Уже в сумерках он добрался до цеха, сделал из пододеяльника узел, отсыпал туда десяток пачек винтовочных патронов из цинка, пяток гранат и половину сухарей. Еще бы воды, пить хотелось сильнее, чем есть.
Трупы, которые лежали у цеха, немцы уже унесли – у вермахта эвакуация раненых, сбор убитых был организован очень хорошо. И хоронили своих убитых они на специально отведенных для этого кладбищах, ровными рядами, делали обозначения на картах. Орднунг, однако!
Узел Сергей отнес в пятиэтажку. Жажда мучила его все сильнее, язык во рту был шершавым, губы пересохли. Дальше терпеть это было невыносимо, и он решил под покровом темноты обшарить местность, особенно частные дома. В них зачастую были колодцы, не все улицы города имели централизованное водоснабжение.
На поиски такого дома ушла половина ночи. Передвигаться свободно было нельзя, Сергей опасался встреч с патрулями – их полевая полиция ГФП охраняла тылы.
С собой Сергей взял немецкую фляжку – надо было и самому напиться, и запас воды иметь. Конечно, емкость нужна была побольше, только где же ее взять? После некоторых раздумий он оставил винтовку в квартире, прикрыв ее в дальнем углу тряпьем. В темноте из нее не прицелишься, а в ближнем бою ему и пистолета хватит. Винтовка – лишний вес, да и габариты у нее большие.
Собравшись таким образом, он вышел из дома. Куда идти? Где небольшие жилые дома? По наитию он пошел на запад. К реке, хотя она и близко, соваться было нечего – там или немцы, или передовая, и оба варианта чреваты проблемами.
После нескольких часов осторожного блуждания Сергей выбрался к частному сектору, от которого остались одни руины. Но сейчас дома его не интересовали, только колодцы.
Не зря говорится – кто ищет, тот обрящет. Нашелся колодец.
Сергей вытащил ведро с плещущейся в нем чистой водой и с наслаждением вдохнул тот особенный запах влаги, который воспринимается жаждущим даже как-то обостренно. Напился вдоволь и налил во фляжку вкусной, чистой, прохладной воды. Он постарался запомнить двор с колодцем, хотя и не был уверен, что найдет его следующий раз. Темно, вместо домов – кучи битого кирпича, трафаретов с названиями улиц нет.
Довольный собой, он отправился к своему временному убежищу.
Через два квартала заметил впереди проблески света и движение. Подобравшись поближе, залег. Оказалось, что при свете карманных фонариков немцы тянули провода. Причем, когда они ушли в сторону Волги, разматывая кабель с катушки, Сергей подобрался поближе, нащупал на земле кабель, да не один – сразу связку, и стал думать. К батарее столько проводов идти не может, стало быть – от штаба к штабу. Вернее, от штаба армии к штабу дивизии. Если он ошибается, то от штаба дивизии к штабу полка. А это значит, что у него появилась возможность установить место расположения этого штаба, и это весьма интересно. Если эти данные передать вечером по телефону ПНШ, наши нанесут артиллерийский или авиа– налет.
Связисты в темноте тянули кабель, а Сергей двигался следом, соблюдая дистанцию.
Внезапно сзади послышался шум моторов, потом показались синие лучи фар. В прифронтовой зоне весь транспорт, боевые машины передвигались с затемненными фарами, опасаясь воздушной атаки ночных бомбардировщиков.
Двигалась большая колонна, и Сергей благоразумно убежал в пролом и спрятался в развалинах.
Колонна с войсками двигалась долго, и Сергей насчитал двадцать четыре грузовика. Он прикинул: в каждом – двадцать солдат, и по его подсчетам выходило около пятисот пехотинцев. Он взял это на заметку.
Когда колонна прошла, он пробрался к связке проводов и пошел дальше.
Через три квартала связка повернула вправо. Он свернул следом и тут же бросился в канаву – навстречу ехал мотоциклист. Сергей успел разглядеть у него на боку сумку – с такими могли разъезжать посыльные с приказами. Это еще больше укрепило его во мнении: рядом – штаб какой-то части армии.
Сергей выбрался из канавы и, прижимаясь к развалинам, пошел вперед.
На перекрестке кабели связи повернули налево. Дальше идти было нельзя, слышался разговор немцев. По опыту Сергей знал, человеческая речь слышна на сотню метров.
Он снова нырнул в канаву, хорошо хоть она была сухой.
У самого перекрестка осмотрелся: слева от него было одно из немногих уцелевших зданий, перед ним стояли несколько автомобилей и мотоциклов, расхаживали немцы. Вот он, штаб. Узнать бы еще улицу. Только не выйдешь, у немцев не спросишь, а жителей нет, с приближением боевых действий все ушли на левый берег Волги.
Сергей выбрался из канавы и пополз направо, удаляясь от штаба – он надеялся увидеть хоть одну табличку с названием улицы.
В конце квартала повезло: угловой дом был наполовину разрушен, но табличка сохранилась. Сергей прочитал – Киевская. На другом углу здания табличка тоже сохранилась – переулок Пензенский. Штаб находился восточнее от перекрестка на 300–350 метров.
Сергей по-прежнему осторожничал и, прячась, добрался до «своей» пятиэтажки. Расположился в углу на тряпье – до рассвета оставалось три часа.
Спал он чутко, от каждого постороннего звука просыпался. Однако к утру забылся глубоким сном и был разбужен близкими разрывами.
Сергей кинулся к окну: снаряды рвались на позициях минометной батареи, о которой он докладывал вчера ПНШ по телефону.
Что скрывать, Сергей был доволен. Он оторвался от своих и сейчас один как перст, но существенную пользу смог принести.
Артиллерийский налет был коротким, Сергей успел насчитать двадцать разрывов. Скорее всего, огонь вела одна батарея дивизионных 76-миллиметровых пушек с левого берега Волги – боеприпасов не хватало и там. Будет что вечером сообщить по телефону ПНШ.
Сергей похрустел сухарями, запил их водой. Хотелось горячей пищи, супчику, каши с мясом – даже чаю. Но он надеялся на лучшее, на то, что, улучив удобный момент, он переберется через линию фронта. Или наши начнут наступление и отбросят врага. Откуда было Сергею знать, что наступления наших войск придется ждать еще два месяца?
Подкрепившись, он выбрался из дома. Через плечо висела винтовка – Сергей всерьез надеялся подстрелить днем одного-двух немцев, разведать расположение живой силы, артиллерии.
Вместо танков немцы в городе использовали самоходки. Танковым соединениям нужен простор для маневра, и в городе им не развернуться.
Сергей где перебегал от одного полуразрушенного здания к другому, где переползал. Периодически, видя немцев, он замирал.
Обнаружил полевую кухню. Немецкие пехотинцы подходили с котелками и тут же, на развалинах, садились есть. Лица у них были грязные, усталые. Не было в них того отпечатка бравады, веселости, которые были еще в начале года.
Еще Сергей обратил внимание на то, что немец помельче пошел. Раньше фашисты были как на подбор – сытые, откормленные, а сейчас телосложением потщедушнее; некоторые вообще в очках. «Выходит, повыбивали наши тех, кто в страну первыми вошел, – сделал вывод Сергей, – и начали призывать тех, кто имел отсрочку по здоровью, а то и вовсе годных к нестроевой службе».
Вывод он сделал правильный, хотя военного образования не имел. Втягиваясь в затяжную войну, Германия истощала и человеческие, и материальные ресурсы.
По улице, мимо Сергея, проехали два бензовоза. Пехоте бензин не нужен, значит, явно где-то танки или самоходки. Бензовозы ехали медленно – улицы завалены разным мусором.
Сергей петлял между развалинами, стараясь не отстать, ведомый желанием посмотреть, где скрывается бронетехника. Не успел, однако, отставать стал, да еще немцы навстречу попались. Ему залечь пришлось, дождаться, пока они пройдут.
Немцев было целое отделение. Сергей обратил внимание, что рукава их мундиров были закатаны по локоть, лица заросшие – явно с передовой. Если бы немцев было два-три, он их убил бы, но с отделением опытных окопников ему одному не справиться. Свои силы Сергей оценивал реально.
Проводив взглядом колонну фронтовиков, он дождался, пока они отойдут на безопасное для него расстояние, и стал пробираться дальше. А бензовозов не видно.
И такая досада взяла Сергея! Он подобрался поближе к проезжей части, к перекрестку, надеясь увидеть, куда свернули бензовозы. Но улицы были пустынны, только по одной приближался немец на мотоцикле.
Упустив бензовозы, Сергей был зол. Он сдернул с плеча винтовку, прицелился и выстрелил в грудь мотоциклисту.
Мотоцикл вильнул в сторону и влетел во двор разрушенного дома. Шум мотора смолк, а Сергей прислушался – не поднялась ли тревога?
Метрах в трехстах – четырехстах от того места, где сейчас находился Сергей, велась стрельба, до него доносились разрывы мин и грохот – немцы пытались прорваться дальше. Кое-где им удалось достичь реки, но необходимо было расширить захваченный участок для налаживания переправы – река сейчас являлась серьезной естественной преградой. Для танков, пехоты требовалось навести понтонный мост, но сделать это под огнем с левого берега и со стороны оставшихся частей на правом берегу – невозможно.
Сергей выждал некоторое время и стал пробираться к мотоциклисту. Сразу он не упал, и Сергей не исключал, что тот только ранен. Ну ничего, нож при себе, при необходимости добьет.
Мотоцикл он обнаружил в зарослях сорняков, тело мотоциклиста – поодаль, от места падения мотоцикла к нему тянулся кровавый след.
Немец уже был мертв, не дышал. Ранение в грудь было сквозное, мундир на спине порван.
Первым делом Сергей схватился за фляжку. Отвинтив крышку, он понюхал ее содержимое. Запах был спиртного, но не шнапса. Сначала он хотел выбросить фляжку, но потом передумал и пристегнул фляжку в чехле к своему ремню. По привычке разведчика перевернул тело убитого, расстегнул нагрудный карман френча и достал солдатскую книжку. Может, ПНШ будет интересно узнать, из какого подразделения мотоциклист?
Неожиданно он заметил под телом тонкий кожаный ремешок, потянул за него и вытащил сумку, похожую на командирскую. Осматривать ее было некогда, и он, забросив ремешок через плечо, стал пробираться обратно – надо было в укрытии внимательно ознакомиться с ее содержимым.
К пятиэтажке он пробирался кружными путями. Наткнувшись на марширующую роту автоматчиков, проводил их ненавидящим взглядом.
Время едва перевалило за полдень, когда он забрался в пятиэтажку, и, принявшись грызть сухарь, в нетерпении расстегнул сумку. Ба! Да мотоциклист – связной!
Перед Сергеем лежала карта с обозначениями позиций – наших и немецких, только прочитать он ничего не мог, поскольку немецким не владел. Определился по реке, потом нашел свой район, где он в данный момент скрывается, и даже позицию уже разгромленной батареи.
Значки у немцев непонятные. Эту бы карту – да в руки наших штабистов, да толкового переводчика к ней… Вот что такое PD? Уже значительно позже ему объяснили, что это означает «Panzerdivizion» – танковая дивизия.
Зато он обнаружил на карте интересный для себя объект. Названия были непонятными, но сами обозначения, что на наших, что на немецких картах одинаковы – лес, болото, река. Так вот, к северу от пятиэтажки, через пять кварталов шел овраг, пересекая город и выходя к реке. Коли он на карте есть, немцы наверняка попытаются себя обезопасить: мин наставить, проволочных заграждений. Но самой пехоты там быть не должно, немцы избегают таких мест. Им ровные поля для танков подавай да дороги для грузовиков.
Овраг Сергея очень заинтересовал – как возможный путь перехода к своим. Плохо воевать в одиночку, когда ни слева, ни справа нет боевых товарищей, негде взять боеприпасы, воду, не говоря уже о почте. Какое-то время продержаться можно, но отсиживаться втихаря – это не для него, он воин. Рано или поздно немцы – та же их полевая полиция – облаву устроят, собак по следу пустит. В городе собакам работать тяжелее – много следов, много запахов, но так или иначе вскоре кольцо вокруг него сомкнется. Та же ГФП обозначит на карте своих убитых – а район не так велик, и дальше – дело техники. Сергей знал, что волк не режет овец рядом со своим логовом, он уходит для этого в другой район. Но Сергей не имел карты, плохо знал городские развалины, поэтому далеко от пятиэтажки он не уходил, максимум – кварталов пять-шесть. Пока ему помогал опыт, полученный в разведке, но рано или поздно везение закончится.
В сумке были машинописные листы, но их содержание было для Сергея тарабарскими письменами. Разглядывая эти листы, он остро почувствовал себя ущербным. Незнание немецкого языка сейчас было для него катастрофой. Сведения могли быть очень ценными, им сейчас место в штабе нашей дивизии, а то и армии.
Сергей с трудом дождался телефонного звонка. Сначала доложил об удачном артналете на минометную батарею, потом – об убийстве мотоциклиста и его сумке с картой и листами машинописного текста.
ПНШ несколько секунд молчал, переваривая. Сергей уже было подумал, что связь прервалась, и дунул в трубку.
– Але, это еще не все. Угол Пензенской и Киевской, восточнее перекрестка метров триста – немецкий штаб. Туда идут телефонные линии, сам целый пучок проводов видел. А кроме того – часовой у входа и машины.
– Погоди, оглушил совсем! Не дуй в трубку. На карте значки есть?
– Есть, не по-русски, РД и МД какие-то.
– Панцердивизион твое РД, понял?
– Да, понял.
– Похоже, карта ценная, ее надо на левый берег доставить. Сможешь?
– Попробую. На карте в северной части города овраг есть.
– Есть, называется Крутой.
– По нему пробраться хочу.
– Сложно. Немцы его минами нашпиговали, «колючкой» перегородили, а наверху – пулеметчики.
– И все же я попробую.
– Когда?
– Сегодня ночью. Вы бы предупредили своих, чтобы не стреляли.
– Это можно. Удачи, сержант! Конец связи.
Сергей положил трубку. Через пару часов можно покидать пятиэтажку.
Он поел сухарей, отхлебнул из немецкой фляжки – там оказался хороший коньяк. Во время службы в разведке он научился различать алкоголь по вкусу – трофеи разные попадались. Набил карманы патронами, зарядил магазин, заткнул за пояс гранаты. С сожалением осмотрел остающееся богатство – гранаты, патроны, горстку сухарей. Бросать жалко, но все с собой не унесешь.
Он долго пробирался между развалинами. На улицу выходить боялся, опасаясь наткнуться на немцев. Сейчас он не имел права рисковать: в сумке важные документы, которые могут спасти не одну жизнь.
Постепенно огромные кучи кирпича и бетона от разрушенных многоэтажек остались позади, начался частный сектор. Здесь разрушения тоже были большие, но пробираться в них было несравненно легче, не торчали куски арматуры и глыбы бетона.
Наконец улица, по которой двигался Сергей, закончилась, впереди темнел пустырь.
Хлопнула ракетница, вверх взлетела осветительная ракета, и Сергей замер. Надо было осмотреться. Ракетчиков обычно бывает несколько – как и пулеметных гнезд.
Овраг, судя по карте, был длиной несколько километров. У обоих его склонов держать значительное количество пехотинцев немцы не станут. Сам овраг заминирован, перегорожен колючей проволокой, и немцы находятся поверху. Возможно, что конец оврага выходит к реке, где небольшой плацдарм занимают наши бойцы.
Сергей выжидал недолго. Через несколько минут снова взлетела ракета, и он успел увидеть в стороне от ракетчика пулеметное гнездо. Около пулемета поблескивали два стальных шлема. Конечно, можно подползти к оврагу и съехать вниз, но будет шумно. К тому же в самом низу мины, и потому этот вариант Сергей отверг – ему не хотелось устраивать шум. Пулеметное гнездо можно забросать гранатами, но тогда немцы поднимут тревогу, откроют шквальный огонь, и уйти ему не удастся. Значит, придется работать ножом.
Сергей лег на землю и пополз по-пластунски. Когда стал слышен приглушенный разговор пулеметчиков, он замер. Осторожно снял винтовку и положил ее на землю – сейчас она будет только мешать. Взяв нож в зубы, он стал подбираться к гнезду.
Пулеметный окоп немцы отрыли почти у самого склона оврага. Не простреливаемая зона большая, из чего Сергей сделал вывод, что на другой стороне оврага есть такое же гнездо – для перекрытия секторов обстрела. Вот только ракетчики оттуда не стреляют.
Еще раз хлопнула ракетница, и ракета на парашютике повисла над оврагом, и Сергей снова увидел две головы пулеметчиков. Их вполне могло быть трое – тогда ножом не успеть.
Вот гнездо уже рядом, пахнуло сигаретным дымком. Сергей привстал на колени, распрямился, как пружина, и бросился вперед. Один немец – второй номер расчета – успел повернуть голову на шум. Сергей свалился сверху и ударил его ножом. Он еще упасть не успел, как Сергей кинулся на второго. Ударил его ножом раз, другой – немец отбивался рукой. Сергею удалось ударить его лезвием в шею, и немец сполз на дно окопа.
Хлопнула ракетница, и Сергей перевел дух – успел. Ракетчик недалеко, мог услышать шум, но обошлось. Он вытер нож и руки об униформу убитых. Руки были липкие, и это плохо. Мельком подумал о винтовке – да шут с ней, надо доставить сумку – и перелез в овраг. Вниз не покатился, а, хватаясь за траву, уступы, спустился метров на десять и стал смещаться влево, в сторону реки. Периодически он останавливался и щупал землю левой рукой – нет ли мин или проволоки? Немцы все внимание уделили дну оврага, где передвигаться было проще, но сколько метров до его дна, видно не было.
Сергей преодолевал метр за метром. Сверху до него доносилась немецкая речь, один раз – совсем рядом – упал окурок. На одном из уступов удалось присесть и передохнуть. Склон был крутой – овраг оправдывал свое название. Нагрузка на руки и ноги была велика, пальцы дрожали.
Однако упорства и терпения Сергею было не занимать. До рассвета еще далеко, он должен успеть.
Сергей вытащил из карманов винтовочные патроны – лишний груз, ведь винтовку он оставил. Патроны осторожно, чтобы не брякнуть, уложил на землю. Сколько он уже преодолел? Пятьсот метров, километр? В овраге темно, луна скрылась за облаками, но она сейчас и не нужна. Глаза уже адаптировались к темноте, но все равно в большей степени Сергей полагался на руки. Ощупал землю – сдвинулся на полметра, снова ощупал – снова сдвинулся. В одном месте он обнаружил подозрительный бугорок и прополз над ним, не касаясь. От напряжения вспотел лоб, но во рту было сухо.