Привалова провели по коридору и завели в кабинет. Старший – наверное, какой-нибудь инспектор или сержант – сидел за большим столом, заваленным бумагами, и с интересом смотрел на европейца. Документов Привалова и Веденеевой перед ним не было. Спецназовец сделал вывод, что этот малый не уполномочен принимать решения по ним. Наверняка куда-нибудь доложил и кого-нибудь ждет. Если я его заинтересую своей версией, то он может потерять бдительность и купиться на возможность получения награды за то, что поймал ценных преступников из иностранцев.
– Вы хотели сделать какое-то признание, мистер? – спросил инспектор.
– Да, офицер, – ответил Привалов поникшим голосом, – дайте мне карту, и я покажу вам, где спрятана большая партия наркотиков. Вы поедете и найдете, тогда вы поверите, что я говорю правду. Только девушка ни в чем не виновата, она к этим делам совсем непричастна.
Полицейский благосклонно улыбнулся и достал из стола большую крупномасштабную карту. Расстелив ее на столе, он жестом предложил Привалову приступать.
– Вы только покажите, где мы находимся, офицер, а то я плохо ориентируюсь по карте.
Полицейский усмехнулся, глядя на этого крупного белого парня, который раскис, только лишь попав в полицию. Он нагнулся над картой и ткнул пальцем в небольшой городок возле побережья. Короткий удар по шее окунул инспектора на некоторое время в небытие. Привалов прислушался. Полицейский за дверью не услышал ничего настораживающего и топтался возле двери. Привалов порылся в карманах полицейского, нашел носовой платок и засунул его в рот инспектору. Сверху он намотал пару слоев канцелярского скотча. Затем брючным ремнем связал полицейскому руки. Все это Привалов проделывал, не переставая жалобно «давать показания», чтобы не настораживать полицейского за дверью.
Привалов прислушался. В коридоре разговаривали. Значит, дежурный подошел тоже. Что ж, может, это и к лучшему, решил спецназовец, сейчас сразу двоих и обработаю. Но сделать он ничего не успел. За дверью громко засмеялись и послышались удаляющиеся шаги. Затем в начале коридора хлопнула дверь. Туалет, вспомнил Привалов, теперь самое время.
Распахнув дверь, спецназовец схватил полицейского за ремень, рванул в кабинет и захлопнул дверь. Пока Привалов закрывал ее, полицейский успел отойти от шока, но действовать нужно было аккуратно: не убивая и не калеча. Полицейский вырвал свой ремень из рук европейца, но больше ничего сделать не успел. Сильный удар в коленную чашечку заставил его охнуть и согнуться от боли. Второй удар по шее завершил дело. Пришлось проделывать ту же процедуру, что и с инспектором. За исключением того, что у второго полицейского не оказалось носового платка. Привалов выругался и достал свой.
Когда со связыванием было покончено, спецназовец приоткрыл дверь и прислушался. У дежурного было тихо. Как же его подманить, размышлял Привалов. Он вспомнил, как Торин учил их непредсказуемым для противника действиям. Может, попробовать нечто в этом роде, подумал Привалов. Он приоткрыл дверь и стал выстукивать на ней костяшками пальцев мелодию «Утомленного солнца». Подойдет, решил Привалов, заинтересуется и подойдет.
Дежурный несколько раз окликнул из-за своего стола по-малайски, но, поскольку ему никто не ответил, решил сходить сам. Через три минуты он присоединился к «упакованным» по всем правилам своим двум товарищам. Привалов вышел из кабинета и аккуратно запер его на ключ. Быстрыми шагами преодолел коридор. Ирина стояла, прижавшись лицом к решетке, с тревожным выражением лица, но когда увидела веселого и беззаботного Привалова, то облегченно вздохнула. Привалов уставился на стол, а лицо его помрачнело: ключей от решетки на столе не было. Значит, дежурный положил их в карман, когда пошел к кабинету. В довершение ко всему около здания послышался шум подъезжающей машины…
Торин резко затормозил, и Горбачев чуть не ткнулся ему носом в спину.
– Все, Коля, мы их потеряли! Они где-то свернули в джунгли. Или там дорога грунтовая есть, или переждали нас, а потом развернулись.
Взяв рацию, Торин попытался связаться с Вонгом, но полиция ответила то же, что всегда, – инспектор на операции. Попытавшись объяснить полиции, куда, по его мнению, двинулись грузовики, которые он упустил, Торин отключился.
– Андрей Петрович, – неожиданно позвал Горбачев шефа, – я определил положение Рэмбо по его мобильнику.
– Где он?
– Примерно в километре позади на дороге.
– Ладно, разворачиваемся, – решил Торин, снова заводя мотор машины.
– Попробовать набрать его?
– Не вздумай, – осадил Торин Горбачева, – а вдруг он в засаде или в другом положении, когда звонок телефона его может выдать!
Машина полетела назад по дороге. Горбачев наблюдал за сигналом мобильного телефона на своем ноутбуке.
– Где-то здесь, – наконец сказал он.
Торин сбавил скорость и медленно покатился по шоссе, осматривая окрестности. Дорога была абсолютно пуста.
– Стоп, – сказал Горбачев, – мы стоим на нем.
– На ком? – не понял Торин.
– На Димке. Сигнал идет откуда-то из этой точки.
Торин прижал машину к обочине и вышел, озираясь по сторонам. К нему присоединился Горбачев. Кроме естественного живого шума джунглей, ничего подозрительного вокруг не было.
– Вот и сигнал, – уныло сказал Горбачев, поднимая с дороги телефон Доронина, – приплыли.
Торин молча стоял на дороге. Вот так оно и бывает в нашей профессии, думал он. К этому тоже нужно готовиться. И тем, кто отдает приказы, и тем, кто их исполняет. И оба должны быть уверены в себе и друг в друге. Этим и отличается подготовка обычных армейских подразделений и подразделений спецназа. Особенно спецназа ГРУ. Сражаться, совершать многокилометровые марши, да и любые другие трудности переносить намного легче, когда рядом твои товарищи, когда чувствуешь рядом плечо.
Он сам прошел все это, прочувствовал на своей шкуре еще двадцать лет назад. Только сейчас Доронина окружали джунгли и пусть чужая, но не враждебная страна, которая не грозила неминуемой гибелью. Торин же оказался тогда в Афганистане в более критическом положении, причем дважды.
Летом восемьдесят восьмого года разведгруппа, в которую входил и капитан Торин, была направлена на запад, к границе с Пакистаном, для проверки информации о большом караване с оружием западного производства. Ожидалось, что с караваном пойдут несколько иностранных инструкторов. Из Джелалабада группу в составе пяти человек вертолетом забросили в горы. Как потом выяснилось, человек, давший эту информацию, был на подозрении у душманов. Никакого каравана не было, а была засада, которая убедилась, что информацию русским благополучно «слили», а те прислали разведгруппу. Более точного подтверждения предательства было и придумать трудно.
Командир группы интуитивно почувствовал какую-то опасность. На горной тропе он остановил своих людей, а Торина послал разведать, нет ли другого пути, кроме удобной тропы. Торин взобрался на скалы, когда на группу напали «духи». Бой внизу был скоротечен. Разведчики погибли один за другим, расстреливаемые почти в упор из пулеметов и гранатометов. Когда Торин спустился вниз, то «духи» уже ушли. Все разведчики были мертвы. Последним погиб командир группы, который подорвал себя гранатой. Все тела были обезглавлены, видимо, в доказательство того, что русские знали об информации и пришли ее проверять. Забрали также все оружие и снаряжение. Торин стоял на тропе и смотрел на обезображенные трупы своих товарищей. Жизнь ему спасла случайность, но в настоящий момент его не только от собственной базы или от ближайшего гарнизона, но и от ближайшего человеческого жилья отделяла добрая сотня километров. Был еще и долг перед погибшими.
Капитан прогнал излишние эмоции и стал мыслить исключительно профессионально, как солдат и разведчик. Во-первых, солдатский и человеческий долг предписывали ему похоронить тела товарищей. Пока он устраивал могилу из камней, голова его была занята исполнением долга разведчика. Понятно, что группа попала в засаду, понятно, что информация была ложной. Но еще он заметил, что нападавшие были пенджабцами, значит, пришли с той стороны, из Пакистана. А еще это значит, что проверка утечки информации была не случайной. Значит, что-то там, в приграничной части Пакистана, есть такое, что требует строжайшей секретности. Значит, и профессиональный долг Торина обязывает его не на базу возвращаться, что будет бесполезной потерей времени, а попытаться выяснить хотя бы расположение таинственного объекта. А если удастся, то и его назначение.
Молодой капитан первым делом проверил все свое наличное имущество. Специальный бесшумный автомат «Вал», который недавно стал поступать на вооружение спецназа, с четырьмя магазинами по двадцать патронов, «стечкин» с запасным магазином, десантный нож, четыре гранаты: две «эфки» и две «эргэшки», походный спецназовский ранец с НЗ и аптечкой, бинокль. Вот и все, даже связи нет.
Немного подумав, Торин решил не идти следом за бандой. Там, в скалах, куда его посылал командир, капитан смог найти сложный и опасный, но приемлемый путь напрямик. Этот вариант давал возможность сократить дорогу и существенно выиграть во времени. Несколько часов Торин преследовал противника по горным тропам, но в конце пути его ждала неудача. На удобной горной площадке вражескую группу забрал вертолет. Пересекать пакистанскую границу капитан не стал, потому что вертолет мог лететь куда угодно, а искать наудачу какой-то объект где-то в приграничном районе было делом безнадежным. Самое главное он получил – дополнительное подтверждение, что разведчиков ждали в конкретном месте в конкретное время. И по конкретному поводу.
Возвращался Торин очень долго – пятнадцать дней. По пути он увидел, что сооруженная им братская могила разобрана и пуста. Чуть дальше он обнаружил и следы посадки вертолета. Это означало, что поисковая группа вылетела в этот район после того, как разведчики перестали выходить на связь. Они обнаружили и вывезли трупы, а его – Торина – вероятно, сочли захваченным душманами в плен.
Две недели Торин питался грызунами и змеями. Спал он днем на солнцепеке, потому что ночью можно было замерзнуть. Шел до тех пор, пока что-то можно было разобрать под ногами. Температура ночью в горах опускалась ниже десяти градусов, поэтому приходилось до рассвета прыгать и согревать себя физическими упражнениями. С рассветом он снова двигался в путь, спал три-четыре часа и вновь шел до ночи.
Когда Торин заявился на один из блокпостов, заросший щетиной, оборванный, грязный и худой, его приняли за привидение. Первое время ему пришлось доказывать, кто он и откуда, так как документов группа в свой поиск, естественно, не взяла. Передали неизвестного, конечно же, в разведку, а затем он попал на базу своего подразделения, где его считали погибшим. После доклада подробностей и анализа выводов, к которым капитан пришел во время своих странствий, отдых закончился новым приказом.
Теперь у военной разведки была информация не только об объекте на пакистанской стороне, но и его местоположении. Собственно, этот объект представлял собой не что иное, как центр по подготовке диверсантов. Предполагалось, что подготовку проводили американские инструкторы, а также то, что на этом объекте обосновался американский разведцентр. По некоторым данным, там содержался пленный советский полковник, причем не армейский, а представитель ГРУ. Срочно формировалась группа для перехода пакистанской границы и освобождения полковника. Торину пришлось выступать в этой операции как самому осведомленному проводнику.
Теперь группа была более оснащенной, в том числе и средствами связи, и биохимическими стимуляторами, повышающими физические способности человека во много раз. Предполагая, что тропа, по которой шла погибшая группа, часто используется противником, Торин предложил не рисковать. Чтобы избежать ненужных, демаскирующих группу стычек, рекомендовал высадку из вертолета в глухом горном районе, куда пешком добраться невозможно. Оттуда группа, снабженная альпинистским снаряжением, сможет выйти в необходимый район быстрее и, самое главное, скрытнее. Его рекомендации не учли по каким-то неизвестным причинам. На второй же день пути группа столкнулась с душманами. Противник был уничтожен полностью, без потерь со стороны группы, но Торин продолжал настаивать на изменении маршрута. Уничтоженная группа куда-то и зачем-то шла. А раз она исчезла, то не исключено, что ее будут искать. Не только следы боя, но и следы прохождения людей можно определить даже в горах.
Группа благополучно пересекла границу и расположилась в окрестностях базы – в заброшенном селении, в котором на скорую руку восстановили полуразрушенные дома. Рядом стояло несколько больших армейских палаток. Никакого ограждения здесь, разумеется, не было. В течение суток группа наблюдала за жизнью на базе с различных точек. Сомнений, что это учебный центр, конечно же, не было, а вот принадлежность к иностранной разведке в бинокль не разглядишь. Если захваченный полковник ГРУ находится здесь, то место его содержания установить тоже сложно. Можно было только предполагать, что его содержат в одной халупе, около которой стоит часовой и в которую раз в день приносят пищу. Эта халупа могла оказаться запросто карцером или гауптвахтой для нерадивых курсантов. Кстати, еды приносили мало. Либо на одного человека, либо на несколько, но лишь столько, чтобы не умереть с голоду.
После того как была определена система охраны базы в ночное время, назначили время проведения операции. В группу подбирали грамотных бойцов, обладающих опытом проведения скрытных операций. Найти полковника не удалось и пришлось быстро уходить. После себя разведчики оставили около двадцати трупов, хоть и не на видном месте, но все равно их скоро бы обнаружили. Если повезет, то у группы был бы час, может быть, два форы, а потом ее начали бы преследовать во всех направлениях, особенно к афганской границе. Торин опять попытался предложить изменить план операции и отходить в противоположную сторону. В горах можно было отсидеться несколько дней, а потом выбираться любым удобным путем, но его вновь не послушали. Через шесть часов на горной тропе группа нарвалась на засаду. Было очевидно, что возвращавшиеся через границу с афганской стороны боевики получили по радио соответствующий приказ перекрыть возможный путь отступления. И это в условиях, когда по следам группы наверняка шли и с пакистанской стороны. Благодаря опыту бойцов группа прорвалась через заслон. Причем в тот момент, когда сзади подошли дополнительные преследователи. Разведчики потеряли половину своего состава. Вместе с Ториным их оставалось всего пятеро.
Иногда по несколько часов удавалось бежать, не вступая в бой, когда позволяла местность. Тропа извивалась между скал, то поднималась вверх, то спускалась круто вниз, и преследователи почти не видели русских. Но участками тропа просматривалась на сотни метров, тогда пакистанцы открывали ураганный огонь и приходилось прятаться за камнями и отражать атаку. Преследователи несли потери, и группе в который уже раз удавалось снова оторваться. Естественно, что это не могло продолжаться до бесконечности. Погиб один разведчик, и его тело пришлось бросить. Через два часа пуля раздробила голень ноги командира группы. Перетянув ногу жгутом, он остался прикрывать отход группы, потому что вынести его не могли, и погибли бы все. Трое разведчиков в течение тридцати минут слышали звуки боя, потом все стихло.
Через два часа разведчиков снова настигли. Один за одним погибли еще двое. Каким-то чудом Торин оставался невредим. Он оказался выносливее других, да еще сказался опыт спецназовца. Капитан понял, что остался один на многие сотни километров вокруг. Помочь некому, смерть идет по пятам. Любой запаникует в такой ситуации, особенно после того, что пришлось проделать. Измотанный, голодный, но с ясным сознанием и готовностью выжить, Торин «выключил» в себе человека. Сейчас он был барсом, которого преследуют жалкие людишки в его родных горах. А эти горы за последние годы он изучил основательно. Конечно, преследователи знали их не хуже, но они были простыми людьми, которые взялись за оружие. Не было у них той психологической, боевой и физической подготовки, как у Торина.
Ну, вот и все, подумал капитан, загнали вы меня в угол, а делать этого вам не следует, потому что нет никого опаснее загнанного в угол или раненого хищника. Я знаю, что мне не уйти, поэтому буду не убегать от вас, а вести за собой и убивать. Убивать, пока не умрут все. Преследователей Торин насчитал шестнадцать человек. Это не имело значения. Пусть будет шестнадцать, просто это займет больше времени. Наверняка они получили приказ уничтожить всех, кто побывал в лагере. Значит, не отступятся.
Где-то недалеко из-под ноги человека скатился камень. Значит, скоро будут здесь, решил Торин. Он посмотрел на тело последнего разведчика, которому пуля попала прямо в сердце. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в камни, с вывернутой рукой. Торин приподнял тело и вытащил из-за пазухи карту. Опустив тело, подсунул карту так, чтобы она сразу же бросилась в глаза. Выдернув чеку из гранаты, Торин осторожно подложил ее под тело убитого товарища с самого края. Тот, кто потащит карту, неизбежно сдвинет гранату, соскочит предохранительная скоба, и толстые стальные квадратики осколочной рубашки посекут все вокруг на расстоянии двухсот метров. Глянув еще раз назад, где из-за поворота вот-вот должны были появиться преследователи, Торин быстро побежал по тропе.
Его увидели через пять минут. Услышав крики, разведчик не стал изображать мишень и надеяться, что преследователи попадут в него не сразу. Зная, что вот-вот последуют выстрелы, Торин выждал предполагаемое время на прицеливание и бросился вправо за камни. Автоматные очереди загрохотали за спиной, и пули ударили по камням. Все, решил Торин, сейчас они опустят автоматы, чтобы посмотреть, попали в меня или нет. Он вскочил и, пробежав еще несколько метров по прямой, стал делать на бегу зигзаги. Он знал, что времени на стрельбу у преследователей сейчас не будет.