать-то все равно: завтра ведь не работать". И говорит она дворнику:
– Ну, пойдем.
Взял ее за руку дворник, покрыл полой халата и повел. Привел он ее на двор, отпер сторожку.
– Иди,- говорит.
Взошла Агафья и прямо на постель бухнулась.
XIV
В шесть часов утра дворник пришел с дежурства. Агафья еще спала; толкнул он ее и сказал:
– Эх, милая, вставай!
Открыла глаза Агафья и кубарем соскочила с постели.
Глядит кругом и удивляется. – Что, не узнаешь?
Промолчала Агафья. Стала вспоминать, как она попала сюда; думала-думала, почти ничего не вспомнила. Стал ей дворник рассказывать, как привел ее сюда. Услыхала это Агафья, опустилась на табуретку и схватилась за голову.
– Надо бы поправиться тебе,- сказал дворник.- Чай башка-то трещит?
Вынул из кармана полбутылки водки, достал из столика кусок: хлеба налил водкой чайную чашку и поднес Агафье. Осушила чашку Агафья одним духом и стала домой собираться.
– А опять-то придешь?
– Приду.
– Когда?
– На неделе как-нибудь.
– То-то, смотри, не забывай.
Простилась с дворником Агафья и пошла. В этот день у них совсем не работали. Прачки, которые были дома, спали: Агафья тоже завалилась спать и проспала до обеда. В двенадцать часов разбудила ее Ариша.
– Вставай, гулена! – сказала она.- Где ночь провела?
Агафья встала сердитая.
– А тебе что за дело? Где была, там нету,- Сказала она
– Ну, будет дуться-то. Я никому не скажу. Скажи, Агаша. И не стыдно тебе от подруги таиться?
Подумала немного Агафья и рассказала, где была и как попала туда.
– А он ничего, парень-то?
– Кажись, парень хороший. Да опостылела мне, Ариша, жизнь-то эта. Измучилась я совсем. Трезвая когда, так тоска гложет; пьяная напьешься – еще хуже!
– А ты пить-то брось! А дворника не бросай,- он пригодится, а то ведь одна-то оглохнешь совсем.
– Ах, Ариша, коли б я незамужняя была, тогда бы горя мало, а то ведь у меня муж есть. Грех! …
– Э! .. Грех! Кто без греха живет! А ты живи потише, не пьянствуй, и все по-хорошему будет.
– Все не ладно ..
– Ну, пустяки! .. Давай мы с тобою пообедаем да сходим прогуляться, а там в трактир, вызовем туда твоего душеньку нового, посмотрю я, что за птица такая …
Подумала она и согласилась.
XV
После обеда пошли подруги на бульвар.
На бульваре пароду было много; все разряженные, расфранченные, сновали взад и вперед; были тут и чистые господа, и простой народ, и девицы гулящие. Смотрела кругом Агафья и примечала. Прошлись подруги раз по бульвару, вернулись назад. Попалась им навстречу девушка молоденькая, одета по моде, лицо набеленное. Подошла она к Арише, остановилась, улыбается. Взглянула на нее Ариша да так и ахнула:
– Неужели это ты, Катя?
– Я … Что, не узнала? Как поживаешь?
– Ничего! – говорит Ариша. – Как ты?
– Видишь как! Живу в свое удовольствие: ем, пью, одеваюсь во что хочется и нужды никакой не знаю. Сейчас, Ариша, мне некогда; другой раз я тебе все расскажу, а теперь в "Эрмитаж спешу.
Ушла девушка, и спрашивает Агафья:
– Ариша, чья это барышня?
Засмеялась Ариша.
– Такая же барышня, как и мы, грешные! Подруга она мне: вместе в ученье жили.
– Что ж она нарядная такая? Знать, богатая?
– Будешь богатая, коли ко всем тороватая! Попалась к одному купчику на содержание, ну и расфорсилась! Очень просто – всю молодость барыней проживет.
Задумалась Агафья над словами подруги и долго шла молча. "Вот как здесь молодость да красоту-то ценят!" – думалось ей.
– Ну, будет! – говорит Ариша – Пойдем чай пить.
Пришли они в трактир и послали за дворником. Немного погодя пришел дворник, увидел Агафью, улыбнулся.
– А,- говорит,- мое почтенье!
– Здравствуй! – сказала Агафья.
Поздоровалась и Ариша с ним.
– Очень приятно, – говорит, – с вами познакомиться. Слышала я, что вы мою подругу от темной ночи прикрыли. Спасибо. Как ваше имя?
– Звать-то нас Макар Андреевич, а насчет прикрытия, это мы завсегда можем.
– Ну, благодарим вас. Агаша, заказывай полбутылки!
– Нет, уж зачем же-с! Мы и сами можем угостить-с. Спасибо, что нс побрезговали моей сторожкой.
– Нет, уж прежде нам позвольте, а там уж как хотите
Компания загуляла, когда порядочно выпила. Расхрабрился дворник, обхватил Агафью и начал целовать.
– Я,- говорит,- ни в жизнь тебя не оставлю! Ходи ко мне, когда хочешь, надейся на меня, как на каменную стену!