Глава 7
– Андрей Петрович! – закричал Горбачев. – Сигнал слабеет.
– Как слабеет? – не понял Торин и бросился к Николаю.
Яркая точка на экране исчезла до того, как он успел подбежать. Торин с непониманием посмотрел на Горбачева.
– Все, – констатировал тот в ответ на немой вопрос, – нет сигнала.
– Коля, что могло произойти? – потребовал ответа Торин, вцепившись в плечо Николая.
– Не понимаю, – ответил тот испуганно. Такого лица он никогда у шефа не видел.
– Думай, – приказал Торин, – мог маяк выйти из строя. Как сигнал ведет себя при этом?
На лице шефа Горбачев увидел столько боли и отчаяния, что сам поддался этому чувству. Наконец собрался с мыслями.
– Если он выключился по какой-то причине, то сигнал пропадет мгновенно.
– А здесь как было? – снова потребовал Торин.
– Он начал тускнеть, как будто ослабевая. В течение секунд тридцати пропадал медленно.
– Если маяк отцепился от корпуса, картина такая же была бы?
– Да, наверное, – согласился Горбачев, – через водную толщу он может и не пройти. Если маяк погрузился слишком глубоко, то мог постепенно и погаснуть.
– Значит, или маяк, или вся лодка, – подвел итог Торин и обессиленно сел рядом с Горбачевым.
– Андрей Петрович, – неожиданно подал голос Доронин, – отвалившийся маяк погружается быстрее, чем подбитая лодка. Скорее всего – маяк.
– Будем надеяться, – проговорил Торин задумчиво, но затем снова прикрикнул на своих помощников: – Хватит копаться! Заканчивать сборы и всем в катер. Пять минут на завершение сборов.
Катер несся вдоль побережья минут тридцать, а затем круто повернул в океан. На данном этапе задачей номер один было удачно проскочить в нейтральные воды от берегов Малайзии. Нагруженное оружием и боевым снаряжением судно вызовет у полиции, останови она катер, столько интересных вопросов, отвечать на которые придется очень долго. Смогут ли помочь Трещев и Махтаров? Возможно, что и смогут, но лучше не рисковать и надеяться на скорость и маневренность своего катера.
– Поворачиваем, Андрей Петрович? – спросил Доронин. – Два часа, как проскочили двенадцатимильную зону.
– Хорошо, поворачивай. Курс 45 градусов, на Андаманские острова, потом пройдем берегами Мьянмы и на запад. В Мьянме постараемся дозаправиться.
Неожиданно у Торина зазвонил мобильный телефон. Звонил Трещев.
– Андрей Петрович, у нас неприятные известия. Мы с Махтаровым сделали все, что могли, но военные предприняли попытку утопить пиратскую субмарину.
Торин молчал. Сбылись его самые худшие опасения – Корнеев погиб вместе с подводной лодкой.
– Вы слышите, Андрей Петрович? – переспросил Трещев.
– Да, я слышу, – ответил Торин ровным голосом, – подробности?
– Особенных подробностей никаких – нас на борт не взяли, сославшись, что это военная операция. При мне по рации доложили в штаб, что лодка потоплена. Моряки зафиксировали всплывшие на поверхность деревянные элементы оснащения субмарины и пятно солярки на поверхности. Шум винтов перестал фиксироваться акустиками после прекращения бомбометания. И я сразу же вам позвонил.
– Что-что? – переспросил Торин. – Когда все это произошло?
– Тридцать минут назад, не больше.
– Координаты этой точки?
Когда Трещев продиктовал координаты места, где была затоплена лодка, Торин все понял. Шанс оставался. Доронин вопросительно уставился на шефа, а из каюты высунулись заспанные Горбачев, Привалов и Веденеева, услышавшие телефонные переговоры.
– Ребята, не все потеряно, – сказал Торин, – у нас есть неплохие шансы. Сигнал с маяка пропал почти три часа назад. А военные зафиксировали потопление лодки тридцать минут назад. Это значит, что после потери сигнала лодка была еще на плаву. Факт всплытия деревянного хлама и солярки наводит меня на мысль, что это имитация гибели лодки.
– Вы думаете? – неуверенно спросила Веденеева.
– Уверен. И вообще, – заявил Торин, – хватит дрыхнуть. Давайте смените нас, а то ваш командир устал и тоже не против вздремнуть.
Корнеева подняли с его постели на ящиках уже вечером. Неразговорчивый и угрюмый малаец повел пленника в командную рубку. Бородатый смотрел на «американца» с нескрываемым удовольствием.
– Ну что, бизнесмен, – подмигнул капитан, – сейчас мы всплывем на поверхность, подышим свежим морским воздухом, заодно и поговорим о твоем выкупе. Ты же хочешь еще раз ощутить твердую землю под ногами?
– Я же согласился, – с надеждой в голосе ответил Корнеев. – Только согласится ли мой компаньон? Вы запросили очень большую сумму.
– Не скромничай, американец. Если вы собрались открывать туристический бизнес в Малайзии, то кое-какие денежки у вас водятся. В крайнем случае, займет у партнеров, а ты потом вернешь долг.
Лодка дернулась всем корпусом из стороны в сторону, а затем Корнеев ощутил мерное покачивание. Значит, субмарина действительно всплыла на поверхность. Капитан кивнул Корнееву, чтобы тот следовал за ним, и направился к лестнице, на которой один из матросов открывал верхний люк. Наверху Дмитрий Сергеевич вдохнул свежий вечерний воздух. Солнце уже спускалось за горизонт, и по поверхности океана протянулась яркая дорожка к заходящему солнечному диску. Корнеев оглянулся по сторонам. Если солнце садится на западе, то сзади – юг, а там виднелись темные верхушки каких-то гор. Что это может быть, попытался предположить Корнеев, все еще Малакка или какие-то из островов Индийского океана?
– Возьми мой телефон, американец, – предложил капитан, когда матрос спустился в лодку и они остались наверху вдвоем. – Звони своему другу, а потом я с ним поговорю.
Корнеев взял телефон, театрально вздохнул и стал набирать телефон Торина. Голос у Андрея Петровича был заспанный.
– Андрэ, это я – Корни, – заговорил Дмитрий Сергеевич по-английски, когда Торин отозвался. – Узнаешь меня?
– Дима, ты? – взволнованным голосом спросил Торин, затем уже спокойнее и тоже по-английски спросил: – Ты где?
– Я живой, Андрэ, и здоровый, а с тобой тут хочет поговорить один человек. Передаю трубку.
Зажав трубку рукой, Торин рявкнул Горбачеву, чтобы тот начал пеленговать номер абонента. В трубке послышался незнакомый голос, говоривший по-английски с чуть заметным арабским акцентом.
– Эй, мистер, – начал незнакомец, – ваш приятель – мой заложник. Если вы хотите, чтобы он остался в живых, то приготовьте один миллион долларов наличными в купюрах по сто и двадцать долларов. Вы согласны на такую сделку?
– Да, согласен, хотя мне будет трудно быстро собрать такую сумму.
– А вы поторопитесь, потому что больше двух дней я ждать не намерен. Через два дня я позвоню и скажу, где и как мы встретимся.
– Только имейте в виду, что я сейчас в Стамбуле. Сделайте поправку по времени, определяясь со встречей. И еще. Залогом нашей сделки должна служить полная безопасность моего друга, – потребовал Торин.
Горбачев подал знак, что все удалось, и командир успокоился. Но продолжения разговора не последовало. Незнакомец отключился. Горбачев повернул к Торину ноутбук и ткнул пальцем в схематическую карту.
– Вот здесь, севернее Лаккадивских островов.
– Кто это? – не выдержала остальная группа.
– Старый хрыч Корнеев нашелся, – облегченно ответил Торин. – Лодка цела и невредима и идет туда, куда я и предполагал, – в Пакистан. Пиратский капитан, по-видимому, попутно решил срубить «бабок» и просит за Сергеича выкуп в миллион долларов.
– Ну что, братцы, скинемся? – развеселился Привалов и стал хлопать себя по карманам.
– А хорошо идут, – заметил Доронин. – Коля, а мы где сейчас?
– На траверсе атолла Тиладуммати, – ответил Горбачев.
– Это они на сколько нас опережают?
– Километров на восемьсот.
– Значит, на сутки. Да, много мы времени потеряли, – покачал головой Доронин.
В конце первого же дня путешествия мощный шторм загнал катер в Андаманский архипелаг, где сутки группа ждала прекращения непогоды. Второй шторм на подходе к Шри-Ланке отнес катер почти на пятьсот километров на юг. Полдня они крутились возле городка Мале на Мальдивах, пока не улучили момент и, благодаря актерским способностям Веденеевой, а особенно ее купальнику, не заправили опустевшие баки катера.
– Каковы наши планы, командир? – бодро спросил Привалов.
– Идем полным ходом в Аравийское море. Определяем предполагаемый пункт высадки и ждем звонка нашего нового друга.
– Затем, чуть поломавшись, соглашаемся на все его условия, – продолжил Доронин мысль шефа, – приходим на встречу и спускаем с поводка Крыса. Он всех крошит и приводит нам Сергеича за руку.
Торин смотрел на своих повеселевших помощников и радовался, что группа начала сплачиваться. Правда, Привалов слишком много внимания уделял Веденеевой: то ли и впрямь влюблен, то ли дурака валяет. Но Ирина на его позывы не отвечает, а только отшучивается. Любовь в таком коллективе – гибельное дело, слишком расслабляет. Горбачев тоже беспокоил Торина своими комплексами, но эта болезнь лечится временем.
– Каковы наши планы, командир? – бодро спросил Привалов.
– Идем полным ходом в Аравийское море. Определяем предполагаемый пункт высадки и ждем звонка нашего нового друга.
– Затем, чуть поломавшись, соглашаемся на все его условия, – продолжил Доронин мысль шефа, – приходим на встречу и спускаем с поводка Крыса. Он всех крошит и приводит нам Сергеича за руку.
Торин смотрел на своих повеселевших помощников и радовался, что группа начала сплачиваться. Правда, Привалов слишком много внимания уделял Веденеевой: то ли и впрямь влюблен, то ли дурака валяет. Но Ирина на его позывы не отвечает, а только отшучивается. Любовь в таком коллективе – гибельное дело, слишком расслабляет. Горбачев тоже беспокоил Торина своими комплексами, но эта болезнь лечится временем.
– Примерно так, – согласился Торин с Дорониным, – только нам придется еще за грузом побегать по горам. А теперь давайте прикинем, где лодка будет разгружаться.
17 июня 2008 года. Побережье Пакистаназападнее города КарачиДве большие деревянные лодки попеременно причаливали к качающейся на волнах субмарине. На берегу мешки грузили на ослов и переправляли куда-то в глубь прибрежных холмов. Судя по тому, как скоро животные возвращались без груза, место складирования было недалеко, метрах в трехстах или пятистах от берега.
Пока Корнеев отсиживался на камнях под палящим солнцем, капитан лодки отдавал какие-то распоряжения своему помощнику. Нехорошо, подумал Корнеев, бросать свой пост и идти с караваном, чтобы украдкой от начальства заработать миллион. Ой не погладят тебя за это по головке, мой бородатый друг. Впрочем, бородатыми здесь были практически все. Корнеев насчитал двадцать два человека, которые должны сопровождать первый караван с грузом. Только четверо из этих пакистанцев были безбородыми. И то по причине молодости лет. Вся группа была вооружена «калашами», плюс два ручных пулемета и два гранатомета. На ишаков укладывали последние мешки – значит, скоро группа двинется, а капитан лодки все еще не звонил «партнеру» Корнеева. Это начинало Дмитрия Сергеевича беспокоить. Слишком он много знал и много видел, чтобы его так просто, даже за миллион долларов, отпустили живым.
Наконец капитан отослал своего помощника, но сам не пошел к каравану, а отошел далеко в сторону и взялся за телефон. Кажется, пора в путь, подумал Корнеев. Может, он сейчас с Ториным разговаривает, а может, и нет. Дмитрий Сергеевич взялся за пуговицу на своих джинсах и сдавил ее до щелчка. Включенный им таким образом радиомаяк, вмонтированный в пуговицу, был слабомощным, но на расстоянии двух-трех километров Горбачев со своей аппаратурой его засечет. Проблема только в другом, подумал Корнеев, оглядывая каменистое пустынное побережье и горы на востоке, насколько этот рельеф сократит действие маяка.
Весь день Горбачев не отходил от ноутбука в готовности запеленговать телефон, с которого Торину должен позвонить капитан подлодки. Катер мотался вдоль побережья, а спецназовцы, экипированные и вооруженные, были готовы по команде соскочить на берег и броситься в преследование. Томительное ожидание было наконец прервано. Торин подал сигнал Горбачеву и ответил на вызов.
– Слушай, компаньон, – сказал голос в трубке, – и запоминай. Через два дня, двадцатого июня, мы встречаемся с тобой в Пакистане в городе Котри недалеко от Хайдарабада. В центре города в районе рынка есть старинная мечеть. В шестнадцать ноль-ноль ты будешь стоять около мечети и ждать моего звонка. Я скажу, где и как мы встретимся. Деньги должны быть при тебе. Обмен будет честный: ты мне – деньги, я тебе – твоего друга.
– Засек? – спросил Торин Горбачева, когда пират отключился.
– Да, вот здесь, между устьями Хоб и Парали. На побережье, – показал Горбачев на карте.
– Километров пятьдесят от нас, – сказал Торин. – Могло быть и хуже. Дима, гони на всю катушку! Высадимся чуть южнее, и в погоню. Наверняка сегодня же пойдет первый караван через хребет Лаб, а с караваном и они.
– Горный хребет – не городская площадь, его где угодно не пересечешь, – заметила Веденеева.
– Я попробую поработать с космическими снимками этой местности, – предложил Горбачев.
Катер рванулся и понесся на полной скорости вдоль побережья. Торин откинулся на сиденье и стал набирать Питер, чтобы проинформировать шефа о ходе розыскных мероприятий. Разговор был короткий, а со стороны Торина еще и «дежурный», так как особого толка от него не ожидал. Коротко доложив ситуацию и возможные варианты развития событий, Торин попросил подключить Родзевича и попытаться раздобыть информацию о перевалах через южную часть хребта Лаб в Пакистане. Он сам понимал, что просьба была безнадежной, но какой-то шанс все же был. Группа могла месяц тыкаться в скалах, как слепые котята, но не найти прохода. В крайнем случае Родзевич мог попытаться получить свежие снимки со спутников на сегодняшнюю вторую половину дня. При крупном масштабировании караван можно разглядеть, но эта работа не на два часа, а на две недели. Скорее всего рассчитывать придется только на себя. Единственная польза – сообщение о месте разгрузки субмарины и нахождении остатков груза. Пусть перенацеливает Трещева или подключает другого сотрудника для общения с пакистанскими властями.
Отложив телефон, Торин закрыл глаза и стал перебирать в памяти своих сослуживцев, к кому можно было обратиться от своего имени и кто из них мог знать этот район Пакистана достаточно хорошо. Наконец пришел к выводу, что этот вариант тоже нереален. Обзванивать бывших разведчиков и спрашивать от имени Торина, а не бывали ли вы, например, Иван Иванович, с какой-нибудь тайной миссией в южном Пакистане? Какой козьей тропой лучше пройти от побережья к столице? Объясните, пожалуйста, на пальцах. Глупость несусветная!
– Есть, Андрей Петрович! – крикнул обрадованный Гобачев. – Взломал базу. Смотрите!
Торин подсел к Николаю. Тот начал увеличивать масштаб снимков, перемещаясь все севернее. Появилось изображение западного шоссе от Карачи.
– Они должны были его пересечь ночью, – сказал Торин, – двигайся на северо-восток.
Горбачев перешел на следующий снимок, работая над увеличением изображения, но на экране возникла табличка, извещающая, что произведен несанкционированный доступ к базе. Изображение пропало. Горбачев стал перезагружать ноутбук.
– Коля, ты молодец, – шепнул ему на ухо Торин, – есть зацепка! У тебя в базе была карта Пакистана?
– Да, есть.
– Открывай, я, кажется, понял, где это. Мы с тобой их только что видели.
Горбачев открыл карту и максимально ее увеличил.
– Дима, – приказал Торин Доронину, разглядывая компьютерную карту, – давай к берегу, высаживаемся. Все, Коля, туши свет! Я знаю, какой дорогой они пошли, теперь нагоним. Поздравляю, стажер, – это твоя победа.
Торин хлопнул Горбачева по плечу и подмигнул. Определив место высадки, Торин обрадовался тому, что группе придется идти напрямик, по гипотенузе, в то время как караван шел по двум катетам. Это давало преимущество и возможность догнать караван в течение суток. Катер ткнулся носом в пустынный берег, и спецназовцы стали сгружать свои походные рюкзаки, оружие и снаряжение. Привалов, оставшись на борту последним, блокировал управление катером, как его научил в свое время Корнеев. Чтобы не угнали своим ходом. Наконец он спрыгнул на берег и присоединился к группе.
– Все, ребята, – сказал Торин, – начинается последний этап. Груз грузом, но он никуда отсюда и без нас не денется. Наркотрафику тоже теперь конец, даже если и без нас. Эти задачи мы решим попутно, для того нас и наняли, но самая главная задача, ради которой мы сейчас идем, – спасение нашего товарища. Нагоняя караван, нам придется выложиться до последнего. Вы все знаете, что такое горы. Идти придется сверх наших сил, а охрана каравана, насколько я успел понять, очень большая. Мы рискуем потерять кого-то из группы, но каждый должен знать, что в любой ситуации, в какую бы переделку он ни попал, группа сделает все, даже ценой собственных жизней, чтобы выручить товарища из беды. Это должен помнить каждый и верить в это.
Посмотрел долгим взглядом в лицо каждому. Спокойное и уверенное лицо Доронина. Рядом с иронической усмешкой – Привалова. Веденеева внешне спокойна, но видно, что волнуется. Горбачев, окрыленный недавней удачей, пытается держаться как настоящий боец, но понимает, что физически слабее других. Судя по глазам, парень готов выложиться до последнего и даже сверх того. Только он не знает, что это такое – горы…
Два «Суперлинкса» вынырнули из-за холмов и пошли вдоль кромки прибоя. Люди на берегу, увидев приближающиеся вертолеты, кинулись прочь, бросив ослов и груз. Первые две ракеты разнесли носовые отсеки субмарины, взметнув огромные фонтаны воды и обломков. Второй вертолет обрушил на берег огонь пулеметов и скорострельных пушек. Сделав разворот, вертолеты открыли огонь по разбегающимся на берегу людям и двинулись в сторону береговых холмов. А на посадку уже заходили два транспортных вертолета. Из люков стали прыгать люди в зеленом камуфляже и растекаться по побережью. Редкая автоматная стрельба, дым, вопли мечущихся ослов и стоны раненых. Субмарина в нескольких десятках метров от берега медленно погружалась разбитым носом. Недалеко за холмами слышались шум вертолетных винтов и дробный стук авиационных пушек и пулеметов. Наконец затих и он. «Суперлинксы» ушли вдоль побережья, а с моря подходил большой сторожевой катер ВМФ Пакистана.