Однако даже предполагаемое бегство Варяга не слишком пугало начальника колонии. Самое страшное, что только могло произойти, – произошло: после непонятного и нелепого убийства Щеголя зашаталось строение под названием «сучья зона», где он безраздельно правил, где он был и прокурором, и судьей. А если того требовали обстоятельства, то и адвокатом.
Созданная им за долгие годы кропотливого труда система тотального контроля и железного порядка на зоне стала могучим фундаментом его образцового исправучреждения, одного из лучших в российском ГУИНе. За свою образцовую зону он неоднократно получал благодарности от высокого начальства, а в последние два года не раз слышал посулы непременного повышения «на запад», что на провинциальном эмвэдэшном жаргоне означало в Москву! Все без исключения – краевое начальство, зэки – знали о том что империя Беспалого держится на круговой поруке его негласных осведомителей – ссученных воров, «чертей», «запомоенных» и прочей лагерной шушеры, многих из которых он самолично «опускал», шантажом или угрозами принуждая служить себе с подобающим усердием.
С появлением же на зоне Варяга, чему он, Беспалый, мягко говоря, был не рад, все сразу пошло наперекосяк. Когда то там, то здесь хитроумно сотканная им агентурная паутина начала рваться, он не на шутку встревожился, но поначалу не связывал загадочные события, череду смертей своих агентов с влиянием Варяга. Сначала он был спокоен, считая, что предпринял беспрецедентные меры к тому, чтобы не только изолировать Варяга от остальной зоны, но и превратить его в безмолвное, тупое животное – не зря же он поручил лагерному врачу колоть московскому гостю лошадиные дозы сильного наркотика, от которого «больной» надолго терял человеческий облик. Но, видно, его система где-то дала сбой – и тут явно почувствовалась рука старого зэка Муллы. Неужели Варяг и Мулла снюхались? Но как? Когда успели? Не через врача ли Ветлугина – этого старого лепилы? Но он не мог поверить, что Димка Ветлугин, косорукий ветеринар, допущенный на тепленькое место главного врача лагерной больницы только благодаря его, Беспалого, участию, пошел бы поперек воли хозяина.
А теперь еще и Щеголя удавили.
Кто же смог осмелиться поднять руку на пахана лагеря? Такие убийства просто так на зонах не случаются – значит, зэкам каким-то образом стала известна тайная сторона лагерной жизни Стася Ерофеева.
И его приговорили…
А тут еще буза ни с того ни с сего, исчезновение зэка, гибель Варяга. И непонятно пока, как к этой гибели отнесутся в Москве – то ли по головке погладят, то ли эту головку с плеч снесут к чертям собачьим!
Беспалый крякнул и нервно помял ладонью затылок. Ну, ничего, где наша не пропадала – с полковничьими погонами, похоже, придется подождать, с переводом «на запад» явно придется тоже погодить.
А уж потом, когда все уляжется!
Но он не успел придумать, что произойдет потом, поскольку черный телефон взорвался торопливой междугородной трелью.
«Ну теперь уж верняк шею будут мылить», – с невеселой усмешкой подумал он и снял трубку.
Звонок был из Москвы.
Причем звонил не его старый знакомец Калистратов и не таинственный Николай, а генерал-лейтенант Артамонов, назвавший пароль. Это означало одно – на сегодняшний день он обладал наивысшей властью, а следовательно, его распоряжения нужно исполнять немедленно, как если бы они поступали с самого верха. Фамилия очередного московскогo начальника показалась Беспалому знакомой, но он так и не смог припомнить, доводилось ли ему с ним встречаться прежде.
– Меня интересует ситуация в колонии, – сказал тот сухим тоном после того, как представился. – Что сейчас там у вас происходит?
– Ситуация под контролем, в колонии…
– Есть ли жертвы? – жестко стросил генерал-лейтенант. – Среди заключенных и… наших людей?
Подполковник Беспалый лихорадочно обдумывал ответ. По тону далекого собеседника он сразу понял, что предстоит серьезная разборка. И осторожно ответил:
– Вам должно быть известно, что вчера поздно вечером произошел бунт заключенных. Они попытались разморозить колонию. Началась стрельба…
– Все это я знаю, – недовольно оборвал его генерал. – Я спросил о потерях. Убитые есть?
– Девять… Точнее, десять… вероятно.
– Что значит – вероятно? Вы не умеете считать?
– Считать я умею, просто с задания не вернулся один из наших солдат: не исключено, что он убит.
– Понятно… Вы провели опознание трупов?
– Провели. Девять заключенных погибли в перестрелке. – Беспалый сделал паузу. – Из них двое убиты при восстановлении порядка силами краевого ОМОНа.
– Это все?
– Нет. По-видимому, один заключенный бежал.
На другом конце провода кашлянули.
– Насколько это точные сведения? Кто бежал, вам известно?
– Сведения требуется проверить. Фамилия заключенного Ковнер Александр.
Беспалый ждал, когда генерал Артамонов спросит у него про Игнатова. Он был уверен, что услышит такой вопрос. И не ошибся.
– У вас находится заключенный Владислав Игнатов, – спокойно продолжал Артамонов. – Что с ним?
– А что с ним? – как бы недоуменно спросил Беспалый, выигрывая дополнительное время для ответа.
– Он не пострадал?
– А почему он должен пострадать?
– У меня есть непроверенные сведения… – Но генерал не стал продолжать. – Так, подполковник Беспалый, вам придется срочно вылететь в Москву и доложить на коллегии министерства о ситуации в колонии. И подготовьте подробный рапорт. – Немного помолчав, Артамонов продолжил: – Вам кто-нибудь уже звонил из Москвы?
– Нет, товарищ генерал-лейтенант.
– Вам известно о решении заслушать вас на коллегии министерства?
Беспалый криво улыбнулся. Московский генерал был хитер, но он не знал, кого собирался переиграть, – Беспалый был еще хитрее. Подполковник сразу понял, что именно волнует генерала Артамонова: кто входил с Беспалым в контакт по поводу Варяга!
– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! – играя в идиота, рявкнул Беспалый. – Со мной связывался генерал Калистратов. Но он мне не сообщил о коллегии.
– Понятно. Вас ждут в Москве. Выезжайте, как только сможете.
– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант!
Засуетились. Беспалый резво поднялся и подошел к окну. Варяг их, видите ли, заинтересовал! Кому-то на него наплевать, но кому-то как раз он был очень нужен. Ведь не случайно Калистратов держал его под своим крылом. Что-то они там, в столице, задумали насчет смотрящего России? Зачем-то ведь он им был нужен. А теперь вдруг надобность отпала. Странное что-то происходит.
Теперь главное – выяснить, действительно ли он превратился в горсть пепла или каким-то неведомым образом вырвался за пределы зоны и теперь шляется по тайге.
Если Варяг жив – значит, так тому и быть.
Значит, у подполковника Беспалого появится еще одно неотложное дельце. И он не успокоится до тех пор, пока не найдет Варяга и не вынесет ему свой личный приговор. Не любил потомственный тюремщик терять контроль над своей зоной и уж тем более не прощал тех, кто отнимал у него на вверенной ему территории власть.
Часть III Третья сила
Глава 18 Неприятный сюрприз
Владислав очнулся – словно вынырнул из стремнины, увлеченный бурным течением вверх. Солнце слепило глаза. Иссохшие губы инстинктивно ловили пьянящий воздух, врывавшийся в грудь мощными толчками.
Жив…
Варяг перевернулся на левый бок, отстраняясь от слепящих солнечных лучей, и увидел бегущий на расстоянии вытянутой руки ручей. Он уронил ладонь в журчащий поток, зачерпнул горсть холодной воды и жадно выпил. Потом попытался подняться – и не смог.
Все тело как будто одеревенело.
Он оглядел себя: сквозь разорванную в клочья куртку сочилась бурая кровь. Только теперь он вспомнил: рысь! Чертовой котяре все-таки удалось садануть его острыми когтищами. С огромным трудом, преодолевая боль, он подтянулся к краю ручья и, захватив полную пригоршню воды, принялся промывать рану и вдруг охнул от неожиданной боли: глубокая, все еще кровоточащая рана ожила, заполыхала.
Стиснув зубы, Варяг снова промыл рану и, повернувшись, пошарил глазами вокруг себя. Рядом с собой он сорвал большой, закудрявившийся по краям лист и приложил к разодранному боку. Сверху натянул лохмотья рубахи и повалился уже совсем без сил на спину, уставившись в небо. И тут его взгляд поймал вдали высокую голую скалу, возвышающуюся над лесом. Он повернул голову влево и увидел среди деревьев небыструю широкую речку. Неужели дошел? В ушах глухо зазвенели слова старого Муллы:
– Упрешься через пятьдесят километров в большую речку. Ниже по течению, километрах в тридцати, стоит скала, ее видно издалека.
Владислав уже второй день как потерял ориентир и уже почти отчаялся отыскать нужное место. И казалось ему, что одолел он не восемьдесят, а все триста километров: видно, сильно петлял по лесу, сбивался с прямого маршрута, а потом все же попадал в нужное место. Хотя и не с той стороны – должен был прийти к горе не с запада, а с востока.
Ну да ладно, главное, что дошел.
Сколько же времени прошло? Дней пять – не меньше. А должен был управиться за три. Опять припомнились слова Муллы:
– Под скалой, на самой стрелке, где сливаются две реки, стоит охотничий домик, а рядом с ним – сохранилась старая ель. Там найдешь в дупле гостинец – мешок с едой, одежду, оружие.
Варяг вдруг вспомнил про добытый автомат Калашникова, который он протащил через все болота и леса. Он осмотрелся вокруг. Автомат лежал в двух метрах от него. Варяг подтянулся на руках. Преодолевая боль, дополз до автомата и с удовольствием ощутил в руках холодную сталь:
– Здесь, родимый.
Теперь лишь бы хватило силенок подняться на ноги да пройти до заветной ели. Есть хотелось нестерпимо. Сколько он уже не ел? Еще в первый вечер после выхода из «метро» он съел сухой паек, взятый из барака, – четвертинку черного хлеба да шматок сала. И вот уже третьи сутки во рту у него ничего не было, кроме пресных ягод да корешков.
Варяг еще немного полежал без движения, собираясь с силами для последнего марш-броска. Ему вспомнилось вдруг то, что неотступно преследовало его долгие мучительные месяцы пребывания на зоне: Светлана и сын Олежка. Где-то они сейчас? Ему стало страшно оттого, что он может не успеть их спасти. Такая сволочь, как Шрам, способна на все!
Думать обо всем этом сейчас было невыносимо: действительно, чем он мог помочь своей семье, находясь здесь, в глухой тайге, за тысячи километров от «Большой земли»? Еще не факт, что обессиленный, голодный, с глубокими рваными ранами на теле, он сумеет выбраться из этой глуши живым.
Потребовалось невероятное усилие, чтобы подняться.
Сначала Варяг медленно встал на одно колено, потом оперся руками о землю и осторожно поднялся на четвереньки. Постоял так в раскоряку минуту-другую и, крепко стиснув зубы, опираясь на автомат, выпрямился в полный рост. Голова закружилась, в глазах потемнело, и он едва не потерял сознание, но, ухватившись за ветку куста, удержался и медленно, придерживая дрожащими руками оружие, неверным шагом двинулся к одинокой скале – своему единственному ориентиру. Теперь надо только добраться до нее и найти старую ель.
Первая сотня шагов далась Варягу с превеликим трудом. Но потом он немного расходился и прошагал до скалы довольно уверенно, не опасаясь потерять сознание. Рваная рана болезненно ныла – но, похоже, резкая боль понемногу утихла – и не кровоточила.
Через полтора часа он вышел из леса к скале. Скала, словно огромный космический корабль, нависала над рекой. Было ощущение, будто бы чья-то могучая рука специально поставила исполинское сооружение в этом потрясающем по красоте северном пейзаже. За скалой темнел поросший лесом холм. Где-то там должен прятаться охотничий домик. Варяг стал огибать скалу слева и скоро увидел редкий ольшаник, утопающий в свежей июньской зелени.
Старую ель с кривым толстым стволом, единственную в округе, он приметил сразу же. Сердце гулко забилось, душа повеселела. Ну, кажется, и второй этап близок к успешному завершению. Забросив автомат за спину, Варяг быстрее зашагал к старой ели. Он обошел ее вокруг, внимательно скользя взглядом по стволу. Вот и дупло – невысоко, всего-то на уровне глаз. Он запустил руку в прохладный черный зев дупла. Пальцы повисли в воздухе. Варяг пошарил – ничего. Странно. Неужели не вышло у Муллы? Вряд ли. Старик уж коли за что брался, так доводил начатое до конца.
Варяг привстал на цыпочки и запустил руку поглубже, но пальцы тут же ткнулись в дно дупла. Он провел пальцами вверх по влажным мшистым стенкам, добрался до самого верха. Ничего.
Дупло было пустым.
Глава 19 Неожиданный трофей
Коля Кустов, мужик лет сорока, высокий и тощий, сидел у костра и с глуповатой ухмылкой вертел в руках черный блестящий пистолет. Колян обожал «железки» – ножи, заточки, обрезки труб, велосипедные цепи – словом, все то, что в его сильных жилистых руках могло превратиться в грозное оружие устрашения, а если надо, то и нападения.
В тринадцать лет Колю, неисправимого второгодника и хулигана, исключили из воронежской школы и решением Облоно направили в колонию для несовершеннолетних. Постарался директор школы Владимир Сергеевич Токарев, сука! Когда за Колей прямо в школу приехал милицейский «уазик», трудный подросток бухнулся директору в ноги, голося на всю школу, умолял помиловать. Директор оставался непреклонен, и Колю увезли. Три года пребывания в колонии для малолетних преступников в солнечной Украине, в небольшом районном городе Прилуки, Коле на пользу не пошли. Он вышел из колонии с профессией токаря и ожесточившейся душой. Если в школе его любимым занятием было битье лампочек из рогатки, то теперь он обожал изготавливать колюще-режущие предметы. И делал это виртуозно.
После колонии он уехал на Урал и поселился в Свердловске. Очень скоро изготовленные им финки с наборными рукоятками, миниатюрные ножички с острыми, как бритва, тонкими лезвиями, замысловатые отмычки стали пользоваться заслуженной славой у местных бандитов. Коля стал получать серьезные заказы. Жизнь пошла в гору.
Однако лафа продолжалась недолго. Кого-то из его клиентов замели, изъяли ножички да отмычки, и менты, после несложного расследования с применением мордобоя, вышли на Коляна. На этот раз его упекли по-серьезному – на пять лет. Отсидев от звонка до звонка, Колян дал себе зарок больше с бандитами не связываться и работал только по собственным нуждам. А нужды эти были весьма скромные – «перо»-невидимка, замаскированное под авторучку, набор отмычек, замаскированных под китайский набор мини-отверток.
Вооружившись этим нехитрым инструментом, Колян изредка, чтобы не засветиться, выходил на промысел: вскрывал квартиры граждан, укативших летом на юга, чистил бесхозные автомобили и кооперативные палатки да ломал по выходным хилые сейфы в небольших государственных учреждениях.
Летом Коля для отдохновения своей исстрадавшейся души обычно уходил в тайгу – бродяжить, бичевать, бомжатничать. Любил он так оттянуться, побездельничать, отвлечься от трудов неправедных и рискованных. За несколько лет у него уже сложилась своя проверенная компания из свердловских же бомжей – Сереги Бугрова по прозвищу Булька и Пашки Воробьева. Те были настоящие свердловские – по-нынешнему екатеринбургские – бомжи: нигде не работали, жили где придется и зарабатывали либо попрошайничеством, либо случайными приработками на городском вокзале. Летом он собирал их, вел в баню и там тщательно отмывал от многомесячной грязи и вони, и они втроем рвали когти куда-нибудь за Северный Урал.
В этом году им повезло. Они сошли с поезда на глухом полустанке Северопечерск, переночевали у платформы, а наутро на первом попавшемся грузовичке добрались сначала в какой-то рабочий поселок, а дальше двинулись в тайгу, куда глаза глядят. Местные пообещали им отличную рыбалку, ягодные и грибные места – надо было только подождать до июля – и тьму непуганой живности.
На второй день блуждания по лесам бродяги набрели на охотничий домик на берегу красивейшей речки под утесом. Здесь они и решили расположиться на летний сезон. И в первый же вечер нашли клад.
Коля вертел в руке черный промасленный пистолет и улыбался. Впервые в жизни он держал в руках такую игрушку. Ощущение было сильное! Пистолет нашел он в мешке, вместе с двумя буханками хлеба, оковалком ароматной дымной корейки, печеной картохой и бутылкой водяры. Все это сокровище аккуратно было завернуто в комплект добротной солдатской одежды и вместе с крепкими рабочими башмаками положено в полотняный мешок. Мешок лежал в дупле старой ели, ссутулившейся на пригорке недалеко от скалы, всего-то в сотне метров от охотничьего домика. Видно, кому-то этот клад предназначался, но, как говорится, что с возу упало, то пропало. Правда, ясно, что кто-то за этим кладом наверняка должен наведаться. Причем раз в мешке лежал аккуратно завернутый в промасленную ветошку пистолет, значит, гость ожидался серьезный. И небезопасный.
Что ж, подождем, поглядим…
Коля прихватил с собой пару заточек и литую свинцовую трубу с резиновыми ручками. Подумав, взял еще небольшую чугунную гирьку на цепке – что-то вроде кистеня. С таким арсеналом ему сам черт не страшен.
Колян прицелился из пистолета в стоящую метрах в десяти молодую березку. Эх, блин, вот сейчас бы пальнуть. Да только Коля немного робел, испытывая перед боевой игрушкой детский трепет. Он только теоретически представлял, как управляться с этой штукой. Надо, значит, снять с предохранителя. Фразу эту он много раз слыхал в кино, но сам ни разу этого не проделывал.
И где у него этот самый предохранитель?
Вот эта, наверно, рифленая пимпочка сбоку. Потом, кажется, надо оттянуть боек для первого выстрела. Или не боек? Как оно называется – хрен его знает! Может, курок?
Коля повел ствол правее и прицелился в березу потолще. На вороненый ствол упал солнечный луч и отразился от гладкой стали. Тьфу ты! Ба-бах! Прозвучал выстрел. От неожиданности Николай вздрогнул и довольно усмехнулся. Клево! Полезная находка. Он спрятал пистолет в карман штанов и поднялся. Пора раскочегаривать костерок и ставить воду для ушицы. Скоро вернутся мужики с уловом. Коля двинулся к домику взять котелок, тарелки и ложки.